- Что ты несешь!.. - тихо произнесла Вика. На ее восклицание Паша внимания не обратил.
- Имеет значение и фактор даты. То есть все убийства совершаются летом, в День Нептуна. Что в жизни Роберта связано с этой датой - я пока не знаю.
Вика сказала:
- Пятнадцатого июля у него день рождения.
Паша прищурился, будто стрелок, попавший в десятку.
- Да, пока я располагаю не всеми фактами, - кивнул он. - Но кое-что есть. Самое главное - есть общая концепция. Есть мотив, и есть признание убийцы в одном эпизоде. Так вот. Совершив первое преступление четыре года назад, через год он почему-то его не повторяет. Или просто я не знаю об этом.
- Три года назад Роберт ездил с Ираидой в Грецию. Я отлично это помню, потому что у нас в отеле во время их отсутствия случился пожар.
Паша заметил, как холодно звучит голос подруги детства, но собственные мысли его уже слишком увлекли.
- Значит, смена обстановки не позволила Роберту реализовать свое… безумие.
Вика всматривалась в его лицо все более напряженно.
- Два года назад, пятнадцатого июля, он убивает вторую девушку, похожую на его мать и на его дочь. Девушку зовут Наташа, ей шестнадцать лет. Она недолго работала в отеле - посудомойкой. Думаю, тогда-то он ее и разглядел. Более того, Роберт выгнал Наташу с работы - наверное, она раздражала его одним своим внешним видом. Пятнадцатого июля он выходит на пляж и ночью встречает там эту девушку. Он убивает и ее. На этот раз он придумывает, как спрятать труп, чтобы его не нашли.
Паша заметил на стеллаже напротив стола Роберта графин с водой и стаканы и внезапно испытал ужасный приступ жажды. Вскочил с места, шагнул к стеллажу, налил воды в стакан и жадно выпил ее. Все это время Вика молча смотрела в окно.
- Год назад снова нашлась жертва - шестнадцатилетняя Кристина, дочка гостей отеля. - Паша сел на диван. - Они приезжали сюда каждый год, Роберт неоднократно видел ее. Кристина относится к тому же типу, что и Оксана Каспарян, и Ираида, и Наташа Колобкова. И он убивает ее, снова мастерски спрятав тело. А в этом году случается нечто невероятное: прямо перед временем "Ч" - пятнадцатым июля - якобы похищают его дочь. Это выводит Роберта из себя. В День Нептуна он случайно встречает свою дочь на пляже, понимает, что она инсценировала собственное похищение, и убивает ее, выплескивая всю накопившуюся за долгие годы злобу. Теперь он получает именно то, чего добивался! Думаю, что каждый предыдущий раз, когда он убивал девушек, не имевших к его семье, к стрессу, породившему его маниакальную идею, никакого отношения, он испытывал лишь частичное удовлетворение, которое исчезало через некоторое время. И только теперь, когда он убил свою дочь, а в ней - свою мать, он закончил это дело. И именно потому он и признался. Я бы сказал, что он вылечился. Избавился от своего демона.
В кабинете директора отеля "Заря коммунизма" сидели два взрослых человека - мужчина и женщина - и молчали. Тишину прервал женский голос:
- Паша, я даже спорить с тобой не буду. Ты несешь чушь. Выдуманная тобой история - про кого угодно, но не про Роберта. Он не способен причинить зло не только человеку, но и животному. Ты знаешь, как мы познакомились?
Паша вопросительно приподнял брови. - Это было в Гродине еще лет семь назад. Однажды вечером я возвращалась домой от друзей, живших за городом. Была осень, часов восемь вечера, темно. И вдруг мне под колеса выскочила собака. Я не успела отреагировать и сбила ее. Сразу не поняла, что случилось. А когда вышла из машины, то увидела ее - не очень большую, но и не маленькую. Явно бродяжку. Собака была жива, она лапами перебирала и скулила. Я так расстроилась, что стала плакать. Мне жалко ее было, а что делать - не знала. Хотела взять на руки, чтобы отвезти в клинику или домой, если она закрыта будет, а собака меня укусить попыталась. Ей же больно было! Сижу на корточках рядом с собакой, плачу. Тут тормозит машина, выходит молодой армянин и тоже садится рядом со мной на корточки. Он тогда так повел себя, что я даже не подумала, что он глаз на меня положил. Осмотрел пса, принес из багажника какую-то большую тряпку, старое покрывало, завернул собаку. Через покрывало она укусить его не могла. Он отнес ее к себе в машину. Мы поехали в клинику. Роберт заплатил за операцию, купил собаке нужные лекарства. Тот пес жил у него довольно долго, пока не поправился. Прямо в квартире. А потом Роберт отвез пса своему брату, у которого в селе Круглом кошарня.
Седов иронично усмехнулся:
- У Гитлера была любимая собака Блонди.
- И он ее отравил, - парировала Вика. - Я знаю Роберта, он никогда бы свою дочь не убил.
- У Чикатило тоже была жена. А сейчас его сын пытается доказать, что отца расстреляли несправедливо.
- Паша… - Вика встала, подошла к стеллажу, налила из графина воды, - убийца не стал бы столько лет терпеть Лену и ее вымогательство. А как он к Ираиде относился! Он же понимал, что в душе у этого ребенка, но всегда держался с ней ровно, ласково, терпеливо. Если ругался, то сам потом больше Ираиды переживал. А уж ударить!.. Нет! Ну а про изнасилование я даже говорить не буду. Это бред сивой кобылы.
Паша провел ладонью по рыжим выгоревшим волосам.
- Я понимаю, - сказал он. - Ты любишь его.
- А ты кого любишь? - вдруг взвилась Вика. - Ты вообще кого-нибудь любишь? Тебе в голову приходят эти дикие идеи, потому что ты сам никого не любишь! Носишься со старой историей из своего прошлого как с писаной торбой. Это же ненормально! Я домой маме звонила, она рассказала мне, как ты обращаешься с Яной! Она любит тебя, а ты только спишь с ней и считаешь, что ее это делает счастливой.
- По-моему, - очень сдержанно и даже чуть враждебно ответил Паша, - разговор ведется не обо мне. Это не я тут девушек топлю. И это ты меня сюда пригласила. И ты просила о помощи. А если просишь о помощи, то должна мне доверять.
- Но ты же чушь городишь! И я тебе скажу - почему.
- Почему? - Паша не скрывал сарказма.
- Тот ненормальный, маньяк, который убил твою любимую женщину… Ты его не нашел, не вычислил, не поймал, так?
- Он погиб вместе с ней… - Голос Паши скрипел.
- Да, но ты-то не смог с ним справиться! - Вика была жестока точно так же, как несколько минут назад был жесток ее друг детства. - Ты пытаешься компенсировать свой провал. Ты думаешь, что если сейчас сможешь доказать, что мой муж сексуальный маньяк, то тебе легче станет! Так вот, не станет!
Судорожно вздохнув, Седов отвернулся от Вики. Если бы Вика не была сейчас так зла на него, она бы заметила, как вздулась у него на шее жилка, как помутнели глаза.
К нему снова вернулось состояние дежавю. Означало ли это, что обвинения Вики справедливы? Седов не был готов признать такой расклад вещей.
- Ты же знаешь, - напряженно произнес он, - что Сэм, тот самый наркоман, с которым встречалась твоя падчерица, умер от передозировки? Ты знаешь, где он взял денег на наркотики?
Вика покачала головой. Ее глаза еще сверкали от злости.
- Роберт дал ему денег. Я видел, как парнишка прощался с ним ночью перед тем, как умереть. А за что мог дать ему денег Роберт? Я скажу! Сэм, научившись у своей подружки, шантажировал его. Ночью, когда праздновался День Нептуна, когда мы с тобой гуляли по пляжу, Сэм ждал Ираиду. И я уверен, что Сэм видел, как Роберт убивает свою дочь. Жаль, что я не поднажал на парня, когда разговаривал с ним!
- Это твои догадки!
Вика смотрела на Пашу, сидевшего перед ней на диване, враждебным взглядом закоренелого недруга. Их взаимная нежность, их воспоминания о юности, которые они так бережно хранили, каждый - в своем сердце, их желание помочь друг другу, словно бы вскипели в котле раздражения и испарились.
* * *
И теперь Паше хотелось только напиться. Он знал, что должен пойти к следователю, который ведет дело о смерти Ираиды, и рассказать ему все, что недавно выложил Вике. Но теперь это было выше его сил. Вместо этого он отправился в бильярдную. Цели у него были самые примитивные - добиться затмения разума.
В бильярдной, как и всегда, собралась, наверное, половина мужской части гостей отеля. Паша ожидал, что гости заведения будут беспрерывно говорить об аресте Роберта, ведь это событие из событий в скучной жизни курорта. Но нет, ничего подобного Седов не услышал. Скорее всего, об аресте Роберта не знал и персонал отеля.
С удивлением, Паша сообразил, что засекречено и обнаружение тела Ираиды. Еще в отеле он ненавязчиво поболтал с горничной, которая принесла ему ужин в номер, с мастером по ремонту кондиционеров, возившимся со сплит-системой в холле. Перекинулся парой слов с очередной хорошенькой девушкой на регистрации. Все эти люди были уверены, что мир не перевернулся, а директор отеля в командировке.
Заодно Седов убедился, что сомнительная история его свидания с Марьяной была уже почти забыта. Смерть сына Марьяны, шторм, какие-то другие дела, творившиеся в отеле, вытеснили новость "А тот рыжий - голубой!" из всех новостных топов отеля.
Паша понимал, почему правоохранительные органы соблюдали такую секретность. В сохранении тайны в Боровиковке были заинтересованы все: если выяснится, что на курорте обнаружился маньяк, сюда больше никто не приедет. Отель закроется, и двести жителей Бо-ровиковки потеряют работу, пусть даже сезонную. Отдыхающие больше не придут на городские рынки, им не понадобятся кремы для загара, от загара и загар на этом пляже вообще. Приезжим отдыхающим не нужны будут и прогулки на катере, на "банане", на "таблетке". Они не станут покупать надувные круги своим детям и сувениры из ракушек, не захотят заплатить за комнату тете Вале и тете Гале. Они вообще больше не приедут в Боровиковку и не привезут сюда свои денежки.
Молчание в данном случае было действительно золотом.
Весь вечер Паша сосредоточенно напивался, а после полуночи пошел к морю, где просидел и пролежал на песке почти до утра. Он слушал море.
Под утро настроение рыжего сыщика стало меняться. Бури, бушевавшие в его сердце, стихли. Он вдруг словно бы увидел события и людей со стороны. Большое видится на расстоянии, но и разглядеть рисунок, в который складываются маленькие камушки, можно только на некотором отдалении.
В итоге Паша сделал странный на первый взгляд вывод: отчасти и он не ошибался, и Вика тоже была права. Этот вывод удовлетворил его совершенно.
Солнечное свежее утро Седов не встречал. Он спал в своем номере.
День двенадцатый
Телефон трендел под самым Пашиным ухом. Это мешало спать, а сон Паше снился расчудесный: он выигрывал пятую партию у Ивана, тот отстегивал ему тысячу за тысячей. Паша радостно кормил свой бумажник новыми и новыми купюрами, Иван дивился его мастерству, да и пиво все не кончалось…
Наконец, звуки, издаваемые проклятым чудом техники, окончательно вырвали Павла Петровича из страны иллюзий. Он потянулся к трубке. Не слишком быстро, ибо его мозг был еще очень занят пересчетом денег, Паша сообразил, кто и зачем звонит. Петр Макарыч сообщал - нашелся негодяй, у которого не хватало зуба. Это был Евгений Трендякин. Он задержан, и Макарыч ждет Пашу для опознания преступника.
Седов пообещал тотчас же отправиться в дорогу до отделения милиции Боровиковки.
Он снова решил обратиться за помощью к Кире. Паша привел себя в порядок, оделся и направился в редакцию "Красного отдыхающего".
К большому своему разочарованию, Паша узнал, что его подружка сегодня с работы отпросилась - заболела ее мама. Сведения эти он получил от толстяка редактора, говорившего с Павлом Петровичем до странности напряженным тоном. И только когда Седов двинулся к двери, собираясь отправиться в поселок на своих двоих, все странности разъяснились.
- А как вас зовут? - спросил вдруг редактор.
- А вас? - отозвался Паша, который никогда не гордился своим воспитанием.
- Меня зовут Никита.
- Меня зовут Павел.
- Вы, Павел, на меня не обижайтесь, но я просто хотел уточнить, что вы - это точно вы. Я же все о вас знаю. Никакой газеты или журнала "Московская деловая жизнь" не существует. Я в Интернете проверил.
Честно говоря, Паша трагически позабыл, к чему упоминается это несуществующее издание. Он догадывался, что в глазах Никиты он разоблачен, однако теперь это мало его интересовало.
- Вы приехали сюда, чтобы помочь в чем-то Роберту Аванесовичу. Эти дела меня не касаются. Только я не понял сначала, зачем вам Кира? Вы же гей.
- Да? - без эмоций переспросил Паша, открывая дверь. Он всегда был равнодушен к домыслам чужих и малоинтересных ему людей. Тем более если знал, откуда эти домыслы родом.
Еще он успел подумать, что акция Киры против сплетен о рыжем сыщике, большого эффекта не возымела.
- Но именно это меня и настроило на разговор с вами, - признался Никита.
Паша обернулся. Приглядевшись к пухлому лицу молодого человека, сидевшего за столом, Паша интуитивно догадался, что сомнительная репутация человека с нетрадиционными вкусами сослужит ему на этот раз добрую службу. Он закрыл дверь, но остался на месте.
- Я и сам… ну… - Никита мялся, а Павел Петрович помогать ему не спешил. Наконец, редактор нашел уместную формулировку: - Мы с вами должны друг друга хорошо понимать.
Узнав все о вас, я подумал: зачем вам Кира понадобилась? Зачем вы соврали по поводу того, кем являетесь в жизни? А Кира - женщина! и в личном плане вам интересна быть не может. Зачем же вы с ней связались? Я вспомнил, что эта дурочка бегала тут и везде слухи о маньяке распускала. Получается, именно это вам и было интересно. Я прав?
- Ага, - ответил ему Седов, обратившись вслух.
- Будь вы таким, как все, я бы ни в жизнь не стал и рта открывать. Кире я ничего рассказывал и не расскажу - она очень глупая, хочет передать все Роберту Аванесовичу. И если я вместе с ней буду страшные истории рассказывать, то он нас вместе и уволит.
- Так что у вас?
С выражением значительности на лице Никита произнес:
- Дело в том, что Кира не ошибается. В Боровиковке есть маньяк. Однажды на нашем пляже с моей сестрой кое-что случилось…
Паша отошел от двери и плюхнулся на стул перед столом главного редактора "Красного отдыхающего".
Никита робко ему улыбнулся.
В голове Павла Петровича мелькнула мысль: а каким именно способом ему придется расплачиваться за информацию с Никитой? Что, если он назначит такую же цену, что и Марьяна? Рассеянно хмыкнув в сторону, он поклялся себе, что дальше стриптиза не зайдет.
Подавив ухмылку, Паша внимательно вгляделся в лицо собеседника:
- Что же случилось с вашей сестрой?
- Три года назад на нее напал маньяк. Летом, на пляже.
- В какой день?
- К сожалению, мы не запомнили. Все обошлось, и мы не стали в милицию обращаться.
- У вас есть фото сестры?
Никита сосредоточился на мониторе своего компьютера, постучал клавишами и развернул к Паше экран. Девушка на мониторе, без сомнения, относилась к тому же типу, что и все жертвы пляжного маньяка: пухленькая круглолицая блондинка. Пожалуй, только симпатичнее других.
- Как ее зовут?
- Александра. - Никита сказал это с некоторой гордостью. Видимо, в семье его сестра была любимицей. - В ту ночь, когда все случилось, она собиралась вместе с друзьями остаться ночевать на пляже. Но подруги привезли Сашу на такси поздно ночью, испуганную, плачущую. Она рассказывала, что оставила друзей у костра, а сама пошла купаться. И тут к ней подошел мужчина. Он заговорил с ней, а потом напал.
- Как напал?
- Ну, он в воду ее потащил…
- Как она отбилась?
- Саша всегда сильной была, спортом занималась. Она оттолкнула того козла и громко закричала. Он, наверное, испугался, что прибегут другие.
- Встретиться с ней можно?
- Можно, - закивал Никита своей круглой, как шар для боулинга, головой. - Но только завтра. Она вернется из Турции - с другом там отдыхает.
- Вот мой номер телефона. - Сказал Паша, записывая цифры на квадратике белой бумаги. Он очень надеялся, что звонки Никиты личный характер носить не будут. - Как только она сможет со мной увидеться - я приду. Никита, попросите ее заранее попытаться вспомнить все подробности.
Петр Макарыч Пашу встретил как родного.
- Однако ты совсем от синяков оправился! - воскликнул он весело и пожал Паше руку. - Твои обидчики сидят у меня. Один из них - Ленька Голышов, местный дармоед, а другой - сын той тетки, чьими пирожками ты отравился. С кем из них говорить будешь?
- Мне Трендякин нужен.
- Хорошо, получишь своего Трендякина. Макарыч встал из-за своего стола и выглянул в коридор. Крикнул кому-то: "Веди сюда Женьку!"
И его привели.
Паша рассматривал парня без особого любопытства. Этот тип молодчиков он хорошо знал - они никогда не нападают в одиночку и днем. В принципе больше о них можно ничего и не знать.
- Петр Макарыч, - обратился Паша к участковому, - я с парнишкой сам на сам, ладно?..
Макарыч равнодушно кивнул и вышел.
Сын боровиковской королевы пирожков, чьи руки были скованы за спиной наручниками, выпрямился на стуле и полуоткрыл рот - удивляясь чему-то, а может, просто потому, что постоянно воспаленные аденоиды мешали ему нормально дышать носом. Не без удовольствия Паша разглядел, что во рту Евгения сверху, с правой стороны, не доставало зуба.