Катриона искала момента, чтобы поблагодарить Хэмиша за картину, но, не успела она рта раскрыть, как он отрывисто пожелал ей спокойной ночи и отошел, чтобы распрощаться с хозяевами дома. На протяжении всего вечера единственными знаками внимания с его стороны были грубая выходка за столом в начале и подмигивание в конце.
Испытывая разочарование и опустошенность, по дороге домой Катриона увещевала себя: "Элли скажет: "Я же тебе говорила - ты для этого не создана!" И, черт побери, может быть, она права!"
ГЛАВА 5
На следующее утро Катриону разбудил телефонный звонок. Ей снилось, будто она снова девочка, снова на острове и, догоняя сестру, карабкается по черным мокрым камням, выступившим из-под воды во время отлива. Обе девочки хохотали, потому что их ноги то и дело соскальзывали с гладких валунов размером с огромные мячи, путались в водорослях, не давая им быстро двигаться вперед. Они знали, что уже опаздывают домой и их ждет нагоняй, но, несмотря на это, хихикали и поддразнивали друг друга, чувствуя себя по-детски счастливыми и беззаботными. Смех Марии становился все громче и пронзительнее, пока не превратился в надсадный визг телефона… И только тогда Катриона поняла, что это действительно звонит телефон, стоящий на столике рядом с ее кроватью.
- Алло, - спросонья ее голос звучал хрипло и сердито. Ее сон был таким реальным, она так радовалась, что снова дома, и чувствовала себя такой счастливой…
- Я тебя разбудил? - Это был Хэмиш. - Прошу прощения.
- Нет, все нормально. Где ты? - Катриона села на постели, стряхивая наваждение сна. В этот момент она почувствовала, что предпочитает реальность.
- В машине. Еду на виллу, нужно забрать оттуда кое-какие бумаги.
- Я не очень хорошо тебя слышу. - Катриона окончательно проснулась. Голос Хэмиша казался звучащим откуда-то издалека.
- Плохой сигнал. Сегодня во второй половине дня я вернусь в город. Ты будешь дома?
- Думаю, что да. - Ее сердце начало стучать и подпрыгивать от счастья, как это было во сне.
Она была безгранично рада тому, что он позвонил, но не очень хорошо понимала, как себя вести.
- У меня нет никаких определенных планов, - неуверенно добавила Катриона.
- Зато у меня есть, - недвусмысленно заявил он. - ОЧЕНЬ определенные планы. Я буду у тебя около пяти. Не одевайся.
Она была уверена, что и на расстоянии он почувствовал, как она вспыхнула.
- Тогда я просто останусь, как есть, - сказала Катриона, завертываясь в покрывало.
- М-м-м! Я бы пообещал думать о тебе, но у меня будет ленч с приятелями, и, боюсь, это может стать заметно.
- Слышимость ужасная - ты сказал, опасно?
- Домысливай сама, Иезавель. До свидания.
Шипение и треск в трубке сменились тишиной.
Катриона чувствовала себя до абсурда благодарной и счастливой. После вчерашнего вечера она вбила себе в голову, что больше он не захочет с ней встречаться, и эта мысль повергала ее в ужас. Во время обеда у Невисов он был так холоден, так отстранен, если не считать того момента, когда вдруг полез к ней под юбку, но потом и этот жест стал казаться ей скорее проявлением неуважения, даже презрения: "Я знаю, что могу получить тебя, если захочу, но я не хочу!" Теперь же ей стало легко и спокойно, как в детстве, когда кто-то погладит по голове и пообещает, что все будет хорошо.
И только позже, занимаясь скучной домашней работой, Катриона начала анализировать свои чувства. Почему она должна испытывать благодарность? Благодарность - принижающее, ограничивающее чувство. До сих пор в отношениях с другими мужчинами она никогда не испытывала ничего похожего. Смешно быть благодарной за то, что тебя хотят. Любовь не нуждается в том, чтобы говорить "спасибо". И тем не менее, она чувствовала себя внутренне благодарной Хэмишу за то, что он готов уделить ей несколько часов своего драгоценного времени. Должно быть, это еще один отрицательный аспект связи с женатым мужчиной - Благодарность в дополнение к Угрызениям совести. Большое Б в сочетании с большим У.
Когда он приехал, Катриона с несвойственной ей робостью подошла к двери - так угнетало ее сознание того, что она впускает мужчину, пришедшего сюда с одной-единственной четко определенной целью, причем мужчину, одни часы на руке которого стоили больше, чем все ее скромное достояние, не считая, разумеется, квартиры, но и та не принадлежала ей до полной выплаты ссуды. Она так нервничала и дрожала от страха, что у нее едва хватило сил, чтобы повернуть замок.
- Ты насквозь промок! - воскликнула Катриона.
Все ее страхи мгновенно улетучились, едва она увидела его, с потерянным и несчастным видом стоявшего на коврике около двери. Волосы Хэмиша и верхняя часть плаща потемнели от влаги.
- Там проливной дождь, - уныло улыбаясь, сообщил он, переступая порог. - А я не хотел оставлять машину поблизости на случай, если кто-нибудь ее узнает.
Катриона захлопнула за ним дверь.
- Еще бы, ее трудно не узнать, - согласилась она.
Черный ягуар последней модели, на котором ездил Хэмиш, носил запоминающийся номер ХМ-100. В этом автомобиле вряд ли можно было путешествовать инкогнито.
В ту же секунду, когда щелкнул замок, он схватил ее в объятия и поцеловал долгим, жадным, изучающим поцелуем, развеявшим малейшие сомнения, которые еще могли оставаться у Катрионы.
- Ты промочишь весь холл! - рассмеялась она, когда у нее появилась возможность вздохнуть.
Ее лицо и верх шелковой блузки уже стали влажными.
- Тогда пойдем и поскорее промочим спальню, - предложил Хэмиш, торопливо стаскивая плащ. - Целый день я старался не думать о тебе и вместо этого воображал твою белоснежную спальню со старомодной кроватью и вышитыми льняными простынями.
Спальня находилась как раз напротив холла.
- Что ж, насчет белого ты не ошибся, - усмехнулась Катриона, показывая ему дорогу. - Что касается льна, то позволь представить тебе мою подругу Полли Эстер. - Жестом фокусника она показала на синтетическое белое покрывало. - Работающим девушкам некогда гладить льняные простыни.
С довольной улыбкой осмотрев комнату, Хэмиш сдернул и небрежно швырнув на пол шелковый галстук с маркой "Пако Рабанне". Затем повернулся к ней и, ухватив за полы вышитого индейского жилета, который она надела поверх блузки и джинсов, привлек к себе.
- Какое племя трудилось, чтобы создать такой изумительный наряд? Ориноко?
Крутанувшись, Катриона выскользнула из объятий Хэмиша, оставив в его руках жилет.
- Так ты сможешь лучше разглядеть его. А я пока сварю какао.
- Не так быстро, вертушка Кэт!
Катрионе не удалось проскользнуть мимо него к двери. Издав радостное восклицание, Хэмиш сгреб ее в охапку, бесцеремонно повалил на постель и начал расстегивать пуговицы на блузке. Не прошло и двух минут, как девственно белая и ровная поверхность кровати начала походить на изъезженный горнолыжниками склон. Вскоре покрывало было отброшено в сторону вместе со сдержанностью, и вслед за ним на покрытый зеленым ковром пол полетели брюки, рубашки и индейский жилет. Но потом, когда они затихли, прильнув друг к другу в блаженной истоме, Катриона подобрала покрывало и набросила его на их разгоряченные тела.
- Бр-р-р, - поежилась она, вжимаясь в плечо Хэмиша. - Мне следовало включить отопление. Просто обычно мне не приходится раздеваться средь бела дня.
- Рад это слышать, - сказал он, обнимая ее. - У меня тоже нет такой привычки. Однако во всем есть хорошая сторона: мне нравится, как этот холод действует на твои соски.
Его ладонь легла на ее грудь, нащупывая отвердевший сосок. Вскоре за рукой последовали губы, и они опять были вместе, гладя, лаская и целуя друг друга и сливаясь воедино под белым колышущимся покрывалом.
- Господи, я так и не поблагодарила тебя за картину! - воскликнула Катриона, когда их дыхание опять выровнялась и она удобно устроилась, вжав бедра в полукружье его живота. Она встревоженно шевельнулась в кольце его рук. - Это была великолепная идея, но вряд ли я смогу оставить эту вещь у себя.
- Почему же нет? - с обидой и удивлением спросил Хэмиш. - Я считал, что она будет напоминать тебе о доме. Я уже предвкушал, что сегодня увижу ее на стене в твоей гостиной.
- Мне очень жаль. Она все еще завернута в бумагу, - призналась Катриона. - Она… слишком дорогая. Я не могу позволить тебе тратить деньги таким образом. Это ставит меня в дурацкое положение.
- Что ты имеешь в виду?
Испытывая неловкость и смущение, Катриона чуть-чуть отодвинулась от него.
- Ну, как будто меня покупают. А я не хочу ничего в награду за… ты понимаешь, за что. - Она сделала неопределенный жест в сторону постели и их обнаженных тел.
Лицо Хэмиша потемнело от гнева и он в свою очередь отпрянул от нее.
- Я не плачу за ЭТО! - резко произнес он. - Я купил картину, потому что увидел, как много она для тебя значит. Мне не хотелось, чтобы ею владел кто-нибудь другой, кто не будет дорожить ею так, как ты. Это всего лишь скромный подарок, напоминание о нашей первой встрече. Ты должна оставить ее у себя, иначе она просто пропадет, превратится в заурядное украшение стен, вроде репродукции Ван-Гога или картинки с летящими утками!
Катриона прикусила губу. Ей не хотелось обижать его, но, с другой стороны, она еще не до конца пришла к согласию сама с собой. Наступила напряженная тишина.
- Хорошо, я оставлю картину у себя - на память, как ты и предложил, - наконец сдалась она. - Большое спасибо.
И все-таки, как много значит в любви, если никогда не нужно говорить "спасибо", мрачно подумала Катриона.
- Не нужно благодарить меня, - как будто читая ее мысли, предостерег Хэмиш. - Просто повесь ее и иногда бросай на нее взгляд. - Он потянулся к ней и привлек к себе. Подождав, когда она устроится поудобнее, Хэмиш продолжал: - А теперь я могу наконец кое о чем спросить тебя.
Катриона дотронулась до волос на его руке, казавшихся совсем темными на фоне белой кожи.
- Мне казалось, что мы уже без слов сказали это друг другу, - мягко произнесла она.
- Я согласен, что с наиболее насущным вопросом повестки дня мы уже покончили, - серьезно, как будто он проводил деловое совещание, ответил Хэмиш, - но теперь пора перейти к пункту "Разное". Я хочу, чтобы в следующую пятницу ты вместе со мной поехала в Лондон. Мы проведем там вечер, остановимся в каком-нибудь роскошном отеле, сходим в театр, в ночной клуб, куда захочешь. Что ты на это скажешь?
Катриона была взволнована. Неискушенная девушка с острова, сидящая в ней, подпрыгнула от радости и захлопала в ладоши. Она всего лишь дважды была в Лондоне, один раз со школьной экскурсией, второй - на уик-энде с коллегами из того банка, где она раньше работала. Тогда она посмотрела с галерки "Отверженных", побывала в пиццерии на Пикадилли, в диско-клубе возле Лестер-сквера и провела ночь во второразрядном отеле где-то на окраине. И хотя у нее появлялся повод еще раз благодарить Хэмиша, перед идеей совместной поездки в Лондон невозможно было устоять.
- Да. О, да! - сказала Катриона. - Потрясающе! - Она еще сильнее прижалась к нему и закрыла глаза. - Тебе ведь еще не надо уходить, правда? - сонным голосом пробормотала она. - Пожалуйста, скажи, что тебе еще не нужно уходить.
- Пока еще нет, - прошептал Хэмиш, касаясь губами ее волос.
Он думал о том, что они пахнут, как осенние цветы, впитавшие в себя всю мощь летнего солнца. Она была нежной, теплой, спелой, но в то же время сохранившей какую-то нетронутость, как диковинный, еще висящий на дереве плод. Хэмишу хотелось быть тем, кто сорвет его, попробует, будет обладать им и наслаждаться его сладостным вкусом… Катриона была трофеем, призом, золотым яблоком, которого жаждет любой мужчина, но только ему, Хэмишу Мелвиллу, она будет принадлежать…
- Линда сказала, что это вы застукали нас в субботу вечером. - Лицо Брюса, протянувшего Катрионе стакан джина с тоником, выражало одновременно укор и досаду.
Ее рука дернулась, и блестящая жидкость потекла по пальцам девушки.
- Я… гм-м… Да. - Она поспешила поставить стакан на поднос, чтобы не закапать стол, и с виноватой улыбкой лизнула палец. - Прошу прощения. - Было не совсем ясно, просит ли она прощения за то, что проникла в их тайну, или за то, что расплескала джин.
- Мы - то есть Линда и я - как бы это сказать… знаем друг друга уже некоторое время, - неуклюже продолжал Брюс, потягивая джин и откидываясь на спинку стула. Он сидел за своим рабочим столом, и это давало ему некоторое чувство превосходства, в котором, учитывая обстоятельства, он нуждался, как никогда раньше. - Но, как вы понимаете, мы не можем часто встречаться, поэтому приходится… э-э… использовать любую возможность. - Брюс широко ухмыльнулся, как бы желая внушить Катрионе, что отныне она становится наперсницей и соучастницей их веселых и невинных эскапад. - Если Хэмиш узнает, будет скандал.
Катриона взяла свой стакан и отпила глоток. Холодная, пахнущая лимоном жидкость слегка обожгла ей горло.
- Да, наверно, - уклончиво согласилась она.
Брюс беспокойно зашевелился в своем кресле.
- В общем-то Линда уверена, что если он узнает, то немедленно с ней разведется.
- В таком случае меня удивляет, зачем она это делает, - неосторожно заметила Катриона. - В конце концов, ей есть что терять.
- О да, есть. - По лицу Брюса было ясно, что он объясняет безрассудство Линды исключительно своей неотразимой притягательностью. - Но ведь он же не узнает, не так ли?
- Во всяком случае не от меня, - вдруг выпалила Катриона. - Ведь именно это вас беспокоит? - В глазах Брюса промелькнуло облегчение. - Неужели вы всерьез думали, что я скажу ему? Почему?
- Нет, я не думал. Это Линда. Видите ли, она вас совсем не знает.
- Если бы она оказалась на моем месте, разве она сказала бы Фелисити? - с неожиданной резкостью спросила Катриона. - Уверена, что нет.
- Нет, конечно, но у нее более широкие взгляды, - отеческим тоном произнес Брюс. - Я бы сказал, современные, городские взгляды.
"А я - всего лишь деревенская дурочка", мысленно продолжила Катриона и вознегодовала.
- А вы? - осмелев, поинтересовалась она. - Вы не стыдитесь того, что обманываете Фелисити?
Брюс пожал плечами.
- В общем-то нет. Мои отношения с Линдой никоим образом не угрожают нашему браку.
Катриона умирала от желания узнать, что значат отношения с Линдой для самого Брюса. Было ли это просто острое наслаждение опасностью? Или он получал удовольствие при мысли, что водит за нос самого богатого человека в Эдинбурге?
Но вместо того, чтобы спросить об этом, Катриона переменила тему.
- Вы не станете возражать, если меня не будет на работе в пятницу после обеда? - внезапно спросила она.
Брови Брюса взлетели от изумления.
- Это что, шантаж?
Катриона, засмеявшись, покачала головой.
- Мне и в голову не пришло, что это можно так расценить. Просто мне понадобился длинный уик-энд.
- Вот как? Невинный или?.. - лукаво спросил Брюс.
- Благоразумный, - парировала Катриона. - Обязуюсь не ставить под удар репутацию банка.
- Если так, пожалуйста, - кивнул Брюс, допивая джин. - Желаю хорошо провести время.
- Спасибо. Кстати, я очень рада, что вы санкционировали заем Каррузерсов, - спокойно добавила она, - несмотря на то, что в дело замешан отец нашего президента.
- Вы проверили условия продажи?
- Да. Право собственности сохраняется на полезные ископаемые, так что если только на участке Каррузерсов вдруг не отыщется нефть или золото, им больше не придется иметь дело с Лохаберами.
- А разрешение на строительство уже получено?
- Да, и оно начнется со дня на день.
- Отлично. Кажется, дела идут хорошо. Если у Каррузерсов хватит ума, то они должны непременно пригласить старого графа на обед, как только откроют свое заведение.
- По каким признакам вы можете заключить, что у вашего мужа кто-то есть? - вдруг спросила Фелисити.
Они с Элизабет Николсон стояли на обочине поля для гольфа, ожидая своей очереди. В выходной день Мюррейфилдский гольф-клуб был заполнен игроками, главным образом женщинами. Стоял солнечный весенний день. Подстриженная трава была еще по-зимнему желтой, но кое-где уже проглядывали зеленые островки.
У Элизабет от любопытства задергался нос.
- Уже не помню, Флик. Расскажите мне обо всем, - вложив в свой тон максимум участия, предложила она. - Что заставило вас задать этот вопрос?
- Об этом легко догадаться. Брюс ведет себя как-то странно. - Фелисити чересчур старательно протирала мячик голубым полотенцем. - Он целует меня с таким видом, будто его мысли блуждают где-то очень далеко.
Элизабет издала смешок, больше похожий на собачий лай.
- Разве большинство мужей ведет себя иначе?
- Но до сих пор и не замечала за Брюсом ничего подобного, - с сомнением произнесла Фелисити. - Может быть, я идиотка, но до сих пор нам вдвоем всегда было спокойно, даже легко. А теперь я отчетливо чувствую напряженность. До вас не доходили никакие слухи? Вы ведь всегда держите руку на пульсе.
Сжав губы, Элизабет передернула плечами. Ей не очень-то льстила мысль, что ее считают признанной сплетницей.
- Нет, я ничего не слышала. А вы кого-нибудь подозреваете?
- Я подумываю о Катрионе Стюарт. Вы ее знаете, это новая служащая, которую он нанял. Она очень хороша яркая, умная, соблазнительная. Собственно говоря, меня бы не удивило, если бы он ею увлекся.
- Но это было бы совершенно непрофессионально, не так ли? Брюс всегда производил на меня впечатление человека весьма щепетильного и осторожного в делах такого рода.
- Это правда, - согласилась Фелисити. - Но сейчас у него опасный возраст - кризис середины жизни, ощущение, что его время уходит.
- Да. Мой муж всегда называл это мужской менопаузой. К несчастью, дожив до критического возраста, он не сделал паузу, а остановился навсегда! - Перехватив взгляд шокированной Фелисити, она опять рассмеялась: - Не обращайте внимания на мои шутки, Флик, просто у меня такой стиль. Но вернемся к Брюсу - ваши подозрения, наверно, основаны на чем-то еще, кроме ощущений?
- Да. Например, вчера на обеде у леди Невис он извлек из кармана прозрачные черные трусики. Я все гадаю, где он их взял, - призналась Фелисити. - Это была шутка, розыгрыш, и он сделал вид, будто снял их с Линды Мелвилл, но, разумеется, это не так. Но это и не мои - я никогда не ношу черное белье.
- Почему? - заинтересовалась Элизабет. - А я ношу. Это так удобно.
- Элизабет Николсон - вдова в черных кружевах, - хихикнула Фелисити.
- Лучше быть вдовой, чем обманутой женой, - парировала ее приятельница. - Но где же Брюс мог взять эти трусики?
Фелисити уныло вздохнула.
- Понятия не имею. Даже не знаю, какое предположение мне более отвратительно - что он снял их с какой-нибудь рыжеволосой красавицы или что сам зашел в магазин дамского белья и купил.
- Возможно, ни то, ни другое. Может быть, он получил их в качестве шуточного подарка на Рождество.
- И держал в кармане своего вечернего костюма, дожидаясь случая, когда они пригодятся? - с сомнением покачала головой Фелисити. - Как-то в это не верится!