– О боже! – Ее глаза наполнились слезами, и Заккео выругался. Он хотел обнять ее, но не решался. Он потерял на нее все права, когда принудил к браку, а затем осудил ее за попытку защитить себя от его чудовищных действий.
Заккео сжал кулаки и произнес то, что должен был произнести:
– Но я не желаю, чтобы ты страдала. Если ты не можешь жить со мной, я с тобой разведусь.
– Что? – Она побледнела и протянула к нему руки. – Заккео?
– Ева! – испуганно вскрикнул он.
К тому моменту, когда он подхватил Еву на руки, она была без сознания.
Ева очнулась, услышав чьи-то голоса. Жалюзи в незнакомой комнате с приглушенным освещением были спущены. Она не понимала, где находится. Капельница в правой руке Евы подтвердила ее худшие опасения.
– Что случилось? – прохрипела она.
К ней подскочила Софи:
– Ты упала в обморок. Заккео привез тебя в больницу.
– Заккео. – Ева вспомнила, как он признался ей в любви, а потом согласился с ней развестись.
Она попыталась сесть.
Медсестра остановила ее:
– Врачи делают анализы. Мы получим результаты в ближайшее время. А пока вам поставили капельницу. У вас обезвоживание.
Ева коснулась пульсирующей от боли головы, а потом в ужасе уставилась на свои руки.
– Где мое кольцо?! – воскликнула она.
Медсестра нахмурилась:
– Я не знаю.
– Нет, пожалуйста… Мне нужно… – Ева не могла отдышаться и оторвать взгляд от своих рук.
Неужели Заккео забрал у нее кольцо, пока она была без сознания? Но он сказал, что любит ее. Разве он любит ее недостаточно сильно? По щекам Евы покатились слезы.
– Я сейчас все выясню. – Медсестра выбежала из палаты.
К Еве подошла Софи:
– Я надеюсь, ты не против моего приезда? Ты не позвонила, когда вернулась, поэтому я решила, что ты не хочешь со мной говорить. Но когда Заккео позвонил…
Ева покачала головой, у нее путались мысли.
– Ты моя сестра, Софи. Нам понадобится время, чтобы наладить отношения, но я не ненавижу тебя. – Ее взгляд упал на пустой дверной проем. – Заккео до сих пор здесь?
Софи усмехнулась:
– Он был в ярости, что команда врачей не следит за каждым твоим дыханием. Он пошел искать заведующего отделением.
В этот момент в палату вошел Заккео, и Софи поспешно ушла. Его глаза метали молнии. У Евы екнуло сердце, она приготовилась к худшему.
Заккео выглядел как человек, переживший ужасный кошмар. Перед тем как потерять сознание, Ева сказала себе, что она будет бороться за Заккео, как боролась за свою сестру и отца. Увидев сейчас выражение его лица, она поняла, что все ее попытки будут напрасными. Кроме того, он уже снял кольцо с ее пальца.
– Заккео, ты сказал, что любишь меня… Но ты согласился со мной развестись.
Его лицо скривилось от тоски.
– Только потому, что ты этого хотела, – ответил он. Ева глотнула воздух, когда Заккео присел на край ее кровати. Его пальцы осторожно коснулись тыльной стороны ее ладони, он стал ее поглаживать, словно ничего не мог с собой поделать.
– Знаешь, что я сделал вчера вечером до возвращения домой? – спросил Заккео, и Ева покачала головой. – Я отправился к твоему отцу. Я понятия не имел, куда направляюсь, пока не приземлился на лужайке у особняка Пеннингтонов. Я решил, что расположу тебя к себе, если налажу отношения с твоим отцом. Вместо этого я попросил у него твоей руки.
– Что ты сделал? – сказала она.
Заккео поморщился:
– Наша свадьба была помпезным спектаклем от начала до конца. Я хотел всем доказать, как высоко я поднялся.
У нее дрогнуло сердце.
– Это из-за матери и отчима?
Он вздохнул.
– Я ненавидел свою мать за то, что она предпочла мне мужа-аристократа, – сказал он. – Как и ты, я не понимал, почему она должна выбирать. Почему она не может любить меня и своего мужа. И я стал ненавидеть все, что дорого моему отчиму. Я был одержим желанием понять, почему он смотрит на меня свысока. Моего отчима легко сломать. Твой отец оказался хитрее. Он использовал тебя. Когда мы с тобой познакомились, я думал только о тебе. Он это понимал. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь его простить, но он свел нас вместе. – Заккео глубоко вздохнул и провел рукой по своим коротким волосам. – Я жаждал обладать тобой и не замечал, что делает твой отец. Я обвинял тебя в этом, хотя виноват я сам и моя одержимость отомстить тебе. Мне следовало направить свой гнев в другую сторону.
– Ты старался понять, почему тебя отвергали, – ответила она. – Я годами пыталась выяснить, почему мой отец недоволен тем, что имеет. Почему он отыгрывается на своих детях. Он ссорился с моей матерью, и наша семья развалилась. Все пропало, когда мать заболела. Я упрямо надеялась, что ее болезнь изменит ситуацию к лучшему. Какое-то время мы в самом деле жили мирно. Но после того, как она умерла, отец взялся за старое. Я больше не могла с ним уживаться. – Ева взглянула на Заккео. – Когда я услышала, как ты говоришь тому газетному магнату, что я для тебя лишь средство для достижения цели, мое сердце разбилось.
Заккео с сожалением закрыл глаза. Взяв Еву за руку, он прижал ее к своей щеке.
– Тот магнат был пьян и начал совать нос не в свои дела, выясняя, что я к тебе чувствую. Я ляпнул первое, что пришло мне в голову. Я не отрицаю, что именно в этом убеждал себя.
– Но потом, когда я спросила тебя?..
– В тот момент я только что узнал о предъявленных мне обвинениях. Я знал, что в этом замешан твой отец. Ты, его плоть и кровь, стала мишенью для моей ярости. Я пожалел о том, что тебе сказал, но ты исчезла до того, как у меня появилась возможность объясниться. – Он поцеловал тыльную сторону ее ладони, потом ладонь, а затем прижал ее руку к своей груди в области сердца. – Я очень виноват, душа моя.
– Заккео, перед тем как я упала в обморок, ты сказал…
Его лицо исказилось от боли, он серьезно кивнул:
– Я говорил искренне. Я разведусь с тобой, если ты этого хочешь. Твое счастье для меня важнее всего. Даже если ты будешь счастлива без меня.
Ева покачала головой:
– Нет, я не об этом. Я о том, что ты сказал еще раньше.
Он решительно посмотрел в ее глаза:
– Я люблю тебя, Ева. Больше жизни. Сильнее всего, о чем я только осмеливался мечтать. Ты вернула мне способность любить.
– Ты тоже научил меня любить, – произнесла она. – Ты помог мне рискнуть, а не жить в страхе быть отвергнутой.
Он резко вдохнул:
– Ева, что ты говоришь?
– Я тоже люблю тебя. И моя душа разрывается на части, потому что я сожалею, что не смогу родить тебе детей.
Он заглушил ее слова поцелуем.
– Не буду отрицать, в тюрьме я чувствовал себя как в аду. Я полагал, что дети помогут мне стать другим человеком. Но ты единственная семья, которая мне нужна, любовь моя.
Заккео обнимал Еву, говоря тихие слова утешения, когда вошел врач.
– Итак, миссис Джордано, вы будете рады услышать, что стало причиной вашего обморока. Вам не о чем беспокоиться.
– У меня обезвоживание и мне нужно лучше питаться? – Она фыркнула.
– Ну да. И это тоже.
– Хорошо, я буду лучше питаться.
– Я за этим прослежу, – прибавил Заккео и притворно нахмурился. Он встал. – Я пригоню машину.
Врач покачал головой:
– Нет, миссис Джордано, я не могу вас отпустить. Вам нужно отдохнуть по крайней мере сутки, а мы за это время проконтролируем ваше состояние.
Заккео напрягся и схватил врача за руку.
– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Вы же сказали, что не о чем беспокоиться.
Заккео посмотрел в глаза Еве, и она увидела его волнение.
– Заккео?
– Мистер Джордано, не нужно паниковать, – ответил врач. – Ваша жена будет еще какое-то время страдать от утренней тошноты. И ей, возможно, придется почаще отдыхать до самого конца.
Заккео побледнел и вздрогнул:
– Какого конца?
Сердце Евы остановилось.
– Доктор, о чем вы говорите? – прошептала она.
– Я говорю, что вы беременны. У вас будут близнецы.
Эпилог
Заккео вышел из спальни: он переодел рубашку, на которую стошнило одного из мальчиков-близнецов. Ева сидела в гостиной на полу, со скрещенными ногами перед журнальным столиком. Она держала детей на руках и напевала им итальянские песенки, которым по ее настоянию научил ее Заккео.
Ромео, который разговаривал с ними по видеосвязи, приблизился к монитору, чтобы лучше рассмотреть младенцев.
Заккео обогнул диван и присел за спиной жены, обнимая ее и детей.
– Ты приедешь на Рождество? – спросила она.
Заккео не нужно было наклоняться, чтобы увидеть, что его жена смотрит на его друга как преданный щенок.
– Да, я постараюсь приехать завтра, – ответил Ромео.
Ева покачала головой:
– Так не годится. Я знаю, что "Брунетти интернешнл" огромная компания, а ты очень занятой человек, но это будет первое Рождество твоих крестников. Они сами выбрали тебе подарок. Ты должен приехать и открыть его.
Заккео рассмеялся про себя, наблюдая, как его друг ищет отговорки. В конце концов Ромео понял, что, если Ева что-то вбила себе в голову, она добьется своего.
– Если ты так этого хочешь, принцесса, я приеду, – сказал Ромео.
Ева просияла. Заккео запустил пальцы в ее волосы, а она поборола желание расцеловать его, чтобы не смущать Ромео.
Сеанс видеосвязи с Ромео закончился, и Заккео принялся долго и страстно целовать в губы свою жену.
– Что на тебя нашло? – пробормотала она удивленно.
– Ты моя жизнь, дорогая моя. Я не могу долго обходиться без тебя.
У Евы стало радостно на душе, когда Заккео взял у нее Рафа и прижал его крошечное тело к своему плечу. Затем он протянул руку и взял Карло, родившегося на четыре минуты раньше Рафа.
Заккео помог Еве подняться и обнял ее и детей. Они стояли так какое-то время, покачиваясь в такт тихим рождественским песням.
Ева закрыла глаза, чтобы сдержать слезы счастья. Она каждый день молилась во время беременности, когда возникли сложности из-за ее эндометриоза. Когда врач прописал ей постельный режим на пять месяцев, Заккео сразу же ушел из компании и передал руководство Ромео.
Их сыновья родились на две недели раньше срока, но оба были абсолютно здоровы, к радости и облегчению их родителей. Отношения Евы с отцом и сестрой оставались немного напряженными, но Оскар обожал своих внуков, а Софи влюбилась в племянников с первого взгляда. Однако никто не любил этих великолепных мальчиков сильнее Заккео. Видя обожание в его глазах, пока он напевал им колыбельные, Ева плакала.
Зная, что Заккео любит ее, Ева боялась, что ее сердце лопнет от переизбытка счастья.
– Ты перестала танцевать, – пробормотал он.
Она снова начала раскачиваться в такт музыке, коснувшись рукой груди Заккео. Она посмотрела на свои новые кольца и задумалась: одно из обручальных колец Евы прежде принадлежало бабушке Заккео; он не вручал его ей, потому что обстоятельства были неподходящими. А новое обручальное кольцо она выбрала себе сама – для повторной свадьбы, где были только члены ее семьи.
– Я подумала о твоей матери, – сказала Ева.
Заккео слегка напрягся. Она гладила его грудь в области сердца, пока он не расслабился.
– Что ты о ней подумала? – нехотя спросил он.
– Вчера я отправила ей фотографии мальчиков.
Заккео заворчал:
– Она просила их фото со дня их рождения.
Откинувшись назад, Ева посмотрела в глаза мужа:
– Я знаю. И еще я знаю, что ты согласился встретиться с ней на Пасху, после того как выйдет мой первый альбом.
Напряжение в отношениях между матерью и сыном сохранялось, но, когда мать Заккео протянула ему руку, он согласился с ней общаться.
Встав на цыпочки, Ева погладила бороду Заккео, которую он снова отрастил по ее настоянию, и поцеловала его.
– Я очень горжусь тобой, – сказала она.
– Нет, Ева. Все хорошее в моей жизни происходит благодаря тебе. – Он требовательно поцеловал ее в губы.
Потом они направились в детскую. Поцеловав и уложив в кроватки спящих сыновей, Заккео взял Еву за руку и повел в спальню.
Он занимался с ней любовью медленно и благоговейно, а после они уснули в объятиях друг друга.
В рождественскую полночь Заккео разбудил Еву, и они снова занялись любовью. После, пресыщенный и счастливый, он погладил ее по голове и произнес:
– С Рождеством, любовь моя. Ты мое единственное счастье.
– С Рождеством, Заккео. Ты мой единственный и желанный мужчина. Только рядом с тобой моя душа поет.
Он коснулся лбом ее лба и выдохнул:
– Я буду любить тебя вечно, моя дорогая.