И то обстоятельство, что Ребекка выходит за другого, никак не повлияет на ответ, который она сейчас даст этой безоблачной счастливице, ибо знает, что ее встреча с "истинным джентльменом" не сможет состояться ни в августе, ни в какое иное время...
- Твой отец примирился наконец с Гленом? - Син не забыла, с каким негодованием Джеральд отвергал всякую вероятность продолжения отношений дочери с садовником.
- Теперь - да. - Лицо Ребекки на секунду затуманилось тенью былой печали; Син поняла, что убедить Джеральда дать согласие на этот брак было куда как непросто. - Он предложил ссуду, и Глен намерен взять ее, чтобы начать собственное дело - садовый дизайн; но только как ссуду, с тем чтобы потом вернуть. Это - его условие. Он вообще очень щепетилен, особенно если речь идет о деньгах моего отца. Вот почему было так сложно убедить Глена, что деньги ни при чем, что главное - это наши чувства и мне всегда будет с ним хорошо!
- Я рада, что все так благополучно закончилось, Ребекка... - Син не кривила душой.
- Но? - Ребекка напряженно выпрямилась на стуле, догадавшись, что сейчас последует.
- Ведь я сразу предупредила. - Син не хотелось огорчать Ребекку отказом, но она должна была! - Август уже весь расписан. - И это была, слава Богу, чистая правда. Нет, будь это чья-нибудь еще свадьба, Син сумела бы выкроить для нее время, но... ей ни при каких обстоятельствах нельзя было снова увидеться с Вульфом!
- Тогда, может быть, в сентябре? - Ребекка была разочарована и расстроена и не хотела терять надежду.
Сентябрь тем более отпадает!
- Ты думаешь, Глену понравится отсрочка? - мягко уколола Син.
- Возможно, он как раз согласится повременить, - неожиданно легко рассмеялась, признаваясь, Ребекка. - Ведь на такой спешке настаиваю именно я: не хочу, чтобы он передумал; боюсь, что он струсит. - Она лукаво взглянула на Син.
- Как это уже было с тобой? - снова осторожно напомнила Син, не опасаясь, впрочем, что Ребекка может передумать во второй раз: ей явно не терпелось выйти за Глена.
- Единственное, что может заставить Глена пойти на попятный, - серьезно объяснила Ребекка, - так это если он решит, будто он не совсем то, что мне нужно. У меня с Вульфом все было совсем иначе.
Син в этом не сомневалась. У нее с Вульфом тоже все должно было быть иначе!..
- Ну, раз уж мы все выяснили... - Син ласково смотрела на Ребекку. - Я действительно очень за тебя рада. Надеюсь, вы с Гленом будете по-настоящему счастливы. Жаль только, что без моей помощи, - добавила она, мысленно прося у Бога прощения за эту полуправду. Впрочем, не будь у нее правдивой отговорки, она пошла бы на любую ложь, только бы не встретиться с Вульфом снова...
- И мне жаль, - тепло и просто сказала Ребекка. - Я так тебе благодарна! Не знаю, как у меня хватило бы храбрости признаться отцу и Вульфу, что я совсем не хотела той свадьбы, если бы не ты.
- Только не говори об этом Вульфу! - заговорщицки подмигнула Син.
- Боишься? - Ребекка также в шутку понимающе кивнула. Знала бы она, как серьезна сейчас Син!..
- Как его нога? - решила Син сменить тему. - Лучше?
- Уже здоров, - ответила Ребекка. - И опять слишком много работает. - Голос звучал озабоченно. - Возможно, я недостаточно любила его, чтобы стать его женой, но я беспокоюсь о нем. Он несчастлив.
Насколько могла судить Син, Вульф вполне обходится без чьего бы то ни было сочувствия и заботы. Ребекке вряд ли стоит так волноваться!
- Он только что потерял невесту, - решила она напомнить.
- Вульф тоже не любил меня той любовью. - Ребекке не откажешь в логике. - Просто рассудил, что время идет, и надо когда-то жениться, и почему бы не на мне... Ведь Торнтонам обязательно нужен наследник.
- Очень романтично! - не удержалась от колкого замечания Син.
- Но и не так расчетливо, как кажется. - Ребекка лишь снисходительно улыбнулась. - Брат Вульфа, Алекс, погиб в авиакатастрофе несколько лет назад. Детей у него не было, так как его жена не могла их иметь. Вот Вульф и решил, что на нем теперь двойная ответственность перед семьей, - терпеливо объясняла она.
Понятно, почему Вульф не женился на Барбаре: Торнтоны не могли лишиться наследника... Сложилась головоломка, так долго не дававшая Син покоя!
Только от этого не стало легче; наоборот, теперь она боялась Вульфа по-настоящему.
И этот страх был сильнее всех прочих чувств...
- Теперь я ученый, - пробормотал Вульф, входя под крышу "кукольного" домика и пригибая голову.
Син почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она недавно вернулась с работы и собиралась приготовить что-нибудь поесть, когда раздался требовательный стук в дверь...
Она никого не ждала, а Вульфа менее, чем кого-либо! Что ему надо? И почему сегодня? Трудно поверить, что ее завтрак с Ребеккой и вечерний визит Вульфа - все в один день! - простое совпадение. Но что его привело? В последний раз, когда они виделись, он недвусмысленно дал ей понять, что не желает иметь с ней никаких дел... И вот он снова здесь! Син, не мигая, смотрела на него, чувствуя, как цепкий страх не отпускает тревожно забившееся сердце.
- Ребекка рассказала мне о вашей утренней встрече, - заговорил он наконец.
- Да, мы завтракали вместе, - подтвердила Син, не понимая, к чему этот разговор.
- Она пожаловалась, что ты слишком загружена в августе и потому не сможешь помочь ей и Глену. - Он усмехнулся, видя, с каким недоуменным подозрением она смотрит.
- Я и правда очень занята. - У Син уже спину сводило от напряжения. - Если ты с деловым визитом, мое агентство открыто с девяти до...
- Это частный визит, Син, - проговорил он с еще более подозрительной, чем уже привычная ей неприязнь, мягкостью.
Но и не визит вежливости! Вульф никогда их не любил!
- Ребекка сказала, ты спрашивала обо мне, - смущенно кашлянул он.
- Не о тебе. О твоем здоровье, - поправила Син, чтобы сбить с него спесь: пусть не воображает, что она хотела выведать у Ребекки какую-либо личную информацию. - Если быть точной, меня интересовал даже не весь ты, а твоя щиколотка!
- Мне приятно твое внимание и ко мне, и к моим составляющим. - Он картинно поклонился: - Благодарю.
- Вульф, послушай...
- Ты вернула мне мои вещи, которые я оставил у тебя тогда... - Он намеренно сделал долгую паузу. - Так вот, кое-что я не получил. - Опять мучительная пауза.
- Не получил?.. - Син старалась выиграть время, чтобы переждать приступ подкатившей дурноты. - А, это ты, должно быть, о красках? Но ты так взъярился на меня, когда я их привезла, что я и подумать не могла, что ты их хватишься. - Она слегка пожала плечами, чтобы безразличие выглядело более убедительно.
Ей не надо было оставлять у себя этот ящик! Но она не устояла перед соблазном сохранить хоть какую-то частичку того Вульфа, которого знала и любила... И которого больше нет... Лучше бы она не была столь сентиментальна - Вульф не стоял бы сейчас здесь.
А все же, почему прошло так много времени, прежде чем он обнаружил пропажу?..
Син вскинула голову, решив побороть свой страх перед ним; волосы цвета новой луны тяжело всколыхнулись и снова успокоились на плечах.
- Почему ты перестал рисовать, Вульф? - спросила она без обиняков.
- По той же причине я руковожу теперь "Торнтон Индастриз". - Ответ дался ему с трудом, хотя он и старался не показать Син своего напряженного волнения.
- Деньги? - предположила она, и сама не вполне веря в то, что причина в этом: едва ли Торнтонам грозит нищета!
- Разумеется, нет! - отмел он сразу неверную посылку. - Тебе известно, что деньги меня не интересуют.
- Если ты к ним так равнодушен, чего ради тратить жизнь на то, чтобы их становилось все больше? - Она смотрела на него вопросительно.
- Ради того, что заставило меня бросить живопись, - был ответ.
- Мы движемся по кругу. - Син раздражалась на себя за неспособность понять, что же он имеет в виду.
- Однажды ты сама произнесла слово, ставшее причиной всему. - Он тяжело вздохнул. - Виноват. И живу с этим. - Он говорил о своей вине как о чем-то давно выстраданном и решенном. - Ненавижу "Торнтон Индастриз". Всегда ненавидел. И буду ненавидеть всегда.
Син напугал огонь, вспыхнувший в янтарных глазах; она физически ощущала его несвободу от чего-то, ей неизвестного. Вина? За что и перед кем? За связь с женой брата? Но сама по себе (и то, сколько это тянется!) такая вина не могла безвозвратно стереть улыбку с его лица, отучить его смеяться; отнять у него то дело, которое он любил больше жизни и ради которого в эту жизнь пришел, - его картины.
- Не смотри на меня так, Син, - не попросил, а потребовал он. - По этой же причине семь лет назад ты разорвала нашу помолвку. - В его глазах плеснулась та же самая боль, которую так остро чувствовала Син.
- Семь лет, - повторила она. - Это очень долго, Вульф. Ты столько раз мог все изменить, если бы захотел. - В ее словах звучала неподдельная горечь.
- Алекса было не вернуть, - покачал он головой.
- Но можно было хотя бы попробовать порвать с его женой! - буквально прокричала ему Син, отпуская на волю сдерживаемые до сих пор - столько лет! - эмоции. - Ты давно должен был это сделать, Вульф, а не вовлекать все новые жертвы в вашу грязную интригу... Слава Богу, Ребекка оказалась умнее; ей тоже требовалось для счастья гораздо больше того, что ты предлагал! И даже если она ничего не знала а тебе и Барбаре, она верно почувствовала, что из вашей свадьбы ничего путного не выйдет. Ей повезло, что она вовремя спохватилась! - Син дышала трудно и тяжело; грудь высоко вздымалась при каждом вздохе, как после подъема в гору. Отчасти так оно и было: она долго шла к этому разговору с Вульфом.
Как он посмел явиться сюда, зачем разбередил старую рану?! Поправить уже ничего нельзя, а призраки прошлого - ее горечь, отчаяние и боль - вырвались из небытия, чтобы завладеть душою Син именно тогда, когда ей так важно было думать о том, каким будет завтрашний день...
Вульф стоял и смотрел на нее так, словно видел впервые.
- О чем ты говоришь, Син? - И что-то странное было в его голосе. - Син... - Ему не хватало воздуха; он звал ее, но она не слышала...
- Не знаю, зачем ты явился. - Слова, будто льдинки, впивались в сердце Вульфа. - Но я хочу, чтобы ты ушел и дал мне по крайней мере шанс попытаться наладить жизнь. Уйди, Вульф!
- Син, но разве семь лет назад ты решила вернуть мне кольцо не из-за того, как я обошелся с Алексом? - Вульф говорил очень осторожно, чтобы не вызвать у нее новый срыв. - И не потому разве, что, как я понял тогда, ты... любила Роджера? - Последнее было непросто выговорить.
- Роджера я любила и люблю, Вульф. Он заменил мне семью, стал тем братом, о котором я всегда мечтала и которого у меня никогда не было. - Она была спокойна, чересчур спокойна.
- И это все, что он для тебя значит? - Вульф замер в ожидании ее ответа.
- Это немало, Вульф.
- Повтори, повтори это снова, - как заклинание, твердил Вульф.
- Я не понимаю...
- Син, пожалуйста!
Она испугалась лихорадочного блеска его глаз.
- Да, Роджер всегда был моим другом, моим домом, моей семьей. Только это. Впрочем, все иное было бы невозможно: Роджер - гомосексуалист, - втолковывала она ему, как неразумному несмышленышу.
- Ну, а в чем я, по-твоему, был виноват перед Алексом?
- Не по-моему, а просто виноват; я узнала обо всем!
- О чем - обо всем? - настаивал он. Он хочет непременно услышать это от нее?
- Если ты помнишь, в тот вечер я пришла к тебе, застала там Барбару, и она мне все рассказала. Знаешь, она могла и не трудиться. Ее наряд - ночное неглиже - и то, что она вышла из твоей спальни, говорили сами за себя. - Син прикрыла глаза рукой, то ли пряча их выражение от него, то ли защищаясь от воспоминаний. - Впрочем, нет; я была так глупа и наивна, что ей пришлось разложить все для меня по полочкам. И даже когда до меня дошло, зачем она там, я не могла поверить, что вы собираетесь провести вместе ночь того самого дня, когда погиб ее муж - твой брат!
- Барбара сама тебе об этом сказала?.. - снова каким-то особенным голосом переспросил Вульф.
- Довольно притворства, Вульф. Барбара рассказала мне все: и о вашем давнем романе, и о том, что Алекс начал что-то подозревать, и как ты решил воспользоваться мною в качестве прикрытия, чтобы развеять его подозрения.
- Иными словами, отвести их от нас с Барбарой... - почти про себя заключил Вульф.
- Еще бы; а какой шанс разнообразить заурядный романчик с очередной моделью, посулив ей помолвку и настоящую свадьбу - красивое платье, и свадебный торт, и нарядный экипаж, и венчание, и!.. - Син вспомнила, что эти же слова Вульф произнес тогда, в доме Хэркуортов: он не забыл, о какой свадьбе она мечтала, и знал, как больнее ранить ее! Слезы навернулись на глаза, подступили к горлу, не давая говорить... Ей стало ужасно жалко себя, и она разревелась так, как плакала когда-то маленькой девочкой - всхлипывая и вытирая глаза руками.
- Господи, не могу поверить! - Вульф не просто побледнел: его лицо стало белым, как бумага; дрожащие губы, посиневшие - как это бывает при сердечном приступе, - без устали шептали ее имя... - Син, мне плевать, что наговорила тебе Барбара, но ты должна знать, что я никогда не был с ней близок, слышишь, ни-ког-да! И не помышлял об этом! - Вульфа передернуло от брезгливости. - Да, она была в моей квартире. У мамы случился обширный инсульт, когда ей сказали, что Алекс мертв, и я должен был находиться при ней. Барбара просила разрешить ей провести одну ночь в моем доме - она не хотела и боялась оставаться одна... Всего одну ночь! - Вульф резко замотал головой, силясь отогнать наваждение. - Подумать только, мы говорили о разных вещах, и заподозри я тогда неладное, не было бы этих семи лет... - Вульф рухнул в кресло, словно ноги отказывались его держать.
Пришел черед Син поломать над всем услышанным голову. Той ночью у его матери случился удар? Так вот что он имел в виду, говоря, что она слегла... Понятно, почему он был сам не свой, разговаривая с Син по телефону: просто не знал, к кому кидаться на помощь, кому он нужнее - тяжелобольной матери или раздавленной горем вдове брата!..
Ладно, все, что наговорила Барбара, не в счет; но ведь не столько ее слова, сколько покаяние самого Вульфа сыграло роковую роль! Он признал свою вину перед братом - не приснилось же ей это!
- Вульф, ты сам сказал, что виноват и никогда не простишь себе того, что ты сделал с Алексом, разве нет?
Она изо всех сил старалась быть сильной: не слабеть, только не слабеть! Ослабеет - поддастся ему, и... конец!
Вульф вскочил с кресла и опять заходил по комнате.
- Но я сейчас говорю не о Барбаре! - Он остановился прямо над Син. - Это я должен был сидеть в вертолете, я должен был погибнуть!
Она не могла понять, о чем он говорит.
Вульф схватил ее за плечи и легонько встряхнул.
- Син, в ту проклятую поездку должен был отправиться я, а не Алекс! - простонал он раненым зверем.
- Почему?!
- По долгу старшего, как ты не понимаешь?!
И вдруг она все поняла. Разом и отчетливо! Она всегда считала, что старший - Алекс и что Вульфу, как младшему, позволено самому решать, какой путь выбрать. Но старшим-то как раз был Вульф, и, следовательно, именно ему надлежало заниматься компанией после смерти отца. Однако Вульф мечтал рисовать, и Алексу не оставалось ничего другого, кроме как взять на себя управление "Торнтон Индастриз"!
У Син снова слезы застлали глаза. Но теперь она плакала от глубоко пронзившего ее чувства жалости к Вульфу. Бедный, с какой тяжкой ношей ему пришлось жить все эти годы и постоянно корить себя за то, что не он, а Алекс поднялся в вертолете, чтобы... погибнуть вместо него?..
- Как ты ошибаешься, Вульф, - заговорила она, смахивая со щек слезы. - Алексу нравилось руководить компанией, и он не вышел бы из дела, даже решись ты возглавить правление. Он был бизнесмен до кончиков ногтей и получал от этого удовольствие. - Син нисколько не сомневалась в справедливости своих слов. - Ничего не изменилось бы, останься ты тогда в компании. Я верю, что у каждого из нас свой срок, Вульф. Он истекает, и человек умирает - в авиакатастрофе или как-то иначе, но неизбежно. Семь лет назад пробил час Алекса, только и всего. Это ужасно, но ничто из того, что ты мог сделать или сказать, не повлияло бы на ход вещей.
Он закрыл глаза и медленно раскачивался в такт ее успокаивающим словам.
- Где ты была семь лет назад? - Он глубоко вздохнул, словно выздоравливая после тяжелой болезни. - Почему все это ты не сказала мне раньше?
Потому, что находилась под гипнозом Барбары, - вот почему! Нет, она не верила ей больше: чары рухнули. Син уже не та наивная девочка, на неопытности которой так умело сыграла Барбара, так ловко использовав страх Син потерять Вульфа, лишиться его любви... Но что в этом проку? Она опоздала на семь лет!..
- Ты не представляешь, как я жалею, что меня не было рядом. - Син смотрела на него глазами, готовыми вобрать и растворить в своей глубине любые его печали. - Какие же мы дураки, Вульф!
Он ослабил свою хватку и теперь очень бережно, лишь слегка удерживал ее за плечи, осторожно поглаживая большими пальцами нежную кожу в основании шеи.
- Скажи, что еще не поздно, Син. - Он не отрывался от ее все простивших и принявших глаз. - Ведь мы сможем повернуть время вспять?
Боясь поверить тому, что слышит, и - не дай Бог! - спугнуть наконец случившееся с ней чудо, Син смогла только позвать охрипшим от слез голосом:
- Вульф...
- Я ни на минуту не переставал любить тебя, хорошая моя. - И глаза его снова стали похожи на теплый от солнца янтарь. - Увидев тебя в доме Джеральда, я словно с ума сошел. Мне годился любой предлог, чтобы увидеть тебя, услышать твой голос, коснуться тебя... Так было и сегодня, когда Ребекка обмолвилась, что ты спрашивала обо мне. Я должен был сегодня же вернуться в твой "кукольный" домик!
- И я всегда любила тебя, тебя одного, Вульф... - И, не дожидаясь, пока он решится обнять ее покрепче, Син прижалась к нему, ища его силы... его близости и любви... Как приятно было хотеть его и знать, что он принадлежит только ей - весь и всегда!..
Он тоже хотел ее; об этом говорили его ненасытные губы, покрывающие поцелуями - легкими, как крылья бабочки, - ее лицо, шею, плечи... Наконец он приник к ее рту, как к живительному источнику, единственному спасению для него, измученного долгими скитаниями по пустыне нелюбви...
- Ты выйдешь за меня, Син? - спросил он, едва отдышавшись после поцелуя. - Сделай меня счастливым!