– Кажется, сейчас ты пытаешься совместить одно с другим.
– Разумеется. Только я больше стремлюсь к приятному, чем к полезному.
– Рад слышать, что хоть в этом ты не изменилась, – парировал он, однако без всякого ехидства.
– Знаешь что? Если мы с нашим проектом уложимся в смету, обещаю посмотреть какой-нибудь твой фильм. Может быть, следующий.
О чем он, кстати, будет?
– О Второй мировой войне.
Трейси удивленно поморгала.
– А, наши бравые парни. Шону по душе военная тематика.
Он покачал головой.
– Я буду снимать фильм о судьбе наших солдат в японском плену. Довольно тяжелая тема. Сейчас много пишут и снимают о немцах. А о страшных японских лагерях смерти почти забыли. Мой дед находился в одном из таких лагерей.
– Наверное, он рассказывал всякие ужасы.
– Я ни разу в жизни его не видел. Он считается пропавшим без вести, но мы полагаем, что он погиб в последние дни войны.
– Что с ним случилось? – спросила она после паузы.
– Никто не знает. В то время, когда японцев выбили с Кирибати, бабушка была беременна мамой. Наверное, в те дни на архипелаге был настоящий ад. – Дерек оглянулся через плечо на стюардесс, снующих по проходу с напитками. – Брат бабушки, Нед, буквально сдвинул небо и землю, чтобы хоть что-то разузнать о деде. После войны он ездил туда, но так ничего и не нашел. Отступая, японцы взорвали все, что могли.
– А потом твоя бабушка что-нибудь узнала о муже?
– Вначале она каждую неделю посылала запросы, но ответы были отрицательными. К концу войны, да еще когда американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, в самой Японии воцарился такой хаос, что она никак не смогла бы разыскать его. После войны бабушка много лет ждала, что дед объявится. Она знала, что некоторых пленных переводили в другие места. Кое-кто даже вернулся домой, но деда она так и не дождалась.
– А его однополчане? Те, кто были с ним в плену?
– От его полка осталось девять человек. Но с Кирибати не вернулся никто. – Дерек растянул губы в невеселой улыбке. – Там, знаешь ли, был не курорт.
– Значит, твой дед бесследно исчез?
– Из японских лагерей мало кто выходил живым. Возможно, его убили, когда японцы покидали остров, а может, его доконала тропическая лихорадка.
– Как, наверное, тяжело пришлось твоей бабушке! – прошептала Трейси.
Дерек кивнул. Глаза у него стали печальными.
– По-моему, мысли о деде преследуют ее всю жизнь. Больше всего на свете я хочу поехать туда и отыскать его следы – хотя бы крупицы сведений, которые помогут понять, что с ним случилось. А съемки документального фильма лишь удобный предлог, чтобы все разузнать.
– И увековечить его память.
– Если я что-нибудь найду, это будет в его честь и в честь его однополчан, – просто ответил он.
– Представляю, какую гору предварительной работы тебе пришлось провернуть!
– За последние два года я несколько раз летал в Токио и на острова. И получил разрешение на съемки.
– Ты ведь знаешь, что мой дед, отец моей мамы и Шона, тоже воевал? Кстати, его кузен работает в нашем посольстве в Токио. Возможно, он сумеет тебе помочь.
Зубы Дерека сверкнули в улыбке.
– Как ты думаешь, почему я согласился работать над твоим проектом?
Дерек посмотрел на нее в упор, и вдруг ее точно громом поразило.
– Ах вот оно что! – Внезапно все стало на свои места.
– Я ничего не делаю просто так, Трейси. Запомни это!
8
Перелет выдался утомительным и долгим. Из-за урагана они два часа просидели в аэропорту Сингапура, потом совершили две промежуточные посадки – в Дели и в Берлине. В Амстердаме они очутились только вечером. Несмотря на усталость, Трейси почувствовала, что ее душевное состояние, как всегда, изменил этот древний и в то же время вечно юный город. И потом, после жаркого лета так приятен европейский холод!
– Никак не могу привыкнуть, что здесь в феврале зима, – пожаловался Энди, натягивая толстую куртку с капюшоном.
– А я люблю зиму. Обожаю кататься на коньках! – воскликнула Элли, заправляя рыжие пряди под изящную белую спортивную шапочку. – Надеюсь, здесь еще стоит лед на каналах. Я никогда не была в Голландии, но знаю, что ее всю можно зимой проехать на коньках. Впервые буду кататься на настоящем, а не искусственном льду!
– Буду рад составить тебе компанию. – Энди галантно протянул ей руку.
– Помнишь, какие вечеринки мы устраивали на пляже возле дома твоих родителей?! – радостно воскликнула Петра Майн, блондинка с пышными формами, одна из основательниц частного клуба "Кошечка", а в прошлом – звезда "фильмов для взрослых".
Трейси нахмурилась. Напоминание о прошлом, да еще в присутствии Дерека, сейчас совсем ни к чему!
Остаток дня накануне они посвятили прогулке по Амстердаму на кораблике. Они плавали по каналам, пересекающим город в разных направлениях, любовались резными башнями и старинными домами, рядами стоящими вдоль берегов.
После прогулки на теплоходе они посетили знаменитый квартал Красных фонарей. Снимать там было запрещено. Они гуляли просто для того, чтобы, как выразилась Трейси, войти в тему.
Они встретились с Петрой и ее партнершей Джун в баре в центре Амстердама. Скругленные стены образовывали в потолке углубление, расписанное темно-синим цветом. Ячеистые, ноздреватые стены украшали куски матового стекла. Столик, за которым они сидели, сиял чистотой.
Из музыкального центра неслись звуки джаза, но подошвы их ног дрожали от басов, доносящихся из ресторана снизу. Два года назад Петра арендовала два этажа старинного особняка, отреставрировала помещение и открыла здесь клуб, куда стремились попасть не только продвинутые местные жители, но и иностранцы.
– Я серьезно. Помнишь, когда мы только затеяли наш клуб и устраивали частные вечеринки для своих? Когда ты была у нас последний раз? – Петра закинула ногу на ногу и дружелюбно подмигнула Трейси.
– На самом деле тебе стоит вспомнить, когда ты в последний раз приходила сюда не одна, – улыбнулась худенькая, похожая на мальчика Джун Танака.
Трейси быстро помотала головой.
– Погодите-погодите! Кто берет интервью – я или вы?
– Ты хочешь выяснить, с какой целью мы с Джун открыли "Кошечку"? – засмеялась Петра. – Я тебе отвечу так. Сейчас мы пожинаем плоды сексуальной революции, за которую сражались наши матери в шестидесятые годы. В последнее время врачи и социологи бьют тревогу. Все меньше и меньше женщин испытывает оргазм. Мы как-то постепенно отходим от собственной сексуальности. Однако ни в Штатах, ни в Австралии нам не удалось найти понимания.
– Ну вот, опять она села на своего любимого конька! – по-свойски пожаловалась Джун. –
В общем, мы подумали и остановили свой выбор на Европе. Нам необходимо было найти такое место, где мы могли бы вести себя раскованно и радоваться жизни и где при этом на нас не показывали бы пальцами. – Она рассеянно погладила себя по шнуровке короткого кожаного бюстье. – Мы все обдумали, выбрали подходящую страну и город, арендовали дом, а потом стали приглашать в свой клуб своих единомышленниц, то есть девушек, которые правильно мыслят.
– Что значит "правильно мыслят"?
– Мы хотели создать такой клуб, где, если захочется, можно скинуть с себя одежду и потанцевать голой – и чтобы никто тебя за это не осудил.
– А только подзадорил, – лукаво добавила Петра.
– Мужчины в ваш клуб допускаются?
– Конечно! Без них было бы и вполовину не так весело, – проворковала Джун, зазывно глядя на Майка, их молодого ассистента. – Мужчина может оставаться сколько угодно долго, если пришел на вечеринку с членом клуба.
– Значит, члены клуба…
– Только женщины. Так устанавливается верный настрой. Мы рассчитали, что дамы, которые намерены повеселиться, вряд ли приведут с собой зануду. Нам здесь нужны раскованные парни, которые с ходу включаются в игру, а не просто лапают посетительниц, особенно если женщины этого не хотят.
– Но если члены клуба лапают гостей, тут все нормально. – Петра рассмеялась. – Сегодня у нас в программе летний чемпионат по стриптизу, хотя, когда мы разойдемся по-настоящему, можно увидеть и не такое.
– Петра, – поморщилась Джун, – уже пол-одиннадцатого. Мне надоело болтать. Хочу наконец повеселиться!
Петра встала.
– Мы познакомим вас с несколькими членами клуба, у которых ты можешь взять интервью.
Трейси встала и одернула юбку. Когда она подняла голову, то увидела, что Дерек не спускает с нее глаз. Нет-нет, вовсе не стоит именно так начинать ночную съемку! Он так смотрит, что у нее мурашки бегут по коже. Особенно если учесть, где они сегодня будут снимать.
Сделав глубокий вдох, Трейси собрала свои блокноты. Спокойнее, твердила она себе. Ты профессионал.
– Ты готов? – спросила она Дерека.
В клетчатой ковбойке и джинсах, он больше походил на праздного гуляку, чем на режиссера, который снимает о клубе кино. С другой стороны, в таком наряде он сливается с остальными посетителями клуба.
– Показывай дорогу.
Энди и остальные члены киногруппы собрались быстро.
– Кстати, а когда у тебя в последний раз был оргазм? – спросил Энди, проходя мимо Элли и подмигивая ей.
– Пять минут назад, в ванной.
– Неужели? – ехидно спросил он.
– Хорн, я никогда не отхожу от своей сексуальности.
– Здорово! – восхищенно воскликнул он.
– Добро пожаловать в "Кошечку". – Пышнотелая блондинка у двери в переливающемся бикини леопардовой расцветки и золотых цепочках вручила Трейси значок почетного гостя, на котором красовалась надпись "Лакомый кусочек". Потом блондинка облизнула губы и, прижавшись к Дереку всем телом, приколола ему на рубашку значок с надписью: "Озорник". Хихикнув, она сказала: – Если станет скучно, сладенький, приходи ко мне.
Трейси вошла в маленькую прихожую, ведущую в помещение клуба, и радостно зажмурилась. Ею овладело беспричинное веселье. Громкая музыка, мелькание огней, парочки, страстно прильнувшие друг к другу на танцполе. Барная стойка изнутри подсвечена синим светом, за ней – стеллаж с разноцветными бутылками. На полу пляшут неоновые огни.
– Ну как натура, подходит? – на ухо спросил ее Дерек. – Мы готовы. – Он наклонился поближе, чтобы перекричать музыку, и она почувствовала его дыхание. Ее даже качнуло от возбуждения. Она изумленно уставилась на него.
Дерек на мгновение скрестил с нею взгляд, потом он моргнул и покачал головой.
– Как ты хочешь это делать?
Трейси попыталась собраться с мыслями и наконец поняла, что он говорит о съемке.
– Походи по залу, выбери, что хочешь. Боже, здесь мы отснимем потрясный материал! А если еще подмонтируем рассказы завсегдатаев и тех парочек, что толпятся в очереди у входа…
– Понял, Майк? – Дерек обернулся к ассистенту. – Иди сходи за рельсами.
– Погоди, – Трейси схватила Майка за плечо и повернулась к Дереку. – Что ты делаешь?
– Посылаю его за операторской тележкой.
– Нет. – Трейси смотрела на женщину, которая залезла на барную стойку и раздевалась, а посетители засовывали купюры в ее кружевной бюстгальтер. – Я хочу, чтобы вы снимали ручной камерой. Подойдите поближе к той женщине на стойке. Я хочу видеть, как у нее на коже выступила испарина!
– Мы же снимаем не порнофильм.
– При чем тут порно? В этом зале собрались женщины, которым здесь хорошо. Мы включим в фильм теоретические разъяснения, которые дали Петра и Джун, добавим интервью с девушкой из очереди. Зрители поймут, что "Кошечка" не какое-нибудь низкопробное, грязное заведение. Просто здесь все разрешено.
– Значит, такая у тебя концепция?
Повинуясь не сознанию, но инстинкту, она шагнула вперед и оказалась почти прижатой к нему.
– По-моему, здесь чертовски сексуально. А по-твоему как?
Ее голубые глаза бросали ему вызов и зажигали его, в них светилось ведьминское веселье и радость. Больше всего ему сейчас хотелось послушаться бешеного биения пульса. Его влекло к ней так, что невозможно было не обращать внимания на зов плоти. Сопротивление призыву потребовало от него напряжения всех сил. Понадобилось время, чтобы он наконец отступил от нее.
Они наблюдали, они снимали, и Дерек благодарил свою счастливую звезду за Энди. Тот ухитрялся ловить такие удачные ракурсы, что им по большей части даже не нужно было дополнительное освещение. Они получили возможность свободно передвигаться по всему залу. Раз Трейси хочет видеть, как пот катится по груди обнаженной танцовщицы и мужчина слизывает его, она все увидит.
Боже, на что только он не пошел бы, чтобы получить ее!
Он смотрел, как она гуляет по залу, покачивая бедрами в такт музыке. Интересно, почему его взгляд всегда безошибочно выхватывает из толпы людей именно ее? А еще странно другое: на вечеринке в клубе "Кошечка" собралась масса раскованных, красивых женщин, некоторые из них полуодеты, а некоторые почти голые. Но лишь одна Трейси занимает его мысли и чувства. Дерек все время представлял, каково это – прижимать ее к себе, влажную, трепещущую, счастливую и усталую от наслаждения.
– Заснял массу потрясающих кадров, – сообщил Энди. – Ты не возражаешь, если мы задержимся здесь еще ненадолго?
– Конечно, – пробормотал Дерек. Так и не придумав, как вести себя с Трейси дальше, он побрел вниз. Его бессознательно влекло к ней. В потоке людей, спешивших ему навстречу, он потерял Трейси из виду.
Напряжение и некое более первобытное чувство, сродни собственническому, сковывало его тело. Он оглядывался по сторонам и наконец заметил Трейси, которая тихо стояла в тени под балконом и искала кого-то глазами. И вдруг, словно получила электрический разряд, она резко повернула голову и взгляды их скрестились. Приблизившись, Дерек сразу понял: она хочет его. На расстоянии шага он ощущал ее желание так сильно, словно прикоснулся к ней.
Впоследствии он оправдывался перед самим собой тем, что всего-навсего хотел поговорить. Рассчитывал, что их разговор займет не больше минуты.
Но как только их губы встретились во мраке, он понял, что глупо обманывать самого себя.
Их толкнуло друг к другу примитивное, атавистическое влечение, в котором было больше животного, чем человеческого. Музыка гремела в его мозгу, точно тамтамы какого-то первобытного племени. Ее жадные, ненасытные губы вторглись в пределы его самообороны и взломали линию защиты. Они нырнули в поцелуй, как в омут, с головой захваченные так долго отвергаемой обоими страстью. Трейси прильнула к нему, а он жадно ощупывал руками все изгибы ее тела, вспоминая и заново узнавая ее.
– Ты когда-нибудь думал, Дерек, как это будет? – прошептала она, пробегая пальцами по молнии на его брюках. – Тебе было интересно смотреть, чувствовать, двигаться в таком ритме?
Я все поняла и знаю только одно: я хочу тебя. Прямо сейчас!
Ее слова взломали последний тонкий лед самообладания, который удерживал его до сих пор. Он резко развернул ее к себе и прислонил к стене. Когда она торопливо расстегнула молнию и приспустила на нем брюки и трусы, он хрипло вскрикнул. Он жадно целовал ее губы, глаза, потом запустил пальцы ей в волосы и, откинув ее голову назад, впился ей в шею. Какое блаженство, думал он, задирая на ней короткую юбку и ощупывая ее гладкую, шелковистую кожу. Последней его сознательной мыслью было: она похожа на спелый плод, налитый соком страсти. Она полностью созрела, готова к любви.
– Господи, Трейси! – выдохнул он.
Она молча сунула ему в руку презерватив. Он быстро надел его и одним толчком, с хриплым криком вошел в нее.
На экране мужчина заставлял свою партнершу извиваться и корчиться, лаская ее языком.
А в углу Трейси, притиснутая спиной к стене, обхватила Дерека ногами. Он проникал в нее все глубже, словно стремясь пронзить ее насквозь. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Напряжение и возбуждение, копившиеся долгие годы, наконец нашли выход. Их толкнуло друг к другу давно скрываемое вожделение, и они поняли это только сейчас, вернувшись друг к другу.
Он заводил ее и заводился сам, она чувствовала, как внутри нее растет и копится возбуждение. И наконец она забилась в сладких судорогах, испытав мощный, всепоглощающий оргазм.
Оказалось, что они утолили только первый голод. Ей мало, чувствовала она, когда он вышел из нее. Это только начало, а она хочет еще!
Как только ноги ее коснулись пола, она тут же прижалась к нему. Они слились в глубоком, страстном поцелуе. Благоразумными они будут в другой раз. Сейчас важно только одно: остановить мгновение. Наконец Трейси вздохнула и, уткнувшись подбородком в плечо Дерека, стала оглядывать зал.
Внезапно она заметила, что Петра подает ей знаки, и встрепенулась. Они заранее договорились, что владелица клуба предупредит ее, если нагрянут полицейские или профсоюзные деятели. Тревога затмила радость от испытанного оргазма. Трейси вздрогнула и напряглась. Взятка в четыреста долларов, которую она заплатила Петре, немалая сумма, однако это ничто по сравнению с тем, что ей пришлось бы выложить, добивайся она разрешения на съемку официальным путем. Бесконечные переговоры плюс ненужное внимание со стороны местных властей. А если выяснится, что она производила съемку нелегально, ей придется раскошелиться по-крупному.
Трейси чмокнула Дерека в щеку и быстро побежала вверх по лестнице, на ходу жестом приказывая Энди сворачиваться. По местным законам, снимать происходящее в подобных клубах запрещено. К тому же если их засекут, то могут обвинить в нарушении частной собственности. Она пошла на риск, проникнув сюда, и нужно постараться выбраться отсюда незаметно.
К счастью, толстяк из профсоюза, который явился с инспекцией, никогда раньше не бывал в клубах наподобие "Кошечки". Петре, которая привлекла на помощь двух девушек, понадобились минимальные усилия, чтобы отвлечь его внимание.
– Уходим! Забираем оборудование – и вперед! – скомандовала Трейси. – Мы закончили. Собираемся и уезжаем.
Дерек преградил ей путь.
– Погоди. Почему такая спешка?
– Дерек, нам надо уходить. И быстро! Я потом все объясню! – Трейси подождала, пока одна из "кошечек" не вошла в тесный контакт с инспектором, и во главе съемочной группы торопливо сбежала по лестнице, на ходу посылая Петре воздушный поцелуй.
На то, чтобы погрузить оборудование в машину, понадобилась всего минута.
– Отлично, – сказала Трейси Тине. – Проследи, чтобы аппаратуру отправили в аэропорт, и не проспи сама. Заведи будильник.
– Свою камеру я беру с собой в номер, – вмешался Энди. – Мне спокойнее, когда она рядом.
– Хорошо, – отрывисто согласилась Трейси. – Тогда ты отвечаешь за то, чтобы вовремя погрузить ее в машину и доставить в аэропорт. Завтра вылетаем. Тина, позаботься об остальном. И ведите себя потише. Билеты на обратный рейс у всех на руках.
Хлопнули дверцы. Трейси вздохнула с облегчением, когда грузовичок отъехал.
– Нам тоже пора выбираться отсюда, – пробормотала она и подняла голову.
Дерек смотрел на нее в упор.
– Ты что, не получила официального разрешения на съемку?
– Слушай, я ужасно устала. Давай лучше попробуем поймать такси.