Наконец он начал прикасаться к ней. К каждому дюйму ее тела.
Элла закрыла глаза. Это было невероятно. Даже лучше, чем в прошлый раз. Сначала он расстегнул корсет и высвободил ее томящуюся в ожидании грудь. Захватил ртом один сосок, потом - другой. Она не могла дождаться, когда, наконец, он снимет с нее трусики. Он сказал, что будет действовать медленно, но настолько…
- Не шевелись, - поддразнил он ее.
- Я не могу!
Озабоченный тем, что может слишком сильно надавить ей на живот, он перевернул ее и усадил сверху, погружая свой член в нее, горячую и влажную. Но даже в тот момент, когда Хасан направлял ее бедра, чтобы как можно глубже проникнуть в нее, он не смог проигнорировать незнакомое ощущение. Что-то было настолько необычно, что отвлекало его от главного. Наконец он понял. Впервые он занимался сексом с беременной женщиной, и впервые это происходило без презерватива. Плоть касалась плоти.
- Тебе не больно? - спросил он.
Элла замотала головой, не в силах произнести слова.
- Я сейчас… сейчас…
- Я вижу, - пробормотал он, наблюдая за тем, как ее голова запрокинулась назад в бессильном восторге.
Она громко застонала, положив этим звуком начало его собственного оргазма. Крепко сжимая ее бедра, Хасан отдался на волю сильнейшим волнам удовольствия, которые дали ему наслаждение, которого он никогда не испытывал до этого.
Он откинулся на подушку, чувствуя себя солдатом после ожесточенного боя. Он обнял Эллу за талию и притянул к себе, вдыхая свежий аромат ее волос. Глядя в потолок, Хасан подумал о том, что секс может стать для них наваждением. Опасным наваждением. Их тела словно слились в одно, соединенные теплом кожи, и он обнаружил, что рассеянно целует пряди ее мягких волос.
Наверное, он проспал дольше обычного, потому что, когда он открыл глаза, комната была залита ярким светом, а утренний запах свежих роз становился навязчиво сладким. На мгновение Хасан забыл, как он оказался здесь, но потом увидел рядом Эллу, и все встало на свои места. Он вспомнил ее робкую попытку соблазнить его, которой не смог противостоять.
Потягиваясь, он подумал о том, что никогда еще не чувствовал себя настолько удовлетворенным. Прошлая ночь стала самым невероятным эротическим приключением в его жизни.
Теперь ему следовало подняться и уйти. Но вместо этого он провел рукой по волосам Эллы, потянулся губами к ее уху и прошептал:
- Ты спишь?
Она пошевелилась и улыбнулась:
- Теперь - нет.
Он опустил ее руку к своей возбужденной плоти.
- Ты - самая потрясающая любовница, знаешь об этом?
Элла застыла, ощутив под пальцами твердость его возбуждения, и в ярком свете дня ее сердце сковал ледяной ужас. Вдруг он теперь ждет, что она продемонстрирует ему все свои сексуальные способности и умения, и, несомненно, его постигнет жалкое разочарование.
- Я не та, за кого ты меня принимаешь, - сказала она, убирая руку.
И хотя она увидела в его глазах искру разочарования, Элла должна была объяснить Хасану, что вовсе не является экспертом в эротических играх. Она не любительница вечеринок с внушительным списком любовников на одну ночь, чьи имена вспоминает с трудом.
Хасан застонал, удивляясь тому, как женщины умудряются выбрать неправильный момент для открытия сокровенных тайн. Но выхода не было. Его тело вновь горело желанием, и единственное, что могло приблизить его к облегчению…
- А какая ты на самом деле? - спросил он хрипло.
- Обычно я не соблазняю мужчин.
- Я уже сам об этом догадался, Элла.
- Правда?
- Да. - Он положил руку ей между ног. - Прошлой ночью ты казалась скорее смущенной, нежели искушенной.
Интересно, для него это плюс или минус?
- До… до той вечеринки… я… я никогда не вела себя так.
- Рад слышать это, - ответил он честно.
- У меня были отношения лишь с одним человеком. И мы встречались целую вечность, прежде чем у нас случился секс. - Чувствуя нарастающее возбуждение от прикосновения его рук, Элла отметила удивление в его глазах и внезапно поняла, что всегда боялась физических отношений. Пример из жизни собственных родителей показал ей, какие неожиданные последствия бывают у необузданной страсти. - И когда все случилось, я… ну… я очень старалась. Но у меня никогда… никогда… - Слова застряли у нее в горле.
- У тебя никогда не было оргазма до секса со мной? - догадался Хасан, вспоминая, как потрясенно она выглядела в их первую ночь. И все встало на свои места.
- Да. - Элла посмотрела прямо ему в глаза, понимая, что была слишком откровенна. Наверное, мужчина, подобный ему, должен отрицательно относиться к подобной искренности. - Ты неправильно меня понял. Принял меня за другую женщину. Ты злишься на меня, Хасан?
- Ужасно злюсь, - сказал он, улыбаясь.
- Серьезно?
Он низко засмеялся, лаская ее горячую промежность.
- О, Элла, - пробормотал он. - Разве ты не знаешь, что главная фантазия любого мужчины - стать первым, кто пробудит женщину в своей партнерше? Я счастлив, что стал единственным мужчиной, доставившим тебе истинное удовольствие. - Его голос стал еще ниже и перешел в тихий шепот: - Хочешь, покажу тебе, каково это, когда мужчина пробует тебя на вкус?
Элла смущенно кивнула, чувствуя, как краска заливает ее щеки по мере того, как он медленно опускается вдоль ее тела губами. И вдруг она поняла, что ощутила настоящую опасность секса. Когда мужчина может доставить такое удовольствие… Когда его язык оказывается в таких местах… Начинаешь мечтать о том, как потрясающе бы все это было, если бы он любил тебя по-настоящему.
Но этого никогда не случится.
Глава 10
- Хасан. - Элла сделала небольшую паузу, убеждаясь, что полностью завладела вниманием мужа. - Я не могу больше ничего не делать.
Хасан оторвался от чтения газеты. Утренний свет мягко струился по столу, накрытому к завтраку, и играл отблесками на блестящих рыжих волосах Эллы. Шелк ее платья ниспадал бесчисленными складками, но уже не мог скрыть заметно округ лившегося живота, который сразу привлекал внимание.
Несколько недель назад по дворцу разнеслась очевидная новость: королева ждет ребенка. Хасан не мог перестать думать о том, что именно это послужило причиной задержки его брата в пустыне. Еще никогда Кямал не покидал Кашамак надолго, более того, он даже не выходил на связь.
Возможно, это и к лучшему, потому что не надо было решать вопрос регентства в случае рождения наследника. Ведь Хасан до сих пор не знал, что ему делать. Впервые в жизни ему не хотелось думать о будущем. Он позволил себе погрузиться в блаженное существование в ожидании жарких ночей со своей женой, изредка напоминая себе, что это было лишь приятным времяпрепровождением перед рождением ребенка.
Вначале Хасан был уверен, что все решит их развод, и втайне лелеял надежду, что Элла улетит обратно в Англию, оставив ему ребенка.
Но вскоре он понял, что этого никогда не случится. Секс с женщиной может рассказать о ней гораздо больше, чем то, где находятся ее эрогенные зоны. Хасан понял, что Элла гораздо более добрая и заботливая, чем казалось ему изначально.
- Прости, что ты сказала?
- Что я не могу больше ничего не делать!
- Тебе скучно?
- Не то чтобы скучно… Мне как-то беспокойно. - Она слегка пожала плечами и почувствовала легкие толчки в животе. - Сады прекрасны, как и книги в библиотеке, но я…
- Что?
Как объяснить ему, что она хочет больше времени проводить с ним? Что она хочет узнать его как личность. Что ей надоело встречаться с ним лишь во время завтрака и обеда и ночью в постели. Хасан продолжал держать ее на эмоциональной дистанции. Никогда не подпускал ее близко. После ее откровенности в их первую ночь во дворце он плотно захлопнул все двери. Интересно почему? Почему он так яро защищает свои чувства, не доверяя ей?
Конечно, он идеально выполняет обязанности мужа. Он суетится вокруг нее, убеждаясь в том, что ей комфортно, иногда заставляя слуг улыбаться, поправляя подушки под ее спиной. Иногда даже позволяет себе милые поступки, например, выбирает с блюда самый сочный гранат и просит повара приготовить сок специально для нее.
Но почему-то его забота воспринимается как компенсация. Хасан все еще пытается оградиться от нее. Элла посмотрела на него в упор:
- Мне надо чем-то заняться.
- Например?
- Я хочу нарисовать тебя, Хасан.
Он задумчиво посмотрел на нее:
- Повтори, пожалуйста.
- В Лондоне ты обещал мне, что я смогу рисовать, если захочу. И я захотела. Когда… когда родится ребенок… У меня не будет на это времени. Позволь мне сделать это, пока я могу.
Хасан забарабанил пальцами по столу, внезапно осознавая, что в ее просьбе есть смысл. Он терпеть не мог позировать, об этом все знали. Возможно, народ будет рад увидеть его новый портрет, к тому же у Эллы появится занятие.
- Думаю, это возможно, - согласился он. - Но ты должна понимать, что у меня плотное расписание и мое время очень ценно. Я не смогу сидеть часами.
- Я знаю и не жду этого от тебя. Пожалуйста, Хасан! - Элла даже не пыталась скрыть своего горячего желания, потому что хотела этого слишком сильно. Ей было все равно, сколько времени будут продолжаться их сеансы, она не могла больше просто ждать. Она сходила с ума от постоянных размышлений о ребенке и о своем неустроенном будущем. Но больше всего ее беспокоила растущая привязанность к Хасану.
Наверное, это происходило из-за того, что каждую ночь она изнывала от наслаждения в его объятиях и иногда готова была разрыдаться от счастья.
Надо признаться, художники очень многое узнают о своих натурщиках во время рисования портретов - это известно всем. Она нашла свой способ приблизиться к нему, хотя это будет непросто.
- Ты согласен?
- Как я могу отказать, когда ты так мило просишь? Скажи Бенедикту купить все, что тебе нужно.
- Хорошо. И еще, Хасан. Спасибо.
- Просто позволь мне дочитать газету, хорошо? - простонал он.
Элла улыбалась, когда пошла искать Бенедикта и просить самого предупредительного помощника на свете купить ей все необходимое для творчества. Иногда она задумывалась над тем, что он думает о женщинах, подобных ей, учитывая то факт, что именно преданный помощник принес ей новую одежду в апартаменты Хасана после их первой ночи. О женщинах, которые запрыгивают в постель к состоятельному мужчине, которого совсем не знают. Наверное, Бенедикт был очень удивлен, обнаружив, что одна из них стала его королевой.
Элла тщательно продумала обустройство комнаты перед их первым сеансом. Еще она решила начать с карандашного наброска, чтобы позже перенести его маслом на холст. Она изучила портреты, украшающие стены дворца, среди которых нашлось несколько изображений ее мужа в военной форме и королевских регалиях. Но для себя она решила, что на ее портрете будет в первую очередь человек, а уже потом - шейх.
- Элла?
Она подняла глаза и увидела стоящего перед ней Хасана с насмешливым выражением глаз.
- Прости, - улыбнулась она. - Я задумалась.
- Я заметил. Готова?
- Абсолютно. Садись здесь. Да, да, именно так.
Он сел на указанное ею место, и, когда снял платок, украшавший волосы, и освободил пышную шевелюру, Элла с трудом поборола искушение поцеловать его.
Она не нарушит установленного им правила - никакого физического контакта за пределами спальни. Он объяснил, что в соответствии с протоколом министры и помощники, бесшумно передвигающиеся по многочисленным коридорам дворца, не одобрят его флирта с новоиспеченной женой. Элла все поняла. В очередной раз она убедилась, что Хасан пытается соблюдать дистанцию. Он поднял глаза:
- Что я должен делать?
Она рассмеялась:
- Ты сам знаешь. Тебя ведь уже рисовали.
- Но художниками всегда были мужчины, а не женщина, проводящая ночи в моих объятиях.
- Ты можешь не говорить о сексе? - Она начала совершать быстрые движения карандашом по бумаге.
- Но почему?
- Потому что от этого у тебя на лице появляется совсем другое выражение. Твои глаза затуманиваются, а губы напрягаются.
"И не только губы", - мрачно подумал Хасан. Он наблюдал за движением ее руки и вспоминал наброски, которые видел в ее доме в Лондоне. Натурщица на них была слегка не в его вкусе, но техника исполнения была великолепна.
- Ты никогда не училась этому по-настоящему? - спросил он.
- Нет.
- Но почему?
- У моей семьи не было денег на художественную школу.
- Я думал, у твоего отца неплохое состояние.
- У него их было несколько, но он все потратил. Не забывай об алиментах.
- Он известен своей любвеобильностью, - заметил Хасан.
- Нашел чем удивить, - горько ответила Элла. - Еще он известен жаждой легкой наживы и отсутствием интуиции в сфере инвестиций. Поэтому в нашей семье никогда не было лишних денег. Все наши средства были лишь временны.
Хасан прищурился:
- Понимаю.
- Не думаю. - Элла приложила палец к губам, призывая его немного помолчать.
Естественно, ему неизвестно, каково это - не иметь денег, чтобы оплатить коммунальные услуги, или открыть холодильник, обнаружить в нем лишь банку с черной икрой, купленную несколько месяцев назад, и раздумывать над тем, надолго ли она удовлетворит аппетит.
Некоторое время они сидели молча, и Хасан не мог оторвать от Эллы взгляд. Он любовался ее изящными движениями и наслаждался звенящей тишиной студии, нарушаемой лишь скрипом карандаша и пением птиц за окном. Их идиллия была таковой лишь на поверхности. Бомба замедленного действия продолжала тикать, неумолимо приближая неизбежное. Они оба понимали, что вскоре их жизнь изменится навсегда. И не хотели об этом думать…
Хасан заметил, как Элла погладила свой большой живот в светлой задумчивости. Ее ладонь описывала нежные круги вокруг пупка, словно в этот момент она играла с малышом в секретную игру, и его сердце защемило от тоски. Внезапно он почувствовал укол ревности, потому что его мать была на подобное не способна. Она никогда не была привязана к своим детям, иначе не смогла бы так просто уйти от него и его брата.
- Хасан, не хмурься.
- Я не хмурюсь.
- Хмуришься. - Элла положила карандаш, не понимая, почему в его глазах вдруг отразилась немая боль. - Что с тобой? Какие мысли так мучают тебя?
Он увидел понимание в ее глазах, и инстинкт самосохранения подсказал ему остановить ее расспросы. Она явно пыталась проникнуть в его прошлое, как все женщины до нее. Но с Эллой ему не захотелось закрывать тему без объяснений. Почему бы не сказать ей правду и не стереть это милое понимание с ее лица? Пусть поймет, через что ему пришлось пройти, чтобы осознать, что он никогда не сможет полюбить женщину.
- Я думал о матери, - сказал он.
Что-то в бархатистой дрожи его голоса заставило Эллу ощутить волну холодных мурашек вдоль позвоночника.
- Ты никогда не рассказывал о ней.
- Нет. А ты никогда не задавалась вопросом, почему?
- Конечно задавалась.
Его рот скривился в усмешке. Он никому об этом не рассказывал. Никогда. Даже с братом эта тема оставалась запретной. Они запрятали горькое воспоминание в самые дальние закоулки памяти и никогда не выпускали его на свет.
- Возможно, тебе надо это знать, Элла. Это поможет понять, что у меня внутри.
В его голосе прозвучало предупреждение, а холодное, отчужденное выражение глаз испугало ее еще больше.
- Не надо рассказывать, если ты этого не хочешь, - прошептала она, не понимая, расслышал ли он ее последнюю фразу.
Хасан покачал головой, словно пытаясь вызвать из глубин самые горькие воспоминания и боль.
- Моя мама была принцессой из соседнего королевства Бакамурат, - начал он. - Их с отцом обручили в раннем возрасте, в соответствии с традициями той эпохи. В возрасте восемнадцати лет они поженились, и вскоре родился я, а два года спустя - Кямал.
- Они не были счастливы в браке? - Элла заметила, как дрогнул его подбородок, и закусила губу, испугавшись своей настойчивости. - Прошу прощения. Глупый вопрос. Если она сбежала, речи о счастье не было.
- В те дни понимание счастья немного отличалось от того, что мы имеем сейчас, - резко сказал он. - Но какое-то время наша семья была вполне счастлива, когда мы жили вчетвером. По крайней мере, мне так казалось. - В его голосе зазвенела сталь.
- Что-то произошло? - догадалась Элла.
- Несомненно, произошло, - согласился он с горечью. - Моя мать поехала навестить свою сестру в Бакамурате, оставив нас с Кямалом дома. Она не возвращалась слишком долго, а когда приехала, оказалось, что она стала совсем другой.
- Что ты имеешь в виду?
Хасан замолчал. Он долго пытался избавиться от мучительных воспоминаний, но сейчас они нахлынули вновь. Он увидел свою мать, бродящую, словно тень, по дворцу, не замечающую даже своих сыновей. Она смотрела на него и на Кямала так, словно их тела были прозрачны. Она перестала есть, а ее прекрасное лицо превратилось в бледное подобие лика с огромными испуганными глазами. Она выглядела безумно трогательно, но даже в своем юном возрасте Хасан понял, что отца это беспокоит. Он вспомнил, как они ссорились на повышенных тонах перед сном, когда они с Кямалом уже лежали в кроватях, и вновь пережил убийственную тишину за завтраками.
- Она влюбилась в знатного мужчину из Бакамурата. Она сказала, что не может без него жить. Что он - единственная любовь ее жизни. Наш отец был очень терпелив, но всему наступает предел. Он сказал ей, что она должна сделать выбор.
Элла задала вопрос, ответ на который знала заранее:
- Она выбрала другого?
- Да. Она предпочла любовника мужу и бросила двоих сыновей, чтобы уйти к единственному мужчине, способному понять ее.
- Кто тебе это сказал?
- Мой отец.
Элла кивнула, проклиная про себя длинные языки взрослых с разбитыми сердцами.
- Иногда родители говорят детям лишнее, - сказала она тихо. - Помню, как моя мама рыдала и говорила об отце вещи, которые я бы предпочла не знать. Словно она забывала, кто из нас родитель, а кто ребенок. Иногда люди позволяют эмоциям брать верх над рассудком.
- Именно! Поэтому я не хочу испытывать эмоции или любовь. - Его губы скривились в насмешке, когда он подумал о том, как удачно сложился их разговор. - Зачем испытывать что-то, что делает из тебя посмешище? Полностью меняет твою жизнь - в этом истина. Любовь непостоянна, как ветер. Моя мать клялась провести всю жизнь с отцом, а потом нарушила клятву. Как люди могут искать любви?
Элла положила карандаш, испугавшись, что он заметит, как сильно дрожат ее пальцы. Она услышала его предупреждение. Но ей хотелось узнать окончание истории.
- Что случилось с твоей мамой? - тихо спросила она.
Хасан мрачно покачал головой, пытаясь избавиться от горечи воспоминаний о женщине, которая произвела его на свет.
- Она испытала позор в полной мере. Знатный мужчина отказался от женщины, которая повела себя столь неподобающим образом. Думаю, он и не думал жениться на ней изначально. Это было плодом ее воображения. И конечно, отец отказался принять ее обратно.
- Она хотела вернуться? - ужаснулась Элла.