- ШДШ, - сердито обратился он к водителю, взгромоздясь на сиденье, - что это значит?
- Шотландия для шотландцев, - последовал ответ.
- Лучше сказать, Шотландия для тупиц! - пробурчал старик, тряся головой. - Как будто этим они чего-нибудь добьются! Англичане только заупрямятся, и кончится тем, что скоро мы увидим здесь сторожевых собак и ночные патрули. Долина превратится в открытый концлагерь.
- Что ж, тебе не следовало в свое время выпускать землю из рук, Хэмпс, - нравоучительно заметил молодой человек.
- Нужно было платить долги, будь они прокляты! И ты прекрасно об этом знаешь. И скажи на милость, откуда я мог знать столько лет назад, что здесь построят английский кемпинг?
- Может, он и не откроется. Может быть, теперь никто из туристов не осмелится сюда приехать, и им придется по дешевке продать дома тем из местных, кому они нужны.
- Ха! Так вот на что надеются эти типы из ШДШ! Но это только лишний раз доказывает, какие они идиоты. - Старик пристегнул ремень безопасности. - Шотландии нужно, чтобы ее умные головы оставались здесь, а не увозили свои мозги в Лондон или за океан. Тогда нам не придется оставаться здесь с одними тупицами вроде этих ШДШ. Ладно, все равно никто меня не слушает. Я ведь всего только старый ворчун! Давай, парень, поехали домой. Меня ждет работа.
- Может быть, мне и не следовало этого делать, - без тени раскаяния или сожаления сказала Катриона. - Но я просто не могла устоять, Элли. Наверно, ты считаешь меня ужасно испорченной.
- Нет. Я готова убить проклятого Хэмиша Мелвилла, вот и все, - с нажимом произнесла Элисон, яростно ковыряя вилкой в тарелке с салатом.
Они сидели в баре, куда Катриона, которой необходимо было с кем-то поделиться, упросила Элисон прийти на ленч.
- Только он не должен знать, что я тебе рассказала. Это секрет.
- Разумеется, - сухо подтвердила Элисон.
Катриона с упреком взглянула на подругу.
- Пожалуйста, постарайся понять меня, Элисон. Он такой необычайный человек, честное слово. Ты просто совсем его не знаешь.
- О нет, знаю. Он змей-искуситель. Обаятельный, благовоспитанный, респектабельный, вкрадчивый - и богатый. - Голос Элисон стал совсем ледяным.
Катриона глупо хихикнула.
- А я люблю змей. В эдинбургском зоопарке я проводила целые часы в серпентарии.
- Серьезно? Тьфу! - передернулась Элисон. - Ну ты и чудачка, Кэт.
- Может быть. Наверно, мне следовало бы испытывать муки совести, но я их не чувствую. Элисон, ты, как мне кажется, считаешь, что он соблазнил меня, но это не так. Я хотела его так же страстно, как и он меня. Я никогда раньше не вступала на этот путь - я имею в виду связь с женатым мужчиной, - но теперь, коль скоро это произошло, не собираюсь останавливаться. Это ужасно, да? - Отпив глоток из своего бокала, Катриона вызывающе взглянула на Элисон.
Их столик стоял в отдельной уютной нише с низким потолком, где они могли спокойно беседовать. Бар размещался в помещении бывшего винного подвала, и ниша когда-то предназначалась для огромной бочки.
- Что ж, мне остается только радоваться тому, что мы сидим здесь и нас никто не слышит, - пожала плечами Элисон, - поскольку, судя по всему, ты намерена исповедоваться до конца. Нет, Кэт, я не думаю, что это ужасно, просто считаю, что это не твое. Ты женщина совсем не того типа, которая без малейших угрызений совести прыгает в постель к женатому мужчине. Такая женщина, как ты, должна испытывать к этому инстинктивное отвращение. Ты слишком хороша для этого. Тем не менее, если ты твердо решила обжечься, то Хэмиш Мелвилл, безусловно, самое подходящее для этого пламя!
- Почему я непременно должна обжечься? Я пошла на это с открытыми глазами!
- Однако сейчас ты ослеплена, - возразила Элисон. - Признай это. Ты никогда не сталкивалась ни с кем, подобным Хэмишу. И если бы он не был богат, как Крез, еще неизвестно, захотела ли бы ты видеть его рядом с собой. Ты играешь с огнем, Кэт, и сама прекрасно это понимаешь.
Катриона недовольно поморщилась.
- Его деньги совершенно ни при чем, - возмущенно заявила она. - Прошлой ночью я видела звезды, а не крупные банкноты. Так или иначе, пока мы должны временно охладить свой пыл, поскольку сегодня возвращается его жена.
- Господи, ты уже рассуждаешь, как любовница! Прислушайся к себе! - Элисон выглядела всерьез обеспокоенной. - Мне это не нравится, Кэт, и я была бы очень рада, если бы Хэмиш Мелвилл оставил тебя в покое. Ты совсем не подходишь для того, чтобы сидеть и ждать, пока Его Величеству удастся на полчасика улизнуть от жены. Ты стоишь гораздо большего - и самое печальное, что он это знает. Иначе он просто не увлекся бы тобой.
Катриона виновато улыбнулась.
- Мне очень жаль, что ты меня осуждаешь, но, прошу тебя, не лишай меня своей дружбы. Ты так нужна мне. И все-таки, пожалуйста, храни все это в тайне, хорошо?
Темные брови Элисон нахмурились.
- С какой стати? Мы что, уже состоим в Секретной службе Ее Величества? - Перехватив беспомощный взгляд Катрионы, она смягчилась и неохотно согласилась: - О’кей, молчу. Но я не одобряю это, запомни. - Выпрямившись, Элисон скрестила руки на груди, давая понять, что считает тему закрытой. - А теперь я тоже хочу кое о чем тебе сообщить.
- О чем же?
- Я решила лечь в клинику по лечению бесплодия.
- Вот как? Ты действительно думаешь, что это необходимо? - В свою очередь встревожилась Катриона.
- Джон так не считает, а я уверена. Ведь вот уже восемнадцать месяцев, как мы пытались - и все безуспешно, а оба мы уже не первой молодости. Биологические часы тикают, у нас осталось не так уж много времени, и я хочу знать, что не в порядке.
- Тебе всего лишь тридцать три, Элли, это далеко еще не старость! Тем не менее я считаю, ты поступаешь разумно. Легко ли получить направление в эту клинику?
- Да. Доктор сказала, что достаточно одного моего слова. Я попросила, чтобы это было как можно скорее.
- И когда же ты ложишься?
- На следующей неделе.
- Удачи тебе. - Катриона погладила подругу по плечу. - Я не сомневаюсь, что Джон будет очень внимателен и заботлив, но дай мне знать, если тебе понадобится и моя поддержка.
- Есть кое-что, что ты можешь для меня сделать, - серьезно сказала Элисон.
- Что же?
- Продолжай свои делишки с Хэмишем, если это уж так тебе необходимо, но не вздумай забеременеть!
Направляясь домой после окончания рабочего дня, Катриона старательно избегала запруженных людьми торговых кварталов и, перейдя улицу, направилась вниз по относительно пустынной Принцесс-Стрит-Гарденс. Мелкий дождик, моросивший почти весь день, прекратился, но тяжелые сине-серые тучи все еще низко висели над землей, и только на западе приоткрылся кусочек голубого неба, сквозь который заходящее солнце бросало косые лучи на четкий силуэт Эдинбургского замка.
Это было зрелище, которым Катриона готова была любоваться бесконечно. Монументальная громада замка с его отвесными каменными стенами, казалось, выросшими из гранитного основания, возвышалась над раскинувшимися вокруг строениями с их бесконечной разноголосицей крыш, дымовых труб и фронтонов. Замок, эта твердыня Малькольма, могучий кулак Давида I, опора шотландского королевства, был горделивым обломком истории, одиноким часовым, сторожившим деловые кварталы. Он и сейчас казался стойким и неприступным, таким, каким и должен быть настоящий замок - без всяких бесполезных башенок и прочих викторианских финтифлюшек, но, конечно, это была не более чем видимость. Эдинбургский замок - памятник умершему государству. Он перестал быть резиденцией правительства с тех пор, как король Иаков VI позволил английским дворянам убедить себя в том, что ему удастся объединить два трона, два государства, и отправился на юг, в Лондон, где стал Иаковом I. Шотландия была повержена, уничтожена, хотя ее парламент для видимости переехал в Вестминстер. Последние лучи заходящего солнца четко очертили силуэт замка на фоне розового неба. Сейчас он казался особенно величественным и гордым, совсем как та неистовая нация, которую он воплощал. От этих мыслей в горле Катрионы встал комок.
Перейдя через площадь, Катриона оказалась перед кварталом, который своим хаосом башенок, балконов, двускатных крыш и разнообразных окон всегда напоминал ей дворец из диснеевского мультфильма. Это были многоквартирные дома, построенные в викторианскую эпоху, и в одном из них, на третьем этаже, Катриона снимала небольшую уютную квартиру. Ее привлекло не только удобное расположение - в самом центре, - но и открывающийся из окна вид на старую часть города, от которого захватывало дух.
Пока Катриона поднималась по холму к своему дому, заходящее солнце окрасило влажный тротуар в малиновый цвет. Пройдя по булыжной мостовой, она зашла под заостренную арку и по винтовой лестнице поднялась к своей квартире. Там, напротив двери, ее ожидал большой плоский пакет, обернутый в коричневую бумагу. Отперев замок, она подняла сверток и прошла в гостиную. Встав у окна, Катриона разорвала бумагу.
Это была та самая картина, которой она любовалась на вернисаже. Виг-Бей, серо-голубой полумесяц залива, пурпурные вершины холмов. И приютившееся среди зелени строение с треугольным коньком и покатой, крытой шифером крышей - ее дом, выглядевший на картине гораздо проще и грубее, чем на самом деле, но тем не менее до боли знакомый.
Катриона почувствовала, что у нее подкашиваются ноги и, сжимая в руках раму, опустилась на стоящий возле окна пуфик. Должно быть, Хэмиш купил эту вещь на аукционе. Почему? Просто для того, чтобы сделать приятное случайной знакомой? Конечно же, нет! Это слишком много. Это судьба. Это чудо. Она начала улыбаться, потом засмеялась, потом вдруг почувствовала, как слезы потекли по ее щекам. Отчасти она плакала от радостного изумления, но главным образом ее слезы были вызваны приступом внезапно нахлынувшей тоски по дому. Должно быть, при первой встрече Хэмиш заметил ее эмоциональную реакцию на картину, понял, как много она для нее значит, и захотел подарить ей эту акварель. Как он заботлив, внимателен и щедр - и в то же время как экстравагантен! Он просто необыкновенный!
К посылке не было приложено письма, но Катриона не сомневалась, что она от Хэмиша. Отсутствие хотя бы маленькой записки немного разочаровало девушку и напомнило об одном неприятном моменте, единственном, больно уколовшем ее прошлой ночью.
Позанимавшись любовью под сенью Пикассо, они покинули офис и отправились в расположенную неподалеку квартиру Хэмиша, где он ночевал в тех случаях, когда было уже слишком поздно ехать на загородную виллу. Там они улеглись в постель и продолжили оркестровку столь удачно начатой любовной темы. Катриона вспыхнула при воспоминании об этой страстной ночи. Их пыл был неиссякаем, еще ни разу в жизни ей не приходилось испытывать ничего подобного. Умело направляемые и поощряемые Хэмишем, ее руки и губы проделывали вещи, которые до этого она не представляла даже в самых диких фантазиях. Ее плоть содрогалась в бесконечном оргазме, пока она не почувствовала, что еще немного - и ее вены и артерии лопнут, не выдержав этой утонченной, иссушающей агонии.
На рассвете они пили шампанское - единственное, что оказалось в пустом холодильнике.
- Мне нужно идти, - нерешительно произнесла Катриона, в то время как он наливал ей второй бокал, хотя в глубине души больше всего на свете ей хотелось остаться и уснуть, свернувшись калачиком рядом с Хэмишем и уткнувшись в его плечо. - Право, не знаю, как я сегодня смогу заставить себя работать.
Его ответ обескуражил Катриону.
- Но ведь ты заставишь себя, дорогая? Иначе люди начнут задавать ненужные вопросы. - Хэмиш поставил бутылку и встал, обернув простыню вокруг бедер. - Я вызову тебе такси.
Реальность обрушилась на Катриону подобно холодному душу. Сладостная, ленивая истома мгновенно испарилась. Катриона отодвинула бокал с шампанским и поспешно начала одеваться, прислушиваясь к тому, каким безразлично-деловым тоном он говорит по телефону, и удивляясь, почему же так быстро исчезло сказочное наваждение. К тому моменту, когда Хэмиш закончил разговор, она была уже одета.
- Все в порядке, можешь не беспокоиться, - сказала Катриона, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно, как всегда. - Я не собираюсь рисковать работой из-за одной ночи с женатым мужчиной, даже если он угостил меня рыбой и чипсами.
В одно мгновение шарм вновь вернулся к Хэмишу, как будто никогда и не исчезал. Вынув из рук девушки сумочку, он заключил ее в объятия и покрыл поцелуями шею и влажные тяжелые локоны.
- Не сердись, Катриона, - нежно прошептал он. - Я знаю, что ты очень квалифицированный и ответственный работник. А то, что ты еще и сверхсексуальная женщина с невероятно чувствительным и прекрасным телом, будет нашим с тобой секретом, который я обязуюсь не разглашать.
В его объятиях она немного расслабилась.
- Таким образом, ты даешь мне понять, что никто не должен знать о нас с тобой? Не считай меня дурочкой, Хэмиш Мелвилл, хоть мне и легко вскружить голову.
Хэмиш сделал обиженное лицо.
- Я считаю тебя необыкновенной, восхитительной, невероятно соблазнительной, но хочу, чтобы об этом знал только я один. Разве это так ужасно? - Его рука легла на ее грудь, и он улыбнулся, почувствовав сквозь свитер, как начал твердеть и набухать сосок. - Я счастлив, если мне удалось хоть немного вскружить тебе голову, потому что сам я опьянен тобой. - Он поцеловал ее в губы, и в этот момент звякнул дверной звонок. - Вот и такси, - сказал Хэмиш и торопливо добавил: - Хоть я и женатый мужчина, но это не единственная наша ночь. - Отступив на шаг, он театрально прислонился к двери, как будто у него подогнулись колени. - Правда, сейчас я уже не стою на ногах, и если ты немедленно не уйдешь, то упаду прямо здесь.
Катриона ушла от него, улыбаясь.
Доносящиеся снаружи звуки - шум автомобилей, грохот поездов, время от времени исчезающих в туннеле Вэверли или выныривающих из него, - заставили Катриону очнуться. Поглаживая позолоченную раму, она прислонилась пылающей щекой к прохладному оконному стеклу и задумалась. Катриона чувствовала, что в сексуальном отношении прошлой ночью она перешла на новую ступень, или, правильнее сказать, проснулась, достигла зрелости. Вместо привычной робкой застенчивости она обнаружила в себе безрассудную опрометчивость, о которой даже не подозревала. Воспоминания об этом тревожили и возбуждали Катриону, и даже сейчас, несколько часов спустя, ее тело не могло успокоиться.
Но может ли она оставить у себя картину? В прошлом ей случалось получать от мужчин цветы, шоколад и даже небольшие сувениры, которые она принимала не задумываясь, но сейчас совсем другое дело. Разве такой дорогой подарок нельзя рассматривать как вознаграждение, как расплату за приятные утехи, разве таким образом она не превращается в пользующуюся благоприятной возможностью хищницу - тип, абсолютно ей ненавистный, а Хэмиш - в "доброго дядюшку", в котором она никогда не нуждалась?
Как ей воспринимать Хэмиша? Не обольщается ли она на его счет? Он, безусловно, обаятельный и привлекательный мужчина, но, может быть, как утверждает Элисон, он еще и безжалостный, расчетливый интриган? В делах, возможно, но с ней, с Катрионой? Прошлой ночью он был внимателен, нежен, импульсивен. Его так же, как и ее, захватили и увлекли обстоятельства. Она вовсе не собиралась становиться его любовницей, но теперь, когда это произошло, она не в силах заставить себя отказаться от него. Так, может быть, этим подарком он, в свою очередь, всего лишь хочет ей показать, как много она для него значит?
- Привет, дорогой. Как ты тут жил без меня? - Стоя посреди холла их элегантного загородного дома, Линда Мелвилл по французской моде поцеловала супруга в обе щеки и затем, коротко и прохладно - в губы. - Ты выглядишь уставшим. Много работал?
Хэмиш привлек ее к себе и поцеловал более крепко. Он знал, что в супружеской жизни, в отличие от сторонних отношений, никогда не лишне демонстративно проявить свои чувства.
- Бросила меня здесь одного, дрянная девчонка! Мне было так холодно и одиноко.
Линда засмеялась и высвободилась из его объятий, пригладив блестящие прямые темные волосы. Ее миловидное личико сердечком расплылось в сладкой, как глазированный пряник, улыбке.
- О Господи, дорогой мой, меня не было всего лишь три дня. Не набрасывайся на меня, как пещерный человек!
Хэмиш постарался скрыть, что, получив отказ, испытал только облегчение. Ему нравилось изображать страстного мужа, но иногда достаточно было и внешних проявлений - особенно после такой ночи, как вчера.
- Как Париж? - поинтересовался он, сбрасывая с плеч пальто.
Подхватив его, Линда направилась в гардеробную, на ходу отвечая:
- О, коллекция просто волшебная! Ты должен взглянуть на бисерные лифы Диора - их просто хочется проглотить!
- Довольно дорогостоящая закуска, я полагаю, - буркнул Хэмиш. - Сколько ты купила?
- Всего лишь два. Я должна немедленно показать тебе.
Линда подошла к нему. На ней была светлая кашемировая туника и обтягивающие брюки, - и выглядела она так, будто только что сошла с подиума. Несмотря на то, что прошло уже больше десяти лет с тех пор, как она закончила карьеру профессиональной модели, Линда все еще была очень фотогенична, и ее необычные, цвета жженого сахара глаза часто мерцали на страницах модных журналов - правда, теперь уже в колонках светской хроники.
- А что, эти лифы прикреплены к чему-нибудь земному, вроде юбки? - осведомился Хэмиш, взяв в руки свой кожаный чемоданчик и делая несколько шагов по направлению к своему кабинету.
Линда остановилась у подножия лестницы. Когда Мелвиллы приобрели Лаверокбанк, обширное поместье времен короля Георга, обнаружилось, что старинная дубовая лестница изъедена древесным жучком, поэтому ее пришлось заменить новой, сделанной из бледно-розового ясеня, материала, редкого для Шотландии, но очень подходящего к общей атмосфере этого дома с его лепными потолками и старомодными каминами.
- Юбка есть, но очень прозрачная и воздушная. Романтический стиль. Тебе понравится. - Она сделала нетерпеливый жест в сторону чемоданчика. - Только не задерживайся, дорогой, хорошо? Сегодня мы обедаем с Мак-Эвансами.
- Я только на минуту. Будь добра, наполни мне ванну.
Хэмиш был доволен предстоящей встречей с крупным промышленником и его женой. Несмотря на плебейское происхождение, Линда обладала природным талантом поддерживать знакомство с нужными людьми, что Хэмиш умело использовал. За время своего замужества Линда довела эту способность до уровня искусства.
Запершись у себя в кабинете, Хэмиш достал из портфеля длинную плоскую коробочку, обтянутую серым бархатом. К коробочке прилагался чек на бланке известнейшей в Эдинбурге ювелирной фирмы, в который от руки было вписано: "Один браслет в виде змеи. Платина с бриллиантами. Восемь тысяч пятьсот фунтов стерлингов". Хэмиш подошел к вмонтированному в стену телевизору и нажал на спрятанный под ним выключатель. Телевизор отъехал в сторону, открыв дверцу маленького потайного сейфа.