- Мистер Донован, я у вас много времени не отниму. Хочу только…
Роуз умолкла, Мэл бросилась к ней:
- Может, предложите нам войти, сесть или…
И сама замолчала. В голосе слышны не близкие слезы, а крайнее потрясение.
Первая и единственная мысль - глаза… Отчетливая лихорадочная мысль эхом отозвалась в сознании Себастьяна.
Смешно, сказала она себе, стараясь опомниться. Это был сон. Ничего больше. Дурацкий сон почему-то смешался с реальностью. Его глаза просто очень красивые. До невозможности.
Он еще какое-то время смотрел на нее, но, хотя любопытство подстегивало, не стал заглядывать глубже. Женщина вполне привлекательная, даже в безжалостном солнечном свете. Пожалуй, в пристальном зеленом взгляде и вздернутом подбородке с маленькой, на удивление сексуальной ямочкой читается воинственный вызов. Действительно, симпатичная, несмотря на то что волосы на дюйм короче, чем у него, и, похоже, она их сама обкорнала кухонными ножницами.
Себастьян отвел глаза, улыбнулся Роуз, протянул руку:
- Входите, пожалуйста.
Мэл ничего не оставалось, как следовать за ними.
Он с усмешкой наблюдал, как она взбирается по ступенькам, входит в просторное помещение с высоким застекленным потолком и открытым балконом, слегка хмурится, отказываясь восхищаться теплым медовым цветом стен, отчего освещение становится эротически мягким. Проследовал с Роуз по ковру кроваво-пастельных тонов размерами с озеро к низкому широкому дивану длиной с реку, с обивкой ослепительного цвета морской волны.
Мэл рассматривала комнату, отмечая каждую мелочь. Поразительная аккуратность, хотя рациональной организации незаметно. Среди современных мраморных, деревянных, бронзовых скульптур явно ценные древности. Все предметы огромные, поэтому колоссальное помещение уютно выглядит.
Повсюду на небрежно расставленных старинных блюдах и в чашах груды кристаллов - одни столь крупные, что спину надорвешь, другие крошечные, поместятся на детской ладошке. Ее заворожило мерцание, блеск, формы, напоминающие древние города, тоненькие жезлы, гладкие сферы, скалистые горы.
Поймав терпеливый и любопытный взгляд Себастьяна, Мэл передернула плечами:
- Немало нарыли.
На его губах появилась улыбка, такая же, как во взгляде.
- Спасибо. Садитесь.
Вместо дивана длиной с реку она выбрала стул за резным журнальным столиком на другом берегу острова.
Его глаза еще немного задержались на ней и обратились к Роуз.
- Позвольте предложить вам кофе, миссис Меррик. Или чего-нибудь холодного?
- Не беспокойтесь, пожалуйста. - Любезность подрывает последнюю решимость. - Понимаю, что обременяю вас, мистер Донован. Я про вас читала, а соседка, миссис Отт, рассказывала, как вы помогли полиции в прошлом году отыскать пропавшего мальчика. Того, что сбежал.
- Джо Кугара, - кивнул Себастьян, садясь рядом. - Хотел до Сан-Франциско добраться, родителей с ума свел. По-моему, юнцы любят риск.
- Ему пятнадцать лет. - Голос дрогнул, губы сжались. - Я не говорю, что родители не испугались, но ему пятнадцать. А Дэвид совсем крошка. В манеже лежал. - Она взглянула на Себастьяна с отчаянной мольбой. - Телефон зазвонил, я отошла всего на минуту. Он спал под самой дверью. Не на улице и не в машине. Прямо за дверью, и я отлучилась на одну минуту.
Несмотря на искреннее желание держаться подальше от хозяина, Мэл подошла, села рядом с подругой.
- Роуз, всем ясно, что ты не виновата.
- Я его оставила, - повторила Роуз безжизненным тоном. - Оставила своего малыша, и он пропал.
- Миссис Меррик… Роуз… Вы плохая мать? - небрежно спросил Себастьян, видя вспыхнувший в ее глазах ужас и бешенство в глазах Мэл.
- Нет! Нет… Я люблю Дэвида. Все для него сделаю. Только…
- Тогда не надо. Не вините себя. - Он так нежно и утешительно взял ее за руку, что слезы отступили. - Это не поможет его отыскать.
Ярость Мэл с шипением угасла, как отсыревшая шутиха. Он сказал то, что нужно, и в нужный момент.
- А вы поможете? - шепнула Роуз. - Полиция старается… Мэл делает все, что может, а Дэвида все нет.
Мэл… Любопытное имя для высокой стройной блондинки с синяком на плече. Ее возбуждение вырвалось наружу.
- Мы вернем его. Ниточки есть. Пусть даже совсем тонкие, но…
- Кто это "мы"? - перебил Себастьян, на миг представив ее с пистолетом в руке, с ледяными изумрудными глазами. - Вы служите в полиции, мисс…
- Сазерленд. Занимаюсь частными расследованиями, - выпалила Мэл. - Разве сами не видите?
- Простите… - тихо сказала Роуз.
- Ничего, все в порядке. - Себастьян похлопал ее по руке. - Могу сам посмотреть, а могу и спросить. Вам не кажется, что малознакомых людей лучше спрашивать?
- Кажется. - Презрительно хмыкнув, Мэл вернулась в кресло.
- У вас циничная подруга, - заметил Себастьян. - Цинизм порой полезен, однако очень груб. - Пора собираться с силами для отказа. Невозможно возиться с тяжело травмированными душами, пускаться на рискованные поиски очередного пропавшего мальчика.
Мэл кардинально изменила ситуацию. Возможно, так было задумано.
- Не считаю цинизмом раскусить шарлатана, маскирующегося под доброго самаритянина. - Она подалась вперед с горящими глазами. - Любой экстрасенс такая же дешевка, как десятидолларовый фокусник в костюме с блестками, который вытаскивает кролика из шляпы.
Себастьян вздернул бровь, выражая не то заинтересованность, не то раздражение:
- Вот как?
- Жулик есть жулик, мистер Донован. Речь идет о будущем ребенка, и я не позволю вам играть в шаманские игры ради газетной шумихи. Извини, Роуз. - Мэл вскочила, почти трясясь от злости. - Я думаю о тебе и о Дэвиде. Просто не могу стоять и смотреть, как этот тип водит тебя за нос.
Долго сдерживаемые слезы вырвались наружу.
- Просто я хочу знать, где мой ребенок. Хочу знать, что с ним все в порядке. Плохо ему или хорошо… С ним нет даже любимого плюшевого мишки. - Роуз закрыла лицо руками. - Даже мишки…
Мэл прокляла себя, свой характер и Себастьяна Донована. Опустилась перед Роуз на колени, заговорила нежно и мягко:
- Прости, милая, я виновата. Знаю, как ты напугана. Я тоже. Если тебе нужна… помощь мистера Донована, - она чуть не подавилась словом, - пусть поможет. - Устремила на него презрительный вызывающий взгляд. - Согласны?
- Да, - медленно кивнул он, чувствуя руку судьбы. - Согласен.
Удалось уговорить Роуз выпить воды и вытереть глаза. Пока Мэл мрачно смотрела в окно, она вытащила из сумки маленького желтого мишку:
- Любимая игрушка Дэвида, - полезла дрожащей рукой в бумажник. - А это фотография. Миссис Отт говорила, что может понадобиться.
- Спасибо. - Себастьян взял мишку, в сознании сразу с силой отозвалось горе матери. Надо двигаться дальше. На фотографию не взглянул. Не сейчас. - Оставьте. Я с вами свяжусь. - Он помог ей встать. - Даю слово, сделаю все, что в моих силах.
- Не знаю, как благодарить. Хорошо уже, что согласились попробовать… Можно на что-то надеяться. Мы со Стэном денег немного скопили…
- Об этом позже.
- Обожди меня в машине, Роуз, - спокойно попросила Мэл, но Себастьян видел, что она далеко не спокойна. - Я сообщу мистеру Доновану имеющуюся информацию. Может, пригодится.
- Ладно, - слабо улыбнулась Роуз. - Спасибо.
Мэл дождалась, когда подруга окажется за пределами слышимости, и выпалила:
- Сколько хотите содрать за мошенничество с официантки и мужа-механика?
Себастьян лениво прислонился к дверному косяку.
- Разве похоже, мисс Сазерленд, что я в деньгах нуждаюсь?
Она снова презрительно хмыкнула:
- Похоже, у вас полные закрома. Просто в игры играете.
Он железной хваткой схватил ее за руку, застав врасплох.
- Я не играю в игры. - Она заморгала, слыша тихий голос, полный сдержанной ярости. - Не играю своими способностями и возможностями. Похищение детей из манежей тоже не игры.
- Не смогу снова видеть страдания Роуз.
- Верю. Если так возражаете против моего участия, зачем ее сюда привезли?
- Она мой близкий человек. Попросила.
Себастьян молча кивнул. В ней видны верность и преданность.
- Номер телефона вы откопали.
- Это моя работа, - усмехнулась Мэл.
- И вы хорошо ее делаете?
- Чертовски.
- Я тоже. Рад вашим успехам, раз нам предстоит сотрудничать.
- Почему это?..
- Потому что вам не все равно. Если есть шанс - совсем крошечный, - что я именно тот, кем себя объявляю, не рискнете его упустить.
От его пальцев исходит тепло и проникает под кожу до самых костей. Страх ощущается не физически, а глубоко в душе. Никогда еще не сталкивалась с такой силой.
- Я работаю одна.
- Я тоже, - спокойно ответил он. - Как правило. А мы его нарушим. - Рука метнулась стремительно, словно змея, удовлетворяя единственное небольшое желание дернуть ее за нос. Себастьян улыбнулся. - Я с вами очень скоро свяжусь, Мэри-Эллен.
С удовольствием видел разинутый рот и сощурившиеся глаза, пока она старалась припомнить, не называла ли Роуз ее полное имя. Точно не вспомнишь. Мэл задрожала, отпрянула:
- Не тратьте понапрасну мое время, Донован. И больше меня так не называйте.
Тряхнула головой, зашагала к машине. Не будучи ясновидящей, точно знала, что он усмехается.
Глава 2
Себастьян не вернулся в дом даже после того, как серый автомобильчик завилял по автомагистрали. Так и стоял на крыльце, забавляясь с некоторым раздражением искрами гнева и смятения, оставшимися после Мэл в воздухе.
Сильная воля, кипучая энергия. Подобная женщина начисто измотает мирного мужчину. Сам он вполне миролюбивый. Конечно, не прочь слегка ее поддразнить, как мальчишка, который тычет пальцем в янтарные угли, надеясь разжечь пламя.
Ради этого стоит рискнуть небольшими ожогами.
Впрочем, в данный момент он чересчур устал. Уже зол на себя за согласие на участие в поисках. Две женщины заставили. Одна слезами, отчаянными надеждами, другая - злостью и насмешливым недоверием. Поодиночке можно было бы справиться, но столкновение противоположных эмоций выбило из рук оружие.
Поэтому придется посмотреть. Надо посмотреть, хотя он обещал себе долгий перерыв перед очередным делом. И помолиться тому, кто услышит, чтобы можно было пережить увиденное.
В данный момент нужно время - долгое праздное утро для исцеления утомленных мозгов и разорванной в клочья души.
За домом устроен выгон с невысокой белой конюшней. Издалека слышно привычное приветственное ржание. Невозможно сдержать улыбку.
Вот они - гладкий черный лоснящийся жеребец и горделивая белая кобыла, неподвижные, как изящные шахматные фигуры из черного дерева и алебастра. Потом кобылица игриво махнула хвостом, поскакала к ограде.
Через ограду вполне можно перемахнуть. Обе лошади не раз прыгали с хозяином в седле. Но они доверяют друг другу и понимают, что это не клетка, а дом.
- Ах, красавица. - Себастьян погладил морду, длинную грациозную шею. - Надеюсь, супруг за тобой примерно ухаживал?
Психея дунула в ладонь ноздрями, в темных глазах светится удовольствие и, хочется верить, чувство юмора. Издавая жалобное ржание, она терпеливо стояла, когда он перепрыгнул через забор и ощупал бока, вздутое брюхо, почти чувствуя спящую внутри жизнь.
- Потерпи еще пару недель, - попросил Себастьян и вновь вспомнил Моргану, хотя вряд ли кузине понравилось бы сравнение с жеребой кобылой, даже такой царицей арабских кровей, как Психея. - Ана хорошо о тебе заботилась? - Он уткнулся носом ей в шею, успокаиваясь ее спокойствием. - Нисколько не сомневаюсь.
Еще пошептал, погладил, уделяя внимание, которого в его отсутствие недоставало обоим. Оглянулся на настороженного жеребца, высоко поднявшего красивую голову.
- А ты, Эрос, присматривал за женой?
Услышав свое имя, конь встал на дыбы, издал мощный трубный, почти человеческий глас. Демонстрация гордости, со смехом угадал Себастьян, направляясь к нему.
- Соскучился, гордец, признавайся. - Он хлопнул его по спине, жеребец загарцевал по загону.
На втором круге Себастьян ухватился за гриву, вскочил на ходу на спину, и оба получили желаемое - стремительную бесшабашную пробежку. Когда перелетали через ограду, Психея смотрела на них снисходительно, с полным сознанием своего превосходства, как мать на борющихся мальчишек.
После полудня стало несколько лучше. Пустота в душе, с которой Себастьян приехал из Чикаго, постепенно начала заполняться. Но он по-прежнему обходил стороной желтого мишку, одиноко сидевшего на пустом длинном диване. И на снимок еще не взглянул.
Сел за массивный письменный стол из красного дерева в библиотеке с кессонным потолком и заставленными книгами стенами, занялся кое-какой бумажной работой. В данный момент у него на руках пять - десять деловых предприятий, которыми он либо единолично владеет, либо держит контрольный пакет акций. Для него это хобби - агентства недвижимости, импортно-экспортные фирмы, магазины, ферма по разведению моллюсков в Миссисипи, сильно его забавлявшая, и нынешняя любимая игрушка: бейсбольная команда низшей лиги в Небраске.
Проницательность и сообразительность обеспечивают немалую прибыль, ума хватило передать текущее управление специалистам, капризная натура позволяет продавать и покупать по собственной прихоти.
Он радуется тому, что можно получить за деньги, и порой тратит их расточительно. Вырос в богатстве, поэтому суммы, которые испугали бы другого, для него просто цифры, написанные на бумаге. Несложная математическая игра, сложение и вычитание, доставляет нескончаемое развлечение.
Выписываются щедрые пожертвования на приюты для животных, потому что в них можно верить. Он занимается благотворительностью не ради налоговых льгот и не как филантроп, а из нравственных соображений. Хотя, пожалуй, опешил бы и наверняка рассердился, если б его назвали высоконравственным человеком.
Он баловал себя до заката работой, чтением, играми с новым заклятием, надеясь, что на этот раз идеально получится. Магия - специальность кузины Морганы. Никогда не удастся сравняться с ней силой, да врожденная жажда соперничества заставляет стараться.
Конечно, можно разжечь огонь, щелкнув пальцами, хотя это первый и последний навык каждого чародея. Можно левитировать - тоже элементарный талант. Кроме этого и нехитрых фокусов с кроликом в шляпе, о которых упомянула та самая Мэл, ничего. Колдовство не для него. Его дар - ясновидение.
Но так же как блестящий актер жаждет танцевать или петь, он жаждет научиться налагать заклятия.
Сдался с досадой после двух безуспешных часов. Приготовил изысканный ужин на одного, запустил на стерео ирландские баллады, откупорил бутылку вина за триста долларов с той же небрежностью, с какой другие вскрывают банку пива. Закрыл глаза, позволил себе закружиться в медленном водовороте с блаженно пустой головой. Натянул пижамные шелковые штаны, полюбовался кровавым закатом, ожидая, когда ночь расползется по небу.
Больше тянуть нельзя. Себастьян неохотно спустился вниз. Не включил свет, зажег свечи. В приманках не нуждается, просто соблюдает традицию.
Долго стоял у дивана. С тяжким вздохом рабочего, готовящегося поднять груз, взглянул на фотографию Дэвида Меррика.
Полностью сосредоточившись, не улыбнулся счастливой мордашке. В голове слагаются слова, древние, тайные. Все разведав, отложил снимок, взял в руки желтого мишку, гулко пробормотал в пустой комнате:
- Ну, Дэвид, дай посмотреть.
Прозрение не пришло, свет не вспыхнул, и Себастьян поплыл по течению. Цвет глаз изменился с дымчатого на аспидный и на цвет грозовой тучи, немигающий взгляд сфокусировался за пределами комнаты, стен, ночи.
Картины, образы формируются в сознании, тают, как воск. Пальцы легонько держат игрушку, тело окаменело. Дыхание ровное, медленное, как во сне.
Для начала необходимо преодолеть горе и страх, которые исходят от плюшевого мишки. Не ослабляя концентрации, отбросить образ плачущей матери, тискающей игрушку, и потрясенного отца, обнимающего ее.
Как ни сильны печаль, страх и ярость, любовь всегда сильнее.
Впрочем, даже она поблекла по мере погружения глубже, дальше.
Теперь он смотрит удивленными глазами ребенка.
Видит милое лицо Роуз, склонившейся над колыбелью. Улыбки, ласковые слова, любящие руки. Простое лицо молодого мужчины, осторожные и неловкие мозолистые пальцы. Любовь несколько отличается от материнской - столь же сильная, но окрашена благоговейным страхом… и мечтами об играх в прятки на заднем дворе. Себастьян улыбнулся.
Картины мелькают одна за другой. Суматошные вопли по ночам, бесформенные страхи, быстро разгоняемые сильными заботливыми руками. Ноющий голод, утоляемый теплым молоком из поспешно подставленной материнской груди. Бесконечная радость от красок и звуков, от теплого солнца.
Здоровое крепкое тельце растет в первый туманный год жизни.
Неожиданный жар, непонятная незнакомая боль. Острая пульсация в деснах. Утешительное баюканье, песня.
Другое лицо и другая любовь. Желтый мишка пляшет перед глазами в руках Мэри-Эллен, потом ее руки осторожно и нерешительно его подбрасывают, живот щекочут поцелуи.
Что исходит от нее, неясно, она сама не понимает. Сплошные эмоции и смущение.
Чего ты хочешь? Чего опасаешься не получить?
Она тоже растаяла, как рисунок мелом под проливным дождем.
Сон. Сладкий сон на солнышке, согревающем пухлый кулачок, и в тени, нежной, как поцелуй. Полный мир и покой.
Покой прервали, прорвалось сонное раздражение. Маленькие здоровые легкие наполнились воздухом, приготовились крикнуть, рука заткнула рот. Незнакомые руки, незнакомые запахи - раздражение сменилось испугом. Лицо только мелькнуло, и Себастьян постарался запечатлеть его в памяти для дальнейшего.
Тело крепко стиснуто, засунуто в машину. Там пахнет старыми остатками еды, пролитым кофе, мужским потом.
Он видел, чувствовал каждый образ. Полная картина не сложилась - ужас и плач ребенка довели его до полного изнеможения и погрузили в сон.
Но все-таки он видел. И понял, с чего начинать.
Моргана открыла магазин ровно в десять. Луна, огромная белая кошка, елозившая под ногами, уселась посреди торгового зала, принялась вылизывать хвост. Хорошо помня о летнем торговом буме, Моргана сразу прошла за прилавок проверить кассовый аппарат, легонько задела животом стеклянную витрину и фыркнула.
Вспомнила, как нынче утром муж, покрывая поцелуями растущую гору, отшатнулся, выпучил глаза, почуяв толчок.
- Господи помилуй, ножка! Практически пальчики можно пересчитать. - Он с ухмылкой накрыл живот ладонью.
Лишь бы их было по пять на каждой, подумала она, улыбнувшись в открывшуюся дверь с колокольчиком. Просияла от радости и открыла объятия:
- Себастьян! Вернулся!
- Пару дней назад. - Кузен взял ее за руки, звучно поцеловал, отошел на шаг, повел бровями. - Не слишком ли тебя разнесло?