Эйден усилил темп, все быстрее вбиваясь бедрами в Кристину и вызывая в ее лоне одну вспышку наслаждения за другой. При этом покусывал зубами ее соски, вознося царившее в душе и теле смятение на головокружительную высоту.
Через несколько секунд Кристину с головой накрыл мощнейший оргазм. Вцепившись руками ей в плечи, Эйден дернулся еще раз и затих. Его стон заглушил звук ее бьющегося сердца, она жадно впитывала каждый вдох, каждое касание. Ощущая на себе вес его тела, она испытывала гордость и удовлетворение. Рассеянно водила пальцами по его спине, считая вдохи и выдохи. То, чего так ждала, наконец свершилось. Этот мужчина, этот момент, эта страсть.
Она получила даже больше, чем мечтала.
Глава 13
Эйден лежал, крепко обнимая Кристину со спины.
Он никогда не любил проявления нежности, но сейчас поступал так потому, что это казалось правильным. Пока они лежали вместе, его руки двигались подобно медленным ленивым рекам, лаская ее руки, спину, бедра, ноги, живот и грудь. Остановиться он был не в силах.
Кристина таяла от его прикосновений, радуясь им, точно котенок.
Эйден ругал себя за то, что лежит с ней. Черт подери, ему вообще не следовало входить к ней в спальню, но он не сумел совладать с собой. Ничего подобного прежде не испытывал ни с одной другой женщиной, всегда уходя на следующий день. Теперь же сказал себе, что, если сумеет заполучить Кристину, пути назад не будет. Невзирая на обстоятельства, он хотел снова овладеть ею.
Негромкий вопрос отвлек его от пробуждающейся страсти.
– Что заставило тебя передумать?
– Насчет чего?
– Насчет того, чтобы быть со мной.
По неуверенному голосу было понятно, что этот разговор ей неприятен. Эйден восхитился ее самообладанием. Для создания доверительных отношений надо поделиться с ней некоторыми своими мыслями, подготовить к будущему, не разбив сердца.
Со вздохом он обнял ее за талию.
– Неужели ты так ничего и не поняла про меня, Кристина?
– Что ты имеешь в виду?
– Я из тех непредсказуемых типов, кто время от времени слетает с катушек, а потом раскаивается. В том, что произошло между нами в прошлый раз, нет ни твоей, ни моей вины. Это результат нашего взаимного притяжения.
В подтверждение своих слов он прижался к ней бедрами, демонстрируя силу желания, еще большую, чем час назад. Отодвинулся, давая ей возможность лечь на спину, и накрыл своим телом. Она храбро встретила его взгляд. В глазах светились страх и восторг. Эйден никогда ничего не делал наполовину. Он мог демонстрировать чудеса самоконтроля, как при встрече с Балчером, а мог всецело отдаться страсти, кипящей внутри, только и ждущей того, чтобы вырваться на свободу.
– Некоторое время мы будем жить в этом доме вместе. Как-никак нас связывают общие цели – забота о Лили и поддержание завода в рабочем состоянии. При этом я не могу сдерживать чувства, которые испытываю к тебе. Поэтому давай просто наслаждаться этой связью, если, конечно, ты хочешь этого.
Долгое время Кристина молчала, едва дыша. Эйден с ней откровенен, они хотели защитить себя, и к чему пренебрегать удовольствием, которое оба могли подарить друг другу.
Вот только в сердце свое Кристину пускать нельзя.
Кристина проснулась с колотящимся сердцем, напряженная, готовая спасаться бегством. Она подозревала, что позабыла что-то важное. Что именно? В чем дело?
Эйден перекатился на бок, сонно моргая.
– Доброе утро, моя красавица.
Хрипотца ли в его голосе, отросшая ли за ночь щетина или осознание того, что уже утро, а Эйден по-прежнему рядом, подействовали на нее? До чего же радостно просыпаться вот так.
Утро! Осознав, который час, Кристина кубарем слетела с кровати.
– Кристина, куда ты?
– Я опаздываю. – Она скрылась в ванной. Быстро проведя расческой по волосам и почистив зубы, снова появилась в спальне.
Эйден переместился к краю кровати. Она думала, что он не откажет себе в удовольствии понежиться в постели, и была очень удивлена, когда он последовал за ней в гардеробную, где хранилась одежда Лили, ее постельное белье и вещи Кристины. Она достала чистый халат и, силясь подавить смущение, надела трусики.
– Поверить не могу, что я так долго спала. – Она с большим трудом отвлекала внимание от того, что делает. Никогда прежде ей не приходилось одеваться под пристальным мужским взглядом. Эйден смотрел на нее глазами художника, старающегося запомнить все до мельчайших деталей.
– Неудивительно, – хмыкнул он. – Из-за меня ты очень поздно легла.
Это еще мягко сказано. Ради невероятного опыта, полученного накануне, можно немного пострадать от усталости. Кристина покраснела, но задумалась, стоит ли стесняться произошедшего между ними в постели? И решила поддразнить Эйдена.
– И ничуть не раскаиваешься в этом. Несмотря на то, что сегодня я целый день буду ни на что не годна.
– Не раскаиваюсь. – Его улыбка быстро погасла, стоило ей шагнуть к двери, ведущей в комнату Лили.
Кристина замерла на пороге, посмотрела на Эйдена через плечо и, отметив печаль на его насмешливом лице, пала духом. Насколько ей известно, со времени полуночного визита Эйден больше не навещал мать, и она не хотела его принуждать. Пусть сам принимает решение.
– Меня ждет работа, – пояснила она.
Он кивнул с серьезным видом, она заставила себя отвернуться, избегая искушения побыть с ним подольше, обнять. Было больно от того, как быстро исчезла возникшая между ними связь. Войдя в комнату Лили, она увидела, что Николь собирает свои книги.
– Я как раз хотела постучаться к тебе.
Слава богу, что не вошла к ней в спальню по-свойски, как обычно! Николь слыла сообразительной девушкой.
– Извини, припозднилась. Готова к контрольной?
– Насколько это вообще возможно.
Обернувшись, Николь увидела в дверях Эйдена, на котором не было ничего, кроме брюк. Она широко улыбнулась, в глазах вспыхнул огонек одобрения. Кристина снова густо покраснела. Она не из тех, кто выставляет свою личную жизнь напоказ, хотя до Николь и дошли слухи о маневре Эйдена с двуспальной кроватью.
– Спасибо, Николь.
Кристина подошла к кровати и, как обычно, стала проверять пульс Лили и измерять температуру. Всем своим существом она ощущала присутствие Эйдена, который прошел в комнату и замер, опершись о спинку стула. Создалось впечатление, что он еще не готов ослабить свою защиту и довериться ей. Поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц, она заговорила с Лили тихим успокаивающим голосом:
– Вы хорошо себя чувствуете, дорогая? Николь прекрасно о вас заботится, не так ли?
Эйден продолжал держать дистанцию. Стоял со скрещенными на груди руками, словно пытался закрыться от происходящего. Проникающий через занавески солнечный свет играл в его каштановых волосах, но не освещал глаз.
Он стоял не шелохнувшись. В обычной ситуации это можно было истолковать как проявление отвращения или равнодушия, но в данном случае сказывалась чрезмерная обеспокоенность состоянием матери. Ему было больно видеть Лили в таком состоянии. Именно по этой причине он избегал появляться в ее комнате. Кристине не раз доводилось становиться свидетельницей проявления у людей подобного отношения, очень хотелось поделиться этим с ним, заверить, что он не единственный, но она опасалась отпугнуть его излишним вмешательством.
– Ты нечасто бываешь у Лили.
Его глаза слегка расширились, но он быстро совладал с эмоциями, спрятав под маску.
– Это так заметно?
Кристина со вздохом опустилась на стул с противоположной стороны кровати. И с чего она решила, что он станет облегчать задачу им обоим? Она улыбнулась Лили, от чувства вины и собственной сопричастности болезненно сжалось сердце.
– Друзьям и членам семьи нередко приходится туго в подобных ситуациях. Больно видеть близкого человека без движения, кроме того, это очень неловкая ситуация.
Она робко улыбнулась ему, желая рассказать больше, но опасаясь быть отвергнутой, при этом понимая, что нужно вмешаться. Эйден – сын Лили, она много рассказывала о его успехах, интересе к искусству, независимости, стремлении к одиночеству. Искренне его любила.
– Сиделкам гораздо проще. Мы просто выполняем свою работу и можем быть полезны пациенту и его семье.
Она сумела доказать свою полезность, причем даже в большей степени, чем рассчитывала, хотя и не собиралась снова вступать на этот путь. Сначала она была полезной родной матери, потом Джеймсу. А вот отец отверг ее, сочтя бесполезной для себя. Что выберет Эйден?
– Как долго ты уже здесь работаешь? – Несколько расслабившись, Эйден подошел к окну и посмотрел на улицу, возможно вспоминая, какими были эта комната и вид из окна в его детские годы.
Кристина проводила время с Лили, когда училась в старших классах школы, в университете. Ей нравилось иметь рядом человека, которому небезразличны ее успехи и неудачи.
– Почти пять лет. Однажды я навещала ее, и Джеймс пригласил меня в свой кабинет. Предложил ухаживать за ней, если я соглашусь жить в особняке.
– Он тебя попросил?
Кристина с радостью согласилась, и Лили пришла в восторг от этой идеи. Только позже девушка поняла, как трудно быть сиделкой с проживанием при человеке, которого любишь. Осознание, что он, вероятно, никогда не поправится, очень отравляет жизнь.
– То есть ты не искала работу?
– Отец выделял мне кое-какие средства, чтобы я могла продержаться в университете, трудоустройство я планировала на последний семестр.
Ей показалось, или Эйден процедил сквозь зубы: "Очень умно".
– Получив диплом, я переехала в особняк и стала помогать Лили, чем могла. Несмотря на паралич, годы, предшествующие сердечному удару, были очень счастливыми.
Эти слова казались Кристине слишком приземленными по сравнению со смыслом, который она в них вкладывала. В Блэкстоун-Мэнор она обрела не просто работу, но настоящий дом и семью в лице Лили, Нолена, Мари и Николь. В детстве она с трудом общалась со сверстниками, а повзрослев, наконец-то обзавелась подругами, с которыми могла поболтать по телефону или пройтись по магазинам.
– Да, счастливыми. – Она отвернулась к Лили, скрывая слезы. Слегка подрагивающими руками поправила больной одеяло. Последние несколько недель она все воспринимала излишне эмоционально.
– Как ты справляешься, видя ее в таком состоянии? – Эйден незаметно переместился к изножью кровати.
Кристина удивилась. На его лице отражались эмоции, идущие вразрез с недавним ледяным спокойствием. Значит, ее догадка верна. Он избегал навещать мать не потому, что не хотел, а потому, что слишком сильно желал видеть ее такой, какой она была до аварии, изменившей ее навсегда, стремился избежать терзающих душу болезненных ощущений. Кристина понимала его, но не желала мириться с таким положением дел.
– Потому что я люблю ее.
Эйден впился в нее пристальным взглядом, будто стремясь проникнуть в душу и проверить истинность ее слов. Кристина не лгала. Она в самом деле восторгается тем, как спокойно Лили принимает собственное ограничение подвижности, гордится успехами сыновей и ценит дружбу.
Кристина сожалела лишь, что не вымолила у нее прощения, прежде чем недуг разлучил их навсегда.
– А что, если бы именно ты была повинна в ее нынешнем состоянии?
Сердце болезненно сжалось, сковал страх, не позволяющий даже дышать. Один тяжелый удар в груди, еще один, и, наконец, сердце забилось в привычном ритме. Прежней она уже никогда не будет.
– Что ты имеешь в виду?
– Это моя вина.
Против воли Кристина испытала огромное облегчение.
– Почему?
– Она приехала повидать меня, потому что я в своем эгоизме отказывался покориться требованиям Джеймса и вернуться в Блэкстоун-Мэнор. Несколько дней мы посещали художественные галереи и спектакли. Маме понравилось творческое лицо Нью-Йорка. – Будничным жестом он сжал ладонями ступни Лили и, похоже, сам этого не заметил. Кристина слушала, затаив дыхание. – Не знаю, помнишь ли ты день аварии.
Она помнила, даже слишком хорошо. Ужасную погоду, грозовое предупреждение.
– Мама сказала, что хочет домой, не дожидаясь, пока на улице прояснится. Ведь, как бы то ни было, солнце продолжало светить. Потом погода испортилась. Сильно. Почему она не остановилась? Мне следовало заставить ее подождать. Я виноват в случившемся.
Ступня Лили дернулась, линия на мониторе, прежде равномерная, вдруг пошла зигзагами. Эйден отпрыгнул назад, размахивая руками и не сводя глаз с матери. Кровь отхлынула от лица, сделавшегося белым как полотно.
Видя, что он на грани обморока, Кристина поспешила к нему, прижалась всем телом, чтобы поддержать.
– Все в порядке, Эйден.
– Что… что это было?
– Помнишь, я говорила, что кома состояние временное? Случается, пациенты становятся беспокойными, потом снова затихают.
Он кивнул, но она не могла поручиться за то, что он понял ее.
– Иногда они реагируют на погоду, изменение температуры, прикосновение, иногда могут даже сесть на постели и открыть глаза, однако через несколько минут или часов снова погрузятся в сон.
– А мама когда-нибудь…
– Садилась? Нет. Мне очень этого хочется. Иногда кажется, что маленькие эпизоды вроде этого – ее способ показать, что она все еще здесь, хотя на самом деле это, возможно, непроизвольная физическая реакция. Я хочу верить в первое, но опыт говорит об обратном.
Кристина удивилась, когда Эйден крепко обнял ее и прижал к себе, и они простояли так долгое время.
Когда он наконец отстранился, она решила дать ему то, в чем он в данный момент больше всего нуждался, осознанно или нет.
– Что бы ни было, в одном я нисколечко не сомневаюсь. Лили понравилось бы узнать, что ты здесь, рядом с ней. За последние два года она мастерски овладела умением слушать. Почему бы тебе не сказать: "Здравствуй, мама".
Она вышла, подарив ему возможность преодолеть пропасть между ним и матерью. Это самое меньшее, что она могла для них сделать. Оставалось только надеяться, что он не отвернется от нее, когда узнает всю правду.
Глава 14
– Для праздника урожая вроде того, что мы организовывали в прошлом году для школьников, еще не сезон. Что мы выберем лейтмотивом этой ярмарки, дамы?
Кристина сидела в окружении женщин, которым нравилось трудиться на благо общества и на которых можно положиться. Они не состояли в сельском клубе, как Тина, члены которого просто выделяли деньги на благотворительность, но упорно работали, организовывая мероприятия и получая от этого удовольствие.
– Я вся в предвкушении! – воскликнула Мэри Крейгтон, хлопая в ладоши, как ребенок. – У нас сто лет не было настоящей деревенской ярмарки. Дрянной карнавал, устроенный на школьной парковке, не в счет.
– И ярморочная площадь в хорошем состоянии, – вступила в разговор Жанна Стэнтон. – Места с лихвой хватит для всех наших задумок. Как хорошо, что впереди ожидается что-то приятное, особенно… – Перехватив мрачные взгляды подруг, она резко замолчала, но ее слова не остались незамеченными.
– Все в порядке. Жанна, пожалуйста, продолжай.
– Экономическое состояние напряженное. Когда старый мистер Блэкстоун заболел, мы испугались за будущее завода. Наши мужчины обсуждали то, что там на самом деле творится, и…
Кристина и не догадывалась, что о проблемах завода известно всем вокруг. Значит, рабочие давно подметили и сделали собственные выводы.
– Я понимаю, Жанна. Эйден тесно сотрудничает с Бейтмэном, чтобы скорее прекратить все неурядицы.
– Это хорошо, а то на прошлой неделе опять оборудование отказало, – подала голос Эвери Прескотт. – Но раз ты говоришь, что все будет в порядке, мы тебе верим. Жанна просто имеет в виду, что пришло время повеселиться, выпустить пар, снять напряжение лучше, чем во время похода в "Лолу".
Мэри удивленно вскинула брови.
– Ты в самом деле полагаешь, что походы туда так плохи?
– Могу привести несколько примеров, – отозвалась Жанна, и все захихикали.
– Давайте вернемся к ярмарке, – призвала Кристина.
– С владельцами аттракционов мы уже договорились. Отзывы хорошие, оборудование безопасное, – подхватила Жанна. – Почему бы не организовать парочку водяных горок для детишек? И состязание на скоростное поедание дынь?
Кристина поспешно записывала новые идеи.
– Батут для малышей.
– Соревнования по танцам.
– Детский зоопарк.
Мэри подалась вперед.
– Жаль, Кейси нет в городе. У нее всегда наготове парочка идей развлечений для взрослых. – Она игриво подергала бровями.
– Хм-м-м, как насчет чего-то, радующего взор? Я подумываю пригласить на выходной Люка, – предложила Кристина. – Он может устроить демонстрацию своего гоночного автомобиля, раздавать автографы. Уверена, и мужчинам, и женщинам это понравится.
В разговор вступила Эвери:
– А как насчет будки для поцелуев? Захочет Люк в этом поучаствовать? Он ведь горячее, чем раскаленный асфальт в июле.
Остальные женщины поспешили выразить согласие.
– А когда он одет в свой гоночный костюм, – мечтательно добавила Мэри, – его ягодицы…
– Не обо мне ли речь, дамы? – раздался голос Эйдена.
Кристина густо покраснела. На мгновение женщины замерли, затем стали переглядываться с широко раскрытыми глазами и. наконец, дружно захихикали. Кристина изо всех сил старалась сохранять серьезность, но, видя соблазнительную усмешку Эйдена, представила его обнаженным в своей постели и тоже заулыбалась.
Так они ни к чему не придут.
– Эйден, мы занимаемся организацией ярмарки.
– Как мило. Не знаю, как вас и благодарить за упорный труд. Искренне ценю ваше участие.
Своими чарами Эйден окутал всех присутствующих в комнате дам, даже Кристину. Особенно Кристину. Он отлично усвоил ее урок о южном гостеприимстве. Ей нечасто доводилось видеть эту сторону его натуры. Замкнутый, он был невероятно привлекательным, а когда искренне старался показать людям, как они важны для него, становился и вовсе неотразимым.
Приказав себе перестать краснеть, Кристина прислушалась к возгласам одобрения и посмотрела на Эйдена. Оказалось, он тоже пристально смотрит на нее. Вдоль позвоночника побежали мурашки. Окружающая обстановка пропала, они будто остались наедине.
В ее сердце пышным цветом распустилась надежда на то, что он захочет остаться здесь. Она долго боролась и страдала, теперь хотелось иметь рядом любимого человека.
Махнув рукой, он вышел. Кристина знала, что, поднявшись наверх, обнаружит его в спальне. Остается надеяться, что он сумеет пережить долгое ожидание.
Мэри, женщина за сорок, принялась обмахивать рукой лицо.
– Ой, девочки, вот это мужчина! У него в семье все такие. Счастливица ты, Кристина!
Кристина все сильнее заливалась краской, в то время как женщины с энтузиазмом обсуждали достоинства ее мужа.
– Он такой высокий! И волосы у него темные.
– Под стать темным глазам. – Эвери вздрогнула. – И такой пронзительный взгляд!
– Видели, какие у него мускулистые руки? – воскликнула Жанна. – Должно быть, чистый восторг побывать в его объятиях.