- Да, есть. По всему миру. Иногда мы собираемся. Они ко мне приезжают или я к ним. Я даже успела стать крестной матерью троих очаровательных малышей. Это отличная причина для визитов.
- Друзья не могут заменить семью.
- Ты прав. Как мясная корова не может заменить молочную. Или может?
- Откуда эта привычка все время отшучиваться? - нервозно произнес Гаррет.
- Не терплю задушевных разговоров. Ты, кажется, тоже.
- Иногда стоит делать исключение.
- Ты считаешь, сейчас подходящий для этого случай?
- Более подходящего может не представиться.
- Ну, хорошо... - Килин еще мгновение раздумывала, затем, словно в некоем порыве, призналась: - Я хотела бы иметь собственную семью.
- Насколько сильно ты этого хочешь?
- Я верю, что однажды это произойдет. Но не хочу поспешных решений. Почему тебя это интересует?
- Мне не безразличен человек, которого я тащу на своих руках.
- Еще бы, ведь ты относишься ко мне с презрением.
- Как ты могла такое подумать? - рассмеялся Гаррет.
- А разве нет?
- Ты ошибаешься, Килин.
- В таком случае я хочу знать, как ты ко мне относишься, - заявила Килин.
- Не самое подходящее время.
- Как раз наоборот. Ты сам минуту назад сказал, что более подходящего случая для откровенности может не представиться.
Гаррет сделал вид, что задумался, а затем изрек:
- Я думаю, у вас очаровательный болтливый ротик и весьма острый язычок, мисс О’Доннелл.
- Я - это не только ротик и язычок.
- И ты не такая легкая, как кажется на первый взгляд.
- Давно мог поставить меня на ноги.
- Нет уж, коли взялся, то донесу. Кроме того, мне не нравится, когда калеки бегают по моим полям.
- Какой же ты грубиян, Гаррет Кинкейд! Какую еще гадость тебе не терпится обо мне сказать?
- То, что ты красавица. Но это ты и без меня знаешь.
- Моя мама написала в одном из своих писем, что женская красота - это капризный цветок, которому предстоит померкнуть. И следует взращивать плоды любви, чтобы непреходящая красота могла преобразить мир.
- Слова мудрой женщины.
- Она процитировала слова другого мудрого человека.
- Кого-то из великих?
- Да... твоего отчима.
- Это Дэрмот так сказал? - изумился Гаррет.
- Заметь, когда он это сказал, он был еще весьма молод.
- Молодец, Дэрмот.
- Наверное, поэтому моя мама любила и помнила его до последних дней своей жизни... Тебе есть чему у него поучиться, Гаррет.
- Интересно, Дэрмот носил твою маму на руках через все поле?
- Теперь ты точно не выронишь меня.
- И не собирался.
- Ты настоящий романтик, Гаррет.
- Я этого не слышал.
- Тогда я повторю.
Гаррет шутя наклонил ее головой чуть не к самой земле. Килин побледнела от испуга, а потом залепетала:
- Подними меня, Гаррет!
- Скажи волшебное слово, - смеялся он.
- Пожалуйста! У меня сейчас кровь через уши пойдет, - предупредила девушка.
Он поднял ее в прежнее положение. И остановился.
- В порядке, красавица? - поинтересовался Гаррет.
- Да, спасибо.
- Не стоит благодарности. Почему ты думаешь, что она любила его до последнего дня?
- Мама - Дэрмота? - уточнила Килин. Гаррет кивнул. - Она же вспомнила о нем, написала прощальное письмо и велела мне его доставить. Я думаю, такое возможно только при немеркнущей любви.
- Я хотел бы знать, за что она так любила его?
- Я еще не все ее письма прочла, - с сожалением призналась Килин.
- Скажешь, когда выяснишь. Договорились?
- Да.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Приехавший по вызову врач подтвердил, что разрывов связок, переломов и других серьезных повреждений при падении Килин не получила.
Однако Дэрмот категорически запретил девушке возвращаться в гостиницу.
Разумеется, Килин протестовала изо всех сил. Гаррет же сохранял полное молчание.
То же самое молчание он продолжал хранить на протяжении всего вечера. Напряженное, вдумчивое, мрачное... Он почти не покидал дом по хозяйственным нуждам.
К ужину Гаррет разговорился. Терри, которая фонтанировала энтузиазмом, постоянно вызывала отца на различные беседы, которые тот непринужденно поддерживал. Дочь развивала тему занимательного совместного досуга, которую до этого за чаепитием подбросила ей Килин.
Сама же Килин больше не генерировала новых идей. Она тихо наблюдала за происходящим вокруг нее и периодически ловила на себе хитрый прищур глаз Гаррета. Тем не менее, девушка чувствовала себя спокойно и уютно, словно прожила в этом доме всю свою жизнь.
Килин казалось невероятным, что она впервые вошла в этот дом всего несколько дней назад. Люди за столом были такими родными. Тем более что к ней они относились как к своей. Даже в напряженном молчании Гаррета было столько дружелюбия, а в его хитрых глазах столько тепла!
После ужина Килин прилегла на диване, у ее ног устроился спаниель Гаррета. И лежа так, слушая и наблюдая этих людей за их обыденным общением, девушка подумала, что так хорошо ей еще никогда не было.
- Я приготовил для тебя комнату на втором этаже, - подойдя к Килин, тихо сказал Дэрмот. - Сможешь подняться?
- Я отнесу ее, - вмешался Гаррет. Небрежно высказанное намерение заставило Килин с тревогой посмотреть на Гаррета, затем на Дэрмота и Терри. Девушка опасалась, что в этих словах они расслышат нечто большее, чем простое желание помочь.
- Я сама. Я справлюсь, - поспешила отказаться от помощи Гаррета Килин.
- Но доктор запретил тебе напрягать поврежденные связки еще как минимум сутки, - настоятельно напомнил Гаррет.
- Не забывай, что у меня две ноги, - рассмеялась Килин. - Одна из них по-прежнему здоровая. Я уверена, что добраться до комнаты, которую для меня любезно приготовил Дэрмот, не составит труда. Благодарю тебя за столь горячее желание помочь, Гаррет.
Уголками глаз Килин следила за Дэрмотом, который молчаливо наблюдал их переговоры. Гаррет незаметно для окружающих делал то же самое. Он надеялся, что отец поддержит его намерение, но тот хранил молчание.
- Хорошо! Как тебе будет угодно, - вынужден был согласиться Гаррет.
Он допил чай и встал из-за стола. Спаниель Бэн как по команде вскочил с дивана, на котором до того уютно дремал в ногах Килин, и подбежал к хозяину. Гаррет бросил короткий взгляд на гостью и вышел.
Дэрмот подошел к девушке и сказал:
- По крайней мере, ты могла бы опереться о мое плечо.
- Спасибо, - с мягкой сдержанной улыбкой ответила она.
Пришлось принять помощь: Дэрмот помог ей встать с дивана и отвел наверх.
- Ты произвела сильное впечатление на Гаррета. Я не вижу в этом ничего удивительного, - заметил Дэрмот.
- Полагаю, в его жизни было не много женщин, которые имели повод опереться на его плечо через пару дней после знакомства.
- Думаю, таких не было вообще. Но причина его волнения не в этом.
- Волнения? - удивилась Килин. - Я не заметила никакого волнения...
Дэрмот проводил ее в комнату для гостей. Поплотнее закрыв дверь, чтобы никто не мог их слышать, он прямо сказал:
- Гаррету через многое пришлось пройти с матерью Терезы.
- Да, он упоминал о ее свободолюбивом характере. - Килин постаралась придать этому замечанию самый нейтральный тон.
- И мне было бы очень грустно, если бы ошибка, которую в свое время совершили я и твоя мать, повторилась бы с тобой и Гарретом.
Килин удивленно распахнула синие глаза, стараясь угадать, на что намекает Дэрмот. Тот по-отцовски поцеловал девушку в щеку и сипло произнес:
- Спокойной ночи, дитя мое. Я очень рад, что ты решилась-таки на эту поездку.
- Я тоже, - растроганно сообщила Килин.
Дэрмот вышел, закрыв за собой дверь.
После его ухода осталось множество вопросов. А главное, что именно Дэрмот считал ошибкой - разлуку или любовь, пронесенную через всю жизнь?
И когда должна наступить ясность, что родилась именно любовь?
Килин знала о силе того впечатления, которое она произвела на Гаррета. Она неоднократно испытала на себе шквал его эмоций. Но даже самые смелые предположения не позволяли считать это отношение влюбленностью, тем более любовью.
Сама Килин была очарована домом, в который попала, всем семейством Кинкейдов, частью которого был Гаррет. Но к самому Гаррету особой нежности девушка не испытывала, как не видела нежности и в его отношении к ней.
Поэтому предостережение Дэрмота она решила рассматривать однозначно: не позволять втянуть себя в странные отношения, последствия которых могут стать непредсказуемыми для всех...
Гаррету не спалось в эту ночь.
Он старался не думать о том, что за несколькими стенными перегородками от него спит девушка, которая его так волнует.
Больше десяти лет женщины не оказывали на него такого влияния. Он общался с ними. Властвовал над ними. Умел завязывать и прекращать разумные отношения с интересующими его женщинами. Никогда не пасовал, всегда добивался своего, самоуверенно, несуетно, откровенно.
Слово "любовь" в таких отношениях никогда не всплывало. Находились другие более точные определения.
Однажды он поверил в любовь, жил ею, пылал и надеялся, что это чувство взаимно. И был унижен, предан, оскорблен...
Гаррет рывком сорвал с себя одеяло, оделся и направился на кухню. Полоска света сочилась из-под двери. Недоумевая, он открыл дверь.
- Как ты напугал меня, Гаррет. - Килин резко обернулась. - Я не слышала твоих шагов.
Гаррет недовольно посмотрел на нее.
- Где ты взяла эту сорочку? - раздраженно поинтересовался он.
- Мне ее дала Терри.
- Как ты спустилась? - продолжал допрос Гаррет.
Килин не сдержала улыбки и ответила:
- Я не инвалид, Гаррет. Сейчас я чувствую себя значительно лучше.
- Хотя бы сейчас позволишь помочь тебе подняться наверх? - спросил он, смягчившись.
- В этом нет необходимости, - отвергла его предложение Килин.
- Ты еще что-нибудь хочешь на кухне?
- Нет. Я спустилась сюда попить. Теперь намерена вернуться в комнату и продолжить спать, - четко отрапортовала гостья. Потом добавила: - Только боюсь, у меня из этого ничего не получится...
Килин вздрогнула, но не от холода. Девушка вдруг осознала, что ее наготу прикрывает лишь тонкая ткань ночной сорочки, и она стоит в чужом доме, перед малознакомым мужчиной, в темную бессонную ночь, когда неясные мысли толпятся в сознании, не позволяя забыться спасительным сном.
Килин смотрела на этого человека и понимала, что видит перед собой одного из самых привлекательных мужчин, каких ей доводилось встречать. И ловила себя на мысли, что многое из того, что она говорила и делала в последние дни, было вызвано желанием понравиться этому интересному мужчине. Желанием столь же безотчетным, сколь и естественным. И казалось обидным, что по-прежнему невозможно понять, нравится ли она этому мужчине.
Девушка прошла мимо него, направляясь к двери. Медленно - из-за больной ноги и желания быть остановленной. Она застенчиво улыбнулась, когда их взгляды снова встретились. Килин готова была сама поцеловать Гаррета, но здравый смысл и женская гордость останавливали ее от этого опрометчивого поступка.
И только у самой двери Гаррет остановил ее. Не произнеся ни слова, он обнял Килин и, выждав длинную паузу, поцеловал ее.
Гаррет понимал, что этим своим поступком он вносит недостающую ясность в их странные взаимоотношения, без слов проясняет причину их постоянных столкновений. Этим поцелуем он давал ей понять, насколько сложно ему бороться с чувством, которого он не желает. Гаррет надеялся, что она правильно его поймет и избавит от этой напасти, своим исчезновением вернув ему былое спокойствие.
И Килин, почувствовав его губы, сухие и жесткие, вняла его сдержанной страстности. Девушка обрадовалась этому долгожданному признанию. Она была счастлива, что он, наконец, решился на поступок, который может изменить все.
- Надеюсь, ты понимаешь, насколько неправильно мы себя ведем? - прошептал Гаррет.
- Да, понимаю, - кивнула Килин, глядя на него захмелевшим взглядом.
- Все останется по-прежнему, - бесстрастно произнес Гаррет, сознавая, что по-прежнему уже ничего не будет. - У нас разные жизни, разные взгляды на жизнь. У нас нет и не может быть ничего общего.
- Определенно, - подтвердила Килин, продолжая обнимать его за сильную шею и любоваться его мужественным лицом.
- Если ты уедешь... - с надеждой добавил Гаррет.
- А если нет? - Килин сладко улыбнулась.
- Ты уедешь, - твердо объявил Гаррет.
- Уеду, - согласилась она.
- Мы не нужны друг другу, - уверенно произнес он.
- Я это знаю, - не менее уверенно подтвердила Килин.
- Значит, договорились... - подытожил Гаррет, крепко обхватив девушку за талию и склонившись к молодому лицу.
Килин ощутила щеками жар, исходивший от его кожи. Гаррет обхватил ладонями раскрасневшееся лицо девушки, вплел пальцы в ее разметавшиеся волосы и прикоснулся губами к уголку ее губ.
- Все закончится здесь и сейчас... Пока это возможно, - нашептывал он, с трудом отрываясь от мягких девичьих губ.
- Тогда нам следует остановиться, - осторожно предложила Килин и плотно приникла к его груди.
- Мы сможем сделать это в любое время. - Он дотрагивался до нее все более чувственно.
- Сейчас, - опомнилась Килин первой и оттолкнула от себя Гаррета.
- Ты права. - Он словно протрезвел и болезненным взглядом посмотрел на нее.
- Не волнуйся, это всего лишь поцелуй. И он ровным счетом ничего не значит, - заверила его Килин.
- Совершенно верно, - кивнул он.
Килин вздохнула с облегчением. Ей льстило, что в этой схватке она оказалась выдержанней, сильнее, убедительнее, чем этот мужчина.
Она спешила закрыть за собой кухонную дверь, пока первая неверная соленая капля не навернулась на горящие обидой глаза. Ее сердце было разбито. В один миг она обрела и потеряла целый мир. Девушка уже готова была поверить, что сможет познать то тихое счастье, которое живет в доме Кинкейдов. Но, раздразнив, Гаррет тотчас лишил ее этой робкой надежды...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Гаррет исчез ранним утром, задолго до того, как проснулись Дэрмот, девочка и гостья.
Когда Килин спустилась к завтраку и обнаружила его отсутствие, часть ее существа порадовалась этому, другая же часть огорчилась. Этот осторожно-мудрый поступок Гаррета, избавивший ее от необходимости старательно вести себя так, словно ничего не произошло, разочаровал ее. Килин искренне надеялась на то, что Гаррет выгодно отличается от трусливых мужчин из привычного для нее окружения.
Она бы предпочла, глядя ему в глаза, вести прежнюю игру, убеждая себя и окружающих, что между ними нет ничего общего. Но Гаррет поступил очень разумно и... очень ординарно. Килин решила, что между ними и впрямь не может быть ничего общего, коли он ведет себя так неизобретательно.
Девушка прекрасно понимала, что слегка запуталась. Но когда сталкиваются настоящий мужчина и настоящая женщина, по-другому и не бывает, убеждала себя Килин. Это всегда немножко абсурд, немножко война, а по большей степени - чистая иллюзия, которая и становится причиной многих разочарований.
Кроме прочего ее огорчало еще и то обстоятельство, что, несмотря на все желание, она не может прямо сейчас покинуть гостеприимный дом Дэрмота и полюбившийся изумрудный остров. Самостоятельно она могла передвигаться только на короткие расстояния, и то лишь преодолевая боль в ноге.
Килин высказала за завтраком намерение вернуться в гостиницу. Дэрмот был категорически против. Он сказал, что шагу ей не даст ступить за порог своего дома, пока ее связки не восстановятся. Она же убеждала хозяина в том, что ей необходимы многие вещи, оставшиеся в ее гостиничном номере. Дэрмот предложил съездить за вещами и вернуться. На том и сошлись...
Когда Терри и Дэрмот вернулись после будничной фермерской работы к ланчу, они застали Килин в гостиной за столом с письмом ее матери в одной руке и сандвичем в другой. Посреди же стола стояло большое блюдо с теплым и ароматным шоколадным тортом.
- О! Ты испекла торт! - восторженно воскликнула Терри.
Девочка потянулась к сладкому, но Килин жестом остановила ее и скомандовала:
- Успеешь... Марш мыть руки! Торт после ланча.
- Тебе не стоило так утруждать себя, Килин, - укорил Дэрмот, вытирая руки о полотенце.
- Я не привыкла нахлебничать, - возразила Килин.
- Ты ничем нам не обязана. Прости, если заставил тебя так думать.
Терри все же отщипнула кусочек торта и, отведав, с одобрением закивала головой. Затем с подозрением уточнила:
- Ты действительно сама испекла его?
- А почему тебя это так удивляет, Терри? - рассмеялась Килин. - Такова уж наша женская доля - стряпать... Неужели я не похожа на женщину, которая умеет готовить?
- Совсем не похожа.
- Если тебе понравился торт, я перепишу тебе рецепт. Только обязательно напомни мне, чтобы я это сделала перед тем, как соберусь уезжать.
Терри насторожилась. Она хотела что-то сказать, но Дэрмот опередил ее.
- Ты все еще не прочла их все? - спросил он, кивнув на письма матери Килин.
- Еще читаю. Вы достаточно долго переписывались.
Дэрмот кивнул.
- Последнее письмо было написано уже после того, как ты родилась. Тогда наши жизни окончательно разошлись. Что-то важное исчезло в наших отношениях.
- Ты любил ее, деда? Ты по-настоящему любил маму Килин? - в своей излюбленной чистосердечной манере обратилась к Дэрмоту Терри.
- Да, это была настоящая любовь, - столь же чистосердечно ответил внучке Дэрмот.
- А она любила тебя?
- Да, она любила меня так же, как я любил ее.
- Тогда мне не понятно, почему она уехала... Почему ты ее отпустил?
Дэрмот со всей серьезностью посмотрел на внучку. Он долго и сосредоточенно молчал, чтобы затем ответить:
- До сих пор не знаю, как такое могло произойти. Я помню, как это случилось, помню, какими аргументами мы руководствовались на словах. Но ни один из них не сможет объяснить, почему я позволил ей уйти...
- Только не говорите ничего, - попросила его Килин. - Я хочу сначала все прочесть и составить собственное мнение. Это захватывает лучше любого кинофильма или романа. Подлинная история двух людей, которые любили друг друга и смогли сохранить это чувство неизменным, несмотря на разлуку.
- А ты дашь мне почитать эти письма, когда закончишь? - спросила дерзкая девочка.
- Нет, Терри, - строго пресек Дэрмот. - К тебе это не имеет никакого отношения. Это частное дело Килин и ее матери. У тебя у самой могут быть дневники, которые не предназначены для посторонних.
- Ну, ладно, я тебя поняла, дед, - нехотя смирилась Терри. - Но ты мог бы сказать, что это было? Любовь с первого взгляда?
- Из писем у меня не сложилось такого впечатления, - усмехнулась Килин.
- Вы не верите в любовь с первого взгляда? - изумилась Тереза, глядя то на деда, то на Килин.
- Не верю, - честно призналась гостья.