Его мысли переключились на Яну. Их брак был предопределен и ощущался им с легкой тоской и в то же время со слабой надеждой. Он не хотел думать об этом, но все равно осознавал: Яна в его жизни олицетворяет надежду. Если сейчас он не попытается схватиться за спасительную соломинку, его план пролонгированного самоубийства осуществится. А последние десять дней показали ему, что в жизни есть не только воспоминания о своей неудаче, не только боль потери, не только тоска о погибшей по его вине женщине, но и… море. Он мог бы вернуться сюда через год вместе с Яной, и через два года, и через три. И через двадцать три года тоже - живой, счастливый, полный надежд и снова смотреть на море днем и ночью.
И если бы сейчас ему предложили сложнейшую нейрохирургическую операцию по удалению из его мозга тех, горящих воспоминаний, он бы уже умолял хирурга скорее начинать.
Второй причиной, удерживавшей Пашу от визита в номер супруги владельца отеля, было чувство вины. Как мог он поделиться своими мыслями с Кирой, с этой глупой умной белочкой? Теперь было поздно каяться. Все, что он мог сделать, - помочь оправдать Роберта перед законом и перед людьми.
Около полуночи Седов покинул бар и спустился к морю.
Вдалеке, на пляже рокеров, снова гремела музыка, пылали костры. Припомнив поговорку "Кот из дома - мыши в пляс", Паша понял, что на диком пляже по Роберту никто не печалился.
Седов снял кеды, связал их шнурки узелком и перекинул через плечо. Подвернул штаны, вошел в прохладную воду по щиколотки, побрел по берегу. Он смотрел на костры, иногда - на удивительно гладкое море и на небо, где звезды были как дырки в черном бархатном куполе.
Мимо первого костра он прошел, погрузившись в свои мысли, а вот навес, под которым хорошенькая блондиночка продавала пиво, словно бы притянул его к своим сокровищам. Купив пару бутылок, Паша открыл одну, сделал большой глоток, тихо фыркнул от удовольствия. За плечом прозвучало его имя:
- Павел…
Это была Кира, сменившая свой дневной ярко-желтый наряд на джинсовые шорты и черную тесную майку. Она стояла прямо перед Седовым, опустив глаза.
- Что тебе, девочка? - спросил он почти ласково. Он не хотел говорить с ней, не хотел ее видеть, но уйти вот так, просто развернувшись спиной, почему-то не смог.
- Паша… прости меня… Я не знала, что Роберт Аванесович попытается покончить с собой. Я этого не хотела.
Седов улыбнулся ей одними губами. Как только Кира попросила его об этом, он сразу же ее простил, но все равно говорить с девушкой ему не хотелось. Она это почувствовала.
- Я такая дура! - воскликнула она. Продавщица под навесиком кинула на них любопытный взгляд. Паша подумал, что они вдвоем выглядят как люди, связанные какими-то сентиментальными отношениями.
- Ладно, - сказал ей Паша. - Все в порядке.
- Ты все равно сердишься…
- Нет.
- Сердишься! Я же все понимаю!.. - Кира развернулась и бросилась бежать прочь.
День четырнадцатый
Не было еще и девяти утра, когда Павел Петрович снова шел через поле от отеля к Боровиковке. На нем были приличные брюки и белая футболка, на ногах - кеды, на носу - солнечные очки. Паша считал, что девушка, пережившая однажды изнасилование, будет напряженно относиться к любому мужчине, который начнет приставать к ней с интимными разговорами. А разговор о том, что случилось с Надеждой Собакиной пять лет назад, он считал интимным.
На пороге симпатичного частного дома, окруженного солидным каменным забором и фруктовыми деревьями, Пашу поджидала совсем молоденькая невысокая женщина, уже расплывшаяся, видимо, после родов, потому, что на руках у нее сидел годовалый малыш. Он с большим любопытством смотрел по сторонам, а из уголка красного ротика стекала слюнка.
В контраст живому личику ребенка выражение лица его матери было уныло-туповатым. Маловыразительные голубые глаза, приплюснутый носик и жидкие волосы мышиного цвета разочаровали Пашу. Ему почему-то казалось, что жертва насильника должна была чем-то привлечь его внимание, вызвать в нем неконтролируемое желание своей красотой.
- Здравствуйте, - улыбнулся Паша Надежде. - Простите, что отвлекаю. Вас Петр Макарыч предупредил, о чем я собираюсь с вами говорить?
- Здравствуйте, - ответила Надя на слова гостя, не ответив на его улыбку. - Ага, предупредил…
Она провела гостя во двор, опустила ребенка на землю. Усадила Седова за деревянный, вкопанный прямо в землю стол, налила сладко пахнувший компот.
- Угощайтесь.
Села напротив.
- Вы, наверное, знаете, Надя, что на пляже, с той стороны, где построен отель, пропало несколько девушек?
- Нет. Я не знала…
- Одна из пропавших девушек перед смертью встречалась с мужчиной. У них было свидание. Вы понимаете, о чем я?..
Надя кивнула и отвела глаза.
- Возможно, что она встречалась с тем мужчиной, на которого вы написали пять лет назад заявление в милицию. Понимаете?
Паша никак не мог удержаться от этого "понимаете", потому что об эмоциях Нади приходилось только догадываться. Ни мимика, ни язык тела не выдавали ее чувств.
- Нет, они не с ним встречались. Не с Андреем.
- Его зовут Андрей?
Почти перед каждым своим ответом на Пашин вопрос Надя делала небольшую паузу, словно бы зависала, как слабоватый компьютер.
- Да, - сказала она бесцветным голосом и поглядела на ребенка. - Андрей Горелов. Я предала его.
- Чего? - не сдержался Павел Петрович. - Как это? Или вы о том, что заявление на него написали?
Надя моргнула, будто ей в глаза попала мошка.
- Нет, вы же ничего не знаете. У нас любовь была. - И эту фразу она сказала ровным тоном биоробота. - Андрей сюда на целое лето приехал из Гродина. Он уже в институте учился, а я только школу закончила. И он меня еще в июне на пляж ночью звал. Он говорил, что любит меня очень, что я самая красивая девушка в Боровиковке. Он таких, как я, раньше не видел. И все у нас будет по-настоящему: мы поженимся, я рожу ему сыночка, и он будет меня на руках носить.
Она замолчала на пару секунд. Паша, подняв брови, наблюдал за ней, испытывая к девушке в основном жалость.
- А я не хотела на пляж идти, - продолжала свою исповедь Надежда, - думала, что Андрей мне врет. А просто хочет со мной этим делом заняться. А он снова и снова звал. А девчонки всегда надо мной смеялись и говорили, что я замуж не выйду. Я и пошла с Андреем на пляж. Даже не один раз. У нас была настоящая любовь. Правда. А потом он загулял с другой девчонкой. И я обиделась, подала в милицию заявление. Андрея задержали. Я всю правду рассказала про него. И тут его отец приехал. Он сказал мне, чтоб я заявление забрала, а тогда Андрей на мне женится. Но сам меня обманул, увез Андрея домой.
Она замолчала. Паша подождал немного продолжения ее мыльной оперы, но не дождался.
- А скажите мне еще такую вещь, Надежда: Андрей вас не звал купаться ночью?
- Купаться? Зачем?
- Ну, - Паша слегка замялся. - Романтика.
Надя продолжала изумляться:
- Какая романтика? Нет, мы любовью занимались, а не лезли в воду, как дети малые.
- Понятно, - сказал он. - Надя, а с кем загулял тогда Андрей?
- С Олеськой Авериной.
Решив, что разговор исчерпан, Паша встал из-за стола. Этот Андрей встречался и с первой жертвой, что показалось Седову интересным обстоятельством.
- А как ты его предала? - спросил он, задержавшись у калитки.
Надежда по-бабьи вздохнула: Андрей, когда уезжал, просил его ждать. А я погрустила всего два года и замуж вышла. Ребенка вот родила…
Павел Петрович представил себе разочарование прекрасного Андрея и наморщил нос.
…Возвращаясь домой по пыльной раскаленной дороге, Седов позвонил адвокату Роберта.
- Известно что-нибудь по поводу мешка? - спросил он после взаимного приветствия.
- Известно, - ответил Карен. - Мешок стандартный, таких на любом сельхозпредприятии полным полно. У нас тут удобрения с Гродинского химического в колхозе Боровиковском использовались и на виноградниках. Мешок произведен этой весной. Ну, кажется, и все. Ах да, не все. Мешок в качестве улики не будет принят.
Пашу это не шокировало, он и сам знал, что так будет.
- Да, понимаю. А осколок камня?
- Э-э… тут засада.
- Почему?
- Эксперты его потеряли. Сейчас ищут, бегают. Он был в кармане кофточки убитой, все это видели. Но вот потеряли.
- Это может быть предумышленное действие?
- Вряд ли. Скорее, случайность. Тут очень серьезно к таким делам относятся.
Седов достал из кармана собственный белый осколочек и привычно покрутил его в руках.
Некоторое разочарование Павла Петровича из колеи не выбило.
Для начала он позвонил кое-кому из старых своих друзей, добившихся за последние годы большого чина. Просьба его сводилась к одному: Седов хотел встретиться с Андреем Гореловым.
А теперь он мог взяться за осуществление своего плана. Для этого Паша, не поднимаясь в номер, сгонял на пляж, купил в ларьке литровую пэт-бутылку питьевой воды, полбутылки выпил зараз, остатком воды умылся. В пустую емкость набрал морской воды, плотно закрутил крышечку.
По дороге зашел в номер к Виктории, сообщил о намерении высвободить ее мужа из тюрьмы. Вику это обрадовало, но почему-то вопросов она задавать не стала. Выглядела подруга детства усталой, рассеянной и печальной. Паша ласково потрепал ее по плечу и ушел к себе.
В номере он снова набрал номер Карена и попросил организовать встречу со следователем по делу Роберта, причем в присутствие последнего. Карен удивился, пожелал знать подробности, а получив отказ, не обиделся. Сказал, что и следователя, и Роберта можно состыковать только в больнице Боровиковки, где сейчас находился Роберт.
Адвокат пообещал этим делом заняться.
Паша, которому не сиделось на месте, побежал искать Ивана в надежде, что тот принес фото своей дочери. Было еще слишком рано для такого события, как появление в бильярдной известного в узких кругах бильярдиста, но попытка, как известно, не пытка.
От бармена он узнал, что Иван в последнее время живет у новой своей подруги в Боровиковке. Седов тут же позвонил Петру Макарычу, чтобы попросить ее адрес, ведь он должен быть указан в деле о смерти Ираиды. Макарыч попыхтел в трубку, роясь в каких-то своих склеротничках, и выдал адрес. Паша заскочил в свой номер за бутылкой с морской водой, побежал за Викой, заставил ее отложить косметику и скорее идти на стоянку. По дороге к парковке он завернул и в редакцию.
Киры не было на месте, зато Никита помочь не отказался. Заодно он поведал Паше, что обещанная сестра, видевшая человека, который нападает на девушек, прибудет сегодня в отель.
Это была отличная новость, но лучше было бы, чтобы Александра приехала прямо в больницу и стала важнейшим свидетелем защиты Роберта. Об этом рыжий сыщик сказал главному редактору. Тот пообещал перезвонить Александре и перенаправить ее в Боровиковскую больницу.
Паша попросил у Никиты фотографии Роберта, сделанные шестнадцатого июля этого года. Они обнаружились: очень загорелые и оттого очень довольные люди фотографировались в холле отеля вместе с Робертом. Он выглядел бледным и официальным, рядом с гостями. Никита "слил" фотографии на флешку и отдал Паше, а тот, не теряя времени, отдал их в печать в фотолабораторию отеля.
Через тридцать минут "тойота" Виктории покинула территорию отеля.
Визит в дом Лены оказался безрезультатным. Дома, в съемной однокомнатной квартире, где обретались и Лена, и трое ее отпрысков, да еще, по идее, и новый муж Лены, шантажистку Павел Петрович не застал. Застал он только дочь Елены, высокую, тощую, как и мать, нагловатую девицу. С большим воодушевлением пережевывая жвачку, выдувая из нее розовые пузыри и стреляя карими глазами, она поведала, что мать нашла новую работу и сейчас там, на работе, а Ивана она уже три дня не видела. Не знает, где он, и знать не хочет.
- Почему? - с добродушным любопытством поинтересовался Паша.
- Задолбал он своей чистотой и порядком. Помешанный…
Карен уже позвонил Виктории и назначил встречу со следователем через полчаса в поселковой больнице.
Больница, на удивление, оказалась новым зданием, небольшим, но удобным и современным. Вика рассказала Паше, что больницу построили инвесторы, которых уговорил на это дело Роберт. Он считал, что в местечке, куда каждое лето приезжают тысячи отдыхающих, которые во время отпуска регулярно обгорают на солнце, тонут по пьяни, травятся дешевым алкоголем и, не дай бог, просроченными продуктами в столовой отеля, необходимо стационарное лечебное учреждение. Теперь в этой больнице лежал он сам. Об этом подумали они оба - и Вика, и Паша.
У палаты Роберта дежурил охранник с АК. Он проверил документы у Седова и даже у супруги охраняемого объекта.
Карен уже сидел в кресле, обитом дерматином, перебирая в синей папке какие-то бумажки. Паша протянул ему руку.
Тут же находился и следователь, с которым Паша поздоровался предельно равнодушно.
Роберт полусидел на кровати. Он был бледен, руки прятал под одеялом. На носу сидели уже новые очки. Увидев Викторию, он улыбнулся ей с намерением ободрить, но улыбка получилась тоскливой.
- Итак, - сказал Карен, отрываясь от бумажек, - у Павла Петровича какие-то светлые мысли родились, и сейчас он будет своими мыслями делиться с нами.
Вика, целую минуту растерянно стоявшая возле двери, подошла к Роберту, склонилась над кроватью и обняла его. Когда она отпустила шею мужа, на ее глазах выступили слезы. Мужчины в комнате отвели глаза.
- Мысль на самом деле у меня одна, - начал Паша ожидаемую всеми речь. - И мысль такая: Роберт Аванесович Каспарян не убивал свою дочь Ираиду, а также остальных девушек, пропавших на пляже в последние пять лет, в День Нептуна. На самом деле мы все знаем, что задержан Роберт Аванесович в связи с его собственным признанием, сделанным в отчаянии…
- Что вы из Роберта дурачка делаете? - перебил его Лев Аркадьич. - Он взрослый человек, а не фифа какая.
- Почему же дурачка? - спокойно возразил Седов. - Вовсе нет. Эмоциональность и тупость - вещи разные. Впрочем, я не говорил, что смогу объяснить поступок Роберта Аванесовича. Я могу только доказать, что он не убивал Ираиду.
- Как же вы докажете? Вы - свидетель?
- Вы помните, Лев Аркадьич, как была убита Ираида?
- Она была утоплена.
- Как именно? - Паша повернулся к Роберту: - Извините, Роберт, вам, возможно, неприятно будет это слышать.
Хозяин отеля помотал головой.
Тогда Паша сделал быстрый шаг к его кровати, открыл бутылку с водой и перевернул ее над головой Роберта. Роберт подскочил на месте и попытался увернуться.
- Что вы делаете! - воскликнул он, фыркая, мотая головой и пытаясь оттолкнуть рыжего следователя. - Это же морская вода! Идите вы к черту!
Сейчас он был похож на вампира, пытающегося увернуться от святой воды.
- Паша, перестань! - Вика попыталась вырвать бутылку из рук друга детства. Неделикатно отпихнув подругу детства, Паша выплеснул остатки воды на Роберта.
Карен и Лев Аркадьевич, отвесив челюсти, наблюдали за происходящим.
- Спокойно! - скомандовал Паша.
На удивление, Роберт быстро подчинился. Усмехнувшись и покачав головой, он откинул мокрое одеяло и стал вытирать лицо поданным Викторией полотенцем. Вика тоже замолчала, начиная понимать, что выходка Седова имеет какой-то смысл.
- Итак, Лев Аркадьич, - обратился к следователю рыжий сыщик, - как была убита Ираида?
- Убийца крепко держал Ираиду за шею и за волосы на затылке, - размеренно, будто читая протокол, начал отвечать следователь. - Он опустил ее лицо под воду и держал так до тех пор, пока она не захлебнулась.
- Вика, скажи мне, ты когда-нибудь видела, чтобы Роберт ходил на пляж, купался в морской воде? Роберт объяснял тебе, - Паша кинул косой взгляд на лежащего в постели, - почему именно тебя, а не его бросают в воду в День Нептуна?
- Нет, - с легким удивлением ответила жена Роберта. - Роберт говорил, что ему некогда ходить на пляж. И в День Нептуна всегда был особенно занят. К тому же у него день рождения. Роберт еще говорил, что море - это его работа, а не развлечение.
Она посмотрела на мужа, словно ища подтверждения своих слов. Тот кивнул ей и еле заметно улыбнулся.
- А ты знаешь, - продолжил задавать свои вопросы рыжий сыщик, - почему Аванес Давидович уехал из Боровиковки? Ведь он очень любит море.
- Ему плохо на пляже… Давление, кажется.
- Это не давление, - сказал Паша. - Это аллергия на йод. Редко бывает такое, но отцу и сыну Каспарян особенно повезло. Аванес Давидович считает, что дело в удобрениях, которые вы, Роберт, вместе с ним рассыпали на виноградниках. И вот результат!
Паша демонстративно указал рукой на Роберта, чье лицо, руки и грудь покрылись жуткими красными пятнами. Это произошло всего за несколько минут.
- Думаю, никто не знал о вашей проблеме, Роберт, потому что вы о своих болезнях распространяться не любите. Это здоровая гордость, свойственная многим уважающим себя мужчинам.
- Да, Роберт никогда не говорит о своих проблемах со здоровьем, - подтвердила Вика.
Паша достал фото, которые распечатала для него Кира.
- А это - фотографии, сделанные на следующий день после убийства Ираиды. Если вы думаете, что фото ничего не доказывают, вы можете опросить гостей и персонал отеля. Об аллергической реакции Роберта они не вспомнят. Потому что ее не было.
Лев Аркадьич недоверчиво взял в руки снимки.
- Знаете что, - сказал он, - я и сам слегка аллергик. Как выеду летом в поле, так начинаю чихать час за часом. Нос красный, глаза слезятся. Так вот, если мне надо куда-то ехать, я заранее принимаю пару таблеток от аллергии и все в порядке. Роберт Аванесович мог так же поступить.
- Все так, - с обманчивым дружелюбием согласился Паша. - Но таблетки помогают, если у вас аллергия не слишком сильная. А вот Роберту Аванесовичу уже никакие лекарства не помогут войти в море по пояс и там безнаказанно плескаться пятнадцать минут, топя молодую здоровую девушку, не желающую умирать. Смотрите, он сейчас уже дышит с трудом. А погрузившись в море, он бы просто получил этот, как его?..
- Отек Квинке, - просипел задыхающийся Роберт. - Позовите, блин, доктора…