- Ах так! - Она вскочила на ноги.
- Нет налогам без представительства , - взревел Алекс и помчался в дом, Дженни неслась по пятам, Фред замыкал преследование.
- Достаточно близко, - пробормотал Макс.
- А вы довольно изобретательны, профессор.
Лила отклонилась, оперлась на локти и стала наблюдать за ним через полуприкрытые веки.
- Умеете занимательно излагать исторические события.
- Потому что это не просто даты и имена, это живые люди.
- В ваших рассказах - да. Но когда я училась в школе, требовалось заучивать события 1066 года как таблицу умножения. - Она лениво провела голой ступней по другой ноге. - До сих пор толком и не знаю, что там случилось в 1066 году… вроде как Ганнибал провел своих слонов через Альпы.
Макс усмехнулся.
- Не совсем.
- Вот видите?
Лила распростерлась на земле, длинная и гибкая, словно кошка, откинув голову назад, волосы рассыпались по траве. Ее плечи очень смущали, особенно когда своенравная бретелька снова соскользнула. Удовольствие от потакания своей слабости отразилось на ее лице.
- Припоминаю, что обычно засыпала к тому моменту, когда речь заходила о первом Континентальном конгрессе .
Макс осознал, что затаил дыхание, и медленно выдохнул.
- Подумываю, не прочитать ли вам небольшую лекцию.
Лила прищурилась.
- Можно покинуть классную комнату… - пробормотала она, затем выгнула бровь. - Итак, что вы знаете о флоре и фауне?
- Достаточно, чтобы отличить кролика от петуньи.
Она снова села и с восхищением подалась к нему.
- Отлично, профессор. Если будет настроение, можем поделиться знаниями.
- Почему бы и нет.
Он выглядит очень симпатичным, размышляла Лила, сидя здесь на солнечной лужайке, в позаимствованных джинсах и футболке, волосы падают на лоб, от пребывания на солнце бледность сменилась легким загаром. Ощущая себя вполне непринужденно, Лила уверилась, что раньше по глупости волновалась в его присутствии, ведь Макс просто хороший человек, слегка сбитый с толку обстоятельствами, поэтому вызвал у нее симпатию и любопытство. Чтобы доказать это себе, она провела пальцами по его лицу.
Макс заметил лукавство в ее глазах, затаенную шалость, изогнувшую ее губы до того, как она прикоснулась к его рту легким дружеским поцелуем. Лила улыбнулась, удовлетворенная произведенным эффектом, улеглась на спину и собралась что-то сказать, но Макс обхватил рукой ее запястье.
- На этот раз я не полумертвый, Лила.
Сначала девушка удивилась. Он увидел, что она осознала сказанное им, и беспечное довольство медленно растаяло. Черт побери, подумал Макс, подсовывая руку под тонкую шею, а ведь она абсолютно уверена, что ничего не произойдет. Охваченный смесью раненой гордости и поднимающегося восторга, Макс прижался к ее губам.
Лиле нравилось целоваться - ласка и примитивное физическое удовольствие. И она всегда наслаждалась самим действом, поэтому и отдалась ощущениям, ожидая приятного покалывания и успокаивающей теплоты. Но никак не подобного потрясения.
Прикосновение отозвалось по всему телу, начиная с головы, и пронеслось к животу, вибрируя в кончиках пальцев. Рот Макса был твердым, настойчивым… и очень нежным, его вкус исторг у нее тихий звук наслаждения, как у ребенка, впервые попробовавшего шоколад. Прежде чем она успела осознать одно возникшее чувство, как нахлынуло следующее, чтобы все запутать и смешать.
Цветы и горячее солнце. Запах мыла и пота. Трепетные влажные губы и осторожное покусывание. Собственный вздох, легкое дуновение воздуха и настойчивое давление Макса на чувствительный затылок. Это что-то большее, чем простое удовольствие, поняла Лила. Намного слаще и намного сложнее.
Поддавшись очарованию, подняла руку и скользнула по волосам мужчины.
Макс снова ощутил, что тонет, но на этот раз влекло что-то более сильное и опасное, чем бушующее море. И не возникло никакого желания бороться. Плененный, он провел языком по ее губам, дегустируя таинственные ароматы - роскошные, манящие и соблазнительные, они зеркально отражали ее вкус, уже проникший в его организм, и он осознал, что смакует каждый вздох.
Макс чувствовал, как что-то меняется в нем, растет и ширится, внутри разгорался пожар, перехватывающий горло.
Возмутительно сексуальная, беззастенчиво эротичная Лила пугала его больше, чем любая знакомая женщина. В голове снова возник образ сидящей на скале русалки, расчесывающей влажные пряди и заманивающей на погибель беспомощных мужчин обещанием невероятного наслаждения.
Восстал инстинкт выживания, заставив Макса отодвинуться. Лила замерла в той же позе - веки опущены, губы полураскрыты. Только в этот момент он понял, что все еще сжимает ее запястья, и ощутил биение пульса под пальцами.
Медленно, еще мгновение паря в одурманивающей невесомости, Лила открыла глаза и облизнула губы, смакуя сохранившийся на них вкус. Потом улыбнулась.
- Ладно, доктор Квартермейн, кажется, история не единственный предмет, к которому вы способны. Как насчет еще одного урока?
Желая большего, она подалась вперед, но Макс встал и тут же обнаружил, что земля под ногами такая же неустойчивая, как палуба судна.
- Думаю, на сегодня достаточно.
Лила с любопытством взглянула на него и откинула волосы назад.
- Почему?
- Потому что…
Потому что, если они еще раз поцелуются, он непременно дотронется до нее. А если дотронется - неодолимая потребность, - то не выдержит и займется с ней любовью прямо здесь, на залитой солнцем лужайке, на виду у всех.
- Потому что не хочу воспользоваться вашим настроением.
- Воспользоваться? - растроганно и насмешливо протянула Лила. - Вы такой милый.
- Был бы признателен, если бы вы не заставляли меня чувствовать себя идиотом, - вспыхнул Макс.
- Разве? - Ее улыбка стала вдумчивой. - Милый - не значит идиот, Макс. Просто большинство мужчин, которых я знаю, с радостью воспользовались бы подвернувшимся моментом. Скажите, что вас так обидело, а потом - почему бы нам не вернуться в дом? Свожу вас в башню Бьянки.
Он действительно обиделся и собирался признаться в этом, но последние слова соблазнительно ударили в голову.
- Башню Бьянки?
- Да. Хочу показать вам ее.
Лила выжидающе протянула руку.
Макс хмуро глядел на нее, изо всех сил пытаясь сообразить, кто такая Бьянка. Затем, кивнув, помог Лиле подняться.
- Прекрасно. Пойдемте.
Макс уже исследовал часть особняка - лабиринт помещений, некоторые из которых пустовали, а другие были забиты мебелью и коробками. С внешней стороны дом - со сверкающими окнами, изящными подъездами, гармонирующими с выступающими башенками и парапетами - казался то ли крепостью, то ли старинным поместьем. Внутри представлял собой хаотичную путаницу сумрачных коридоров, омытых солнцем комнат, обшарпанных полов и отполированных перил. Башни уже очаровали его.
Лила довела Макса до двери на лестничной площадке наверху восточного крыла.
- Макс, толкните ее хорошенько, - попросила она, и ему пришлось основательно упереться плечом, прежде чем раздался глухой скрип дерева. - Все забываю попросить Слоана отремонтировать ее.
Взяв Макса за руку, Лила вошла внутрь.
Это была большая круглая комната с палладианскими окнами. Небольшой слой пыли устилал пол, но кто-то бросил несколько разноцветных подушек в кресло. Старый торшер с запятнанным абажуром, украшенным кисточками, стоял поблизости.
- Воображаю, что здесь она переживала самые прекрасные моменты жизни, - начала Лила, - в компании с самой собой. Она имела обыкновение приходить сюда, чтобы побыть в одиночестве и помечтать.
- Кто?
- Бьянка. Моя прабабушка. Посмотрите, какой потрясающий вид.
Лила потянула гостя к окну, чувствуя потребность разделить с ним красоту пейзажа, показать море и скалы. Место должно выглядеть пустынным, подумал Макс, но вместо этого внезапно оказалось волнующим и разрывающим сердце. Когда он дотронулся рукой до стекла, Лила удивленно посмотрела на него. Она делала то же самое бесчисленное количество раз, словно желая коснуться чего-то недосягаемого.
- Здесь… так печально.
Макс хотел сказать: "Красиво или захватывает дух", поэтому нахмурился.
- Да. Но иногда и спокойно. Тут я всегда чувствую близость к Бьянке.
Бьянка. Имя настойчиво билось в голове.
- Тетя Коко рассказывала вам ее историю?
- Нет. Существует какая-то история?
- Конечно.
Лила бросила на него любопытный взгляд.
- А я-то гадала, поведала она вам калхоуновскую версию или ту, что в прессе.
Висок в том месте, где заживала рана, начал слабо пульсировать.
- Не знаком ни с той, ни с другой.
Через мгновение Лила продолжила:
- Бьянка выбросилась из окна в одну из последних летних ночей 1913 года. Но ее дух остался.
- Почему она убила себя?
- Ну, это длинное повествование.
Лила уселась в кресло у окна, удобно оперлась подбородком на колени и неторопливо заговорила.
Макс слушал рассказ о несчастной женщине, попавшей в ловушку брака без любви за несколько лет до Первой мировой войны. Бьянка была женой богатого финансиста Фергуса Калхоуна и родила ему троих детей. Проводя летний отдых на острове Маунт-Десерт, встретила молодого художника. Из старых записей, обнаруженных сестрами Калхоун, они узнали, что его звали Кристиан, но больше ничего. Остальное являлось легендой, переданной Этану няней - наперсницей Бьянки.
Художник и нелюбимая жена страстно влюбились друг в друга. Разрываясь между долгом и сердцем, Бьянка мучилась над выбором и в конечном счете решила оставить мужа. Собрала несколько личных драгоценностей, известных теперь как сокровище Бьянки, и спрятала их на всякий случай. Среди них находилось изумрудное ожерелье, подаренное ей после рождения первого сына и второго ребенка - дедушки Лилы. Но вместо того, чтобы бежать с возлюбленным, Бьянка выбросилась из окна башни. Изумруды до сих пор не нашли.
- Мы узнали эту историю всего несколько месяцев назад, - закончила Лила. - Хотя я видела ожерелье.
У Макса закружилась голова и, ворча от боли, он прижал пальцы к вискам.
- Видели?
Она улыбнулась.
- В мечтах. Затем во время séance…
- Séance, - слабо повторил он и сел.
- Правильно. - Лила засмеялась и погладила его руку. - Мы проводили séance, и Кики озарило видение.
Макс издал приглушенный звук, который заставил ее снова рассмеяться.
- Жаль, вас там не было, Макс. Кики увидела ожерелье, и тогда-то тетя Коко поняла, что настало время поведать нам калхоуновскую легенду. Потом Трент влюбился в Кики и решил не покупать Башни. Мы находились в довольно затруднительном положении, буквально в шаге от вынужденной продажи дома, но он придумал превратить западное крыло в одну из своих фамильных гостиниц. Вы слышали об отелях Cент-Джеймсов?
Трентон Cент-Джеймс, сообразил Макс. Зять Лилы владел одной из самых больших гостиничных сетей в стране.
- У них хорошая репутация.
- Да. Трент нанял Слоана, чтобы тот занялся реконструкцией… и Слоан влюбился в Аманду. В общем, все сложилось как нельзя лучше. Мы сохранили особняк, превратив его часть в доходное место, да еще произошло два захватывающих романа.
Раздражение засверкало в ее глазах, заставив их потемнеть.
- Неприятной стороной стало то, что история об ожерелье просочилась в прессу, и нас замучили воодушевленные охотники за сокровищами и предприимчивые воры. Всего несколько недель назад какой-то гад едва не убил Аманду и украл кучу бумаг, которые мы разбирали, пытаясь найти ключ к местонахождению драгоценностей.
- Бумаги… - повторил Макс, желудок скрутило.
Ужас вернулся и с такой силой, что он почувствовал, словно его снова швырнуло о скалы. Калхоуны, изумруды, Бьянка.
- Что случилось, Макс?
Лила наклонилась и коснулась рукой его лба.
- Вы побелели, как полотно. Просто устали, - решила она. - Позвольте мне проводить вас в комнату, чтобы вы смогли отдохнуть.
- Нет, все хорошо. Ничего страшного.
Макс отпрянул, поднялся на ноги и зашагал по комнате. Что он может сказать ей? Что? После того, как она спасла ему жизнь, заботилась о нем? После того, как целовал ее? Калхоуны предоставили ему кров без колебаний и вопросов. Поверили ему. Как рассказать Лиле, что он - пусть и по неосторожности - работал с людьми, которые планировали обокрасть их?
Все же придется. Врожденная честность не позволит ничего другого.
- Лила…
Макс обернулся и увидел, что она наблюдает за ним наполовину заботливыми, наполовину настороженными глазами.
- Яхта. Я помню яхту.
Она с облегчением улыбнулась.
- Хорошо. Наверное, память вернется быстрее, если вы перестанете волноваться. Почему бы вам не присесть, Макс? Так легче думать.
- Нет.
Отказ прозвучал резко, Макс сосредоточился на ее лице.
- Яхтой владел человек, который нанял меня. Его зовут Кофилд. Точно - Кофилд.
Лила всплеснула руками.
- И что?
- Это имя ничего не говорит вам?
- Нет, а должно?
Возможно, он ошибся, подумал Макс. Может быть, в голове перепуталась история ее семейства с его собственным опытом.
- Ростом приблизительно шесть футов, очень аккуратный. Лет сорока. Темно-русые волосы, седеющие у висков.
- Ладно.
Макс расстроено выдохнул.
- Приблизительно месяц назад он нашел меня в университете и предложил работу. Хотел привлечь к сортировке и разборке каких-то семейных документов. Мне обещали щедрую плату и несколько недель пребывания на яхте… плюс компенсацию всех моих расходов и время для написания книги.
- Поскольку вы в здравом уме, то согласились.
- Да, но, черт побери, Лила, эти бумаги - квитанции, письма, бухгалтерские книги… на всех ваше имя.
- Мое?
- Калхоун. - Макс запихнул руки в карманы. - Разве вы не понимаете? Меня наняли, чтобы я, находясь на судне, изучал вашу семейную историю по документам, которые у вас похитили.
Лила молча смотрела на него. Максу показалось, что прошло очень много времени, прежде чем она поднялась с кресла.
- Хотите сказать, что работали на человека, который пытался убить мою сестру?
- Да.
Она не сводила с него глаз. Макс практически ощущал, что Лила старается проникнуть в его мысли, но когда заговорила, ее голос был ледяным.
- Почему вы рассказали это только сейчас?
Он устало провел руками по волосам.
- Я ничего не помнил, пока вы не рассказали об изумрудах.
- Это странно, не находите?
Макс видел, как словно ставни опустились на ее лицо, и кивнул.
- Не жду, что вы мне поверите, но я правда ничего не помнил. И когда согласился на эту работу, ни о чем подобном не подозревал.
Лила продолжала пристально наблюдать за ним, оценивая каждое слово, каждый жест, каждый нюанс в выражении глаз.
- Знаете, мне кажется очень странным, что вы не знали об ожерелье и грабеже. Пресса мусолила эту тему много недель. Надо жить в пещере, чтобы ничего не услышать.
- Или в студенческой аудитории, - пробормотал Макс.
Язвительные слова Кофилда о том, что у него больше ума, чем проницательности, всплыли в памяти и заставили Макса вздрогнуть.
- Послушайте, я расскажу все, что вспомню, до того, как уеду.
- Уедете?
- Не могу представить, что в сложившихся обстоятельствах кто-либо из вас захочет, чтобы я остался.
Лила разглядывала его, интуиция сражалась со здравым смыслом. Тяжело вздохнув, подняла руку.
- Думаю, вы должны рассказать всем сразу. Тогда и решим, что с этим делать.
Это был первый семейный совет Макса. Он вырос не в демократичной среде, а под безжалостной диктатурой отца. Калхоуны же совсем другие. Они собрались вокруг большого обеденного стола из красного дерева, настолько объединенные, что Макс впервые с тех пор, как очнулся наверху, почувствовал себя отторгнутым. Они слушали, иногда задавая вопросы, пока он повторял то, что уже поведал Лиле в башне.
- Вы не проверяли его рекомендации? - спросил Трент. - Просто заключили контракт с человеком, которого никогда не встречали и о котором ничего не знали?
- Мне казалось, что для проверки не было причин. Я не бизнесмен, - устало ответил Макс. - Преподаватель.
- Тогда не станете возражать, если мы проверим вас, - предложил Слоан.
Макс спокойно встретил его подозрительный взгляд.
- Нет, не стану.
- Я уже это сделала, - вставила Аманда и оперлась руками на стол, когда глаза всех присутствующих обратились к ней. - Мне это показалось вполне разумным, так что я отправила несколько запросов.
- Как же так, Мэнди, - пробормотала Лила. - Полагаю, тебе и в голову не пришло посоветоваться со всеми нами.
- Нет, не пришло.
- Девочки, - попросила Коко со своего места во главе стола, - не начинайте.
- Думаю, Аманда должна была обсудить это, - в голосе Лилы звучал калхоуновский характер. - Это касается всех нас. Кроме того, с какой стати она решила сунуть нос в жизнь Макса?
Они принялись горячо спорить, все четыре сестры, перекидываясь мнениями и возражениями. Слоан расслабился, предоставив событиям идти своим чередом. Трент закрыл глаза. Макс молча наблюдал. Они обсуждают его. Разве не понимают, что спорят о нем, швыряя над столом предположения взад-вперед, как шарик для пинг-понга?