– Грейс, я не должен был принуждать тебя возвращаться. Я сожалею о стольких вещах… Остаток жизни мне придется делать и делать добро, если я не хочу гореть в аду. Но больше всего я сожалею о том, как обошелся с тобой. Я фактически сделал тебя пленницей. – Лука поднял взгляд к потолку. – Что бы я ни делал – все приносило тебе несчастье. Я действительно вел себя как чудовище и не виню тебя за то, что ты захотела воспитать Лили подальше от меня. Решай сама – позволишь ты мне видеть ее или нет. Но какое бы решение ты ни приняла, я буду обеспечивать вас материально. И последнее: я даже выразить не могу, насколько виноватым чувствую себя.
Ей надо поскорее уйти, пока он не передумал.
– Значит, – все-таки сочла нужным уточнить Грейс, – мы с Лили можем уехать прямо сейчас, никогда не возвращаться на Сицилию и не видеться с тобой?
Лука потер затылок. Потом устало произнес:
– Если ты так хочешь, да.
Она поверила. Сейчас она может схватить дочь в охапку и распрощаться с Сицилией и с Лукой.
– Пожалуйста, Грейс, – голос его дрогнул, – уходи. Мне больно на тебя смотреть.
– Хорошо, – проговорила она неуверенно. – Ну, пока.
Лука кивнул, не глядя на нее:
– Пока, Грейс.
Прерывисто вздохнув, она переступила через порог.
– Если вам с Лили что-нибудь понадобится – все равно что, – я всегда в твоем распоряжении, – сказал он ей вслед.
Неожиданно на глаза женщины навернулись жгучие слезы. Она направилась в свою комнату, но каждый шаг давался ей с большим трудом, словно к ногам привязали цементные плиты. Грейс остановилась и не могла сдвинуться с места, а стоило ей закрыть глаза, как она видела страдальческое лицо Луки.
Он полюбил Лили и все-таки отпускает их…
И ее, Грейс, он тоже любит. Она чувствовала это сердцем.
Он дает ей все, о чем она мечтала. Кроме одного…
Или она соберется с духом и отстоит то, чего хочет больше всего на свете, или потеряет это навсегда.
Грейс повернулась и торопливо направилась обратно в кабинет. Теперь ноги слушались ее отлично.
Лука сидел, склонившись над кипой бумаг.
– Ты сказал, что мы можем уехать и не возвращаться, если я захочу. А если я хочу, чтобы ты поехал с нами?
Он медленно поднял голову, лоб прорезала глубокая складка. Грейс сделала шаг вперед:
– А если мы с Лили так сильно тебя любим, что не желаем с тобой расставаться?
Он сжал губы, сверля ее глазами. Она подошла ближе:
– А если я скажу тебе, что застряла в Корнуолле вопреки здравому смыслу, потому что какая-то частичка меня так тосковала по тебе, что хотела, чтобы ты меня нашел?
Едва Грейс выговорила эти слова, как поняла, что это чистая правда.
– А если я скажу, что не могла рисовать, потому что без тебя почувствовала себя несчастной и способность к творчеству умерла во мне? – Она нагнулась над столом и взяла его за руку, горячую и дрожащую. – Если, – продолжала она, поворачивая руку Луки ладонью вверх и целуя ее, – я попрошу тебя начать сначала и на новом месте? Ты согласишься? Ты готов перебраться в другую страну и управлять имением оттуда? Тогда мы останемся семьей.
Лука свободной рукой коснулся ее щеки, глядя ей в глаза:
– Mio Dio, ты не шутишь?
Из ее глаз заструились слезы, которые она долго сдерживала. Грейс вытерла их: сейчас слезы только мешали. Она не хотела разреветься, поскольку собиралась сказать самые важные в своей жизни слова.
– Ты прав, меня ничто не связывает с твоим окружением. Но я связана с тобой. Я рассказывала тебе о своем детстве. Меня любили, но я этого не чувствовала… Я всегда была сама по себе, а родители сами по себе. С тобой я никогда не чувствовала себя обособленной. Даже после нашего расставания ты был со мной каждую секунду. Лука, я люблю тебя и, наверное, не вынесу, если мы снова расстанемся.
Не успев моргнуть, Грейс обнаружила, что сидит у него на коленях и он крепко обнимает ее. Она положила голову ему на грудь.
– Я уже не надеялся услышать это.
– Я думала так же. – Грейс погладила его по щеке. – Я люблю тебя, Лука.
– Я не заслуживаю твоей любви.
По ее щеке скатилась слезинка.
– Ты не должен винить во всем одного себя.
– Почему?
– Я понимала, что что-то идет не так, и должна была энергичнее настаивать, чтобы ты поделился со мной своими проблемами.
– Грейс, ничего не вышло бы. Я не мог довериться тебе. Я глубоко погряз в этих проблемах и в то же время слишком боялся тебя потерять. У меня не было возможности рассуждать здраво.
– Все равно я должна была попытаться. Но я боялась…
На его лице промелькнул испуг.
– Меня? Я никогда не поднял бы…
– Конечно нет! – оборвала его Грейс. – Я уверена, ты и пальцем бы меня не тронул. Нет, мне страшно было узнать правду. Что, если мои подозрения оправдаются, и мне придется поставить тебя перед выбором: я или сотрудничество с Франческо. – Она понизила голос до шепота. – Но я не была уверена, что ты выберешь меня…
– Amore, – простонал Лука и прижался лбом к ее лбу. – Никто, кроме тебя.
Он вздохнул, и теплый воздух из его легких защекотал ей волосы.
– Так что скажешь? Если я попрошу тебя проститься с твоей теперешней жизнью и поехать с нами, ты согласишься?
Лука поцеловал ее в лоб. Почти благоговейно.
– Я поехал бы за тобой на край света, если бы ты захотела.
– А сам ты хочешь этого?
Поняв, о чем она просит, Грейс заколебалась. Отказаться от той жизни, к которой он привык с детства…
– Мне нужны только ты и Лили. И ты права: жизнь на Сицилии не для тебя.
– Зато она – твоя! – Грейс поняла, что навсегда расстаться с островом не получится. – Нам многое надо обдумать. Ты слишком привязан к здешним местам и к своему бизнесу.
– Большая часть моих виноградников и оливковых рощ находится в Европе, – задумчиво проговорил Лука. – Франческо выкупит мою долю в казино и ночных клубах, и это даст мне возможность устроиться, где я захочу. Как Пепе.
– Но тут твой родной дом. А что будет с твоей мамой, если мы уедем навсегда? У нее сердце разорвется.
– Мама крепкая, как старое сицилийское вино.
Грейс хихикнула:
– Но она обожает Лили. Она тоже может поехать с нами.
Лука отстранился и посмотрел на нее с улыбкой:
– Ты действительно хочешь, чтобы мама ехала с нами?
– Я не нравлюсь Донателле, но она твоя мать и любит Лили.
– Ты ей нравишься, – возразил Лука. – Она всегда находила тебя замечательной, но с самого начала понимала, что ты не вынесешь всех ограничений и запретов. И оказалась права.
Грейс снова уткнулась головой ему в грудь, и радость, заполнившая ее, вытеснила остатки горечи.
– Мы найдем решение, – пообещал он, гладя ее по волосам. – Пока мы вместе и пока мы будем делиться друг с другом самым важным, решение обязательно придет.
– Кстати, я сумела на две минутки ускользнуть от твоих горилл и купила новый незапрограммированный телефон.
Лука со смехом потерся подбородком о ее волосы.
– Почему-то я не удивлен.
Она, смеясь, спрятала лицо на его груди и уловила запах алкоголя.
– Ты пил?
– Я всю ночь сидел в твоей студии и прикончил бутылку шотландского виски. Я хотел забыться. Или просто оттягивал неизбежное.
– Поверить не могу, что ты был готов отпустить меня.
– А я не могу поверить, что вел себя как подонок, принуждая тебя оставаться в поместье. Тем не менее ты даешь мне еще один шанс. Клянусь, тебе не придется об этом жалеть.
– Если ты пообещаешь не иметь никаких дел с Франческо Кальветти.
– Не вини во всем Франческо. У меня есть собственная голова на плечах. Обещаю тебе, что с этого момента мой бизнес будет законным во всех смыслах.
– Это хорошо. И еще поклянись, что отныне между нами не будет секретов.
– Не будет.
Грейс потерлась носом о его шею и ощутила слабый запах – на этот раз нового одеколона.
– Почему ты поменял одеколон? Тебе его подарила твоя новая женщина?
Лука расхохотался:
– Не было никакой женщины. Запах прежнего одеколона напоминал мне о тебе, и я тосковал.
– Поклянись, что никогда, никогда, никогда не заведешь любовницу.
– Пока я жив, Грейс, для меня существует только одна женщина – ты.
– Отлично! Но учти: если другая женщина все же появится, то, Богом клянусь, я вырву у тебя сердце.
– Мое сердце можно вырвать только для того, чтобы я перестал любить тебя. – Лука нагнулся и прикоснулся губами к ее губам. – Я всегда любил тебя, даже когда ты выстрелила в меня.
Грейс неуверенно засмеялась:
– И я всегда любила тебя, даже когда ненавидела.
– С ненавистью покончено.
И Лука поцеловал ее так нежно и сладостно, что последние сомнения, еще остававшиеся в душе молодой женщины, развеялись.
Эпилог
Друзья и родственники съехались на праздник. Члены семейства Мастранджело – тетушки, дяди и множество кузенов – по численности многократно превосходили горстку людей, прилетевших из Лондона. Утром в церкви, где венчались Лука и Грейс, крестили Лили Элизабет Мастранджело. Все собравшиеся единодушно согласились, что она – самое красивое дитя на свете.
Донателла с бокалом красного вина подошла к невестке.
– Тетя Каролина похитила Лили, – сказала она.
Грейс еще не приходилось видеть свекровь такой оживленной.
– Я не видела Лили с тех пор, как мы вернулись из церкви, – засмеялась Грейс. – Все гости заняты игрой "Дай подержать малышку".
– Я буду грустить по ней, – печально улыбнулась Донателла.
– Еще не поздно поехать с нами.
– Спасибо за приглашение. Но мой дом на Сицилии.
– И все-таки Рим не на другом конце света. Вы сможете приезжать, когда захотите, а мы в свою очередь будем часто наведываться сюда.
Они с Лукой нашли великолепное решение – шесть месяцев жить на Сицилии, а другие шесть в Риме. Их обоих это устраивало. Полгода под бдительной охраной и полгода полной свободы. Прекрасный компромисс. В Риме маленькое семейство ждал новый дом, и Грейс не терпелось приступить к его оформлению.
В гостиной она увидела Кару и Пепе. Они что-то горячо обсуждали. Грейс успела о многом переговорить с подругой, однако Кара упорно не желала объяснять, каким образом Пепе добрался до ее телефона.
Вернулся Лука, который показывал двум дядюшкам винный погреб. Грейс отвела его в сторонку:
– Ты не в курсе, что происходит между этими двумя?
Он пожал плечами:
– Пепе не откровенничает со мной.
Будучи крестными Лили, Пепе и Кара были вынуждены во время крестин стоять рядом. И Грейс заметила, что Кара избегает смотреть на него. А теперь у ее доброй и мягкой подруги был такой вид, словно она хотела вцепиться в горло младшему брату Луки.
– Пусть они сами во всем разберутся, – посоветовал Лука, обняв жену за талию, и уткнулся подбородком в ее волосы. – Прежде чем мы решим сбежать, нам следует пообщаться с гостями.
Грейс догадалась, что у него на уме.
– Я сегодня очень устала, – солгала она с самым невинным видом, прижимаясь к нему бедром. – Мне необходимо лечь пораньше.
– Поскольку завтра мы уезжаем, я попрошу маму понянчиться напоследок с Лили.
– Отличная мысль! Ведь ей долго не придется вскакивать ночью от плача малышки.
– Мы просто осчастливим ее.
– До невозможности, – согласилась Грейс, и при мысли о том, что сулит ей ночь, кровь женщины забурлила, словно шампанское.