- Да.
- А я не могу.
- Ты научишься, - говорю я и беру его за руки.
Его движения плавные. Вопреки тому, что он думает, ритм живет в нем. Его никогда не учили танцевать, а сейчас он ведет меня. Он не замечает этого, так сильно сконцентрировавшись на том, чего он не умеет - вернее, думает, что не умеет.
- Могу я спросить тебя кое-о-чем?
- Конечно.
- Я вспомнила кое-что, чего не должна была, - говорю я. - Из того дня, когда я приняла красную таблетку. - Я рассказываю ему, каким образом я восстановила воспоминание о дне красного сада.
- Как я смогла вернуть себе часть воспоминаний? - спрашиваю я у него.
- Возможно, это связано с зеленой таблеткой, - предполагает Ксандер, в его голосе звучит доброта и сильная усталость. - Может то, что ты никогда не принимала ее, означает, что ты когда-нибудь могла вернуть свои воспоминания. И еще, ты выжила после синей таблетки. Окер говорил, что синяя таблетка и чума были связаны. Может ты помогла сама себе получить иммунитет. - Он качает головой. - Общество создало таблетки по принципу паззлов. Каждый цвет был частичкой целого. Из разговоров с фармацевтами и учеными я уяснил, насколько сложная вся эта система. Как медикаменты взаимодействуют друг с другом, как по-разному они действуют на разных людей - вычислению всего этого можно посвятить всю жизнь.
- Значит, того, о чем ты говоришь, - подытоживаю я, - мне никогда не узнать полностью.
- Да, - кивает Ксандер. - Ты всегда будешь удивляться.
- Удивляться - это нормально, - говорю я. Кроме слов на микрокарте, это последнее, что дедушка сказал мне, прежде чем умер. Он подарил мне стихи. И он сказал мне, что удивляться - это нормально. Значит, это здорово, что я не знала, строкам какого стиха я должна была следовать. Может, этого он и добивался. Это нормально, что я не могу выяснить сразу все здесь и сейчас.
- А может, это просто ты, - говорит Ксандер. Кажется, он улыбается. - Ты всегда была человеком с сильным характером.
Элай присоединился к танцу Кая и маленькой девочки. Взявшись на руки, они хохочут, и отблески огня переливаются на крыльях девочки. Она напоминает мне Инди - ее самозабвенные движения, ее волосы, окрашенные огнем в красный цвет. Как хочется, чтобы Инди была здесь, думаю я, и мой отец и все, кого мы потеряли.
Мы с Ксандером заканчиваем наш танец. Мы стоим так близко друг другу, и в то же время окружены пляшущими людьми. - Помнишь, в городке, - говорит Ксандер, - я спросил тебя: если бы мы могли выбирать, ты бы когда-нибудь выбрала меня?
- Помню, - говорю я. - Я ответила тебе, что выбрала бы.
- Да. Но мы не можем повернуть время вспять.
- Нет, - соглашаюсь я.
Путешествия Ксандера происходили в окруженных стенами комнатах и длинных коридора, заполненных больными, когда он работал с Лей. Когда я снова увидела его на воздушном корабле Лоцмана, Ксандер уже побывал в тех местах, куда я никогда не попаду, и стал другим человеком. Но я не увидела этого. Я верила в его неизменность, он был как камень, в лучшем смысле этого слова, твердый и надежный, что-то и кто-то, на кого всегда можно положиться. Но, оказывается, он такой же, как и все мы: легкий как воздух, изменчивый как клочья облаков на солнце, красивый и мимолетный, и если я когда-то действительно удерживала его, то сейчас все закончилось.
- Ксандер, - говорю я, и он обнимает меня крепко-крепко, в последний раз.
Корабли взмывают в небо, темнеющее на фоне звезд. Костер догорает, некоторые жители, в основном, беженцы из Каньона, решили остаться в горах.
Ксандер улетел в земли, названные Иными, земли столь далекие, что я не уверена, вернется ли он когда-нибудь.
Глава 62. Ксандер
Звук такой, будто тысячи птиц одновременно захлопали крыльями в воздухе, но это всего лишь корабли, летящие над моей головой. В самую последнюю минуту я осознал, что не могу лететь с ними в Иные земли. Но так же я не смогу заставить себя вернуться в Камас. Я застыл между двух огней, как и всегда.
Наступает утро. Я взбираюсь вверх к ручью, протекающему рядом с тем полем, где мы с Окером выкапывали камассию, обхожу деревню стороной, чтобы не пришлось ни с кем разговаривать. Позже я вернусь и спрошу, нужна ли моя помощь: возможно, я смогу работать в старой лаборатории Окера.
Корни деревьев, растущих на берегу ручья, свисают прямо в воду, тонкие и красноватые. Я и не догадывался, что корни могут быть такого оттенка.
А потом замечаю более длинный проблеск красного. И еще один. И еще. Выглядят они отвратительно - странные челюсти, круглые глаза, - но цвет их восхитителен.
Те самые красные нерки, о которой рассказывала Лей. Наконец-то я их увидел.
В горле у меня запершило, глаза заболели. Я спускаюсь ближе к воде.
И тут слышу шорох за спиной. Я оборачиваюсь, изображая на лице усмешку, готовый к разговору с любым поселенцем, забредшим сюда.
- Ксандер, - говорит она.
Лей.
- Они вернулись? - спрашивает она меня. - Красные нерки?
- Да, - киваю я.
- Я не знала, что ты будешь здесь. Я не заметила тебя среди пассажиров, улетавших в Камас.
- А мы и не должны были оказаться на одном корабле, - отвечаю я. - Я собирался лететь в Иные земли.
- Я тоже. Но не решилась.
- Почему нет? - интересуюсь я. Не знаю, на какой ответ я надеялся, но мое сердце быстрее забилось в груди, а в ушах застучало, будто зашумел быстрый ручей или флотилия кораблей взмыла в небо.
Она не отвечает, смотрит прямо на ручей. Ну, конечно. Рыбы.
- Почему они все плывут в одно и то же место? - спрашиваю я.
- Чтобы найти друг друга, - ее глаза встречаются с моими. - Мы часто приходили к реке, вдвоем, - говорит Лей. - Он был немного похож на тебя. У него были глубокие синие глаза.
Шум в ушах стихает. Становится очень тихо. Она вернулась, потому что не смогла покинуть тот край, где они когда-то жили. И я тут вовсе не причем.
Я прочищаю горло. - Ты сказала, что эти рыбы становятся синими в море, - говорю я. - Будто совершенно другой вид.
- И да, и нет, - отвечает она. - Они изменились сами. А нам позволили измениться. - Она ведет себя очень ласково со мной. Ее голос нежен.
А затем именно Лей сокращает расстояние, она придвигается ко мне.
Мне хочется сказать что-то такое, чего я никогда не говорил раньше, и не сказал бы Кассии, такими словами, как всегда предполагал: - Я люблю тебя. Я знаю, что ты по-прежнему любишь другого, но…
- Я люблю тебя, - говорит она.
Ничего не исчезает в один миг. Она любила кого-то раньше, и я любил. Общество и Восстание и весь мир все еще там, снаружи, окружают и давят на нас. Но Лей сдерживает их поодаль. Она отбила достаточно места для нас двоих, даже если любое Общество или Восстание прикажет иначе. Она проделывала это и раньше. И самая замечательная вещь заключается в том, что она не боится сделать это снова. Когда мы влюбляемся в первый раз, мы не знаем ничего. Мы рискуем гораздо меньше, чем когда собираемся влюбиться снова.
В первой влюбленности есть нечто особенное.
Но ощущения становятся гораздо приятнее, когда я обнаруживаю, что стою на твердой земле, и кто-то держится за меня, и рассчитывает на мою помощь, и я делаю то же самое для нее.
- Помнишь, я рассказывала тебе одну историю? - спрашивает Лей. - О женщине-Лоцмане и ее возлюбленном?
- Да.
- Как ты думаешь, кто из них проявил больше храбрости? Лоцман, которая отпустила его, или мужчина, которому пришлось начать новую жизнь в новом неизвестном мире?
- Они оба были храбрецами, - высказываю я свое мнение.
Ее глаза оказываются на одном уровне с моими. Я вижу, как она закрывает их и склоняется ко мне: как раз когда мои губы встречаются с ее губами.
Глава 63. Кассия
Мы с Каем стоим на верхней ступеньке Сити-Холла в Камасе, держимся за руки и щуримся от яркого света последнего летнего дня. Никто не замечает нас. Каждый занят своими мыслями, поднимаясь по лестнице мэрии. Кто-то выглядит нерешительно, другие пребывают в волнении.
Пожилая женщина останавливается на верхней ступеньке лестницы и бросает на меня взгляд. - Когда мы будем писать наши имена? - спрашивает она.
- Как только вы зайдете внутрь, чтобы проголосовать, - отзываюсь я.
Женщина кивает и исчезает в глубине здания.
Я гляжу на Кая и улыбаюсь. Мы только что записали наши имена на бумаге, выбрав того, кого хотим видеть у руля власти.
- Если люди выберут Общество, это практически будет означать наш конец, - говорю я. - На этот раз, возможно, навсегда.
- Может быть, - соглашается Кай. - Или же мы попробуем сделать другой выбор.
На выборах выдвинули свои кандидатуры три человека. Лоцман представляет Восстание. Какая-то чиновница представляет Общество. И Анна представляет интересы всех остальных. Они с Элаем вернулись в Камас по нашей просьбе. - Что слышно о Хантере? - спрашивает Кай у Анны, и та отвечает: - Я знаю, куда он ушел, - и в ее улыбке смешиваются печаль и надежда, чувства, знакомые мне слишком хорошо.
Это голосование - достаточно объемная и невероятная задача, прекрасный и ужасный эксперимент, и по многим причинам он может пойти не так. Я думаю о том множестве маленьких белых бумажек в урне, обо всех тех людях, научившихся писать, по крайней мере, свои имена. Что они выберут?
Что станет с нами, с нашими землями, с голубым небом и красными скалами и зеленой травой?
Но, напоминаю я себе, Общество больше не сможет отнять у нас все это, пока мы сами не допустим. Мы можем вернуть свои воспоминания, но для этого нам придется разговаривать друг с другом и доверять друг другу. Если бы мы поступали так раньше, то гораздо быстрее нашли бы лекарство. Кто знает, почему тот мужчина засеивал свои поля? Возможно, он знал, что нам понадобятся те цветы для лекарства. А может, он, как и моя мама, просто находил их красивыми. Но в красоте мы находим ответы гораздо чаще, и это факт.
Кажется, нам предстоит пройти тяжелый период. Но мы уже, все вместе, прошли через чуму и мутации. Те, кто верил в Общество, и те, кто верил в Восстание, и даже те, кто верил во что-то совсем иное, - все трудились плечом к плечу, ухаживая за неподвижными. Кто-то сбежал, кого-то убили. Но многие постарались спастись.
- За кого ты проголосовал? - шепчу я Каю, пока мы спускаемся с лестницы.
- За Анну, - отвечает он и улыбается. - А ты?
- Анна, - отвечаю я.
Надеюсь, она победит.
Пришло время Аномалиям и Отклоненным заявить о своих правах.
Но позволим ли мы им?
В дебатах, передаваемых через экраны портов, чиновница разговаривала четко, лаконично, озвучивая сухую статистику. - Разве вы не видите, что подобное уже происходило раньше? - вопрошала она. - Все, что вы делаете, уже делалось в прошлом. Вы должны позволить Обществу снова оказать вам помощь. И на сей раз, обещаю, мы предоставим вам больше возможностей для самовыражения. Дадим больше выбора. Но, оставив слишком много простора для ваших проектов, что произойдет?
Мы что-нибудь сочиним. Мы что-нибудь споем, подумала я.
- Да, - сказала чиновница, словно прочитав мои мысли, словно она знала мысли каждого в Обществе. - Именно. Вы напишете те же книги, что и предыдущие авторы. Сочините те же стихи: они так же будут про любовь.
Она права. Мы сочиним стихи о любви и расскажем истории, услышанные ранее в том или ином варианте. Но это будет наш первый раз, наши переживания и истории.
Я вспоминаю, что сказала Анна о нас троих.
Лоцман. Поэт. Медик.
Они есть в каждом из нас. Я верю в это. Верю, что у каждого человека есть путь, куда лететь, есть строчка для стихотворения, чтобы записать его для всех, есть рука, которая вылечит.
Ксандер прислал нам письмо, в котором сообщил, где он сейчас находится. Он написал послание своей рукой. В первый раз я увидела его письмо, и аккуратные строчки букв вызвали слезы на глазах.
Я живу в горах. Лей тоже здесь. Передай, пожалуйста, моим родным, что со мной все хорошо. Я счастлив. И когда-нибудь я вернусь.
Я надеюсь, что это правда.
Мама и Брэм ждут нас на спуске у реки.
- Вы уже проголосовали? - спрашивает Брэм. - Как все прошло?
- Все было тихо, - отвечаю я, вспоминая огромный зал, забитый людьми, скрип карандашей на бумаге, имена, записываемые медленно и аккуратно.
- Я должен был голосовать, - говорит Брэм.
- Должен был, - соглашаюсь я. - Но они остановились на пределе семнадцать лет.
- Банкетный возраст, - кривится брат. - Думаешь, я собираюсь отмечать свой банкет?
- Возможно. Но я надеюсь на обратное.
- У меня есть для вас кое-что, - произносит Кай. Он вынимает руку из кармана и показывает пробирку с образцами ткани дедушки, одну из тех, что мы нашли в Каверне, ту, что Кай припрятал для меня внутри дерева.
- Когда ты ее достал? - удивляюсь я.
- Вчера, - отвечает Кай. - Мы снова вылетали в Отдаленные провинции в поисках выживших. - После того как мутировавшую чуму взяли под контроль, Лоцман позволил Каю и некоторым другим пилотам заняться поисками неподвижных, таких как Патрик и Аида. Их надежда основывалась на том, что больные нашли дорогу к старому лагерю Восстания, тому самому, который на карте был обозначен рядом с озером.
И до сих пор мы продолжаем искать.
- Вот эту я тоже прихватил, - добавляет он. - Это та, которую украл Элай. - Кай раскрывает ладонь, и я читаю этикетку на пробирке. Вик Робертс.
- Я думал, ты не веришь в эти пробирки, - говорит Брэм.
- Не верю, - соглашается Кай. - Но я думаю, ее нужно отдать тем, кто любил его, и пусть они решают, что с ней делать.
- Думаешь, она примет ее? - спрашиваю я у Кая. Несомненно, он говорит о Лей.
- Думаю, да. А затем простится с ней.
Потому что теперь она любит Ксандера. Она сделала выбор снова полюбить.
Время от времени на меня накатывала злость на дедушку за то, что он не уточнил, какое именно стихотворение он хотел, чтобы я нашла. Но сейчас я поняла, что он дал мне. Он дал мне выбор. Вот чем это было всегда.
- Как тяжело это делать, - говорю я, зажав в руке пробирку. - Хотела бы я сохранить те стихи. Так было бы легче, у меня бы осталась частичка дедушки.
- Иногда бумага это всего лишь бумага, - произносит мама. - Слова - лишь слова, лишь способ записать настоящие вещи. Не бойся помнить это.
Я знаю, что она имеет в виду. Стихи, рисунки, песни - они не могут остановить все. Не могут преградить дорогу смерти. Но, возможно, им под силу заставить паузу между шагами смерти звучать и выглядеть и чувствовать прекрасно, превратить место ожидания в то место, где хочется задержаться, не испытывая при этом особого страха. Потому что все мы, шаг за шагом, приближаемся к смерти, и путешествие между этими шагами и составляет нашу жизнь.
- Прощайте, - говорю я дедушке и папе, поднимаю пробирку над рекой и застываю на мгновение. Мы держим выбор наших отцов и матерей в своих руках, и когда мы крепко цепляемся за него или позволяем скользить меж пальцев, этот выбор становится нашим собственным.
Затем я открываю пробирку и пропускаю через нее воду, позволяя ей унести прочь последнюю частичку, оставшуюся от дедушки, точно как он и желал, и как просил моего отца сделать это.
Я мечтаю, чтобы они оба могли увидеть все это: зеленые поля, засеянные лекарством для будущих поколений; голубое небо; красный флаг на куполе Сити-Холла, сигнализирующий, что пришло время выбирать.
- Как будто покоряем Холм, - говорит Кай, перехватывая мой взгляд и указывая на флаг.
- Точно, - киваю я, вспоминая его руку, накрывшую мою ладонь, ленточки, которые мы привязывали к деревьям, отмечая пройденный путь.
Вдали от Камаса поднимаются горы, на расстоянии кажущиеся голубыми, фиолетовыми и белыми.
Мы с Каем вместе поднялись на Холм. А Ксандер покорил горы.
Хоть Ксандера и нет рядом, хоть все получилось не совсем так, как мы мечтали, но мы вполне довольны знанием того, что поучаствовали в чем-то хорошем, правильном и правдивом. Что мы получили благословение, дар, удачу, познакомившись с хорошими людьми, вместе с которыми прошли огонь, воду, скалы и небеса. Выяснили, что мы достаточно сильны, чтобы удержать и чтобы отпустить.
Я почти ощущаю, как они струятся между пальцев: песок и вода, артефакты и стихи, и все то, что хотелось удержать, но не получилось.
Но мы сделали это. Что бы ни случится потом, мы справились: помогли найти лекарство, подтолкнули народ к голосованию.
Река чередуется синими и зелеными пятнами, отражая траву и небо, и я улавливаю проблеск чего-то красного, плывущего в воде.
Кай наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я закрываю глаза, чтобы сильнее ощутить момент ожидания и желания, прежде чем наши губы соприкоснутся.
В этом мире есть отливы и приливы. Прощания и возвращения. Полеты и падения.
Пение и тишина.
Бег навстречу и воссоединение.
Примечания автора
На протяжении всей трилогии я упоминала несколько произведений искусства. Хоть большинство из них и были написаны в тексте, я все же хочу привести полный их список для тех, кому будет интересно увидеть и прочитать больше об этих замечательных творениях.
КАРТИНЫ:
"Большой Каньон в Колорадо" Томас Моран (находится под номером 19 в перечне Ста Картин)
"Девушка ловящая рыбу в Сан-Виджилио" Джон Сингер Сарджент (номер 97)
СТИХОТВОРЕНИЯ:
"Не уходи безропотно..." Дилан Томас
"Стихи в октябре" Дилан Томас
"Пересекая черту" Лорд Альфред Теннисон
"Как звезды падали, как снег" Эмили Дикинсон
"Недосягаем ты, но я" Эмили Дикинсон
"Литания во время чумы" Томас Нэш
В "Сплетенных судьбами" я так же упомянула Рэя Бредбери и Риту Дав, чьи работы, наряду с Уоллесом Стегнером и Лесли Норрис, вдохновляли меня во время написания этих книг.
Примечания
1
перевод редактора tigra_du
2
Интубация - операция введения в гортань через рот особой трубочки при сужениях гортани, грозящих больному удушением.
3
Нерка красная (Oncorhynchus nerka), проходная и жилая рыба рода тихоокеанских лососей. Отличается большим числом жаберных тычинок (28-40) и яркой красной окраской во время размножения. - БСЭ, 1969-1978 гг.
4
перевод tigra_du