Приняв решение разыскать ее, он, представившись пасынком Маргариты Арама (сыном он не решился назваться главным образом из этических соображений и попросту, чтобы не накликать беду на собственную мать; для племянника же поиски пропавшей тетки выглядели бы не столь, на его взгляд, убедительными, не говоря уже о других категориях родства), сначала позвонил в бюро по регистрации несчастных случаев. И там, предварительно успокоив его тем, что женщина с такой фамилией у них не числится, Саше, на удивление вежливо и с сочувствием, объяснили, как ему следует действовать дальше, куда звонить, чтобы выяснить, в какой больнице лежит его мачеха. Он сидел у телефона почти целый день, но ничего полезного для себя так и не узнал. Обзванивать же морги Саша не решился. Оставался один выход - идти к самому доктору Араме и любыми путями выведать у него, где он прячет свою жену.
По природе замкнутый и внешне стеснительный и робкий, но в глубине души дерзкий и упрямый, Саша в этот же день вышел из дома и сел на скамейку возле подъезда дома, где жил Оскар, и стал поджидать его возвращения с работы. Он еще не знал, о чем говорить с незнакомым ему человеком, но на всякий случай запасся пакетом с бананами, которые якобы предназначались больной. Без какого-либо плана, полагаясь лишь на интуицию и решив действовать в соответствии с обстановкой, он, дождавшись приезда Оскара, встал со скамейки, подошел к нему и, краснея, произнес первое, что пришло ему в голову:
- Добрый вечер. Меня прислала подруга вашей жены...
И тут, на его счастье, Арама, которого вывел из задумчивости голос незнакомого молодого человека, вдруг вздрогнул, резко повернулся и нечаянно выдал ему чудесную подсказку. Он спросил:
- Вы от Веры?
- Да, от Веры, - солгал радостно Саша. - Она хотела прийти к вам сама, но у нее что-то не получилось. Вы не могли бы сказать, где находится ваша жена, Маргарита, чтобы Вера навестила ее? Она бы съездила в больницу уже сегодня...
- В какую еще больницу?
- А разве ваша жена не в больнице?
Но вместо того чтобы ответить, Арама, внимательно оглядев стоящего перед ним паренька с головы до ног, вдруг пригласил его зайти к нему. Понимая, что самое страшное, что может произойти на квартире Арамы, это полное Сашино разоблачение, тот немедленно согласился. Они поднялись, и за это время доктор не произнес ни слова. Открыл дверь и жестом пригласил Сашу войти.
- Проходите сюда, молодой человек... Можете не разуваться. Вот кресло, присаживайтесь. Хотите чего-нибудь выпить?
- Нет, спасибо, я не пью...
- Вот и замечательно. Так, значит, вы от Веры? И что же вам сказала Вера о моей жене?
- Ничего... - Саша почувствовал, как защипали его глаза, а в ушах зазвенело. Ему захотелось ясности, и немедленно. - Больше того, я не знаю никакой Веры. Я ваш сосед, живу в доме напротив. Мы с вашей женой немного знакомы. - Он посчитал этой вполне безобидной ложью, поскольку сейчас самым важным для него было все-таки выяснить хотя бы что-нибудь об ее исчезновении. - Я несколько раз помогал ей донести сумки, мы разговаривали... А потом она стала давать мне книги... (Он не смог придумать ничего более нейтрального и безобидного, чем книги, тем более что они наверняка имелись в каждом доме, и что могло быть дурного в том, что взрослая женщина по дружбе или просто в знак симпатии к соседу, почти мальчику, снабжала его хорошей и, главное, полезной в его возрасте литературой?)
- Значит, наврал? - Арама выглядел разочарованным.
- Наврал.
- А про Веру откуда знаешь?
- Так вы же сами сказали.
- А... Правда. Значит, ты подошел ко мне, чтобы выяснить, где моя жена? Ты случайно не в юридическом учишься? На следователя или прокурора?
- Нет, а почему вы так решили?
- Это не я решил, а ты наверняка решил, что я убил твою соседку, то бишь свою жену...
Саша густо покраснел и, не выдержав, улыбнулся.
- Да, примерно такие мысли у меня и были. Это глупо?
- А ты не боишься, что ты не выйдешь отсюда?
- Боюсь... - честно признался он. - Но перед тем как дать мне выпить яду или застрелить меня из пистолета с глушителем, вы все-таки скажите: где ваша жена?
И тут он увидел, что в глазах Арамы блеснули слезы. Настоящие слезы.
- Я и сам не знаю, где она...
- Но ведь вы же были в тот вечер вместе! - выпалил Саша, не успев подумать о последствиях. - Я же сам видел!
- Бедолага! Да ты влюблен в мою Риту. И следил за ней? Понятно. Интересно, и много вас таких?
- И где же вы ее потеряли? - не обращая внимания на издевательский тон доктора, спросил Саша. - Поссорились, она вышла из машины...
- Не фантазируй. Все гораздо проще... Мы были в гостях, и оттуда уже она ушла с другим мужчиной. Вот и все.
- И она больше не вернется?
- Не знаю. Мы с ней больше не виделись, она не звонила. Вот такие дела, парень... Тебя как зовут-то?
- Саша.
- Так может, все-таки выпьешь? Хотя бы пивка?
- От пива не откажусь.
- Вот и отлично. - Оскар пошел на кухню.
- Послушайте, - крикнул ему вдогонку Саша, - но как же вы могли за это время не разыскать ее и не убедиться хотя бы в том, что с ней все в порядке? А что, если вы ошиблись и ее похитили, к примеру? Вы точно знаете, куда и с кем она ушла?
- Можно сказать, знаю... - Он вернулся и поставил на стол перед гостем банку с пивом. - Давай выпьем за знакомство... Знаешь, это даже хорошо, что ты не побоялся и подошел ко мне. Люблю таких людей. Правда, приврал самую малость, но это ничего... Ты действительно встречался с моей женой, разговаривал с нею?
- Не совсем... Просто я ходил за ней: куда она, туда и я. На рынке наблюдал, как она покупала продукты, как смешно торговалась... Она у вас красивая, и я хотел бы познакомиться с ней поближе, конечно. Я понимаю, все это глупо. И то, что мы сидим здесь с вами и пьем пиво, разговаривая о ней, и то, что я признался вам в том, что влюблен в вашу жену...
- Ну, о любви, положим, я слышу первый раз...
- Какая разница. Просто я извелся за эту неделю. Даже стол придвинул к окну, чтобы лучше виден был двор, ваш подъезд... Я и сам не знаю, что со мной.
- Выходит, мы с тобой друзья по несчастью? Да уж, ну и дела...
- Вы мне не ответили: она здорова? Вы наводили справки?..
- Один человек обещал мне ее разыскать, я даже заплатил ему, но пока все безрезультатно.
- А в милицию не обращались?
- Хотел обратиться, но меня отговорили. Если бы это было настоящее похищение, я бы, разумеется, не раздумывал. Но Рита ушла сама, ее никто не заставлял. И один мой приятель видел, как она садилась вместе с этим типом в его машину. Так какой смысл обращаться в милицию? Меня же на смех подымут.
- Я мог бы вам помочь, если бы знал хотя бы имя и фамилию того... с кем она ушла.
- Он не москвич, а потому бесполезно искать через паспортный стол или подобную контору. Он птица хоть и высокого полета, но залетная, хищная. К тому же он не русский, вот только национальность я его так и не понял. Зовут Амфиарай. Ты когда-нибудь слышал такое имя?
- Нет, но похоже на что-то греческое.
- Вот я его греком про себя и зову.
- Они давно знакомы? - осторожно спросил Саша, тихо ставя пустую банку на стол. - Амфиарай и Рита?
- Мой приятель, тот самый, Ащепков, мать его, утверждает, что они познакомились как раз на той вечеринке... И я даже верю ему. Одного не могу понять: как это моя Рита, такая домашняя клуша, вдруг решилась сбежать с первым встречным, даже не позвонив мне. Если бы мы с ней ругались или жили плохо, то было бы понятно. Но... ведь ничего подобного! Все было замечательно.
Саша вдруг понял, что этот несчастный доктор, даже и сам того не подозревая, страшно рад, что наконец-то ему есть перед кем выговориться, а потому слушал его, не перебивая.
- А ты говоришь... Может, перекусим? Хочешь, я пожарю яичницу?
- Нет, мне пора. Вы уж извините, что я так нахально вторгся к вам, разбередил душу. Я попробую найти этого Амфиарая. Фамилию его знаете?
- Знаю. Динос. Амфиарай Динос. Так ты не забывай меня, заходи. Запиши мой телефон...
- А вы на всякий случай мой. Вдруг пригожусь.
Саша вышел от доктора Арамы с приятным чувством: ему доверились, ему открыли душу, ему дали номер телефона, по которому он теперь имеет полное право звонить. Для первого раза это неплохо. Да и вообще, дружба с таким человеком, как Оскар Арама, многого стоит.
О нем, как и о Рите, Саша впервые услышал от своей матери, которая в свое время лечилась у него. Она, несмотря на все свое уважение к доктору, все равно считала его слишком старым для такой молодой и красивой жены, как Рита. И так случилось, что отчасти именно ее разговоры и послужили причиной повышенного интереса Саши к взрослой женщине, видеть которую он мог каждый день из своего окна. Сашина мама, не подозревая об этом, время от времени лишь подогревала этот интерес, рассказывая какие-нибудь пикантные подробности из супружеской жизни доктора Арамы, суть которых всегда и неизменно сводилась к одному: Рите нужен другой мужчина, который мог бы в корне изменить ее жизнь и наполнить другим смыслом. "Я вообще не понимаю, что их связывает. Говорят, что он даже не позволил ей в свое время учиться, представляешь? Ненавижу таких мужиков! Он что же это думает, что она так всю жизнь и просидит взаперти? Вот увидишь, когда-нибудь она его бросит..."
Понятное дело, что разговоры эти не были предназначены для ушей сына-подростка, а потому велись они преимущественно на кухне, когда Сашины родители оставались одни. Окно кухни выходило как раз во двор, и появление Риты уже само по себе являлось своеобразным источником темы для разговора. И Саша, сначала невольно, а потом уже и специально, стал подслушивать, что же такого нового расскажет его мать про эту семью, про Риту. И получалось, что Рита, рано вышедшая замуж за Оскара, глубоко несчастна. Слушая все это, Саша никак не мог взять в толк, с чего это его мать приходит к таким выводам, ведь он сам видит Риту чуть ли не каждый день, и она вовсе не похожа на несчастного человека. Лицо у нее, как правило, спокойное, взгляд приветливый, она охотно здоровается с соседями, улыбается. Ей нравится делать покупки, она любит разговаривать с продавщицами, смеется, шутит. Разве так может себя вести особа, чей психологический портрет в сугубо мрачных тонах рисовала Сашина мама? И однажды Саша вдруг все понял. Это произошло в тот незабываемый пасмурный день, когда его мать, Ирина Васильевна Алфимова, вдруг появилась перед сыном и мужем в новом голубом платье, сильно напоминающем по фасону платье Риты, и распущенными на ее же манер длинными волосами и объявила чуть ли не со слезами радости на глазах двум своим близким людям, что она полюбила другого человека и уходит к нему. И ушла. А спустя несколько дней, когда отец рассказал сыну, что Ирина Васильевна ушла к мужчине много младше ее, Саша сразу понял, почему его мать так интересовалась жизнью своей молодой соседки. Она словно подготавливала своего мужа психологически к тому, что и ей, не старой еще женщине, не поздно начать все сначала с другим, более молодым мужчиной. И хотя отец был старше матери всего на шесть лет, Ирине Васильевне, видимо, и этой разницы в возрасте оказалось достаточно, чтобы бросить мужа и уйти к другому мужчине. Но ее сомнительное счастье продлилось не больше недели, и она вернулась домой. Ее новоиспеченный сожитель, жених и любовник в одном лице, оказался уголовником, обобравшим свою "возлюбленную" подчистую. Она вернулась рано утром, с синим лицом, выбитым зубом и в одном халате на голое тело.
С тех самых пор о семье Арамы в доме не упоминали, даже когда Рита исчезла. И только Саша иногда, оставшись дома один, доставал материно голубое платье и, надевая его на себя перед зеркалом, представлял себе, что видит Риту.
...Задумавшись, Саша постоял какое-то время на крыльце, вспоминая свой разговор с Оскаром, после чего быстрым шагом двинулся к своему дому. "Амфиарай Динос. Амфиарай Динос. Грек проклятый". Он боялся повторения истории со своей матерью, а потому гнал от себя эту жуткую картину возвращения Риты домой...
И вдруг земля покачнулась под ним, а голова закружилась, как закружилась совсем недавно от выпитой натощак (в обществе одноклассников, решивших испытать на себе действие "настоящей водяры") водки "Гжелки". Прямо на его глазах из подъехавшей к их дому и затормозившей на огромной скорости большой черной машины вышла Рита и, ничего не видя перед собой, бросилась к подъезду. Она была в запахнутом небрежно и придерживаемом на груди руками темно-синем плаще, из-под которого снизу выбивались густые складки какого-то черного прозрачного наряда, и в туфельках на каблучках. Облако духов, сладкий ветер, призрачное видение...
"Она пришла просить развода", - с горечью подумал Саша, и сердце его при этом сжалось, и он почти рухнул на скамейку.
Понятное дело, он не мог не взглянуть на сидящего в машине мужчину. Отойдя за угол, откуда лучше всего просматривался салон, он несколько минут оценивал его, счастливого соперника, сидящего на переднем сиденье и казавшегося крайне задумчивым, после чего вернулся на скамейку и теперь уже следил не только за машиной, но и за подъездом. Да, ни доктор Арама, ни даже сам Ален Делон и Том Круз не шли ни в какое сравнение с этим молодым греческим богом с его блестящими черными волосами, матовой кожей и огромными зелеными глазами. Мужчин такой редкой красоты Саша еще не встречал, разве что на портретах кисти Иванова... Но голова Амфиарая была даже совершеннее знаменитой головы Иоанна Крестителя. И Саша понял, что потерял свою возлюбленную. Как потерял ее и Оскар. И теперь они, брошенные, будут дружить, перезваниваться, ходить друг к другу в гости, пить пиво и вместе тосковать. Смешно. Скорее всего, доктор Арама продаст эту квартиру и переедет в какое-нибудь другое место, чтобы ничего не напоминало ему о его прошлой счастливой жизни.
Такая вот странная и нелепая цепочка из мыслей прозвенела в голове и рассыпалась, растворилась в новых впечатлениях, когда он друг увидел, как длинные и тонкие пальца Амфиарая обняли обтянутый кожей руль. Мягко заурчал мотор, и машина неслышно, как сытый лоснящийся жук, выехала со двора. "Этот Амфиарай не дурак, он понял, что разговор у Риты с Оскаром будет длинным и за это время он успеет не только заправить машину бензином и купить сигарет, но даже поспать".
На крыльце показалась женская фигура, и сердце Саши забилось. Но нет, это была не Рита. Женщина покурила и снова зашла в подъезд. Через некоторое время снова вышла, покурила. Она была так похожа на Риту, что Саша даже успел разозлиться на нее. Шло время. Сашкина голова готова была раскалиться от солнца, но он не уходил - ждал развязки...
Прокрустово ложе
Она была слишком взволнована, чтобы подумать о таких мелочах, как сумочка с ключами и деньгами. И хотя мысль о том, что Оскара может не оказаться дома, а потому она не попадет в квартиру, и промелькнула, но все равно вышло так, что Рита вышла из квартиры на Варварке в сопровождении молчаливого и чем-то озадаченного Амфиарая без сумки. И даже в машине, когда левая рука ее машинально опустилась вниз, на бедро, где пальцы привыкли находить гладкую поверхность ее любимой сумочки из потертой черной замши, она снова вспомнила о ключах...
- Я, кажется, забыла сумочку... - прошептала Рита, положив руку на плечо Рая. - Это хорошо или плохо?
- Мы можем вернуться... - не отрывая взгляда от дороги, ответил он. - Но тогда я подумаю, что это уловка и ты передумала встречаться со своим мужем.
Да, он был прав, она вся дрожала от страха перед этой встречей, а потому, видимо, подсознательно оставила в прихожей на столике сумку, чтобы был повод вернуться. Рита где-то читала, что человек устроен таким образом, что организм подчас сам подсказывает или помогает ему принять необходимое решение. Одним из самых простых примеров, в частности, приводится ситуация, когда школьник не хочет идти в школу, но не может найти причину, чтобы остаться дома. И вот тогда у него вдруг по-настоящему начинает болеть живот и даже подниматься температура. Или вас собираются отправить в неприятную командировку, и тут вы подворачиваете ногу, которая распухает настолько, что приходится обращаться в травмопункт со всеми вытекающими из этого последствиями... Не зря же говорят: он подвернул ногу. Словно он это сделал не случайно, а нарочно - взял себе и подвернул. Или того хуже: он сломал ногу.
Быстрые и глупые мысли мешали ей сосредоточиться и подготовиться к разговору с мужем. Что она ему скажет? Сразу перейдет к делу и попросит о разводе или же сначала объяснит свой поступок и попросит прощения? Ведь он ее муж, и между ними никогда не было серьезных ссор. Она не может вот так просто бросить ему в лицо, что она его больше не любит или что-нибудь в этом роде. Человек, который не знает, что такое любовь, не может говорить о ней, словно он ее уже испытал. Любовь в ее представлении была сильным чувством, и никакие Амфиараи не смогли бы убить ее одним лишь выстрелом своих нахальных зеленых глаз. Значит, те чувства, на которых держался их брак (во всяком случае те, которые имели отношение к Рите), нельзя было назвать любовью. Но такого уж сильного чувства, ради которого она посмела бы сделать несчастным Оскара, развалив семью, Рита тоже не испытывала. Тогда куда же она едет? И зачем? Да она же просто бежит от этого грека, и если Оскар окажется дома, то бросится к нему в ноги и будет вымаливать прощение, попросится обратно. Вот зачем она сейчас в этой машине. И черт бы побрал эту сумку с ключами и деньгами, тем более что денег-то там всего ничего: пятьсот рублей и сто долларов. Даже паспорта нет.
Если бы Рите когда-нибудь сказали, что такая история произойдет с ней, она бы ни за что не поверила. Уж слишком долго Оскар приучал ее к порядку во всем: в вещах, мыслях и даже чувствах. Это вносило в жизнь размеренность и уверенность. Так было проще жить. И вдруг это животное чувство, это дикое желание к незнакомому мужчине, это торопливое и бурное совокупление... Она наблюдала нечто подобное у Оскара, когда он набрасывался на нее и даже рычал, срывая с нее одежду. Но это ведь был Оскар, ее муж, которому многое позволялось. К тому же он любит ее и всегда любил и, быть может, именно поэтому ведет себя с ней настолько раскованно, не скрывая своих чувств и желаний. Даже проститутки, - вдруг подумалось ей, - не ведут себя так распущенно, как повела себя она. Они просто делают свою работу, чаще всего не получая никакого удовольствия и получая за это деньги. Отношения проститутки с мужчиной просты и понятны. А как понять то, что случилось с ней, с Ритой? Или это и есть самое что ни на есть падение?! Мало того, что она отдалась незнакомому мужчине на лоджии в чужой квартире под храп подвыпившей хозяйки и плеск комнатных рыбок, так она же еще и сбежала. А сбежав, не удовлетворилась одним днем полной свободы, но и провела в постели с Амфиараем целую неделю! Затем позволила ему подарить безумно дорогие драгоценности, словно продавая себя ему целиком и полностью. Кроме того, она все эти дни пила вино и курила какие-то маленькие тонкие сигареты, от которых ее потом тошнило.
- Приехали, - донеслось до нее откуда-то издалека.
Она очнулась, когда узнала свой двор, дом.