Челси услышала, как тихонько зашумели колеса кресла. Она почувствовала, что Турмейн приближается к двери. Замерев, Челси закрыла глаза и на минуту представила себе, что все складывается именно так, как она хотела.
- Какого черта!
Челси открыла глаза и увидела мужчину со страниц газет и журналов. Он был без пиджака, в бледно-розовой накрахмаленной сорочке, серых брюках и черных мокасинах с кисточками. Изучать дальше наряд мужчины не было времени, потому что взгляд его черных глаз заставил ее посмотреть ему в лицо. Она подумала, что очень похожа на него, но сказать ничего не успела.
- Кто вы? - прорычал он, сделав шаг в ее сторону. Она инстинктивно отступила.
- Я ваша дочь. - Челси попыталась достать документы из сумочки от "Шанель", но застежка не поддавалась. Руки не слушались и вспотели.
- Убирайтесь отсюда, юная леди. Я прикажу вас арестовать, немедленно, - произнес Турмейн уже за столом в приемной. Он явно собирался вызвать охрану. Челси собрала всю свою храбрость, силу и наглость.
- Пожалуйста, выслушайте меня. - Локоны ее медово-светлых, длинных волос прилипли к вспотевшему лицу.
Турмейн колебался. Затем более спокойно произнес:
- Пожалуйста, садитесь, я должен сделать один звонок.
Челси наблюдала, как этот всесильный человек садится за стол и что-то тихо говорит в телефонную трубку. Она не слышала слов, хотя находилась совсем рядом.
- Боюсь, что не знаю вашего имени, - сказал он, положив трубку.
- Меня зовут Челси Хаттон. - Она протянула руку для приветствия, и он ответил ей. Челси сидела в красном кожаном кресле с медной отделкой. Мягкая кожа нежно зашуршала о ее чулки, когда она положила ногу на ногу.
- Мисс Хаттон, - голос Турмейна был спокойный, тихий, - мой поверенный уже едет сюда. Но я хотел бы выяснить этот вопрос без свидетелей. - Он сделал паузу.
Челси подумала, какой он был мягкий, какой убедительный, даже обаятельный. Неудивительно, что Лана влюбилась в него. Лана Турмейн, ее мать. Сердце Челси замирало от одной только мысли об этом.
Роджер облокотился на массивный стол из красного дерева, и тут зазвонили сразу два телефона. Факс выбросил лист бумаги.
- Я хочу, мисс Хаттон, чтобы вы просто сказали мне, что вам нужно, а я постараюсь сделать то, что в моих силах, чтобы разрешить… - Он запнулся, подыскивая нужное слово. - Чтобы уладить это неприятное дело. Вы готовы ответить на мой вопрос?
Челси кивнула в сторону телефона, который все еще звонил. От этого звука у нее застучало в висках. Пора было принимать новую дозу транквилизатора и, наверное, последние на сегодня три капсулы литоната. Сперва она хотела отлучиться на минуту, но потом решила остаться с Турмейном.
- Нет, они сами замолчат. Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, - сказал он.
Челси заставила себя не обращать внимания на раздражение, поднимающееся у нее в груди.
- Полагаю, что я здесь, чтобы прежде всего повидаться с вами, а затем… - Челси заметила, что волосы Турмейна были седые и у корней - в его красивых чертах не было ничего фальшивого. Он был по-настоящему красив. Челси почувствовала гордость. Она всегда мечтала, чтобы у нее был именно такой отец - богатый, преуспевающий, красивый, знаменитый, наконец-то ее мечта сбылась, это просто чудо. Внезапно слова Роджера прервали поток ее мыслей.
- Вы не моя дочь. Если вы будете продолжать эту шараду, эту наглую игру, я приму меры.
- Но вы не понимаете, - сказала Челси, вынимая бумаги из сумочки. Теперь она развернула папку, но он встал, ударил кулаком по столу и замахал рукой перед ее лицом.
- Кто научил вас этому?
Она поняла, что Роджер, как и все преуспевающие люди, имел немало врагов. Вполне возможно, что кто-то пытался ему навредить, вымогать у него что-то, задумал скандал - все, что угодно.
- Вы не понимаете. - Она хотела добавить "папа", но передумала. Нет, он пока не был готов признать ее. Она поможет ему постепенно принять правду.
По серому ковру коридора кто-то шел. В комнату вошел мужчина в возрасте Роджера.
- Что здесь происходит? - спросил он, откидывая со лба каштановые с проседью волосы.
- Спасибо, что быстро приехал. Мисс Хаттон, это мой адвокат, Джеймс Рентрю. Джеймс, может быть, ты уладишь эту… беду.
- Не принимай близко к сердцу, Роджер, - прервал его адвокат. - Возьми бутылку воды из холодильника. А я займусь мисс Хаттон.
Челси узнала его имя: так были подписаны все чеки, что она нашла. От того, как он произнес ее имя, она вся сжалась. От его слов ей стало больно, будто когти впились ей в плечо. Адвокат был высоким, симпатичным мужчиной, похожим на итальянца. Но, в отличие от Роджера, он казался более мягким и доступным.
Пока Челси пыталась сосредоточиться, Рентрю достал из портфеля чековую книжку, подписал чек и бросил его Челси. Чек был на сто тысяч долларов. Еще он протянул ей написанное от руки письмо, похожее на какой-то договор, - официальная бумага, чтобы избавиться от нее.
Челси понимала, что таким путем она ничего не добьется. Порвав чек и письмо, она наклонилась над столом, думая о том, как эффектно выглядит в декольте ее загорелая грудь.
- Оставьте себе, господин адвокат. Меня вы не купите, - сказала она и добавила про себя: "Никуда я не уйду". - Мне было просто любопытно, - старательно произнесла она, набросив на плечо ремешок от сумки. Движение это должно было сказать о решимости, которой она на самом деле не испытывала. - Если Роджеру Турмейну нечего скрывать, зачем вы пытаетесь откупиться от меня ста тысячами долларов? И почему он… вы… посылали по семь с половиной тысяч моей матери? - В глубине души она знала, что Турмейн не собирался выслушивать, что она никогда не знала своего отца. Не дожидаясь ответа, Челси повернулась, замерев ровно на столько, чтобы адвокат успел хорошенько разглядеть ее зад.
- Знайте, что она никогда не обналичила их, - бросила она, закрывая за собой тяжелую стеклянную дверь с золотым логотипом.
* * *
Челси вышла из ванной, накинула черную ночную рубашку от Валентино, затем прошла босиком к зеркалу и внимательно себя оглядела. В этот момент раздался стук в дверь. Она посмотрела на часы "Ролекс", подарок Эдварда. "Хотя бы это было настоящим", - вздохнула Челси.
Открыв дверь, она столкнулась нос к носу со своей десятилетней дочерью Изабеллой и ее гувернанткой Джесс, тридцатилетней польской иммигранткой, которую Челси наняла накануне родов.
Белла начала что-то говорить, она называла Джесс мамой, но Челси даже обрадовалась, что ее ребенок кого-то любил и был любим. Она была уверена, что рядом с Джесс ее дочери будет намного лучше, по крайней мере у нее будет шанс вырасти нормальным человеком. Изабелла воплощала все хорошее, что было в Челси. Когда Эдвард умер, Челси потребовалось время, чтобы разобраться с финансовыми проблемами, которые он им оставил, и ребенок ей сильно мешал. Она уговорила Джесс забрать Изабеллу к себе, и девочка до сих пор жила с Джесс в уютном домике на окраине Лос-Анджелеса.
- Челси… - заговорила Джесс, но Изабелла перебила ее:
- Не переживай, мамочка. Это была не ее идея. Я сама захотела прийти к тебе.
Белла была высокой для своего возраста и выглядела старше своих лет. Пышные золотые кудри спускались ниже пояса, выразительные зеленые глаза были широко открыты от возбуждения. Она, подумала Челси, была очень похожа на свою бабушку, великую Лану Турмейн. Она была такая же красивая.
- Прежде всего надо было мне позвонить, - резко произнесла Челси, даже не пытаясь скрыть гнев. Присутствие Беллы могло разрушить ее тщательно просчитанные планы долгожданной встречи с Кэссиди Инглиш. Теперь единственной надеждой Челси оставалась Кэссиди, и их встречу никак нельзя было откладывать.
ГЛАВА 7
Смятение, возникшее на Шато-Мармон, было вызвано не его дорогим костюмом за три тысячи долларов и не его исключительным обаянием; красивые точеные черты лица, черные волосы, выразительные изумрудно-зеленые глаза - все это было здесь ни при чем. Волнение было результатом его безграничной власти.
Он так же хорошо смотрелся и без дорогого костюма, что был на нем. У него не было ни громкого титула, ни политического положения, и тем не менее в его руках была власть, позволяющая влиять на президентов и генеральных директоров по всему миру. Для него не существовало недосягаемых персон, включая деятелей Уолл-стрит и вашингтонских политических титанов.
Джек Кавелли мог пить вино, обедать и блистать в самом аристократичном обществе. Он воспитал себя на литературе и искусстве, стал известным коллекционером современной живописи, покупал работы Ротко, Поллока и де Кунинга задолго до того, как мир признал их абстрактными экспрессионистами. Он бегло говорил на шести языках, включая французский, испанский, иврит, немецкий и арабский. Он играл в гольф только с профессионалами и в прошлом году победил на одном из крупнейших чемпионатов среди любителей в "Кантри клубе" в Беверли-Хиллз. Перечислять его достоинства можно до бесконечности. Как генеральный директор и основной держатель акций - у него было семьдесят процентов от всех акций "Колоссал Студио", - Кавелли мог позволить себе содержать несколько частных самолетов и дома по всей стране, включая Аспен, Ньюпорт, Сауф-Бич, Манхэттен и, конечно, Малибу. Кондоминиумом в Центр-Сити владела студия. Были еще местечко в Санта-Барта, вилла и коллекция старинных автомобилей. Его можно было охарактеризовать тремя словами: Всезнающий, Вездесущий, Всесильный.
В Голливуде он был самым опасным, влиятельным, безжалостным, умным и амбициозным человеком. В свои сорок девять лет он был закоренелым холостяком, но страстно верил в святость брака - это был единственный его недостаток. Джек был сложным человеком. Многие женщины положили свои сердца, судьбы, даже души на алтарь любви Джека Кавелли.
Так же как многие преуспевающие голливудские бизнесмены, Кавелли впервые прибыл на Западный берег с надеждой стать вторым Марлоном Брандо. Двадцать лет тому назад он был актером - хорошенький парнишка, поклонник Харрисона Форда, Джеймса Каана и Роберта Редфорда. Замеченный предприимчивыми дельцами, он снялся в тринадцати фильмах, получил за них двадцать миллионов долларов, и к двадцати девяти годам у него были уже два "Оскара".
Но Кавелли был достаточно умен, чтобы вовремя уйти. Он искал большего, его манили деньги.
В 1989 году "Десмонд Филмз", некогда часть тройственного союза самых доходных студий Голливуда, выпустила несколько дорогостоящих неудачных фильмов. За кратчайшее время акции компании упали с пяти с половиной долларов за акцию до доллара. Роджеру Турмейну нужны были деньги, и притом срочно. Когда Джек Кавелли позвонил ему и сказал, что готов помочь, Турмейн не колебался ни секунды.
Менее чем за три года "Десмонд Филмз" снова встала на ноги и оказалась рядом с "Мирамакс" и "Нью-Лайн Синема". Сейчас она была лидером, и Джек Кавелли намеревался сохранить ее положение. "Десмонд" была творческой студией, здесь, как только не станет Роджера, Джек мог творчески развернуться, мог проследить, чтобы талантливые люди создавали кинофильмы с бюджетами, которые недоступны независимым продюсерам. Об этих фильмах заговорят все. Ради этого можно списать несколько неудач "Десмонд".
Ничто не могло сбросить "Десмонд" или "Колоссал" с Олимпа киноиндустрии, и конечно же это не под силу курносому наследнику стареющего, заносчивого Роджера Турмейна, чья звезда уже катится к закату. Джонатана Турмейна надо держать на таком коротком поводке, чтобы он мог укусить лишь самого себя.
* * *
Прежде чем сесть за большой круглый стол, пятеро мужчин ждали, пока Джек займет свое место. Они двигались, как марионетки, - казалось, что стоит потянуть за веревочку, - и их ноги и руки зашевелятся. Эти пятеро были самыми могущественными адвокатами "Колоссал". На самом деле они вовсе не боялись Кавелли. Джек был достаточно уверен в себе и не нуждался в окружении льстецов и подхалимов. Субординация, которую они соблюдали, была результатом уважения, восхищения, инстинктивного преклонения перед силой - так стая ведет себя по отношению к вожаку. Если кто-то, от начальника до рассыльного, боялся Кавелли, это происходило оттого, что сотрудник не отдавал все свои силы "Колоссал", - это было все, что требовал Джек.
Он открывал каждое корпоративное собрание, даже ежегодные собрания акционеров, одними и теми словами: работа в Колоссал - образ жизни. В компании нет места бездельникам, симулянтам, притворщикам, льстецам или второсортным талантам. Окружавшие Джека люди молчали, они знали, что сейчас перед ними будут поставлены новые цели и задачи. Глава каждого подразделения старался слушать внимательно, чтобы быть уверенным, что он на все сто процентов готов отдаться решению следующей проблемы. Эти могущественные бизнесмены смотрели на своего умного, талантливого лидера, как на икону. Они обращались к Джеку Кавелли за советами и в профессиональных, и в личных вопросах, несмотря на то что он предъявлял к каждому самые высокие требования. Он не выносил двуличности и никогда не прощал неуважения.
Джек Кавелли сформировался в системе, которая использовала любые методы для создания магии Голливуда. Интуитивно он обратился к тому, что срабатывало в старой системе, и полностью освоил это. В начале его руководства "Колоссал" одна из ведущих актрис Холли Хейс, рыжеволосая красавица, которая справлялась с драматическими ролями так же легко, как с комическими, сумела расторгнуть контракт на три фильма по техническим причинам. Последующее судебное разбирательство, включая иск профсоюзов, члены которых потеряли работу из-за закрытия комедии, которая была уже в производстве, дорого обошлось студии.
Джек не мог оставить это без внимания. Он терпеливо ждал расплаты, которая пришла в облике дочери Холли Дэрил. Юная мисс Хейс снималась с другими представителями второго и третьего поколения звезд Голливуда - Бриджит Фонда, Дрю Берримор и братьями Шин. Такая же красивая и талантливая, как и мать, Дэрил подписала контракт на съемки в 13-недельном телесериале "Колоссал", который должен был стать второй "Бухтой Доусона". Но она даже не успела сделать пробный вариант. Спустя месяцы рекламы Джек приказал отстранить Дэрил - по техническим причинам. Она принимала наркотики, но это никогда не мешало ее работе. Однажды, когда предварительный вариант был готов и уже вышел первый эпизод шоу, Дэрил пришлось сдать анализ мочи - стандартный контракт предполагал такую процедуру. Анализ Дэрил показал, что она принимала наркотики. Все знали, что накануне вечером состоялось венчание рок-звезды Оскара Гранта с актрисой и топ-моделью Сьюзан Стар. На банкете были наркотики, немного кокаина, немного марихуаны - в общем, как всегда. Так звездная карьера Дэрил Хейз оборвалась, не успев начаться. В этом состояла месть Джека Кавелли, он не забывал старых обид.
* * *
Как только все пятеро уселись, метрдотель подал меню, предоставив лишь Джеку вариант с указанными ценами. Были заказаны напитки - минеральная вода всем, кроме Джека, который пил горячую воду с лимоном.
- Джентльмены, мы все знаем, зачем собрались здесь. Нет нужды ходить вокруг да около. - Джек, как всегда, говорил очень тихо, заставляя каждого наклониться к нему и сосредоточить свое внимание только на нем. Когда один из присутствующих с шумом пододвинул стул поближе к столу, все оглянулись на него. Джек продолжал:
- Роджер сходит со сцены. Он может поправиться, но никогда не сможет работать. Если уходит такой великий человек, это тяжелая утрата для всего мира кино, в том числе и для меня. Но надо учитывать интересы компании. Мы не можем позволить сыну Роджера Джонатану захватить "Десмонд". Слишком большой риск для "Колоссал". Кроме того, бюджет фильма "Опасные желания" сильно превышен. Нам нужен быстрый, безопасный план спасения фильма и последующего слияния "Десмонд" с корпорацией. Без Роджера надобность в "Десмонд Фильмз" отпадает. Я уверен - мы все уверены, - на карту поставлено слишком много.
Все закивали в знак согласия.
- Вы совершенно правы! - поспешил согласиться финансовый директор Фил Брофи.
- Я намерен собрать совещание директоров, - продолжал Джек. - Мы узнаем мнение каждого. В итоге кандидатура Джонатана Турмейна как преемника его отца будет отвергнута. Уверен, Роджер сможет предложить немало известных имен, хотя сроки очень ограничены…
Джек замолчал, оставляя вопрос открытым, словно сделал медленную подачу мяча. Кто из сидящих за столом поймает этот мяч и поведет его? Проницательные глаза скользили по лицам.
- В таких делах силен Спилберг, - произнес Джо Е. Лавин, новичок в этом совете. - Вспомните "Последнего императора". Возможно, у него есть протеже.
- Неплохо, Джо, - сказал Джек, - Мэнни, запиши.
Эммануэль Естевез, глава творческого отдела, сделал заметку в большом блокноте.
Джек отхлебнул из белой фарфоровой чашки:
- Я знаю одно. "Опасные желания" делает профессиональная команда, там каждый знает свое дело.
- Не говоря об Оскаре, - отозвался Мэнни.
- Верно. Поэтому давайте перейдем к делу.
Официант стоял всего в нескольких шагах от стола. Джек кивнул ему.
- Джонатан Турмейн - это большая проблема. Предлагаю держать его подальше от съемочной площадки.
Затем его взгляд обратился к официанту.
- Попотчуете нас? Умираю с голоду.