- Мне не так просто сказать… Но я должна! - Голос Шерил дрогнул, во рту пересохло так, что она с трудом произносила слова. - Я обязана сказать тебе… Он твой… Сидди твой сын.
Сидни отшатнулся, на лице его проступила бледность.
- Мой сын?
- Да, я пыталась…
Но договорить ей не пришлось, ибо Сидни повернулся и рывком, почти насильно заставил себя войти в палату. Сердце Шерил неистово колотилось, она вошла следом за ним - мать, готовая сражаться смертным боем, лишь бы ее дитя не пострадало. Но то, что она увидела, заставило ее замереть на месте. Сидни сразу же узнал в малыше своего сына, узнал, не задав ни единого вопроса, и теперь находился в крайней степени потрясения.
- Сидни, - тихо позвала Шерил, пытаясь вывести его из ступора.
Еще бы, ведь несколько минут назад ему и в голову не пришло бы, что у него есть сын… И вдруг такое! О собственных чувствах Шерил и думать забыла.
В этот момент в палате появилась Габи, что и вывело Сидни из транса.
- Не сейчас, сестра… - хрипло пробормотал он.
- Доктор, с вами все в порядке? - встревожилась девушка.
- Все хорошо, - ответила за него Шерил, поскольку Сидни промолчал. - Чуть позже мы позовем вас. - А когда сестра исчезла, Шерил подошла к Сидни и задала тот же вопрос: - С тобой все в порядке?
Он отвел наконец взор от сына и с болью и смятением посмотрел на Шерил. Она придвинула ему стул, Сидни сел, склонился над сыном, и глаза Шерил внезапно наполнились слезами.
А Сидни, глядя на спящего ребенка, впитывал жадным взором каждую черточку этого милого детского личика, которое столь неоспоримо являло в миниатюре черты его собственного лица. От этого движения прядь волос Сидни упала, коснувшись детского лба, и только тут Шерил осознала, что даже цвет волос у отца и у сына полностью совпадает.
Сидди потянулся, открыл глаза, увидел перед собой лицо врача, и губ его тотчас коснулась лучезарная улыбка.
- Здравствуй, - сонно пролепетал он.
- Здравствуй, Сидди, - тотчас отозвался Сидни. - Твой животик опять побаливает?
Малыш кивнул, поморщившись от слишком резкого движения.
- А откуда ты знаешь?
- Я же доктор. А болит, потому что последний укол уже перестал действовать.
Тут Сидди заметил мать и торжествующе воскликнул:
- Знаешь, мам, когда мне делали укол, я даже не заплакал! Габи ведь сказала тебе? Да? - Но, несмотря на всю свою отвагу, малыш повернулся к доктору и жалобно сказал: - А теперь у меня перестало болеть, так что другой укол можно не делать.
- Хорошо, не будем делать укол, - успокоил его Сидни. - Можно снять боль и другими средствами. - Он нажал кнопку звонка и, когда появилась Габи, дал ей соответствующие распоряжения. - Но есть одна вещь, малыш, которую ты должен пообещать мне, - сказал Сидни, как только девушка вышла. - Когда у тебя опять заболит животик, ты должен честно сказать об этом. Если пообещаешь мне это, я объясню тебе, из-за чего он болит и что мы собираемся сделать, чтобы он больше не болел.
Глаза Сидди расширились, являя саму правдивость, и он торжественно поклялся не привирать. А доктор выполнил свое обещание, начав с объяснения того, какие болеутоляющие средства можно применить вместо уколов, но это сообщение не вызвало у Сидди особого энтузиазма.
- Поверь, ты даже ничего не почувствуешь, - убеждал его Сидни, - и сам увидишь, что это гораздо лучше уколов.
Простое упоминание уколов подействовало на Сидди гораздо убедительнее.
- И потом я совсем-совсем поправлюсь? - спросил ребенок с невинным оптимизмом, пронзившим сердце Шерил жалостью.
Сидни покачал головой и чистосердечно признался:
- Не сразу, малыш. - И мягким, почти гипнотическим голосом начал рассказывать, что такое грыжа и чем она опасна.
Чем больше деталей он приводил, тем тревожнее Шерил посматривала на сына. Не слишком ли подробно рассказывает Сидни о болезни?
Тем временем вернулась Габи, провела все необходимые процедуры, и Сидди, приободрившись, воскликнул:
- Вот видишь, мама, это совсем не больно!
Ребенок взял Шерил за руку и цепко удерживал, будто опасаясь, что мать вот-вот уйдет.
Когда Сидни перешел к описанию предстоящей операции, Шерил попыталась протестовать.
- Все хорошо, мама, - сонно пробормотал Сидди, еще крепче вцепившись в ее руку. - Вот Дику вырезали аппендикс, так он потом хранил его в баночке.
- Ты и твой друг Дик храбрые мальчуганы, - похвалил Сидни. - А теперь мы оставим тебя, чтобы ты немного поспал.
- А вы с мамой будете здесь, когда я проснусь?
- Конечно, малыш, мы будем здесь, не беспокойся.
Сидни чуть заметно дрожащими руками коснулся папки, лежавшей на постели малыша, и сказал Габи:
- Историю болезни я просмотрю позже, пожалуйста, отнесите ее в мой кабинет.
Еще какое-то время он сидел и смотрел на личико малыша, пока не убедился, что сын действительно спит, и лишь после этого встал.
- Пойдем, Шерил, нам надо поговорить.
Он взял ее под руку и вывел из палаты, а потом и из здания больницы - и все это молча. Не выпуская ее локтя, Сидни перевел Шерил через дорогу, свернул в узкий переулок, и вскоре они подошли к небольшому бару, который в отличие от кафетериев и баров главной улицы оказался почти безлюдным.
Сидни заказал кофе, несколько бутербродов и прошел с Шерил в небольшой альков у окна, где стоял всего один столик. Когда он наконец заговорил, голос его от волнения охрип.
- Почему, Шерил? Как ты могла поступить со мной подобным образом? Как ты могла на столько лет оставить меня в неведении?
Глаза Шерил, когда она взглянула на Сидни, светились ледяным блеском. Неужели он так ничего и не понял? - удивилась она.
- Ты спрашиваешь, как я могла? Когда ты узнал, что у меня пятилетний сын, тебе и в голову не пришло, что он может быть твоим. Мне кажется, ты был бы рад узнать, что его отец Мартин Картрайт. Разве ты мог допустить мысль…
- Я был бы рад, говоришь?! - гневно прервал он ее. - Черт возьми, Шерил, да откуда мне было знать?! У мальчика в палате сидела бабушка… Даже узнав его возраст, разве я мог подумать?.. Я ведь знал, что ты сирота, а поэтому бабушкой нашего ребенка могла быть только моя мать, но ее тоже давно нет в живых.
- Но потом, когда ты встретился с Леонорой, - раздраженно прервала его Шерил, - мог и догадаться, что она не родная его бабушка.
- Ради Бога, Шерил! До моей встречи с Леонорой у тебя была масса возможностей сказать мне правду, но ты по каким-то причинам этого не сделала. - Он хмуро посмотрел на нее. - Кто же знал? И вообще это не такого рода дело, чтобы заставлять человека гадать! - На его лице появилось ошеломленное выражение. - Ты что, действительно ждала, что я сам обо всем догадаюсь?
Шерил сильно нервничала и никак не могла успокоиться, хотя видела, что Сидни узнал и признал сына.
- Нет! Я все время хотела сказать! Если бы вчера вечером тебя не вызвали в больницу, я бы все сказала. - Она вдруг поникла. - Ох, если бы ты знал… Мне совсем не просто было решиться на такой разговор, ведь я понятия не имела, как ты на это отреагируешь.
- Ты боялась, что я негативно отнесусь к тому, что у меня есть сын? - потрясенно спросил он.
- А хотя бы и так. Ведь ко мне-то ты наверняка относишься, как ты выражаешься, негативно, - сердито отозвалась Шерил. - Так откуда мне было знать, что и к моему сыну ты не отнесешься так же?
- Да ведь он и мой сын тоже, черт побери! - вскипел Сидни.
- Знаешь, я даже удивилась, что ты сразу поверил мне. Не заговорил о тестах на кровь или еще о чем-то в этом роде, а сразу поверил мне на слово!
- Что же могло заставить тебя солгать в таком деле? - хрипло спросил он, встряхнув головой. - Ох, Шерил, знала бы ты, что я перечувствовал! Вдруг обнаружить, что все эти годы существовала новая жизнь, часть меня, а я даже не подозревал этого!
Шерил по-настоящему разозлилась.
- Так расскажи мне об этом, расскажи! Я хочу знать, что именно ты перечувствовал, - безжалостно бросила она. - Любовь? Но ты совсем не знаешь моего сына. Может быть, раскаяние? Но в чем тебе раскаиваться? Все, что со мной случилось, настолько банально… Мужчина получает удовольствие, а на долю женщины выпадает все остальное. - Шерил посмотрела на свои руки и увидела, что они дрожат. Сжав их в кулаки, она насмешливо продолжила: - Или тебя беспокоит тот факт, что в венах моего сына течет кровь Спенсеров? Что в нем - их бесценные гены? Это заставляет тебя беспокоиться, Сидни? Или что-то еще?
И хотя душа ее отчаянно требовала выговориться, Шерил умолкла, опасаясь, что горечь, отравившая ей все эти годы, может теперь обрести свой собственный голос и вырваться наружу.
- Ты говоришь так, будто у меня был выбор… - сдавленно прошептал Сидни. - Но ты же не оставила мне выбора, лишив возможности узнать о существовании нашего ребенка.
Шерил уловила в его словах безмерную боль, но решила, что человек, который столь жестоко обошелся с ней, не заслуживает сочувствия, и ядовито спросила:
- И что было бы? Узнай ты об этом тогда, ты что, совершил бы благородный поступок? Неблагородно бросил бы свою невесту, чтобы жениться на мне?
- Шерил, мы оба повели себя как-то…
- О, я не сомневаюсь, что ты вел себя в высшей степени умно и достойно! - перебила она, нервно засмеявшись.
Шерил видела, что новость глубоко затронула сердце Сидни, растопила обычную холодность. Однако ее собственное сердце, исстрадавшееся за эти годы, требовало своего.
- В одном ты прав, Сидни, выбора у тебя не было. Не было тогда и нет теперь, потому что Сидди мой, и только мой. Так что забудь все, что навоображал себе, потому что ты в его жизни никто и ничто. И в прошлом, и в будущем - никто и ничто!
- Почему же ты дала ему мое имя? - смертельно побледнев, спросил он. - Почему, Шерил, если отец для мальчика никто и ничто?
- С чего ты взял, что это из-за тебя? - возразила она, вдруг почувствовав себя загнанной в ловушку. - Сможешь ли ты понять, что для меня значит Леонора?! Что я люблю ее, как родную мать? И что мое решение жить в Новой Зеландии вызвано единственно тем, что здесь ее дом?
По его взгляду Шерил поняла, что эта бурная вспышка выдала ее с головой. Да Сидни и не верит ее объяснениям.
- Я понимаю и уважаю твои чувства, твою любовь к Леоноре, - спокойно сказал Сидни. - Но это не объясняет, почему ты решила назвать нашего сына моим именем и почему решила, что он должен жить в Новой Зеландии, а не у тебя на родине, в Австралии. Мне кажется, ты сделала этот выбор более осознано, чем хочешь сейчас показать.
Шерил ничего не оставалось как пожать плечами. Мстительность угасала в ней, поскольку сил на нее не осталось.
- Не стану отрицать, что, помня о трудностях собственного детства, я решила дать Сидди все самое лучшее, все, что в моих силах. Я решила начать жизнь с чистого листа, мне тяжело было оставаться в Австралии, слишком много горя в моей жизни связано с этой страной, а в Новой Зеландии… - Шерил умолкла, поскольку чуть было не проговорилась: в Новой Зеландии она познала любовь, обрела веру в лучшее будущее и в себя.
- Я не забыл твоих рассказов о детстве и благодарен тебе за то, что ты сделала для… Сидди. - Он запнулся, прежде чем произнести имя ребенка. - Господи, Шерил, ведь ты была так бедна! - внезапно взорвался Сидни. - Почему ты не дала мне знать?! Скажи, ради всего святого, как ты выжила?!
- Тебе это в самом деле интересно?
Упоминание о бедности задело Шерил за живое: Сидни, невольно выпятил свое богатство и знатное происхождение. Жаль, что в свои наивные девятнадцать она совершенно не придавала значения классовому барьеру, разделявшему их. Но даже сейчас она с внезапно нахлынувшей тоской спросила себя: а так ли это важно? Нет сомнений, что до своего отъезда в Крайстчерч Сидни любил ее. Однако именно тогда он вновь встретился с девушкой, о которой ничего не говорил Шерил, и именно тогда предложил этой девушке стать его женой. Может, возвращение в свой круг открыло Сидни глаза на то, что Шерил пригодна исключительно для кратковременного летнего романчика. Неужели она ошибалась, приняв за любовь обычную похоть, которая и заставила Сидни изменить своей возлюбленной?
- Все это было так давно, - пробормотала Шерил, - что и вспоминать не стоит… Сейчас важно только одно - Сидди и его здоровье.
- Согласен.
Когда они возвращались в больницу, Шерил осознала, сколько недосказанного осталось между ними, но теперь придется соблюдать временное перемирие. Ее любовь к сыну заглушила беспокойство о том, как к ней, к Шерил, относился и относится Сидни. Горечь и старые обиды - все должно отойти на задний план перед обязанностями по отношению к Сидди, твердо сказала она себе, обязанностями, которые - и без слов видно - Сидни вполне разделяет со мной.
- У меня скоро операция. - Когда они подошли к палате Сидди, выражение его лица смягчилось. - Я зайду, когда освобожусь. Но, если ты не возражаешь, я бы и сейчас заглянул к нему. Ведь я обещал быть с ним, когда он проснется.
- О чем ты говоришь, Сидни? Тебе нет нужды просить у меня разрешения, - не успев подумать, ответила Шерил, ибо мольба, застывшая в его взоре, растопила что-то в глубине ее сердца.
К тому времени как приехала Леонора, Сидни уже ушел, а Шерил чувствовала себя опустошенной и близкой к слезам.
После ухода Сидни ребенок почти двадцать минут сражался со сном, капризничая и ворчливо отвергая попытки Шерил и Габи ответить на вопросы, которые мальчика крайне интересовали и ответить на которые, по его мнению, мог только доктор.
С появлением Леоноры Шерил почувствовала облегчение и вкратце сообщила ей новости, включая состояние Сидди, который к этому моменту кое-как успокоился и уснул.
Когда медсестра ушла, а Леонора уселась возле кровати малыша, Шерил ей пожаловалась:
- Сидни не должен был столь подробно все рассказывать малышу. Он так расписал все детали удаления грыжи, что у Сидди возникла масса вопросов… Нас с Габи он и слушать не хочет, подавай ему доктора, и все тут.
- Интересно, Сидни его интересует как отец или как доктор? - задалась вопросом Леонора.
Шерил замерла, с ужасом осознав, что предстоит еще и ребенка познакомить с папочкой.
- Нет, малыш пока ничего не знает, - напряженно ответила она, - так что Сидни для него всего лишь доктор.
- Однако, родная моя, ты вроде уже почуяла какую-то угрозу?
- Да. Я понимаю, это глупо, но… - Шерил даже зажмурилась, представив, какое грандиозное впечатление может произвести на пятилетнего ребенка сообщение, что обаятельный высокий хирург - его отец. Но заговорила она о другом: - Возможно, я ошибаюсь, критикуя Сидни за слишком подробные объяснения, потому что где-то в глубине души чувствую, как это успокаивает Сидди, хотя он и узнал полную правду о своем положении.
- Бабушка… - сонно пробормотал Сидди, открыв глаза. - Где ты скрывалась прошлой ночью?
- Ах ты, моя крошка! Проснулся! - заворковала Леонора, склонившись над кроваткой и целуя малыша. - Бабушке пришлось уехать, чтобы немного поработать.
Сидди протянул руки и крепко обнял ее за шею.
- Не огорчайся, теперь ты не скроешься от нас надолго, ведь завтра мне будут делать операцию. Мой доктор рассказал мне о ней все-все.
Малыш внимательно смотрел на бабушку, желая знать, как она отнесется к этому известию.
- Не сомневаюсь, ты перенесешь операцию так же мужественно, как твой дружок Дик, - бодро заметила Леонора.
Сидди важно кивнул.
- Только сразу домой я не смогу вернуться, потому что мой животик зашьют, а потом нужно будет вытащить нитки.
- Ну ничего, зато потом ты будешь совсем-совсем здоровым, - нежно заверила Леонора. - Знаешь, детка, если я заболею, то буду лечиться только в этой больнице, ведь здесь такие замечательные врачи.
Все трое почти час провели за мирной беседой, и Сидди просто купался в любви близких, пока к нему не подкралась сонливость.
Леонора посмотрела на часы и воскликнула:
- Ох, сколько времени! А я и забыла сказать твоей мамочке, что у меня скоро важная встреча.
- Очень важная? - Сидди надулся.
- Боюсь, да, - вздохнула Леонора. - Но это даже хорошо, что мне теперь надо уйти. Я вижу, ты здорово устал, тебе стоит немного вздремнуть.
- Но ты же не встретилась с моим доктором, - чуть не со слезами в голосе сказал малыш. - Мама, когда он придет?
- Скоро, как только закончит свои дела. Он же обещал тебе. - Шерил погладила сына по голове. - Ты бы вздремнул немного, пока я провожу бабушку до машины.
Ждет своего доктора, которого успел полюбить, даже не зная, что это его отец, тоскливо подумала Шерил.
- Надо признать, - пробормотала Леонора, когда они покинули палату, - Сидди никогда не был таким спокойным, видно, этот доктор и вправду имеет на него большое влияние. - Она нежно потрепала Шерил по щеке. - И не пытайся отрицать, что и сама видишь, как мальчик тянется к Сидни. Он малыш сообразительный и прекрасно понял, что у доктора получит гораздо больше информации, чем у нас.
- Я и не отрицаю. - Шерил вздохнула. - У тебя что, действительно встреча или ты так сказала, чтобы дать Сидди возможность отдохнуть?
- И то и другое. - Леонора улыбнулась. - Я договорилась с одним человеком, который хотел бы выставить свои вещи у нас в галерее. Он дал мне свой адрес здесь, в Веллингтоне, и просил заглянуть к нему, если у меня будет время, вот я и решила…
- Ненавижу все эти твои договоренности и деловые хлопоты.
- Послушай, дорогая, у меня есть немного времени, чтобы пойти и посмотреть его вещи, так в чем проблема? И пока ты провожаешь меня до машины, я сама могу поворчать на тебя. Смотри, до чего ты себя довела! Бледная, изможденная… Наверняка не ешь ничего. Нельзя так! - Леонора с тревогой взглянула на Шерил. - Я понимаю, тебе нелегко в присутствии Сидни, но…
- Но одно "за" перевешивает все "против", - договорила за нее Шерил и устало усмехнулась. - Завтрашняя операция важнее всего, я это прекрасно понимаю. - Ее слегка передернуло. - Хотя, сказать по правде, стараюсь не думать о завтрашнем дне. Уверена, что и ты тоже.
Леонора с мрачным видом кивнула.
- Я думаю, как бы поскорее смотаться домой, чтобы утром вернуться пораньше и повидать нашего малыша до операции. Ты ведь и сама знаешь, когда я заберу себе что-нибудь в голову… Так что я все же смотаюсь в Гисборн, посмотрю, как дела в офисе, распоряжусь о том о сем, наведу порядок в галерее. Все лучше, чем нам обеим метаться тут как безумным.
Шерил рассмеялась.
- Помоги, Господи, бедному офису и несчастной галерее. Никогда не забуду, какую бешенную деятельность по наведению порядка ты развила, когда у меня начались схватки. - Она хихикнула. - Наверняка ребята со "скорой" подумали, что я решила рожать на дому, вот ты и пытаешься стерилизовать все вокруг! - Шерил еще продолжала улыбаться, но слезы набежали на ее глаза, и она пылко обняла Леонору. - Господь был весьма милостив ко мне, позволив обрести такое чудо, как ты, - прошептала она.
- А уж ко мне-то Он как был милостив, дорогая! - растроганно ответила Леонора. - И я горжусь, что ты, несмотря ни на что, столь многого достигла!