- Хватит! - закричала она, раненная в самое сердце его циничным издевательством над ней. - Господи, после всего, что было между нами, подозревать меня в подлости!.. Ты мне говорил…
- Что я тебе говорил? - спросил он грубо.
- Ты говорил, что испытываешь ко мне нечто большее…
- Да, и ты, должно быть, гордилась своей легкой победой, У тебя немало достоинств, и ты умеешь ими ловко воспользоваться для своих низких целей. - Джастин закрыл глаза и скрипнул от стыда и гнева зубами, но через мгновение глаза его сверкнули, как две голубые молнии. - И Роджер еще спрашивал, не соблазнил ли я тебя?!
Кристина попыталась вырваться из его тисков, но он лишь привлек ее еще ближе к себе.
- Ты хорошенькая, - процедил он с трудом, - необыкновенно хорошенькая. И сцена, в которой ты почти на грани смерти, разыграна была на моем крыльце безупречно. И эти невинные, ничего не понимающие, широко открытые глаза могли растрогать даже каменного истукана. Репортеры. Господь им судья! Они, чтобы достигнуть желаемого, готовы пойти на все, и ты, бесспорно, завоевала среди них первый приз. Много ли нужно, чтобы, подчинив мужчину своим чарам, заставить его разоткровенничаться? Совсем немного - переспать с ним, и он повержен, он пойман в умело расставленные сети.
Одна рука у нее оставалась свободная, и Кристина воспользовалась этим, чтобы дать обидчику заслуженную пощечину.
Звон пощечины разнесся по тихой кухне. Кристина застыла, видя, как на щеке любимого ею человека образовался красный след.
Джастин дотронулся до лица, глаза у него сверкнули, он еще сильнее сжал руку Кристины, и тело его содрогнулось от бешенства. Кристина не сомневалась, что сейчас он ее ударит… Но совершенно неожиданно он отпустил ее.
- Что же вы не продолжаете, мисс Кеннеди? Кстати, не сочтите себя оскорбленной, если я не прочту то, что вы соизволите опубликовать.
- Повторяю, я вовсе не собираюсь писать о вас, мистер Магнуссон, - ответила она ледяным тоном. - Мне кажутся в высшей степени скучными статьи о слабонервных драматургах, страдающих ко всему прочему манией преследования.
Кристина, вся дрожа от обиды и негодования, бросилась из кухни, Разметавшиеся волосы застилали ей глаза, полные слез.
Но опять он ее поймал и заставил повернуться к себе лицом.
- Убирайся с моих глаз! - крикнула она, пытаясь силой оттолкнуть его, но все было безуспешно.
В следующую секунду ей уже пришлось спасаться от его разгоряченных губ, приникших к ее рту. Кристина чувствовала, что страсть овладевает ею, но она нашла в себе силы не поддаваться нахлынувшему чувству и снова попыталась увернуться от его губ и поцелуев.
Но Джастин намертво овладел ее губами. Страсть снова всколыхнула ее податливое тело, руки, которыми она пыталась оттолкнуть Джастина, ослабли. А он целовал и целовал ее, с нежностью гладя волосы. Потом его ладонь бережно дотронулась до ее щеки, и Джастин проговорил:
- Ты очень красивая. Неправдоподобно красивая. И даже зная о тебе всю горькую правду, так тяжело расставаться с тобой.
- И что же это за правда? - требовательно спросила она, пытаясь вырваться от него. - Я же уже говорила, что и не помышляла писать какую-либо статью о тебе и твоей жизни.
- А почему бы и нет? Ты честно заработала свой большой приз. Может быть, ты его и стоишь. Да простят мне Боги! - должен же кто-то однажды хорошенько заработать на этой криминальной истории!
Кристина, полная негодования, попыталась вновь дать ему пощечину.
На этот раз Джастин предупредил ее порыв.
- Достаточно одного раза, как мне кажется. Вы, мисс Кеннеди, вполне можете довольствоваться своей Пирровой победой. Вы уже успели навредить мне, не к этому ли вы стремились, не так ли?
Кристина безумными глазами смотрела на стальные пальцы, удерживающие ее запястье.
- Прочь руки, мистер Магнуссон, - повелительно сказала она.
Он разжал пальцы, отпуская ее. Кристина направилась к двери, но напоследок обернулась:
- Я не писала о тебе никакой статьи, Джастин. А о том, что я журналист, не говорила потому, что пыталась дождаться более благоприятного момента. Хочу, чтобы ты знал самую главную для меня правду: я не шутя влюбилась в тебя. Но вы, сэр, только что своими руками разрушили то прекрасное, что возникло между нами. А потому даже и не думайте о том, чтобы я вас когда-нибудь простила.
- Вот уж чего не собираюсь, так это просить прощения! - надменно заявил Джастин.
- Еще бы, вы отлично усвоили, что не получите прощения. Можете проползти пять миль на животе по снегу - все равно не прощу!
С этими словами она вышла из кухни. В коридоре она наткнулась на Роджера, решившего узнать, почему не несут кофе.
- Кристина, ты куда?
- Поехали к Сью, нужно успокоить ее.
В это мгновение на пороге кухни появился Джастин: губы у него побелели и дрожали, лицо пылало.
- Кристина!
- Не желаю с вами разговаривать! Не желаю больше видеть вас. И надеюсь, что никогда не увижу ни одной пьесы Джона Маунтджоя!
- Что не помешает вам написать об этом самом неблагодарном Джоне Маунтджое! Деньги не пахнут, не так ли, мадам?
- Ну, - сказал Роджер, становясь между ними, - как я понимаю, кофе не будет.
Хлопнув дверью, Кристина выбежала вон. Через несколько секунд за нею последовал Роджер.
Она бежала по глубокому снегу, падая, проваливаясь в сугробы, снова поднимаясь на ноги, пока не добралась до снегохода. Роджер, примчавшийся следом, начал стряхивать с нее снег, даже шутки ради снял снежинку с ее очаровательного носа.
- Кристина…
- Пожалуйста, Роджер, поедем немедля.
- Да, конечно, но Джастин…
- Не надо! Не надо даже произносить это имя! - взмолилась она.
- Кристина…
- Я хочу уехать!
- Хорошо. Согласен. Мы едем.
Кристина забралась на заднее сиденье снегохода, а Роджер завел мотор.
Она не плакала. Даже тогда, когда подступающая влага обжигала глаза, она не уронила ни одной слезы.
Но когда мотор снегохода задрожал, и он рванул вперед через белые равнины, слезы, крупные, как у обиженного ребенка, брызнули из ее глаз.
Ледяные слезы, проникающие до самого сердца. Это было странное ощущение: словно прикосновение к снежному пламени.
Глава 7
- Джастин мне всегда нравился, - говорила Сью, рассеянно размешивая кофе в чашке. Было раннее утро, и Кристина только что приготовила завтрак.
Кристина дала себе слово не вспоминать о Джастине. Но минувшей ночью, наедине с такой идеальной слушательницей, как Сью, она не удержалась и, не вдаваясь в подробности, поведала ей, что произошло между ней и Джастином. Сью слушала, широко раскрыв глаза, искренне взволнованная короткой исповедью Кристины.
Сью всегда была такая милая: с карими, светящимися глазами, с крупными кудрями рыжих волос на голове. Она была горячо влюблена в Роджера, как и он в нее. Они закончили одну и ту же школу за год до Кристины, и со старших классов все трое оставались друзьями, вместе преодолевая жизненные невзгоды, когда что-нибудь случалось.
- В голове не укладывается, что он мог быть так груб и жесток с тобой, - сказала Сью, но без особой, убежденности в голосе. - Правда, нашлось, вероятно, немало таких оптимистов, которые назвали бы тебя счастливицей уже потому, что тебе удалось выбраться живой из его дома.
Этот доверительный разговор с подругой не принес Кристине облегчения. Лучше было бы беседовать о чем угодно, только не о Джастине.
Кристина злилась на себя за то, что всю дорогу до дома брата проплакала навзрыд. Куда разумнее было бы думать о совсем посторонних вещах, ну, хотя бы о движении на бостонских улицах, о работе, ланче в итальянском ресторане возле Аквариума с гонщиком-профессионалом, обеде с женщиной из общества матерей, борющихся с вождением автомобилей в нетрезвом состоянии. Жизнь-то ведь все равно продолжается. В конце концов, можно было бы совершить поездку за город с молодым адвокатом, которого отец недавно представил ей. Он тогда показался ей довольно привлекательным: высокий, стройный, с томными, как у молодого оленя, глазами, модно подстриженный. Он был отлично сложен. Каждодневные занятия в спортивном клубе явно пошли ему на пользу.
Но с Джастином Магнуссоном он не выдерживал никакого сравнения, да и нужно ли сравнивать! Главное, адвокат очень мил, свидание с ним могло оказаться очень приятным, и не одно.
Однако Кристина отлично понимала, что никакого "милого свидания" все равно не произошло бы. Не способна сейчас она с кем-то встречаться - делать вид, будто ничего не произошло, притворяться веселой. Она еще до конца не осознала, какое непоправимое событие с ней произошло: она встретила свою Судьбу.
Легкомысленная, убеждала она себя, ты же едва знаешь Джастина!
Нет, отвечал внутренний голос, ты его знаешь как саму себя. Видишь, как он смеется, как темнеют его синие глаза, и настороженно опускаются ресницы. Знаешь его пылкий нрав, его способность к мгновенному гневу. Но даже в состоянии крайнего раздражения, даже негодования, он больше всего обеспокоен тем, чтобы с тобой, не дай Бог, не произошло ничего дурного. Никогда, даже ссорясь, он не воспользовался преимуществом своего положения. А еще ты знаешь, как сжимаются его руки, как целуют его губы, и какое это неземное блаженство - принадлежать ему…
Они были вместе меньше недели, но эти дни казались наполненнее, чем год жизни с любым другим мужчиной. Джастин - это больше, чем жизнь, и как бы она ни гневалась на него, сколько бы ни клялась, что никогда больше не увидится с ним, себя не обманешь - она по-прежнему влюблена в него.
- Он не убивал, - твердила Кристина. - Я знаю, что не убивал.
- А я так никогда и не думала, - ответила Сью. - Но тогда… Я видела их вместе несколько раз, и будь на его месте кто-нибудь другой, то давно бы задушил несносную Майру!
- Так ты видела их вместе?
- Извини, - спохватилась Сью. - Я совсем забыла, что ты не хочешь о нем говорить.
- Нет, продолжай, пожалуйста! Мне интересно послушать тебя, - успокоила ее Кристина. - Я все еще не могу привыкнуть к мысли, что Джастин Магнуссон все эти годы был вашим соседом, и я об этом ничего не знала.
Сью пожала плечами.
- Билл Кросби уже несколько лет живет в доме возле Питершема, и ни один из его соседей ни разу его не потревожил. Мы, обитатели Новой Англии, известны ревностным отношением к своей частной жизни, не любим ее афишировать и распространяем эту старинную традицию на наших местных знаменитостей. Кроме того, с Магнуссоном мы никогда не были уж очень близкими друзьями. Джастин после женитьбы на Майре бывал здесь не так часто и большую часть времени проводил в Нью-Йорке. Но однажды он случайно встретился с Роджером и пригласил его на ужин. Помню, я очень взволновалась при одной мысли, что смогу наяву увидеть Майру Бреккенридж. Боже, какое нас постигло разочарование!
- То есть?
- Видишь ли, она презирала все провинциальное. Майра возненавидела свой загородный дом, выстроенный прекрасным архитектором с утонченным вкусом. Мы помним, с какой любовью Джастин наблюдал за созданием этой великолепной виллы. А бассейн в доме - это настоящее чудо!
Она перевела взгляд на Кристину, явно что-то пытаясь узнать еще.
- Ты… была в этом сказочном бассейне?
- Сью! - Кристина зарделась.
- Боже, как романтично! - восхитилась Сью. - Мне всегда было интересно, как себя чувствуешь, когда снаружи идет снег, а ты…
- Сью, ты начала мне рассказывать про Майру Бреккенридж.
- Ах да. А что тут рассказывать? Дрянь она была отменная, вот и весь рассказ. Вечер, проведенный нами в гостях, походил скорее на стихийное бедствие. Когда Джастин провел нас в дом, она стояла вверху на лестнице. Сбежав вниз, заявила, что они немедленно возвращаются в Нью-Йорк. Когда Джастин нас представил, она едва кивнула, а когда он дал понять, что пригласил нас в гости, сказала что-то невразумительное, вроде: "Как странно! Званый чай у примерных супругов, живущих "на покое"!"
- И что же Джастин? - спросила Кристина.
- Он не обратил на нее никакого внимания. Джастин сказал, что она может идти куда хочет, но если она и впредь будет вести себя так грубо и бесцеремонно, то вещи ей придется упаковывать самой. Красавица молча взбежала наверх, и мы не видели ее до конца вечера.
- Как же вам было наверно неловко!
- Скорее странно, - уточнила Сью. - Потому что Джастин - само очарование. У них тогда был свой повар - Майра привезла его из Нью-Йорка, и ужин он приготовил просто восхитительный! Для меня Джастин нашел бутылку отменного вина из своих запасов, а они с Роджером сидели в креслах и попивали пиво как закадычные друзья. Никогда не видела более простого, гостеприимного и спокойного человека. С такой непринужденностью суметь загладить неприличную выходку своей жены по силам только отлично воспитанному человеку.
- А Майра, как говорится, под занавес появилась снова.
- Ну-у, около полуночи, как раз перед нашим уходом! Она неузнаваемо преобразилась. Майра спустилась к нам в джинсах и тенниске. В жизни не видела никого, кто бы так великолепно выглядел в джинсах и тенниске. На этот раз Майра была сама любезность, хоть фальши не могла скрыть. Извинилась перед нами с Роджером; объяснила свое раздражение усталостью от съемок в кино. Но самое невероятное было не в ее преображении, она же прекрасная актриса…
Сью оборвала фразу, и Кристина насторожилась, не отводя от нее глаз.
- Что же, говори скорее!
- Мне показалось, что Майра его любит, но по-своему. Уверена, она его очень любила. Но вскоре они расстались. Она слишком замкнулась в своем лицедействе. Майра жила в каком-то выдуманном мире, далеком от реальности. А Джастин - человек, твердо стоящий на земле и любящий ее. У тебя не было такого чувства, когда ты немного его узнала?
- Думаю… да.
- Пожалуй, я бы в него могла влюбиться.
- Прошу прощения, не поняла? - переспросила Кристина.
- Прости, я не совсем точно выразилась. Ты знаешь, что я люблю Роджера. Так было, так будет всегда. Но… в Джастине есть что-то неудержимо влекущее, тебе не кажется? Ну, конечно, еще бы ты не согласилась! У него такие колдовские глаза, такое тело, просто созданное для любви… Впрочем, ты знаешь об этом куда лучше меня…
- Сью!
- Еще раз извини! Просто мне не терпится обо всем узнать поподробнее.
- Ну а мне не терпится узнать, что тебе известно об убийстве, - взмолилась Кристина.
- Ах, об этом! - в голосе Сью послышалось разочарование. - Полагаю, ты и об этом знаешь больше меня. Я услышала о нем сразу, как только это произошло. Мы тогда были счастливы за Джастина, потому что "Снежное пламя" шло в театре с огромным успехом. Газеты пестрели восторженными заголовками, и мы были искренне рады, хотя очень давно не виделись с Джастином. И вдруг в газетах читаем об убийстве, а потом нам рассказывает о преступлении наш знакомый, местный шериф. Ему было тяжело брать Джастина под стражу, потому что он его знал не хуже нашего. Одна из улик была та, что Джастин и Майра давно уже не ладили друг с другом; кроме того, многие свидетельствовали, что Джастин угрожал убить ее этим вечером. Хотя все знали, что она везде и всюду играет на публику и что, несмотря на все неурядицы, она оставалась его женой. Лично мне казалось…
- Что?! - не выдержала Кристина.
- Мне совсем не казалось, что он ее все еще любил. Не думаю, чтобы он мог ревновать Майру, по крайней мере, так сильно, чтобы решиться на убийство.
- Но она же была такой красавицей…
- Красота может вскружить голову, но стать основанием прочной и нерушимой любви едва ли. Джастин хотел от женщины значительно больше, чем Майра была в состоянии дать ему. Или, скажем так, она не могла ему дать главного, чего он желал. То ли просто не хотела, то ли действительно не могла, потому что была не той женщиной, о которой он мечтал, трудно сказать.
Но обернулось все очень и очень печально. При новых встречах Роджер пытался оставаться в присутствии Джастина беспечным, шутил, как обычно, я тоже старалась не подавать виду, что мне известно об этой печальной и загадочной истории, но он с нами ничего не говорил о своем прошлом, не расспрашивал и о нашей жизни. Нам оставалось верить, что он не имеет к убийству никакого отношения, а случившаяся трагедия только роковое стечение обстоятельств.
- И все это происходило почти рядом с домом моего двоюродного брата, а я ничего не знала, как могло это быть? - упрекнула Кристина супругов.
- Но ты же как раз в то время развелась и упорно избегала разговоров о семейной жизни, - напомнила Сью. - А потом, мы сознательно не упоминали при ком бы то ни было о Джастине - ведь он приезжал к нам, чтобы избежать любопытных людей, обожающих чужие тайны. И потом ты никогда не интересовалась светской хроникой. Тебя занимали темы куда более серьезные: охрана окружающей среды, сироты, вымирающие животные. Мне и в голову не приходило, что тебе захочется познакомиться с Джастином Магнуссоном.
- Жаль, что ты не можешь рассказать обо всем этом Джастину, - грустно промолвила Кристина.
- Это вполне поправимо, не грусти! Обязательно расскажу при случае. Я с радостью поведаю ему, что двоюродная сестра моего мужа…
- Нет! Не делай этого! Мне больше не о чем с ним говорить.
- Кристина, а если тобой правит лишь непомерная гордость?..
- Это не гордость. Это борьба за справедливость и мое доброе имя. Но и ему не о чем со мной говорить после всего случившегося. Ведь я ему так верила, Сью! Даже когда он начал намекать на причастность к убийству, я, испытав легкий шок, все-таки поверила, что он не мог совершить преступления.
Сью с интересом выслушала Кристину.
- Попробуем взглянуть на случившееся его глазами, - предложила Сью. - Позвонила ловкая репортерша, надеясь добыть выигрышный материал для газеты. Затем у дверей дома неожиданно объявляется молодая привлекательная женщина. Познакомившись с владельцем виллы, она соблазняет его…
- Да никого я…
- Хорошо. Просто так убедительнее звучит. Пусть будет по-твоему: она его не соблазняла, но очаровала его настолько, что разбудила в нем страсть.
- Страсть охватила нас обоих, - призналась Кристина, - во время игры в шахматы.
- Хорошо, отдавшись друг другу за игрой в шахматы, они перешли к доверительной, откровенной беседе, и он вдруг спохватился, что рассказал незнакомой женщине о своем трагическом прошлом, которое может стать золотым источником для репортера: сказал о своем отношении к обвинению в убийстве, познакомил ее со своими взглядами. А чуть позже выясняется, что она, покорившая его красавица, не кто иная, как пронырливая репортерша. Что бы ты могла ожидать от него после такого открытия?
- Не знаю, как бы поступил обманутый Джастин, - донесся голос из коридора, - но мне следовало научить ее лучше играть в шахматы.
Кристина обернулась. Прислонившись к дверному косяку, стоял Роджер.
- Тогда бы удалось предотвратить драматическое развитие событий, - самодовольно произнес Роджер.
- И как давно ты стоишь здесь, подслушивая? - возмутилась сдержанная от природы Сью.
- Подумать только - шахматная партия, и весь мир рушится, как от землетрясения, - издевательски провозгласил Роджер. - А ведь будь я лучшим учителем, она бы в мгновение ока преподнесла ему мат, после чего они свободно могли заняться сражением в трик-трак или в шашки вместо любовной игры.