17
Неделя выдалась ужасная, начиная с телефонного разговора с Ником и кончая возвращением на эту проклятую ферму, к выполнению ненавистных обязанностей. Письмо от Ника пришло на следующий день после разговора.
- Тебе не холодно? - спросила Мэри, обрезая кустарник. Она была одета в теплую куртку и перчатки для садовых работ. А может, и не для садовых работ, а просто рабочие перчатки. Как бы то ни было, Мэри нашла их в хлеву и взяла себе.
- Ты хочешь узнать, холодно ли мне или моему сердцу? Мертвые не чувствуют холода. А я мертва, ты это знаешь. Просто мне не хватает мужества лечь в ящик и покончить со всем этим. Что ты делаешь?
- Подрезаю кусты. Я не могу сидеть сложа руки. Тебе тоже следовало бы чем-нибудь заняться, вместо того чтобы причитать. Суд еще не скоро, а значит, надо смириться и попытаться сделать свою жизнь терпимой.
- Ты, я вижу, делаешь это с помощью рабочих, - ухмыльнулась Кэсси.
- Да, мне нравится играть с ними в карты и беседовать. Это хоть какое-то развлечение. Последнее время меня все больше угнетает твое общество.
- Похоже, ты меня обвиняешь во всем случившемся.
- Нет, я просто говорю то, что думаю. Ты никогда со мной не заговариваешь первая, всегда ждешь, что это сделаю я. Ты постоянно ноешь и жалуешься, у меня уже нет сил это выносить. Мы должны делать все возможное, чтобы облегчить себе жизнь, и терпеливо ждать, когда все закончится.
- Тебе легко говорить. Что ты потеряла, когда нас вовлекли в Программу? Работу, вот и все. Я же отказалась от Ника, бизнеса, замужества. От всего, - горько констатировала Кэсси.
- Это была не просто работа. Это была моя карьера. Я верю, что смогла бы добиться больших успехов. Кроме того, я не собираюсь себя хоронить заживо. Жизнь продолжается, Кэсси. Мы живы и здоровы… - Мэри так часто повторяла эту фразу, что ее саму от нее тошнило. Кем была для нее сидевшая напротив женщина, трясущаяся от холода, но не желавшая пошевелиться, чтобы надеть куртку?
- Ругай меня, ругай, я уже к этому привыкла, - устало пробормотала Кэсси.
- Нет, не привыкла. Послушай, тебе нужна - помощь. Давай попросим прислать психолога. Мне тоже не помешает беседа с ним. Поверь, он тебе поможет. Учти, я говорю это не потому, что хочу лишний раз услышать твой прекрасный голос.
- Ты считаешь меня сумасшедшей? - воскликнула Кэсси.
- Вовсе нет, просто тебе нужно с кем-то поговорить, пока ты совсем не слетела с катушек. Тебе нужна профессиональная помощь? И мне тоже. Почему ты не хочешь этого понять?
- Чепуха, Мэри! Неужели ты думаешь, что всякий раз, когда мужчина бросает женщину, она сходит с ума? Люди каждый день что-то теряют, неужели им всем нужна профессиональная помощь? Сомневаюсь. Чем я отличаюсь от них? Я не могу смириться с положением, в которое попала. А ты можешь?
- Да, я могу. Я вообще тебя не узнаю, Кэсси, - спокойно заметила Мэри. - Хочу тебе еще кое-что сказать. Я не виню Ника за то, что он отказался приехать и жить здесь с тобой. Ты жуткая эгоистка. Ты способна пожертвовать своим салоном и вынудить Ника забросить бизнес, лишь бы все вышло по-твоему. Очнись, Кэсси, нельзя так поступать с людьми. Я верю, что Ник действительно готов тебя ждать. Тебе есть на что надеяться.
- Я свободна. - Кэсси скомкала в кармане письмо Ника. Она его уже пять раз прочитала и знала содержание наизусть.
Вернувшись в свою комнату, Кэсси упала на диван.
Даже с именем ее обманули. Шесть месяцев назад они обнаружили ошибку и приехали, чтобы дать ей новое имя. Сказали, что по недосмотру ввели в компьютер неверные данные. Выяснилось, что женщина с таким именем существует на самом деле. Тот день словно выпал у Кэсси из памяти, и уж потом Мэри рассказала ей, что с ней случился припадок. Она кричала и визжала. Целую неделю приезжали люди, которые извинялись, пытались что-то объяснить и требовали вернуть старые документы. Кэсси отвечала им отказом, а в одну из ночей сунула документы в банку и закопала ее на заднем дворе. Если все на нее плюют, почему бы ей не поступить так же?
Она налила себе чаю, устроилась на диване и перечитала еще раз письмо Ника.
Он писал, что любит и готов сколько угодно ждать ее возвращения. Еще Ник упоминал, что, судя по сообщениям в газетах, их дело подходит к завершению. Суд ожидается меньше чем через год, а бандитов берут одного за другим. И завершал письмо словами: "Я очень тебя люблю. Береги себя, думай обо мне и о том, какое прекрасное будущее нас ожидает, когда все закончится".
Если ты действительно веришь в это самое прекрасное будущее, у тебя не все в порядке с мозгами! - мысленно обратилась к Нику Кэсси. Если бы ты меня любил, то приехал бы и все это сказал мне лично. Письма не в счет. Вот так-то, мистер Гилмор.
- Я беспокоюсь о тебе, Кэсси, - сказала Мэри после ужина.
- Вот уж незачем. К тому времени, когда дело дойдет до суда, я вконец свихнусь и буду признана неспособной давать показания. Так что они никому не понадобятся.
Брови Мэри поползли вверх.
- А для чего тогда все это?
- Я больше не буду им нужна. Ник пишет, что уголовников из этой группировки арестовывают одного за другим. Ты не считаешь, что в итоге все наши мучения окажутся напрасными? Я, например, даже не понадоблюсь на суде. И ради этого они разрушили мою жизнь! И твою тоже, только ты отказываешься это признать.
- Я считаю, что сейчас в моей жизни не слишком удачная полоса, вот и все. У тебя затяжная депрессия, и ты не в состоянии здраво рассуждать. Жаль, что у тебя нет желания пообщаться с психологом, потому что он тебе действительно нужен. Советую попросить еще один разговор с Ником. Поверь, Бог не настолько жесток, чтобы взваливать тебе на плечи действительно непосильную ношу.
- Заткнись, Мэри, - хмуро отрезала Кэсси.
В кухне Мэри взяла под руку судебного исполнителя Марка Глэди.
- Мне нужно с вами поговорить, - прошептала она. - Давайте выйдем на улицу и немного прогуляемся.
Марк Глэди был хорошим человеком. Он скучал по жене и детям и ненавидел свою работу. Очень аккуратный и подтянутый судебный исполнитель часто улыбался, и Мэри предпочитала не обращать внимания на пистолет, засунутый за пояс его брюк. Он говорил, что женат на самой красивой женщине в Америке и у них три очень хорошенькие дочки. Шесть недель он проводил на ферме и три дома.
- Послушайте, я очень волнуюсь за Кэсси. Она нуждается в помощи, Марк. Вы должны кому-нибудь позвонить и лучше прямо сегодня. Я не психиатр, но хорошо знаю свою подругу. Она на грани серьезного психического расстройства. Вы позвоните кому-нибудь?
- Вы уверены, Мэри? Во время нашего вчерашнего разговора Кэсси как обычно была угрюма, но я не заметил никаких… странностей в ее поведении.
- Повторяю, я очень хорошо ее знаю. Подумайте сами, какой вред может принести беседа с психиатром? Ну, приедет врач, мы накормим его обедом. Я не хочу… опоздать и потом всю жизнь себя казнить, что не успела вовремя помочь Кэсси.
- Почему вы выдерживаете все, что на вас свалилось, а она нет? - в сотый раз спросил ее Марк.
- Когда произошло то убийство, она как раз собиралась выйти замуж, у нее появился бизнес, сулящий миллионные прибыли. А теперь ее жених отказался сюда приехать и присоединиться к ней. Не знаю, как бы я такое пережила. Кэсси намного тяжелее, чем мне. Даже с именем вышла путаница. В чем я с ней согласна, так это в том, что ваша Программа не предназначена для таких людей, как мы. Вы всех гребете под одну гребенку. Ваши люди давали обещания, которые никто не собирался выполнять. Это несправедливо.
- Но ведь вы, Мэри, смогли смириться с переменами в вашей жизни, верно?
Мэри вытерла глаза.
- Думаю, это потому, что мои планы на будущее не были такими грандиозными, как у Кэсси. Я простой человек. Мне, конечно, хотелось бы когда-нибудь стать богатой, но я на этом не зацикливаюсь. Еще я очень хочу иметь семью, потому что выросла без родителей. У меня есть мечты, но большинство из них не связаны с деньгами. Вы позвоните, Марк?
- Да, только не уверен, что смогу кого-нибудь найти в канун Дня благодарения, - ответил он, нахмурившись.
- Может быть, вы ждете от меня каких-нибудь решительных шагов? Так вот, клянусь, что, если с Кэсси что-нибудь случится, я пешком дойду до ближайшего города и обо всем расскажу первому попавшемуся репортеру, который согласится меня выслушать. И работники фермы помогут мне уйти, потому что все понимают. Вам это известно, не так ли?
- Да.
- Тогда позаботьтесь, чтобы психиатр приехал не позже завтрашнего дня.
- Кого лучше привезти, мужчину или женщину?
- Лучше мужчину. Если приедет женщина, то во время разговора с ней Кэсси будет думать только о том, что ее собеседница имеет возможность работать по своей специальности и вообще вольна делать все, что захочет. Это заставит ее нервничать. Да, пусть приедет мужчина.
- Ваши доводы вполне разумны. Я передам вашу просьбу.
- Лучше, если мужчина будет пожилым. Чтобы годился Кэсси в отцы.
- Согласен. - Марк Глэди облегченно вздохнул. В его голове уже сложился план, как все лучше сделать.
На следующий день на кукурузном поле сел бело-голубой вертолет.
Глэди с удовлетворением отметил, что по возрасту гость скорее мог бы быть Кэсси дедом, чем отцом. Почему-то казалось, что голос у этого старца должен быть ломким и шелестящим, как прошлогодние листья. Но на самом деле он оказался мягким и звучным.
- Я замерз как суслик, - сказал доктор, заставив Марка улыбнуться. - Расскажите о пациентке. Меня еще в аэропорту предупредили, что дело очень секретное. Впрочем, могли бы и не затруднять себя. Я всегда оставался верен клятве Гиппократа. - Он зябко поежился и легко зашагал по полю. - Рассказывайте же.
Марк Глэди выложил ему все, что знал. Иногда доктор кивал, иногда негодующе качал головой.
- А как мне к ней обращаться? - вдруг спросил он. - Вы успели ей дать новое имя?
Глэди поморщился.
- Это часть одной большой проблемы. Ей сказали, что новое имя нельзя оставить, потому что такая женщина существует на самом деле. А еще раз менять его она отказалась.
- Ее можно понять, - заметил доктор.
Марк продолжал говорить, но спутник больше не задавал вопросов. Это показалось судебному исполнителю странным, но он совершенно не разбирался в психиатрии и психиатрах.
Мэри пекла на кухне пирог, и по всему дому разносился аромат корицы и яблок.
Проведя доктора в комнату Кэсси, Глэди моментально спустился вниз.
- Вы психиатр? - спросила Кэсси, вяло перелистывая какой-то журнал.
- Да, - ответил он, подвигая стул поближе к огню. - Мне сказали, что вам нужно пообщаться с кем-нибудь из внешнего мира. Рад помочь чем смогу. Но если вы не готовы к разговору и хотите, чтобы я уехал, проблем не возникнет. Вам решать, мисс… Эллиот.
- Разве вам не сказали, что я больше не мисс Эллиот? - угрюмо спросила Кэсси.
- Конечно, сказали. Но мне также известно, что у вас отобрали и новое имя. В моем возрасте легко все перепутать, поэтому позвольте мне называть вас так, как я назвал.
Кэсси остановила взгляд на странице в журнале.
- Если вы здесь только для того, чтобы со мной поговорить, не думаю, что мне нужна ваша помощь. Я устала от разговоров, притом что никто не желает меня слушать. Никому до меня нет дела. Мне здесь не место, а в том, чтобы отсюда уйти, вы помочь не сможете. Значит, мы будем только отнимать друг у друга время. Зачем это вам?
- Не спешите с выводами. У меня значительный опыт работы, и я хочу похвастаться, что еще никогда не терял пациентов.
- Что вы имеете в виду?
- То, о чем вы подумали. Понимаете, большинство моих пациентов живут в закрытом от остальных людей мире.
- Иногда бывают дни, когда мне кажется, что я уже потеряла рассудок. Кто знает, может, так оно и есть, - спокойно добавила она.
- А вот и начало беседы, - улыбнулся доктор.
Кэсси внимательно на него посмотрела. Он ей напоминал какого-то артиста, но она никак не могла понять, какого именно.
- Вы так думаете? Хотя для меня и беседа с психиатром теперь развлечение.
- Надо попытаться найти для себя занятие.
- Не знаю. Вдруг после того, как состоится суд… Нет, не могу сказать ничего определенного. В мире вообще не существует ничего определенного, постоянного. Вы согласны со мной, доктор?
- Нет. Существуют смерть и налоги.
Кэсси закрыла журнал.
- Доктор, у меня такое впечатление, что я заблудилась и никак не могу найти дорогу назад. А мне это так нужно.
Слова, долгое время копившиеся в ее душе, наконец нашли выход и полились рекой. Время от времени доктор кивал, давая понять, что он ее внимательно слушает. Она пила кофе и вытирала пот со лба. Ей казалось, что, если бы доктор был не на работе, он наверняка всплакнул бы над ее страданиями.
Когда Кэсси закончила, совсем стемнело. Комнату освещал лишь огонь в печи. Она встала и зажгла лампы.
- Похоже, мы пропустили обед.
- Ничего. Мы можем позже перекусить. Скажите, чего вы хотите? Что помогло бы вам вернуть спокойствие духа? Если бы вам дали возможность самой решить, что сделать прямо сейчас, сегодня… Что бы вы сделали?
- Надела бы пальто и уехала отсюда.
- В качестве кого?
- Кэсси Эллиот, конечно.
- И куда лежал бы ваш путь?
- Я вернулась бы домой, к своей прежней жизни.
- А суд?
- Я дам показания.
- Но вы будете подвергать себя опасности.
- А как насчет опасности, которой я подвергаю себя здесь? У меня здесь шанс со дня на день сойти с ума. Я не настолько глупа, чтобы этого не понимать. Тот закрытый мир, о котором вы говорили, вряд ли предпочтительнее, чем смерть. А теперь, доктор, позвольте мне задать вам вопрос. Только, пожалуйста, ответьте сразу, не раздумывая. Что бы вы сделали на моем месте?
- То же, что собирались сделать вы. Уехал и стал бы тем, кем был.
- Вам не стоило этого говорить. Думаю, те, кто вас сюда пригласил, ожидали, что вы уговорите меня примириться с жизнью здесь.
- Почему вы так решили? - спросил доктор.
- А разве я ошибаюсь?
- Я не знаю, что у них на уме. Мне позвонили и все о вас рассказали. А потом сказали еще кое-что, с чем я согласился.
- Что? - У Кэсси перехватило дыхание.
- Меня попросили побывать здесь и убедиться, что для вас жизнь на ферме абсолютно неприемлема. Я сравнил ее со своей и пришел к выводу, что так оно и есть. Хорошо, что я быстро это понял. Мне казалось, что придется здесь проторчать несколько недель.
- Итак?
- Сейчас мы попросим мистера Глэди позвонить в аэропорт, а потом пообедаем. Я чувствую, из кухни доносятся очень аппетитные запахи.
- А зачем звонить в аэропорт?
- Я улетаю. Вы, насколько я понимаю, тоже собираетесь лететь.
- Вы хотите сказать, что я… могу уехать?
- Вы можете это сделать, если захотите. Точно так же, как раньше, когда покинули Программу. Решение принимаете вы. Возможно, это будет самое важное решение в вашей жизни. Итак, если вы можете здесь жить дальше и все, сказанное вами, было лишь словами, то давайте не будем беспокоить мистера Глэди и приступим к обеду. Потом я уеду.
- Не торопите меня, доктор. Если я останусь… как я смогу смириться с потерей Ника, распрощаться с салоном?
- Не ждите от меня ответа, мисс Эллиот. Повторяю, решение должны принять вы сами.
- Нет, остаться я не могу. Знаете, я очень изменилась за последний год.
- Это вполне объяснимо.
- Ник тоже. Изменился, я имею в виду.
- Вы сможете его простить?
- Не знаю. Наверное, я так и не поняла, что он за человек. Возможно, на самом деле он не такой, каким я себе его представляла.
- Он тоже в вас ошибался?
- Думаю, что да.
- Отношения между людьми меняются, и не всегда разлука укрепляет любовь.
- Для меня это звучит как ответ на многие вопросы.
- Собирайтесь, мисс Эллиот. Мы уедем сразу после обеда.
- Они не попытаются меня остановить?
- Нет.
- Тогда пойдемте есть индейку и яблочный пирог. Сборы займут немного времени.
В кухне к ней подошла Мэри.
- Я рада за тебя, Кэсси, - прошептала она.
- Я и не думала, что все окажется так просто. Ты поедешь со мной?
- Нет, я останусь. Ребята рассчитывают, что я помогу им по хозяйству. Свою жизнь я буду устраивать, когда все закончится. Желаю удачи.
- Хочешь, я тебе напишу?
- Нет. Такое впечатление, что какая-то глава в нашей с тобой жизни уже прочитана. Я подозреваю, что письма будут лишними. Пойми меня правильно. Надеюсь, у меня все будет хорошо.
- Я тоже.
- Спасибо, Кэсси.
- Вертолет прилетит через полчаса, - сообщил Глэди.
- Вы рады моему отъезду, Марк? Учтите, я не собираюсь извиняться, что дурно себя вела.
- Никто и не ждет от вас извинений… мисс Эллиот.
- Благодарю.
- Сможем мы наконец поесть? - пробурчал доктор.
Кэсси рассмеялась.
- Несомненно.
Кэсси проходила через эти двери сотни раз, но сейчас все было по-другому. Назад она уже не вернется.
Она не взяла с собой ничего, кроме той, одежды, что была на ней, и небольшой суммы денег, которую ей удалось скопить.
Она опять стала Кэсси Эллиот.
Доктор тоже улыбался. Если бы все его дела заканчивались так легко и приятно!
- Не могу в это поверить! - воскликнула Кэсси. - Я свободна. Я больше не мисс Никто. Я опять стала собой. Господи, как это прекрасно - снова стать собой! - Ее восторженный крик гулким эхом растворился в чистом прозрачном воздухе.
Она возвращалась домой.
Эпилог
- Спасибо за обед, Лиз. Честное слово, мне никогда не приходилось есть ничего вкуснее.
Лиз улыбнулась.
- Я слышала от тебя этот комплимент самое меньшее сто раз.
- А теперь пришло время поговорить?
- Да, Ник. И мне кажется, ты догадываешься, что я хочу сказать.
- Боюсь, что да, но надеюсь, что ошибаюсь.
- Нет, не ошибаешься. Я уезжаю. "Кассандра" в хороших руках. Моя помощница прекрасно со всем справляется. Ты немного отошел после смерти отца. Я здесь больше не нужна. Мне нравится заниматься бизнесом, но это не мое, понимаешь? Я соскучилась по прежней жизни. Так что оставайся за столом, а я уезжаю в город. Завтра в салоне напряженный день, мне надо все проконтролировать и еще раз просмотреть счета. Я улетаю в воскресенье. Не смотри так хмуро, Ник. Мы ведь будем переписываться и иногда встречаться, не так ли?
- Лиз…
- Мне пора идти. У тебя все будет хорошо, вот увидишь. Не успеешь оглянуться, как состоится суд и Кэсси вернется. Наконец-то Вы заживете вместе в счастье и покое.
- А ты, Лиз?
- Я? - усмехнулась она. - Со мной все будет в порядке. Я справлюсь с любыми трудностями, которые возникнут.
- Ты уверена?
- Абсолютно. - Она встала, чмокнула его в щеку и оказалась за дверью раньше, чем он успел выйти из-за стола.
Через несколько секунд Ник услышал шум мотора, лучи фар пробежали по стене кухни, а затем все стихло.
- Что за наваждение? - прошептал он.