- Значит, мы найдем их. Если верить миссис Тобиас, Фергус вернулся раньше, чем ожидала Бьянка. У нее не было возможности вынести драгоценности из дома. Они по-прежнему там, так что это всего лишь вопрос времени, когда мы обнаружим их.
- Но…
Макс покачал головой и обхватил ладонями лицо любимой.
- Не ты ли всегда призывала меня доверять чувствам? Обдумай последовательность событий. Трент появляется в Башнях и влюбляется в Кики, благодаря чему решает отремонтировать и превратить часть особняка в отель. Тут всплывает старая легенда. Как только она становится достоянием общественности, Ливингстон - или Кофилд, или кто он там еще - заболевает навязчивой идеей. Он заигрывает с Амандой, но она уже увлеклась Слоаном, тоже приехавшим сюда из-за Башен. Кофилд вынужден выкрасть бумаги, из-за которых вовлекает в это дело меня. Ты, как рыбу, вылавливаешь меня из моря и привозишь к себе. С тех пор мы вместе раскрывали части головоломки: нашли фотографию изумрудов, определили местонахождение женщины, работавшей у Бьянки, и она подтвердила, что хозяйка спрятала ожерелье в доме. Все взаимосвязано, каждый шаг. Думаешь, мы сумели бы продвинуться так далеко, если не нам суждено найти изумруды?
Лила сжала его запястья, взгляд заметно смягчился.
- Я вас обожаю, профессор. Немного оптимистичной логики - именно то, что необходимо мне прямо сейчас.
- Тогда еще добавлю: считаю, что следующим шагом должен стать поиск художника.
- Кристиана? Но как?
- Предоставь это мне.
- Ладно.
Обняв Макса, Лила положила голову на надежное плечо.
- Есть еще одна связь. Тебе может показаться, что она появилась ниоткуда, но я не перестаю размышлять об этом.
- Расскажи.
- Несколько месяцев назад Трент гулял на утесах и нашел Фреда. Мы так и не смогли выяснить, что щенок делал там в полном одиночестве. Этот случай заставил меня вспомнить о маленькой собачке Бьянки, которую она принесла своим детям и из-за которой так ужасно поругалась с Фергусом за день до смерти. Интересно, что случилось с тем щенком.
Лила глубоко вздохнула.
- Иногда я думаю о малышах Бьянки. Трудно вообразить дедушку маленьким мальчиком. Я ведь никогда не знала его, потому что он умер до моего рождения. Но могу представить, как горюющий малыш стоит возле комнаты умершей матери. И это разбивает мне сердце.
- Ш-ш-ш.
Макс крепче сжал ее.
- Давай лучше считать, что Бьянка обрела со своим художником хоть немного счастья. Разве невозможно представить, как она бежит к нему на утесы, украв несколько солнечных часов и найдя тихое местечко, где нет никого, кроме них?
- Конечно, возможно.
Лила уткнулась ему в шею.
- Конечно. Наверное, именно поэтому я люблю сидеть в башне. Бьянка не всегда чувствовала себя там несчастной, нет, только не когда мечтала о возлюбленном.
- И, если есть в жизни справедливость, они теперь вместе.
Лила отклонила голову назад и взглянула на Макса.
- Да, я действительно обожаю тебя. А теперь скажи, почему бы нам не поплескаться в бассейне? Хочу поплавать с тобой, ведь это не вопрос жизни или смерти.
Он поцеловал ее в лоб.
- С удовольствием.
Она не просто плавала. Макс ни разу не видел никого, кто мог бы фактически спать на воде. А Лила могла - глаза удобно закрыты темными очками, тело полностью расслаблено. Два крошечных лоскутка ткани леопардовой расцветки, надетые Лилой, подняли давление в крови Макса… да и каждого мужчины в радиусе ста ярдов. Но она дрейфовала, неспешно двигая руками, иногда лениво переворачиваясь на бок, и волосы струились вокруг лица. Время от времени сплетала с ним пальцы или обвивала за шею, доверяя ему удерживать себя на плаву.
Потом Лила поцеловала спутника влажными и прохладными губами, тело было таким же пластичным, как вода вокруг них.
- Пора вздремнуть, - решила она, покинула Макса в бассейне и растянулась на шезлонге под зонтиком.
Когда проснулась, солнце отбрасывало длинные тени, и только несколько упрямцев продолжали плавать. Лила огляделась в поисках Макса, смутно разочарованная тем, что он не остался с ней. Собрала вещи и вернулась в номер, надеясь найти его там.
Комната была пуста, но на кровати дожидалась написанная аккуратным почерком записка: "Появились кое-какие дела. Скоро вернусь".
Пожав плечами, Лила настроила приемник на классическую радиостанцию и решила принять долгий горячий душ.
Отдохнувшая и расслабленная, вытерлась полотенцем, затем неспешными ленивыми движениями увлажнила кожу кремом, размышляя, не пойти ли им на ужин в какой-нибудь уютный маленький ресторанчик. Куда-нибудь, где царят полумрак и негромкая музыка, где можно наслаждаться едой и потягивать прохладное игристое вино, пока свечи не догорят дотла.
Потом они вернутся, задвинут шторы и сольются в тесном объятии. Макс будет глубоко и опьяняюще целовать ее, и оба потеряют голову, - Лила взяла флакон с духами и прыснула на смягченную кожу, - после займутся любовью, медленно или неистово, нежно или свирепо, пока не заснут, переплетясь телами.
Забудут о Бьянке и трагедиях, об изумрудах и ворах. Сегодня вечером они станут принадлежать только друг другу.
Мечтая о Максе, Лила вошла в спальню.
Он ждал ее. Как ему казалось - ждал всю свою жизнь. Она остановилась, зажженные им свечи затемняли глаза, влажные волосы мерцали изысканным светом. Ее аромат проник в комнату - таинственный и соблазнительный, смешавшийся с запахом купленных для нее цветов.
Как и она, Макс предвкушал необыкновенную ночь и постарался обустроить антураж для Лилы.
Из радиоприемника раздавались звуки романтичных скрипок. На столе перед открытыми дверями балкона пылали две длинные белые тонкие свечи. Уже разлитое шампанское пенилось в высоких фужерах. Солнце тонуло в горизонте, алый пылающий шар погружался в синюю бездну.
- Я решил, что мы поужинаем здесь, - произнес Макс и протянул Лиле руку.
- Макс…
Эмоции душили ее.
- Я была права.
Она переплела с ним пальцы.
- Ты поэт.
- Только с тобой.
Он вытащил один из хрупких цветов и воткнул ей в волосы.
- Надеюсь, ты не возражаешь.
- Ничуть.
Лила судорожно выдохнула, когда он прижал губы к ее ладони.
- Не возражаю.
Макс взял бокалы и один вручил ей.
- Рестораны так переполнены.
- И очень шумные, - согласилась она, чокаясь.
- К тому же кому-нибудь может не понравиться, если я буду покусывать тебя, а не еду.
Наблюдая за ним, она сделала глоток.
- Только не мне.
Макс погладил гладкую шею, затем склонился, соединяя их губы.
- Давай все-таки попробуем поужинать, - произнес он долгие мгновения спустя.
Они сидели близко друг к другу, любуясь заходом солнца, угощая один другого маленькими кусочками омара, пропитанного благоуханным топленым маслом. Лила позволяла шампанскому взрываться на языке, затем впивалась в Макса, делясь пьянящим ароматом.
Под звуки шопеновской прелюдии он прижался легким поцелуем к ее плечу, затем поласкал языком шею.
- Увидев тебя в первый раз, - признался Макс, скормив ей очередной кусочек омара, - я решил, что встретил русалку. С той ночи постоянно мечтал о тебе.
Нежно провел губами по ее рту.
- Каждую ночь.
- Когда я сижу в башне и думаю о тебе… мне кажется, что точно так же Бьянка когда-то грезила о Кристиане. Как считаешь, они когда-нибудь занимались любовью?
- Возможно, он не смог устоять.
Ее дыхание трепетало на его щеке.
- Как и она.
Не сводя с Макса глаз, Лила начала расстегивать его рубашку.
- Бьянка хотела его, нуждалась в нем, жаждала его прикосновений.
Вздохнув, провела ладонями по мужской груди.
- Когда они были вместе, только вдвоем, все остальное не имело значения.
- Он с ума по ней сходил.
Перехватив пальцы Лилы, Макс поднял ее на ноги и на миг замер, любуясь возлюбленной в полумраке - музыка и отблеск свечей окутывали их со всех сторон.
- Днями и ночами мечтал о ней. Ее лице…
Он погладил скулы, подбородок, шею.
- Всякий раз, закрывая глаза, видел ее. Чувствовал ее вкус…
Макс прижался к Лиле губами.
- Каждый вдох напоминал о ее поцелуях.
- И она, лежа в одинокой кровати ночь за ночью, страстно желала его прикосновений.
Сердце тяжело забилось, когда Лила стянула рубашку с плеч Макса, тело затрепетало, стоило ему развязать пояс ее халата.
- Вспоминала, как он пожирал ее глазами, раздевая.
- Вряд ли он хотел ее больше, чем я тебя.
Одежда упала на пол, Макс притянул Лилу ближе.
- Позволь показать тебе.
Свечи мягко мерцали. Единственная нить лунного света проникала сквозь щелочку в шторах, музыка и аромат хрупких цветов воспламеняли страсть.
Приглушенные обещания. Безрассудные ответы. Низкий хриплый смех, задыхающиеся всхлипы. От терпения к безудержности, от нежности к страсти. Всю темную бесконечную ночь оба оставались неустанными и ненасытными. Легкое касание могло вызвать дрожь, неистовая ласка - слабый вздох. Они соединялись то как щедрые любовники, то как воины в битве.
Едва начинало казаться, что наступило пресыщение, мужчина и женщина снова поворачивались друг к другу, чтобы возбудить или успокоить, прильнуть или отпрянуть, и так до тех пор, пока не погасли свечи, и серый рассветный луч не вполз в комнату.
Глава 11
Ожидание утомляло Хокинса до тошноты, бесил каждый день, впустую проведенный на острове. Еще сильнее злило то, что пришлось бросить несложное перспективное дельце в Нью-Йорке, которое сулило, по крайней мере, десять кусков. Вместо этого он вложил почти половину своих накоплений в грабеж, который все больше походил на провал.
Он знал, что Кофилд хорош в своем ремесле, мало кто умел так ловко вскрывать замки или ускользать от полиции. За десять лет сотрудничества они провели несколько высокодоходных операций. Именно поэтому сейчас он тревожился.
В этот раз все пошло наперекосяк. Чертова университетская крыса разбила в пух и прах все замыслы. Хокинса раздражало, что Кофилд, считая его дуболомом, не позволил разобраться с Квартермейном, а ведь легко можно устроить тихий несчастный случай.
Настоящая проблема состояла в том, что Кофилд одержим изумрудами. Говорит о них день и ночь… и говорит так, словно они живые существа, а не просто симпатичные блестящие камешки, которые принесут много чудесных хрустящих наличных.
В конце концов Хокинс начал подозревать, что Кофилд не намерен похищать ожерелье, и, почуяв обман, начал следить за партнером, как ястреб. Как только Кофилд ступал за порог, Хокинс шнырял по пустому дому, разыскивая хоть какой-то ключ к истинным намерениям сообщника.
И еще его безудержная ярость. Кофилд славился перепадами настроения, но теперь отвратительные истерики приключались все чаще. Вчера ворвался в коттедж, побелевший, с дикими глазами, трясясь от бешенства, и только потому, что одна из Калхоунов не появилась на своем рабочем месте в парке. Разгромил одну комнату - буквально кромсал мебель кухонным ножом, пока не пришел в себя.
Хокинс боялся психа. И хотя был коренастым мужчиной, склонным пускать кулаки в ход, но не имел никакого желания физически противостоять Кофилду. Нет, только не тогда, когда в глазах у того сверкал безумный блеск.
Единственную надежду на получение законной доли и бесшумное исчезновение Хокинс возлагал теперь на свою способность обвести Кофилда вокруг пальца.
Кофилд часто уходил в парк, и Хокинс тут же приступал к кропотливым методичным поискам. Пусть он казался несколько грузным, и соучастники считали его нудным, лишенным остроумия человеком, зато умел обыскать комнату, почти не потревожив пыль.
Хокинс решил начать с очевидного - со спальни партнера. Просеял украденные бумаги, затем с отвращением отложил листочки. Ничего полезного. Если бы Кофилд нашел что-нибудь, то никогда не оставил бы на виду.
Потом перетряхнул книги. Он знал, что Кофилд любит прикидываться образованным, даже эрудитом, хотя учился не больше, чем сам Хокинс. Но в томах Шекспира и Стейнбека не было ничего, кроме слов.
Хокинс перевернул матрас, изучил ящики в бюро. Не натолкнувшись на пистолет Кофилда, решил, что тот сунул оружие в рюкзак перед встречей с Лилой, потом осторожно заглянул за зеркала, за полки и под коврик. И начал подозревать, что недооценил напарника, но тут повернулся к стенному шкафу.
Там из кармана джинсов вытащил карту, едва видневшуюся на пожелтевшей бумаге. Хокинс нисколько не сомневался в ценности находки - ясно изображены Башни, а также направления, расстояния и несколько ориентиров на местности.
Карта к сокровищам, решил Хокинс, разглаживая листок. Едкая злоба накатилась на него, пока он рассматривал линии и метки. Лицемерный Кофилд нашел схему среди украденных документов и спрятал у себя в комнате. Ладно, подумал Хокинс, в эту игру могут играть двое. Он выскользнул из спальни, засунув карту в собственный карман. То-то рассвирепеет Кофилд, когда обнаружит, что закадычный дружок выхватил изумруды у него из-под носа. Хокинс почти жалел, что не сможет лично полюбоваться этой картиной.
Он нашел Кристиана. Все оказалось настолько легче, чем предполагалось, что Макс довольно долго просто сидел и пялился на книгу в руке. Проведя менее половины дня в библиотеке, Квартермейн наткнулся на пыльное издание "Художники и их творчество 1900–1950". Терпеливо перелистал фамилии на букву "А", потом внимательно просмотрел на букву "Б" и нашел. Кристиан Брэдфорд, 1884–1976. Хотя имя и фамилия ободрили Макса, он не ожидал, что обнаружит так быстро. Но статья поставила все на свои места.
"Успех к Брэдфорду пришел только в последние годы жизни, но и ранние работы вскоре после его смерти взлетели в цене".
Макс скользил глазами по трактату о стиле художника.
"Брэдфорд, которого в свое время называли цыганом из-за привычки к постоянным переездам, часто расплачивался своими картинами за жилье и еду. Плодовитый художник, он мог создать полотно всего за несколько дней. Говорили, что он способен работать двадцать часов без перерыва, когда посещало вдохновение. До сих пор не ясно, почему он ничего не создал с 1914 по 1916 год".
"О Господи", - прошептал Макс и провел влажными ладонями по брюкам.
"В 1925 году женился на Маргарет Дуган, имел одного ребенка, сына. О личной жизни известно крайне мало, до самой смерти он оставался чрезвычайно замкнутым человеком. После шестидесяти перенес изнурительный сердечный приступ, но продолжал рисовать. Умер в Бар-Харборе, штат Мэн, где больше полувека владел домом. Доживал свои дни с сыном и внуком".
- Я нашел его, - пробормотал Макс.
Перевернув страницу, изучил репродукцию одной из работ Брэдфорда. Там был изображен шторм - бушующая морская стихия. Страстный, сильный, взбешенный. Пейзаж оказался знаком Максу - вид с утесов под Башнями.
Некоторое время спустя с полудюжиной книг в руках Макс вернулся домой. Оставался еще час до окончания рабочего дня Лилы, час до того, как сможет рассказать ей, что они взяли следующий барьер. Испытывая головокружение от успеха, профессор настолько бурно приветствовал Фреда, что собака начала носиться взад-вперед по холлу, натыкаясь на стены и неистово размахивая хвостом.
- Боже! - Коко спускалась по лестнице. - Что за суматоха.
- Извините.
- Не стоит извиняться, не представляю, что стала бы делать, если бы день обошелся без шума. Макс, вы выглядите очень довольным собой.
- Ну, так случилось, что я…
Он прервался, когда Алекс и Дженни скатились вниз, стреляя из невидимых лазерных пистолетов.
- Покойник! - завопил Алекс. - Покойник!
- Если жаждете убить кого-то, - предложила Коко, - пожалуйста, займитесь этим на улице. К тому же Фреда надо выгулять.
- Смерть захватчикам, - объявил Алекс. - Мы зажарим их, как бекон.
Полностью солидарная с братом, Дженни нацелила лазер на Фреда, из-за чего тот снова стал носиться по холлу. Решив, что щенок - достойный противник, требующий немедленного уничтожения, оба погнались за песиком. Даже на расстоянии звук хлопнувшей двери черного хода раскатистым эхом пронесся по дому.
- Не понимаю, откуда у них такое яркое воображение, - с облегчением выдохнула Коко. - Сюзанна такая кроткая, а их отец…
Она затихла, в глазах мелькнуло что-то мрачное.
- Впрочем, это совсем другая история. Так расскажите, что привело вас в такое счастливое расположение духа?
- Я был в библиотеке и…
На сей раз Макса прервал телефон. Коко сняла серьгу и ответила на звонок.
- Здравствуйте. Да. О да, он рядом.
Она прикрыла трубку рукой.
- Это ваш декан, дорогой. Хочет поговорить с вами.
Макс положил книги на столик, Коко отступила на несколько шагов и начала осторожно поправлять картины.
- Декан Ходжинс? Да, спасибо. Здесь красивое место. На самом деле я еще не решил, когда вернусь… Профессор Блейк?
Коко оглянулась, услышав тревогу в голосе Макса.
- Когда? Насколько все серьезно? Очень жаль, что он заболел. Надеюсь… Прошу прощения?
Глубоко вздохнув, Макс оперся спиной на перила.
- Это, конечно, лестно, но…
Он снова замолчал и провел рукой по волосам.
- Спасибо. Да, понимаю. Мне нужно подумать пару дней. Очень ценю ваше предложение. Да, сэр. До свидания.
Коко откашлялась, видя, что Макс застыл на месте, глядя в пространство.
- Надеюсь, новости не расстроили вас, дорогой.
- Что?
Он сосредоточился на Коко, затем покачал головой.
- Нет… ну… да. То есть, у руководителя кафедры истории на прошлой неделе случился сердечный приступ.
- О, - откликнулась Коко, сразу же ощутив прилив сочувствия, - как ужасно.
- Не очень серьезный… если можно назвать что-то подобное не очень серьезным. Доктора считают это предупреждением и порекомендовали ему снизить рабочую нагрузку. Он ответственно отнесся к их словам, поэтому решил уволиться.
Макс кинул на Коко озадаченный взгляд.
- Судя по всему, он порекомендовал меня на свою должность.
- Ну и прекрасно.
Коко улыбнулась и погладила Макса по щеке, продолжая внимательно наблюдать за ним.
- Это ведь большая честь, не так ли?
- Придется вернуться на следующей неделе, - пробормотал Макс сам себе, - чтобы принять дела до утверждения окончательного решения.
- Иногда трудно угадать, что следует делать и куда повернуть. Почему бы нам не выпить по чашке хорошего чая? - предложила Коко. - Заодно погадаю по заварке, и мы сможем кое в чем определиться.
- Не думаю, что это на самом деле… - его снова прервали, на этот раз стук в дверь, и Коко, прищелкнув языком, пошла открывать.
- О Боже, - это все, что Коко смогла произнести.
Прижав руку к груди, снова пролепетала:
- О Боже!
- Не стой с разинутым ртом, Корделия, - раздался четкий, командный, требовательный голос. - Распорядись, чтобы кто-нибудь внес мой багаж.
- Тетя Коллин!
- Коко всплеснула руками.
- Какой… приятный сюрприз.