- У нас так каждый год, - сказала она, посмеиваясь обреченно и слегка даже горделиво. - Роберт никогда на берег моря не ходит, а тут надо хозяевам присутствовать. Потерпи полчасика, потом прогуляемся.
- Я потерплю, - согласился Паша.
Вика отвернулась к сцене. Еще вчера Седов и представить себе не мог, что окажется в толпе наряженных людей, на берегу моря, рядом с ней. Никаких к тому не было предпосылок. Но она позвонила - и он приехал, даже не зная зачем.
Много лет прошло со времен их прекрасной юности, так много, что он и забыл, какая она, Вика Ежова. А ведь знал каждую черточку ее лица, каждое его выражение. И даже вкус ее губ. Но сейчас воспоминания эти были ни к чему.
Он уже почти отвлекся на другие мысли (где бы купить чего-нибудь выпить?), как вдруг подумал: та женщина, которую он будет оплакивать до конца своей жизни, была неуловимо похожа на его первую любовь. Неуловимо и явно. Теперь он уже не сможет этого объяснить, как бы ни старался.
Вскоре на сцену взошел сам Нептун со свитой. Он стал зачитывать свою речь, а Вика, жестом попросив друга подождать, вышла в первый ряд зрителей.
Павел Петрович додумал свои тревожные думы и заскучал. Проводить вечер всухую ему не улыбалось. Он и не помнил в последние годы сухих вечеров. Для чего, спрашивается, они нужны?
Обернувшись, Павел Петрович заметил слева от себя ларек с пивом. Бочком, стараясь не мешать зрителям шоу наслаждаться представлением, выбрался из толпы и стал в очередь у ларька.
Пока стоял в очереди, сообразил, зачем Вике понадобилась сухая одежда. Из динамиков послышалась барабанная дробь, как в цирке, когда укротитель сует в пасть льву голову. Народ на сцене, на пляже и везде вокруг визжал, хлопая в ладоши. А со сцены вниз, а потом в сторону моря уже тащили слабо упиравшегося дядьку, который по дороге снимал часы и доставал из кармана бумажник. Свои вещи он сунул в руки, выскочившей к нему из толпы женщины, ибо Нептун повелел "макать его в море", дабы дядька этот уважал законы морского владыки.
Под эти вопли два дюжих молодца подняли дядьку на руки. Сопровождаемые толпой чертей, они вытащили свою жертву на небольшой крашеный пирс и выбросили в море.
Как сказал кто-то в очереди, это был глава боровиковской администрации. Уровень мероприятия, на которое приходили топиться такие большие люди, Седова очень впечатлил.
Купив четыре бутылки пива, Паша рассовал их по карманам и направился к тому месту, откуда полетел в воду глава. Но не успел он опустошить первую бутылку, как ряженые снова взбежали на пирс, и под улюлюканье в воду полетела Вика.
Сами же черти и вытащили ее, мокрую и смеющуюся, на берег.
Паша проводил взглядом убегавшую к своему хозяину нечисть и подошел к Ежевике. Подмигнув ему, подруга детства взяла пакет с сухими вещами и направилась к кабинке для переодевания.
* * *
- Ночь такая теплая, - романтично сказала Виктория, когда они направились в сторону дикого пляжа по берегу моря. На ней было светлое длинное платье, а на плечах она несла полотенце, которым промокала волосы.
- Ага, - равнодушно согласился Павел Петрович, отпивая из бутылки. - Вика, что тут у тебя происходит? Я для чего приехал?
Она вздохнула, будто спустилась с небес, и произнесла:
- Дочь моего мужа пропала два дня назад.
Достав из кармана платья пачку сигарет, Вика протянула ее другу детства. Он вытянул из пачки одну и закурил. Свои сигареты Паша забыл в номере.
Вика тоже закурила и после этого заговорила:
- Ираиде шестнадцать лет. Она учится в Москве, в одном закрытом пансионате для деток богатеньких папочек. А у нее папочка… - Вика скорчила комическую рожицу, закатив глаза. Это было очень по-детски и очень забавно. - Летом Ира всегда здесь. В этом году - тоже, а тринадцатого июля ее похитили. Мы узнали об этом от самих похитителей.
- Правильно, - кивнул Паша, протягивая Ежевике открытую бутылку пива. - Они не тянут со звонками. Вы не должны успеть обратиться в милицию.
- Спасибо. - Она сделала глоток пенного напитка, поперхнулась, закашлялась. А потом продолжила рассказ: - Завтра Роберт должен отвезти триста тысяч баксов в камеру хранения на автовокзале. Они сначала пятьсот затребовали, но муж сказал, что он так быстро столько денег не соберет.
- Странные похитители. Обычно все наоборот, - задумчиво сказал Паша. - Прости за такой вопрос, но час назад ты чуть не рыдала. Неужели же это по поводу пропажи дочери мужа? Ты относилась к ней как к родному ребенку?
Наблюдая за реакцией Вики, Паша понял - это был плохой вопрос. Она обхватила плечи руками, словно замерзла, отвернулась.
- Ну, хорошо. - Вика без смущения встретила серьезный взгляд Седова. - Тебе врать не буду… Я ее не любила, а переживаю только из-за мужа. Вдруг у него будет инфаркт? Он не спит, не ест, вздрюченный ходит, нервный, а я его люблю…
Паша отвел взгляд от лица Вики и уставился на море, будто потерял всякий интерес к разговору.
- Седой!.. - позвала его Вика, которой вдруг показалось, что она обидела друга.
- А кто у нас мама? - спросил друг детства, не отрывая глаз от темной морской дали.
- Она… Я не видела ее никогда, - призналась Вика. - Слышу только, как она звонит мужу, требует денег. Раз в месяц примерно.
- За что денег требует?
- За то, что он разлучил ее с дочерью.
- Он запрещает им видеться?
- Нет, что ты!
- А где она живет? И зовут-то как?
- Лена. Живет в Гродине, работает парикмахером. Ираида сама не хочет к маме ездить - ей у мамы скучно. А там еще трое сводных братьев. Или сестер.
- Многодетная мать?
Вика усмехнулась и поправила волосы. Тема детей ее чем-то нервировала, и Паша подумал, что о детях самой Вики он никогда не слышал. А ведь ей тридцать пять.
- Ну, - лицо подруги выражало откровенное презрение патрицианки к нравам и обычаям простолюдинов, - Лена этим зарабатывает. Она знакомится с обеспеченным мужчиной, рожает от него ребенка и начинает требовать от него денег на содержание. Первым был Роберт, но он забрал дочь к себе, а другие отцы послали ее на три веселые буквы. Так что она теперь в большой ж… Ну, ты понял.
- На мой взгляд, - поделился Паша, - очень затратный бизнес.
- Но рожает она лучше, чем стрижет, - сказала Вика.
На диком пляже был свой День Нептуна. На берегу пылали три огромных костра, а на сколоченной из деревянных досок площадке четыре парня зажигали самый настоящий рок, причем получалось у них неплохо. Как рокер с двадцатилетним стажем, Паша оценил группу на пять из десяти баллов.
На этом, диком, Дне Нептуна все было наоборот: топили тут самого морского владыку - крупного парня в короне и с искусственной бородой, на котором, кроме плавок, одежды не было. За парнем охотились в основном девушки. Молодые люди подбадривали их криками. Но Нептун так просто девчонкам не давался, а ловко удирал, прыгая через костры и затевая потасовки. Время от времени его все-таки ловили и волокли к воде. Борода царя морей уже вымокла в предыдущих купаниях, а корона постоянно терялась в погоне.
- Что это тут творится? - удивился Паша.
- Это молодежная тусовка. Сюда каждое лето приезжает рок-группа, кажется, даже не одна, и их поклонники. Они тут концерты устраивают.
- А электричество откуда? - Паша кивнул на усилители и электрогитары.
- Переносная электростанция, - объяснила Вика. - Очень крутая, импортная. Я тоже интересовалась - мне рассказали. Роберт их терпеть не может. Говорит, что они мешают нашим гостям.
- Хорошая музыка не может мешать, - возразил Паша.
Тут тоже работал алкогольный ларек. Почтив его своим вниманием, Паша пополнил запасы пива.
- Тут останемся или - назад? Тебя муж ищет, небось.
- Нет, - спокойно сказала Вика. - Он делами занят. Мы, знаешь, друг друга не пасем. Но, - она улыбнулась счастливой улыбкой женщины, чей брак удался, - всегда рады видеть друг друга.
- Рад, что у тебя все хорошо, - сказал Седов, скрывая досаду. Он был пьян, но это приятное состояние никогда не мешало ему контролировать себя. - В таком случае предлагаю погулять.
Они направились мимо костров в ту часть пляжа, где было темно и тихо. Здесь пляж становился двухуровневым. Внизу шла узкая полоска песка - от воды и до невысокого крутого обрыва, которым заканчивался верхний уровень пляжа.
Не сговариваясь, старинные друзья пошли по высокому берегу.
- Что-то стало холодать, - пошутила Вика. Паша рассмеялся и правой рукой обнял ее за плечи. Они остановились на самом краю обрыва.
- Как же тут красиво, - сказал Паша, размышляя о том, что для настоящей красоты не нужно ничего особенного: только много воды, черное небо, глупые звезды и космическое тело, ворующее сияние у звезды по имени Солнце.
Вика молча смотрела на море.
Пашка чувствовал запах ее кожи, волос и соли, которая пропитала ее тело. Ему захотелось не поцеловать, а тронуть губами ее висок, чтобы ощутить вкус моря. Интуитивно предугадав его желание, Вика откачнулась, оступилась, взмахнула руками. Раздался звук, будто клацнуло нечто маленькое и металлическое.
- Часы улетели, - сообщила она, высвобождаясь из объятий Седова. - У них замок такой дурацкий… Черт, даже не поняла - под ноги они упали или вниз?
Паша достал зажигалку, опустился на четвереньки. Вика сделала то же самое, но, бестолково полазив по обрыву несколько минут, сказала:
- Ладно, бог с ними… часы недорогие, просто память. Мне их Янка когда-то подарила. Пойдем уже, я спать хочу.
И старые друзья отправились в обратный путь.
День второй
Утром Паша проснулся рано, часов около пяти утра. Ему снова хотелось к морю.
Собираясь, Седов припомнил, что на одной из станций по пути в Боровиковку он купил пирожок "с котятами", положил его в целлофановом пакете в карман сумки, а съесть, по обыкновению, забыл.
Прихватив пирожок для собачьего пляжного племени, он вышел из номера, оставив за спиной тихий сонный отель, прошел через сквер, разместившийся внутри буквы "П", по аллейке направился в сторону моря. Оно было уже видно - светлое и огромное. Радость, которая зажглась в душе Павла Петровича, была сюрпризом для него самого.
До пляжа оставалось всего несколько метров, когда под цветущей магнолией Паша обнаружил парнишку лет семнадцати. Он сидел, обхватив колени, и смотрел на море.
- Привет, - сказал Паша. Ему показалось странным, что юное существо, которое в силу возраста должно в это время спать беспробудно, сидит вот так, само по себе, под магнолией.
Парень поднял голову. Одного взгляда в его глаза хватило Паше, чтобы распознать человека, знающего толк в запрещенных средствах. Седов решил отложить знакомство на долгий срок.
Он уже прошел мимо парня, когда услышал:
- Эй, брат! Нет покурить?
- Есть. - Паша обернулся, кляня свою услужливость.
Парень продолжал сидеть на земле, привалившись спиной к стволу дерева, - бледный, как вампир, одетый в грязную растянутую майку. Протягивая ему пачку, Седов скользнул взглядом по его рукам.
Он заметил это и заговорил жалобным тоном, который Паша сто раз слышал от подобных ему:
- Спать не могу… моя девушка вчера куда-то делась. - Парень сунул в рот сигарету, Пашка поднес огонек зажигалки. - А щас к матери придешь, она пилить затеется!..
- Как твою девушку зовут? - небрежно спросил Седов.
- Ираида, - ласково произнес парень имя, которое Седов услышать и собирался. - Я ее люблю…
Сделав вид, что считает нормой вещей, когда местный оборванец наркоман крутит любовь с дочкой миллионера, Паша поинтересовался:
- Так Ираида уже три дня как пропала, а ты говоришь - вчера?
Парень насторожился, словно небольшой зверек, постоянно ощущающий приближение опасности.
- Ты чего? - спросил он грубо. - Ты - мент? Я про вчера ничего не говорю…
- Ладно, не ершись, - миролюбиво сказал Седов. Он знал, что таких типов надо сразу брать за жабры, иначе беседовать бессмысленно. - Отдыхай… Пока!
И направился к морю, уже видя вдалеке голодное собачье семейство.
Ко времени завтрака, то есть часам к девяти, солнце было уже достаточно горячим, так что день обещал быть жарким. Седов решил вернуться в номер и спокойно полежать под кондиционером.
По дороге он заглянул в столовую на втором этаже. Вика, невзирая на его протесты, вручила Паше какую-то волшебную ВИП-карту, сказав, что наличие этого куска пластика поможет Паше не умереть с голоду. На карте были какие-то суммы, и ее принимали в качестве оплаты во всех местах общепита отеля. Засада была только в том, что ВИП-картой нельзя было расплатиться за алкогольные напитки, а в Пашином случае это сводило на нет все перспективы сэкономить.
Переступив порог просторного помещения столовой, Седов оценил шик эпохи пятидесятых. Сталинский ампир, так это следовало назвать: белые колонны, лепнина, роскошные бронзовые люстры со сверкающими подвесками, тяжелые багровые занавеси, алые стяги с золотой бахромой, портреты людей в глухих мундирах. На столах - белые крахмальные скатерти, вазы с фруктами, хрустальные графинчики с водкой. Как Паша узнал позже, рюмка водки с малосольным огурчиком - это был комплимент от заведения всем гостям.
Фоном звучали военные марши тридцатых годов.
Бал тут правила высокая элегантная немолодая дама: она гоняла официанток, одетых в темные короткие платьица и белые крахмальные переднички, рассаживала гостей и вообще выглядела значительно. Пашка прозвал ее про себя "Буфетчицей".
Народу сейчас, в девять утра, было достаточно. Всего три-четыре столика в зале остались свободны, но Пашу Буфетчица разместила хорошо - у окна, выходящего на море. Поздоровавшись с сидевшей за столиком семьей, Седов улыбнулся в окно. Он снова ощутил в душе давно забытое состояние покоя.
- А вы - новенький! - с улыбкой заметила молоденькая официантка, подходя к Пашиному столику. - Меня зовут Марина. Вам у нас нравится?
- А меня - Павел, - улыбнулся ей в ответ Паша. Девушка показалась ему приятной: яркая брюнетка с сочным ртом и пышной грудью. - Я у вас тут мало еще что видел.
- Но что-то же видели? - Она протянула меню.
- Море. Пляж. Людей. Одного наркомана, - перечислил он, погружаясь в перечень блюд.
- А, это вы про Сэма? - Официантка мелодично рассмеялась над Пашиным ухом. - У нас тут только один наркоман и есть. Не поверите, но он сын нашего администратора.
Паша поднял голову и глянул на Буфетчицу.
- Бывает, - сказал он. - А правда, что этот Сэм с дочерью хозяина отеля встречался?
Официантка приняла загадочный вид и на полтона тише заговорила. Посетители за соседним столом были заняты кормлением четырехлетнего малыша и не обращали на Марину никакого внимания. Со стороны можно было подумать, будто она рассказывает про блинчики с икрой или овсяную кашу.
- Тут ничего странного нет. Вы видели эту Ираиду? Одета, конечно, круто, но страшная!.. Правда! Она на каждого парня тут вешалась, хвасталась, что дочка Роберта Аванесовича, и в Москве учится, и по крутым клубам там ходит. А ее все равно отшивали. Она злобная, глупая…
- Марина! - через весь зал окликнула новую подружку Седова Буфетчица.
Марина кивнула через плечо начальству, снова повернулась к Паше и деловито поинтересовалась:
- Так, что выбрали?
После завтрака Седов решил немного побродить по отелю. Сначала, правда, поискал Вику. Выяснил на регистрации, что Виктория Борисовна уехала в поселок - в отделение банка. Звонить ей не стал - если бы похитители вернули дочь, она бы, скорее всего, сообщила. Значит, пока дело не сдвинулось с мертвой точки. Это настораживало.
Тогда он продолжил экскурсию по отелю. В прежние времена, когда главным делом жизни Седова было не пьянство, он умел находить общий язык с людьми. Сейчас же способность с легкостью вступать в разговор с первым встречным была им почти утрачена. Тем не менее, поднапрягшись, Паша нашел темы для необязывающей беседы и с продавщицей газет в холле на первом этаже, и с медсестрой, к которой заглянул в медкабинет, чтобы попросить таблетку от несуществующей головной боли, и с дежурящими на каждом этаже администраторами, и с горничной, катящей впереди себя тележку с бельем.
В итоге Паша обнаружил еще одну причину любви Роберта Каспаряна к архитектуре и дизайну эпохи социализма, кроме его счастливого детства в пионерских лагерях. Владелец отеля был настоящим тираном, вот почему антураж эпохи сталинизма был так ему приятен.
Прогулявшись в ходе ознакомления по территории отеля, Седов обнаружил перспективный по количеству и качеству напитков бар при солидной бильярдной с двумя столами для русского бильярда и столом для пула.
После обеда Паша задремал, а проснувшись, отправился на пляж. Все никак не мог насмотреться на море, а глядя на него, впадал в странное состояние - то ли транса, то ли медитации. Странным образом в голове всплывали только хорошие воспоминания, и он смаковал их с особым удовольствием, потому что долгие годы его мысли к этим темам не обращались.
Вспоминалось детство, вкус мороженого, которое покупали ему родители в ту пору, когда весь мир казался одним большим аттракционом в луна-парке. Вспоминалось, как он с родителями возвращался домой из морских путешествий, как встречал Вику. И радости от встречи было столько, что они пинали друг друга в бока локтями, смеялись и болтали, как сороки, круглые дни. И то, как они вместе ходили в школу. И как он поцеловал ее в первый раз.
Это было лет в пятнадцать, наверное. Отца уже не было. В те времена на море Пашку уже не возили. Он понимал, что мама не выдержала бы этой поездки - с ума бы сошла от тоски по мужу.
Но первая любовь разгорелась именно после лета. Вика выросла. Паша вдруг ощутил энергию гормонов. Они глянули друг на друга совсем иными глазами. Вика увидела симпатичного рыжеволосого парнишку с озорной улыбкой, а Паша - красивую высокую девушку с чудными карими глазами.
Роман их, очень нежный и невероятно трепетный, длился всю зиму, пока мама Вики не положила ему конец. Она, как понял намного позже Пашка, давно прекратила бы их дружбу, но как-то не находила повода. А когда повод - ее дочь целовалась в подворотне с сыном той шлюхи! - нашелся, живо велела Вике больше с Пашкой даже не разговаривать.
Дети понесли наказание за грехи родителей. Классический сюжет, что и говорить. Будучи жестоким подростком, Паша здорово злился на мать, обвиняя ее в том, что теперь Вика ходила по другой стороне улицы. А ведь мало что понимал на самом-то деле. И мама не могла ему объяснить, как это бывает, когда в жизни даже самой скромной и порядочной женщины случается что-то, отчего она теряет контроль, волю и стыд. А потом остается только раскаяние.
Мама умерла пять лет назад. Но об этом Седов сейчас не вспомнил. Море не позволило думать о плохом.
К вечеру Паша проголодался. Прямо с пляжа, чувствуя на коже соль, он направился в обнаруженный днем барчик. Место было оценено им как очень симпатичное, ибо привкус эпохи СССР сюда не просочился. Вполне современное заведение - зеркальная ниша за барной стойкой, где выстроились узнаваемые буржуйские алкогольные бренды, полумрак, свечи на столах и витражи.