- Случаются и более странные вещи, - невозмутимо заметила Элизабет. - А почему бы вам не спросить его прямо? Или, еще лучше, пригласите эту рыжеволосую на обед и посмотрите, как они будут себя вести. - Прищурившись, она посмотрела на поле. - Они покончили с последней лункой. Я не помню, сейчас ваша очередь или моя?
- Моя, - твердо заявила Фелисити и решительно шагнула вперед.
Как обычно, после еженедельной партии в сквош Элисон и Катриона зашли в бар спортклуба. Там было еще несколько посетителей, поэтому они устроились на высоких табуретах возле стойки и, сблизив головы, заговорили вполголоса.
- Когда ты пойдешь в клинику? - спросила Катриона.
- В пятницу. Я ужасно нервничаю, а Джон вообще похож на разъяренного медведя. Приходи к нам в пятницу вечером, все узнаешь. Нам необходимо с кем-нибудь поделиться.
- Мне ужасно жаль, Элли, но, честное слово, в пятницу я не могу. В любой день, но только не в пятницу.
Катриона искренне расстроилась, она знала, какое значение придает ее подруга этому дню.
Элисон немедленно вскинулась.
- Ага! Что такое? Срочная работа?
- Я еду в Лондон.
- В пятницу вечером? Значит, это не работа.
- Да, это не связано с работой.
Элисон прищурилась:
- Это Хэмиш, не так ли? Вот почему ты напускаешь такую таинственность. Думаешь, я не одобрю - и ты права, я этого не одобряю.
Катриона в ответ только улыбнулась. Даже осуждение Элисон не могло охладить радости, с которой она предвкушала эту поездку.
- Интересно, знает ли Джон, что он женат на Старой Матушке Гусыне? - с ехидной улыбкой начала она - и тут же прикусила язык.
- Он знает, что женат на той, кто была бы счастлива стать Матушкой Гусыней! - отчеканила Элисон. - Мне только очень жаль, что моя лучшая подруга в числе первых не узнает, суждено ли мне все-таки стать матерью, а вместо этого будет мотаться черт знает с кем и неизвестно где.
Страшно сожалея о своей бестактности, Катриона попыталась исправить положение.
- Извини меня, Элли. Мне правда очень жаль. Жаль, что я так сказала, жаль, что я не могу прийти в пятницу, и жаль, что ты не одобряешь моего выбора. Но я совершенно не раскаиваюсь в том, что еду в Лондон, и в том, что чувствую себя очень счастливой. Впрочем, меня не будет здесь всего один день. Как насчет того, чтобы встретиться не в пятницу, а позже? Разумеется, мне хочется как можно скорее узнать, что скажет доктор насчет твоих труб и прочих сложных частей тела.
- Скорее всего, мне посоветуют перестать волноваться и почаще выглядывать из окна, смотреть, не летит ли аист, - хмыкнула Элисон. - Но есть шанс, что они предложат что-нибудь более конструктивное. О’кей, раз так, приходи вечером в субботу, Кэт, обменяемся новостями. Ты расскажешь мне о том, как это делается in flagrante, а я - о том, как in vitro. И будем надеяться, ни одна из нас не будет раскаиваться в своем выборе!
- Бывают моменты, когда я начинаю понимать, как хорошо иметь много денег, - со счастливой улыбкой признала Катриона двумя днями позже, усаживаясь в нанятый Хэмишем для поездок по Лондону роскошный "роллс-ройс" с обитыми светлой кожей сиденьями и шофером в униформе.
Только что они из ложи первого яруса посмотрели "Сансет бульвар", что, несомненно, обошлось Хэмишу в несколько сот фунтов, поскольку билеты на этот спектакль распродавали за несколько месяцев вперед, и теперь направлялись в ресторан "Кваглино", попасть в который без предварительной записи могли лишь очень знаменитые или очень богатые люди. Расстояние между театром "Адельфи" и рестораном вполне можно было пройти пешком, однако в этот прохладный вечер верхом роскоши было использовать лимузин с его кондиционером и встроенным холодильником, тем более что машина все равно находилась в их распоряжении.
- Как жаль, что не все и не всегда могут так жить, - добавила Катриона, глядя, как Хэмиш удобно устраивается рядом с ней.
- Это компенсация за предшествующий воскресный день, когда надо было отогревать твои замерзшие пальчики в твоей ледяной мансарде, - фыркнул Хэмиш, который в предыдущее воскресенье все-таки настоял на том, чтобы она включила отопление.
- По-моему, тебе удалось отогреть не только замерзшие пальчики, - возразила Катриона, убедившись, что стеклянная перегородка, отделявшая их от шофера, плотно закрыта. - Кстати, в данный момент твои руки еще не так сильно замерзли, чтобы мне нужно было их отогревать.
Последнее замечание было вызвано тем, что рука Хэмиша скользнула под ее шелковую бордовую юбку и, забравшись повыше, туда, где кончались чулки, которые на сей раз Катриона предпочла колготкам, нащупала голое тело.
- За время знакомства с вами, Хэмиш Мелвилл, я уже неоднократно убеждалась в том, что вы всего лишь грубый бабник, постоянно дающий волю рукам. - Изобразив возмущение, Катриона решительно отвела его руку в сторону. - Пусть лучше эта холодная рука достанет ту симпатичную зеленую бутылочку, которую мы открыли по дороге сюда.
- Если ты предпочитаешь выпить…
С обиженной миной на лице Хэмиш потянулся вперед, чтобы открыть дверцу холодильника. Потом, когда он никак не мог разлить шампанское в узкие высокие бокалы, они оба зашлись от смеха, а "роллс-ройс" тем временем спокойно катил вниз по Шафтсбери-стрит.
Поглощенные своими делами, они не обратили внимания на стоявшую у обочины пару. Пока высокий мужчина с вьющимися каштановыми волосами и открытым приятным лицом безуспешно пытался поймать такси, его спутница, пожилая дама, которая, несмотря на все протесты зеленых, была одета в норковое манто, заметила садившихся в "роллс-ройс" Хэмиша и Катриону и с интересом наблюдала всю сцену с шампанским. К счастью, подпольные маневры Хэмиша остались вне поля ее зрения. Квинни Невис в обществе своего старшего сына тоже посетила лондонский театр.
- Ты видел, Роб?! - задыхаясь от переполнявших ее эмоций, воскликнула она. - Ты видел, кто отъехал в "роллс-ройсе"?
Ее сыну наконец удалось остановить такси. Роб Гэлбрайт давно привык к слабостям своей матери.
- Наверно, принцесса Диана с Майклом Виннером? - наугад предположил он, подводя леди Невис к машине. Дав указания водителю, он уселся рядом с матерью. - Или Ферджи опять вышла в свет вместе с принцем Эндрю?
- Ни то ни другое, - отмахнулась леди Невис. - Кое-что гораздо более интересное. Хэмиш Мелвилл, который, судя по его виду, готов был целовать ноги Катрионе Стюарт.
- Неужели? - воскликнул Роб. - Как же ты пришла к таким сенсационным выводам? И объясни, ради Бога, кто такая Катриона Стюарт?
- Это было видно. А Катриона Стюарт - одна из новых служащих твоего отца. Говорят, очень способная. Занимается управлением частными вкладами, но, по-моему, слишком красива для такой должности.
- Я не верю своим ушам, - хмыкнул Роб, делая вид, что рвет на себе волосы. - Уж не намекаешь ли ты, что там, где есть красота, нет места благоразумию? Какая-то сексуальная дискриминация.
Леди Невис была непоколебима.
- Я просто говорю, что она слишком соблазнительна, чтобы отдавать ее на растерзание беспардонным клиентам "Стьюартса". Ты же знаешь, как могут себя вести эти богатые разбойники. Когда они чего-то хотят, то считают само собой разумеющимся, что им нельзя отказать, а Катриона, хотя и выглядит как светская женщина, выросла на ферме, на острове Скай. Она совершенно неопытна в таких делах. В прошлую субботу она у меня обедала. Трудно себе представить более обаятельную девушку, но уж очень она… свежа. Ах! - Леди Невис испуганно прижала руку ко рту. - Это моя вина - за обедом я посадила ее рядом с Хэмишем Мелвиллом. Хотя, честно говоря, тогда я не заметила, чтобы между ними что-нибудь происходило. Мне не нравится, что сегодня я видела их вместе. Не к добру это.
Роб изумленно поглядел на мать и покачал головой.
- Не понимаю, почему ты так говоришь. Это ведь на редкость лакомый кусочек для ваших торговок сплетнями. Мне только очень жалко эту - как ее? - Катриону Стюарт. Хэмиш Мелвилл, вне всякого сомнения, продувная бестия.
Леди Невис бросила на сына обиженный взгляд.
- Я вовсе не торговка сплетнями! Но почему приятные молодые холостяки, вроде тебя, позволяют, чтобы женатые боровы уводили у них из-под носа всех мало-мальски хороших девушек, вот что мне хотелось бы знать?
- Если эти девушки такие хорошие, почему они соблазняются боровами? Ты не задумывалась над этим? - спросил Роб.
Его мать понимающе улыбнулась.
- Представь себе, задумывалась. Просто привлекательность не всегда идет рука об руку со здравым смыслом. Вот если бы ты не был таким милым, у тебя хватило бы здравого смысла, чтобы провести этот вечер с какой-нибудь юной красавицей, а не со своей ворчливой старой матерью. И что бы я тогда делала?
- Я напомню тебе об этом, когда ты в следующий раз приедешь в Лондон. Придется тебе самой о себе позаботиться.
В Лаверокбэнке Линда Мелвилл устраивала ужин-совещание для своего благотворительного комитета. Леди (а их было пятеро) благополучно расправились с копченой семгой, тушеными цыплятами со спаржей и, хотя вначале хором возражали против этого блюда, с рисом по-японски. Заодно они покончили с повесткой дня, за исключением пункта "Разное".
- Послушайте, Минто, - обратилась Линда к прислуживавшему им величавому дворецкому с седыми нависшими бровями, - принесите-ка нам к кофе бутылочку "Старого кюре". Мы заслужили по рюмочке ликера после того, как славно потрудились.
- Насколько мне известно, мистер Мелвилл приберегал ее к скачкам, мадам, - почтительно пробормотал Минто.
- Чепуха. До тех пор вы раздобудете еще одну, и мистер Мелвилл ничего не узнает, не так ли? - твердо сказала Линда, весело подмигивая сидящей рядом Фелисити Финли. - Если мистер Мелвилл предпочитает проводить сегодняшний вечер в Лондоне, развлекаясь Бог знает как и Бог знает с кем, то одна бутылка французского ликера - достаточно скромная цена за такое удовольствие.
- Вы хотите сказать, что он не сообщил вам, зачем едет? - с изумлением спросила Фелисити.
- О, разумеется, он сказал, что обедает в Сити с какими-то финансовыми партнерами, но я ни на мгновение ему не поверила, - беззаботно пожала плечами Линда. - Меня это не волнует, коль скоро завтра он вовремя встретит меня в Гатвике. Мы собираемся навестить нашего сына.
Фелисити выглядела озабоченной. Она до сих пор не разрешила загадку черных трусиков и даже хотела проконсультироваться по этому поводу с Линдой, но постеснялась.
- Мне совсем бы не понравилось, если бы Брюс мне солгал, - сдавленным голосом произнесла она.
- Хотите сказать, что верите всему, что он вам говорит? - фыркнула сидящая напротив Виктория Монкрайф.
Виктория цеплялась за свое членство в комитете, хотя порой ей казалось, что она сама может быть объектом благотворительности, такие сражения ей приходилось выдерживать с высокородным Чарльзом по поводу каждого чека.
- Теперь я не доверяю даже своему адвокату, - продолжала она, - несмотря на то, что он получает деньги, чтобы быть на моей стороне. В наше время все мужчины - лживые гадины.
- Что ж, вас можно понять, у вас сейчас трудное время, - сочувственно произнесла Фелисити. - Но у меня никогда не было оснований подозревать Брюса в измене. Для этого он слишком осторожен, не говоря уже обо всем остальном.
В глубине души она пожелала себе, чтобы это оказалось правдой.
- О’кей, в таком случае, что же он делает сегодня вечером? - невинно поинтересовалась Линда, поглядывая, как Минто, на лице которого было написано выражение уныния и покорности судьбе, разбивает печать на пресловутой бутылке французского ликера. - Точнее, что он вам сказал о том, что будет делать?
- Он сидит дома с детьми! - торжествующе выпалила Фелисити. - Уж тут-то он не мог солгать, не так ли? Иначе ему пришлось бы вовлекать в обман Гаса и Айону, а я уверена, что на это он никогда не пойдет. Кстати, он ужасно разворчался по поводу нашего совещания. Сказал, что назначать такие мероприятия на вечер пятницы - значит вмешиваться в семейную жизнь.
- О, дорогая, - сладко проворковала Линда, - я обязательно это запомню и постараюсь, чтобы наши встречи не мешали бедняжке Брюсу наслаждаться домашним очагом.
Фелисити засмеялась.
- Прекрасно! Но я запомню то, что вы говорили, Виктория. Может быть, я действительно чересчур благодушно настроена по поводу Брюса. Говорят же, что в тихом омуте черти водятся.
- Ну, я бы не назвала Брюса чересчур тихим, - заметила Линда, наблюдая, как дворецкий заканчивает наполнять рюмки ароматным, густым, цвета, меда ликером. Подняв свою, она обвела присутствующих смеющимися глазами. - Заткните уши, Минто. Я хочу провозгласить тост для дам. Что бы вы ни собирались делать, дорогие наши мужчины, не забывайте: как аукнется, так и откликнется!
После обеда с шампанским "роллс-ройс" показался Катрионе чересчур громоздким и официальным. Чувствуя себя опьяневшей, она скользнула на сиденье и прижалась к Хэмишу.
- Давай не поедем в ночной клуб, - шепнула она.
Сжав ее руку, он поощрительно улыбнулся.
- А что же другое у тебя на уме?
- У нас такая прелестная комната в отеле, - игриво напомнила Катриона. - Позор, если мы не проведем в ней хоть некоторое время.
- Ах ты, распутница! Ты уверена? И ты не будешь чувствовать себя обманутой?
- Надеюсь, что нет! - воскликнула она. - Очень надеюсь…
Она просунула руку под пиджак Хэмиша, сквозь шелк рубашки ощущая тепло его крепкой груди. Катриона чувствовала себя отважной, безрассудной, отбросившей все запреты. В этот момент для нее не существовало ничего невозможного.
Поглядев на нее загоревшимися глазами, Хэмиш без дальнейших колебаний наклонился вперед и опустил стеклянную перегородку.
- Мы передумали, - сообщил он шоферу. - Поедем прямо в отель.
Получив новые инструкции, привыкший к прихотям клиентов шофер и глазом не моргнул. Кокарда "роллс-ройса" обязывала к соответствующему этикету.
Отель "Дюкс Корт" выбрала Катриона, потому что когда-то прочитала в рекламном проспекте, что это самая изысканная, роскошная и элегантная из маленьких гостиниц Лондона. Не прошло и нескольких минут, как "роллс-ройс" въехал под арку из красного кирпича и остановился у подъезда здания, расположенного на одной из узких, отходящих от Пэлл-Мэлл улочек. Шикарный вестибюль отеля был отделан красным деревом, с портьерами малинового бархата с золотой бахромой. Повсюду были расставлены горшки с живыми цветами, насыщавшими воздух приятными ароматами. Здесь царила обстановка другого времени - века моноклей, усов и безрассудного гедонизма.
Войдя в свою комнату, Хэмиш и Катриона помогли друг другу снять пальто.
- Теперь, наконец, мне будет позволено тебя обнять? - поинтересовался Хэмиш, прижимая к себе Катриону. - Весь вечер я ждал этого момента!
- Слава Богу, что твое терпение не лопнуло раньше, иначе весь свет увидел бы мои подвязки, - ответила Катриона, извиваясь в его настойчивых руках.
- Это единственная причина, почему я не сделал этого раньше, - заявил Хэмиш, добравшись до самого верха ее теплых бедер. - Я хотел сохранить все это для себя.
Он встал сзади, чтобы расстегнуть две пуговицы у нее на поясе. Юбка Катрионы полетела на пол, и при виде открывшегося зрелища - стройных белых бедер, перечеркнутых черными подвязками, - у Хэмиша перехватило дыхание. - Твоя кожа напоминает мне парное молоко, - признался он, касаясь мягкой чувствительной плоти, - или сливки, когда их только что принесли с фермы.
- Где это ты такое видел? В Мотеруэлле? - удивилась Катриона, вздрагивая от его прикосновений.
- Моя тетя работала на ферме, - объяснил Хэмиш. Его ласки становились все более интимными и настойчивыми. - Мы всегда ездили к ней на каникулы.
- Посмотрим, многому ли ты там научился, - сказала Катриона, чувствуя, что его усилия начинают достигать цели и у нее подкашиваются ноги. - Надеюсь, ты сможешь донести меня до кровати.
- Нет проблем, - усмехнулся он, взваливая ее на плечо. - В деревне мне приходилось таскать тюки с сеном и все такое. - Он бесцеремонно сбросил ее на постель и начал расстегивать брючный ремень.
- До чего же приятно! - потянулась Катриона и, глядя, как он раздевается, сняла блузку.
- Все девушки обожают, когда их носят на руках, - подтвердил Хэмиш, снимая рубашку.
- Да, только если их не сравнивают при этом с тюком сена, - засмеялась Катриона.
Хэмиш остановился, наблюдая, как Катриона, лежа на постели, снимает чулки и подвязки. Подняв ногу и выгнув носок, она с мастерством опытной стриптизерши дразнила и распаляла его, не спеша скатывая прозрачную черную паутину сначала с одной, а потом со второй ноги. Подыгрывая ей, Хэмиш начал изображать барабанную дробь.
Черный пояс с подвязками полетел в угол.
- Если бы у тебя была возможность провести вечер где угодно, как угодно, что бы ты выбрал? - вдруг спросила Катриона.
- Кроме того, чему я только что был свидетелем? - усмехнулся он, однако, снимая ботинки, поразмыслил над вопросом и ответил: - Доминго, Верди, Парижская Опера, затем ужин у "Максима", а затем… отель "Георг Пятый" с моей Катрионой. - Он бросил на нее такой же жадный взгляд, как в "роллсе", и так же игриво усмехнулся. - Подумай о таком варианте.
- А чем тебя не устроил Эндрю Ллойд-Вебер? - поинтересовалась Катриона. - Недостаточно волнующий?
- На мой взгляд, он не задевает те душевные струны, что Верди.
- И каких бы высот мы сейчас достигли, если бы были вдохновлены Верди? - съязвила Катриона.
В ответ Хэмиш шагнул к столику и снял телефонную трубку.
- Сейчас мы это выясним. В конце концов, этот отель считается первоклассным… - Он соединился с бюро обслуживания и, повернувшись спиной к кровати, тихо заговорил в микрофон.
- Что ты придумал? - спросила заинтригованная Катриона.
- Потерпи, увидишь, - с таинственным видом ответил Хэмиш. Опустившись на постель рядом с ней, он исследовал пальцем линию ее плеча, небрежно сдвинув в сторону бретельку. - Или ты уже не можешь ждать?
- Ха! - с негодующим видом Катриона выпрямилась, поправила бретельку и, усевшись по-турецки, изрекла: - Я-то могу ждать, если ты можешь.
Не прошло и минуты, как к ним постучали. Хэмиш, в голубых спортивных трусах, прошествовал к двери и, приоткрыв ее, получил небольшой портативный магнитофон. Комнату сразу же заполнил ласкающий слух тенор.
- А вот и он - "Трубадур"! - торжествующе объявил Хэмиш, поставив аппарат на столик возле кровати. - Ночной портье заслужил высший балл.
- Доминго? - выгнув бровь, осведомилась Катриона.
Хэмиш прислушался и покачал головой:
- Нет. Каррерас. Но и он хорош.
Он жадно набросился на нее и, сдернув комбинацию, покрыл поцелуями ее небольшие груди с розовыми сосками.
- Ты прав, - выдохнула Катриона, когда его ласки стали бурными в унисон музыке. - Каррерас хорош.