- Четыре исполнителя главных ролей - Майра, молоденькая инженю Роксана Бэйнз, исполнитель главной мужской роли Джек Джоунс и Гарри Джонстон - характерный актер. Кто еще?.. Ага, Арти Фейн, менеджер Майры. И Кристина Андерсон, мой представитель. Еще девушка, которую наняли специально для обслуживания вечеринки. И Джозеф Бэнкс, кинокритик, со своей женой. Последние двое за весь вечер не сошли с дивана, на котором ты сейчас сидишь, за них я ручаюсь. А остальные… Мы все, то один, то другой, бродили по всему дому, гуляли по двору. Майра в течение вечера тоже несколько раз выходила на воздух. Я тоже вышел - как раз после ссоры. Захотелось побыть одному. Вернувшись назад, к дому, я ее первый и обнаружил. В снегу.
Тут из дома высыпали все остальные приглашенные и увидели меня рядом с трупом.
- И что дальше?
- Что дальше, что дальше?.. Я вызвал шерифа, как и полагается. Он приехал, Майру отвезли в ближайший городок, поскольку морга поблизости нет. Меня допросили. Гости находились в состояния истерики, но все как один подтвердили, что я угрожал Майре. Меня арестовали. Затем выпустили под поручительство - нашлись люди, которые полагали, что Майра заслуживала своей участи. Пьесу, естественно, сняли с постановки, и пресса накинулась на меня как свора гончих псов. Был суд, меня оправдали, Я вернулся сюда, чтобы люди меня забыли, а главное - пресса не беспокоила. Что же дальше?
На два года я был выбит из колеи и ни о чем, кроме этой трагедии, не мог думать. Потом я понемногу начал снова писать. Два года назад один мой старый приятель из театральных заправил приехал сюда и сказал о своем желании поставить мою только что законченную пьесу, но я предъявил непременное условие - возобновление спектакля "Снежное пламя". Пьеса отличная, говорил он, суд тебя оправдал, и прятаться дальше в этой глуши - глупость и преступление перед собственным талантом. Он во все времена был мне хорошим другом, вот я и поддался на его уговоры. - Джастин неохотно замолк.
- И что же?..
- А то, что пресса и телевидение начали преследовать меня с утроенной энергией, не давая проходу, донимая звонками. И когда прошлым утром мне позвонила эта неуемная женщина, я взорвался.
- Женщина, за которую ты меня и принял?
- Она представилась как независимая журналистка, не состоящая в штате какой-либо газеты или журнала.
После этих слов в душе Кристины как будто все оборвалось.
- А тебе не казалось, что имело бы смысл изложить в печати свою версию этой загадочной истории, чтобы читатели смогли составить свое непредвзятое мнение? - спросила Кристина.
- Только не это! - возразил взволнованно Джастин.
- Нет, но ты послушай! - разгорячилась она, - Если бы ты рассказал в интервью обо всем том, что только что поведал мне, полиция, возможно, получила бы основания для доследования дела. И кто знает, может быть, на этот раз она сумела бы найти настоящего убийцу?
- И как они, по-твоему, это сделают?
- Должна же быть хоть какая-то зацепка.
- Майру удушили ее же собственным красным шарфом. Орудие убийства, так сказать, налицо. Но при этом - никаких отпечатков пальцев - убийца орудовал в перчатках, а в тот вечер все мы были при перчатках - слава Богу, на дворе зима.
- Но кто мог желать ее смерти?
- Я - согласно показаниям свидетелей и в соответствии с полицейской версией убийства, - сказал Джастин.
- И ты не хочешь раскопать правду? - в отчаянии воскликнула Кристина.
- Почему же, хочу, - отозвался Джастин. - Но едва ли это возможно. Все одновременно были везде - ведь это же была вечеринка, Кристина! Когда народ веселится, а особенно если он подвыпил, никому нет дела, кто чем занят. Кроме того, Майра, когда на нее что-то находило, превращалась в сущего дьявола: так что у любого могли быть с ней счеты, которые он таким диким способом и свел. Я уверен, ссоры, вроде той, что произошла у меня с ней в ту ночь, бывали у нее с каждым из присутствовавших на вечере. Я подумал сгоряча об Арти, но Майра именно тогда стала для него курочкой, несущей золотые яички. Конечно, не было никаких гарантий, что она не сорвется, но одного ее имени было достаточно, чтобы постановка стократно окупилась. Потом я стал грешить на Джека Джоунса, исполнителя главной мужской роли…
- Да, именно! У них же в ту пору, если верить слухам, был роман.
- Однако роман, интрижка - еще не повод для убийства.
- Но если она дала ему отставку?
- И все-таки это не могло стать поводом для убийства.
- А в чем можно заподозрить второго актера?
- Гарри Джонстона? Он в прежнее время работал с Майрой, оставался с ней в приятельских отношениях. Благодаря ей, он очень хорошо выглядел в этой постановке и буквально молился на нее.
- А актриса?
- Роксана? Для чего ей убивать Майру? Благодаря пьесе она впервые стала известной в театральных кругах.
- Боже, ничего не понимаю! - раздраженно сказала Кристина. - Ты только и делаешь, что объясняешь мне, почему тот или та не были заинтересованы в ее убийстве. Но должен же был быть у кого-то интерес, Джастин. Кому-то все-таки понадобилось убить ее.
- Кроме меня? - спросил он с легкой улыбкой.
- Исключаю тебя, дорогой!
Джастин оторвался от лицезрения пламени в камине, подошел к ней и заключил в свои объятия.
- Ты знаешь, что ты на редкость красива?
- Спасибо, Джастин, - проникновенно сказала Кристина. - Не так, конечно, как Майра Бреккенридж…
- Майра Бреккенридж тебе в подметки не годится, - возразил Джастин и коснулся ее щеки. - Ее красота немыслима без косметики и ухищрений фотохудожников, потому что изначально создана для признания публики и грома аплодисментов. Сними с нее грим и все эти дорогие модные тряпки - и останется ссохшийся орех без скорлупы. А вот вы, мисс Кеннеди, красивы без всех этих ухищрений. Ты - совершенство, созданное самой природой - начиная от этих серых глаз и кончая твоим благородным, щедрым сердцем.
Джастин чуть прикоснулся своим ртом к ее губам и поймал ее глубокий взгляд.
- Может быть, хватит на сегодня признаний и откровений, как ты думаешь?
Теперь настала ее очередь для признания. Ей всего лишь надо было сказать ему, что она журналистка, но совсем не похожая на тех, которые осаждали его, портили жизнь, нарушая душевное спокойствие и равновесие.
Кристина опять почувствовала угрызения совести, хотя чего ей, собственно, было опасаться? Того, что она - журналистка? Подумаешь, какая чепуха! Но сообщить сейчас ему эту "чепуху" она так и не смогла, успокаивая себя тем, что момент не подходящий, и скоро, очень скоро, пока не улеглась метель, она обязательно обо всем ему расскажет.
А пока она наслаждалась обществом Джастина, ей просто хотелось оставаться в его объятиях и смотреть в. его глаза - огромные и любящие.
Джастин и не ждал от нее никаких признаний.
- Тебе приходилось купаться в снегопад?
- Купаться в снегопад? - Кристина, еще не очнувшись от своих раздумий, не сразу поняла его вопрос.
- Купаться в бассейне, когда за окнами метет метель?
Кристина ответила, что никогда не приходилось.
Джастин тут же повлек ее через всю гостиную к красивым стеклянным дверям, за которыми располагался очаровательный внутренний дворик с бассейном. Распахнув двери, он вывел ее на облицованное белым кирпичом пространство. Сам же бассейн был облицован плиткой лазурных и бирюзовых оттенков, как и совсем маленький бассейн в дальнем конце дворика, в котором ключом била и каскадами стекала в главный водоем кристально чистая, теплая вода.
Кристина услышала, как Джастин за ее спиной стащил с себя джинсы. Затем руки его легли ей на плечи, и белый бархатный халат с легким шорохом упал на белый кирпичный пол возле ее ног
Затем, не прикоснувшись более к ней, он прошел к краю бассейна, совершенно обнаженный, и нырнул. Кристина проследила, как его бронзовое тело разрезало воду, вынырнув чуть в стороне, Джастин оглянулся на нее.
- Не вода, а парное молоко, - крикнул он, приглашая Кристину последовать его примеру.
Кристину овеяло теплом, - вероятно, от подогретой воды. А может быть, тепло скрывалось у нее внутри? Поди разберись, когда впервые в жизни стоишь в таком сказочном зимнем дворике - да еще без единой нитки на теле.
И ей не доводилось до сих пор плавать нагишом.
Но рядом с ним плавать в костюме Евы казалось самой чистой и добродетельной игрой на свете, даже если заранее знаешь, что плаваньем дело не кончится. Такого комфорта и такой звенящей легкости в теле Кристина еще не ощущала.
И так тепло ей никогда еще не было, а причина всего лишь в том, что он смотрит на тебя, касается тебя одним лишь взглядом, откровенно любуясь твоим обнаженным телом.
С легким радостным криком Кристина пробежала по холодному покрытию и, оттолкнувшись от края бортика, искусно, как на тренировке, бросилась в воду. Проплыв под водой через весь бассейн, она вынырнула у противоположного бортика, там, где отдыхал, положив голову на выступ, Джастин. И тут же его руки сомкнулись в кольцо, лаская ее под рокот, вздохи и бормотанье встревоженной воды. Ноги их переплелись, и она кожей ощутила жесткость волос на его теле, Глаза Кристины расширились - она ощутила упругость, напряженность того, что составляло гордость мужчины.
Джастин довольно улыбнулся и привлек ее ближе. Подняв ее лицо за подбородок, он показал на стеклянный купол, ограждавший их от внешнего мира. За пределами защищенной стеклянным куполом чаши с тем же непостижимым упорством и яростью валил, закручиваясь в вихри, снег, падал на крышу, а затем, превратившись в тяжелые сугробы, беззвучно соскальзывал по наклонной стеклянной стене вниз, туда, где по самому краю образовалась высокая белоснежная стена в человеческий рост. Это было там, снаружи. А внутри от лазурно-бирюзовой воды поднимался клубами белый пар, - осязаемое тепло, протяни руки - и поймаешь воздушный теплый шар.
- Нравится? - спросил Джастин, довольный произведенным эффектом.
- Еще бы! - радовалась Кристина и вдруг оттолкнулась от него и поплыла прочь, наслаждаясь ласкающей кожу бархатной водой. Переплыв через весь бассейн, Кристина нащупала ногами дно и встала, дожидаясь Джастина.
И он в несколько мощных взмахов оказался рядом, прижал ее спиной к облицованному лазурной плиткой бортику, приподнял на своих руках и опустил - пронзая ее сокровенное женское естество.
Испуганное "О-о!" слетело с ее губ.
Глаза их скрестились, и Джастин засмеялся, наслаждаясь истомой любимой женщины. Кристина обвила его своими руками и ногами, и Джастин начал магический танец, извиваясь и нанося мягкие удары своим мощным телом, все глубже и глубже проникая в ее лоно.
Вокруг клубился пар. Поймав ее губы, он покрыл их бесконечными поцелуями. Влажные и блестящие тела, содрогаясь, скользили, соединяясь друг с другом. Пар, казалось, становился гуще и теплее, тело ее сжигалось нестерпимым желанием, пока ослепительный блеск не затмил серый свет дня, ввергая ее в забытье… Ввергая в забытье и его…
Все еще содрогаясь от наслаждения, задыхаясь и слабея от истомы, она положила голову на плечо Джастина. Тот крепко сжал ее в руках и поцеловал в щеку.
- Кажется, это и в самом деле может доставить несказанное удовольствие, - заключил Джастин.
- Что ты имеешь в виду? - будто не понимая, о чем идет речь, спросила Кристина.
- Быть с тобой - большего счастья для меня не существует.
Он привлек ее ближе и снова поцеловал. Медленно, почти благоговейно.
- Быть с тобой! - повторил Джастин.
Не существует никакого иного мира, блаженно подумала Кристина. Только этот рай, занесенный снегом, и они двое, и ничего, что разделяло бы их.
Ничего, кроме ее настоящей профессии.
Ничего, кроме того, что снег этот однажды растает…
Глава 6
Последующие дни, пока за окнами бушевала пурга, а в занесенном сугробами доме пылали огни каминов, казались Кристине земным раем. Она не помнила, чтобы с кем-то еще, кроме Джастина, ей было так спокойно. Джастин любил нарушать ее покой, когда, неслышно подкравшись сзади, подхватывал на руки и куда-то нес… Эти мгновения уж никак нельзя было назвать умиротворенными: он возносил ее к вершинам блаженства, волновал и возбуждал, как ни один мужчина в ее прежней жизни. Но чудо свершалось и тогда, когда он просто обнимал ее. Какое-то волшебство притаилось в самой обволакивающей темноте, когда они сидели перед камином и следили за игрой огня, слушая в сладостном молчании, как трещат и стреляют горящие сухие дрова.
Ей хотелось, чтобы это волшебство длилось бесконечно. Пусть она пленница снежной бури, но она сама выбрала этот восхитительный плен. Они ухитрялись заниматься любовью даже во время игры в шахматы - правда, партии оставались иногда незаконченными, но какое это имело значение? Еще Кристина открывала в нем все новые и новые достоинства, чувство юмора, например: с ним было легко смеяться, шутить.
Они много времени проводили читая, благо, Джастин собрал обширную библиотеку. Кристина могла целые часы проводить в его рабочем кабинете, листая оригинальные рукописи его пьес. В дальнем конце дома имелась специально оборудованная комната со столиками для игры в бильярд и пинг-понг, и всегда в их распоряжении оставался бассейн.
Кристина обожала бассейн. Особенно ей нравилось тонуть в руках Джастина, когда вокруг шумит вода, поднимаются вверх, превращаясь у стеклянных перегородок в холодный туман, клубы горячего пара, но даже сквозь туман и пар виден окружающий их мир - заснеженный, белый, прекрасный.
И они одни…
Перебежав какой-нибудь десяток шагов от бассейна, оказываешься у огня, где можешь тут же согреться, бросив на пол стеганое одеяло, подушки, прихватив для полного удовольствия бутылку отличного вина.
Одним таким вечером, когда они лежали у огня, Джастин, зарывшись лицом в волосы Кристины, прошептал:
- Не хочу, чтобы снег прекращался. Пусть бы он падал всегда.
- Здорово было бы. Но все твои батареи и аккумуляторы однажды сядут, и мы как миленькие побежим из своего прекрасного заточения в поисках газовых баллонов, чтобы было на чем готовить и чем обогревать дом. Всему когда-то приходит конец, - благоразумно заметила Кристина.
- А и вправду, что мы будем делать, когда кончится эта идиллия, мисс Кеннеди? - спросил Джастин.
- Ну, я, например, считаю своим святым долгом объявиться у Роджера. Он на радостях устроит торжественный обед или ужин, и ты можешь посетить его вместе со мной.
- Премного благодарен. И что же, мне изо всех сил придется на этом ужине делать вид, будто между нами ничего не произошло? Будьте добры, передайте мне соль, кстати, как вас зовут, меня - Джастин Магнуссон. А вас Кристина? Боже, как приятно!
- Не смеши меня. Я никогда не приглашу на ужин мужчину, если он даже не знает моего имени, - пригрозила Кристина.
- Но что же подумает Роджер о твоем романтическом знакомстве?
- Он мне двоюродный брат, а не отец.
- И все же?
Кристина вздохнула, удивляясь, как это Джастин уловил нотку озабоченности в ее беспечно звучащем голосе.
- И все же, поскольку он считает себя моим старшим братом, мне придется с ним поговорить по душам, и я уверена, что он поймет меня.
- А если он схватится за дробовик? - с легкой насмешкой спросил Джастин, не спуская с Кристины полуприкрытых глаз.
- Дробовик? Подобная воинственность не в характере Роджера.
- Но Роджер мужчина и твой опекун. Он может потребовать, чтобы я оставил тебя в покое.
- Не думаю, чтобы все обстояло так драматично. У него, кажется, и ружья-то никакого нет.
- А если серьезно? Что ты будешь делать, когда уедешь отсюда? Куда отправишься?
- Я же сказала: к Роджеру…
- Я имею в виду, что ты вообще собираешься делать? Где будешь жить, чем заниматься? Я перед тобой весь как на ладони, ты знаешь обо мне все, а я о тебе до сих пор почти ничего не знаю, кроме того, что ты кузина Роджера. Где ты живешь сейчас?
- В Бостоне.
- Прямо в центре?
- В самом центре.
- И там же работаешь?
Кристина кивнула, чувствуя, что сердце у нее лихорадочно забилось. Сейчас у нее есть идеальная возможность во всем признаться и расставить все точки над "i".
- Ты никогда не задумывалась о том, чтобы уехать из города? - продолжал спрашивать Джастин.
Кристина кивнула, обвив его шею руками.
"Скажи ему все!" Но как можно сделать это, если тело охватывает знакомая дрожь желания, а Джастин интересуется ее соображениями о будущем, как робкий юнец у своей возлюбленной.
Ей не хотелось говорить с ним сейчас ни о чем серьезном, тем более о своей биографии.
- Тебе нравятся здешние места? - спросил Джастин.
- Очень! Я от них без ума.
И это единственная фраза, сказанная его.
Она прижалась губами к его губам, дразня и волнуя его кончиком языка. В камине обрушились прогоревшие дрова, и пламя на несколько мгновений запело в дымоходе. Джастин сам, охваченный пламенем, сбросил с нее халат, медленно, поцелуй за поцелуем опускаясь к шее, к ложбинке между грудями, ниже. У Кристины как всегда перехватило дыхание, голова закружилась.
И она так ничего ему и не сказала…
Ни в этот раз, ни позже. Не сказала даже тогда, когда они стояли в кухне: она ела прямо из открытой банки маслины, а он, крепко сжав ее в объятиях, нежно и страстно пробежался рукой по ее волосам со словами:
- Мне действительно кажется, что я люблю тебя, Кристина. Мне нравится быть с тобой, верить тебе. Я в жизни не встречал такой очаровательной и милой женщины. Все остальные, так или иначе, думают только о себе, а ты совсем не похожа на других.
Не верь мне так слепо, хотелось предупредить его, но она лишь прижалась лицом к груди Джастина, слова откровенности родились, но тут же и умерли, так и не слетев с губ.
- Я был уверен, что тебя нет на самом деле, - говорил Джастин, - а есть лишь бессовестная коллекционерка пикантных фактов, прокравшаяся в дом за репортажем, который бы прославил ее. И я боялся, что ты с такой легкостью отдалась мне только ради одной этой цели.
Кристина почувствовала, что вот-вот ее нервы не выдержат. Она должна все сказать! И скажет… как только появится удачный момент. У камина. После ужина.
Но потом они стали смотреть сводку погоды по переносному телевизору. А следом - еще один старый добрый фильм, и Кристина уснула у Джастина на плече, так ничего и не сказав.
Она проснулась, разбуженная горячими поцелуями, которые проникали во все уголки ее тела. Кристина сквозь полусон прошептала имя Джастина, и тот обнял ее, опускаясь все ниже и ниже к ее ногам. Его губы обжигали нежную кожу между бедрами, затем приникли к чувствительному месту, и она забывала все на свете, содрогаясь всем телом, жаждущим его…