– Деловые люди, – саркастически хохотнул Платон, – деловые контакты, деловые встречи. Представляю себе вашу деловую встречу в купе!
– Представьте себе, у нас в купе была деловая встреча! – дала отпор Вера.
– Ну, если в вагоне у вас была деловая встреча, – с раздражением ответил Платон (он не выспался и ему вовсе не нравилось катить эту тяжелую тележку), – то мы с вами сейчас просто валяемся в постели!
– Не рассчитывайте на это! Везите тачку! – взвилась Вера и, желая обидеть носильщика, добавила: – Я не размениваюсь по мелочам!
– Ну да, верно... – саркастически протянул Платон, – три рубля за кило – это действительно не мелочь!
– Моих там всего за кило – пятьдесят копеек. – Вера стала посвящать Платона в сложные спекулятивные расчеты. – Рубль пятьдесят из трех забирает Андрей. И это справедливо – ведь в Ташкенте он покупал их по полтиннику за килограмм. А оставшийся рубль полагается перекупщику за то, что он колхозник. Рынок-то – колхозный!
– Темная у вас бухгалтерия... А сколько, хозяйка, вы заплатите мне за доставку? – спросил Платон.
– Вы работаете за прокорм!
Квартира, в которую попал Платон, настолько не соответствовала обшарпанному виду старого дома, что Платон буквально остолбенел. Роскошный югославский гарнитур по кличке "Милена", парад чешского хрусталя в виде разнообразных ваз, кубков и фужеров, цветной финский телевизор "Салора", японская стереофоническая система фирмы "Акай", бескрайние туркменские ковры, картины на стенах – одним словом, все, что положено человеку, у которого водятся деньги, но отсутствует вкус. Войдя в квартиру, нельзя было догадаться, кто здесь проживает – модный стоматолог, директор магазина, журналист-международник или преуспевающий чиновник.
Перед цветным телевизором, на экране которого лихо пел и плясал какой-то негр, сидела грузная женщина. Вера называла ее почему-то "дядя Миша". На стене висел громоздкий портрет хозяйки в костюме стрелочницы, с желтым флажком в руке. Портрет напоминал о боевом железнодорожном прошлом перекупщицы.
– Значит, вы и есть колхозница? – обведя взглядом обстановку, ошеломленно спросил Платон.
– Типичная, – усмехнулась Вера.
– Как растет благосостояние колхозников, – не удержался от иронии Платон.
– А у нас все растет, – согласилась "дядя Миша". – Вер, ты видала, чего я приобрела?
– Телевизор цветной?
– Э-э, нет! – торжествующе сказала хозяйка. – Видеомагнитофон. Это ж отсюда идет. Хочешь, нажму кнопку, и он, – перекупщица показала на негра, – сейчас остановится.
Она нажала на одну из кнопок, и негр застыл в странной, нелепой позе.
– А сейчас нажму – и все поехало.
– Надо же! – изумилась Вера.
– Видишь, кассета. Американский фильм. Две серии. Я теперь фильмы дома смотрю, какие захочу. – "Дядя Миша" потрясла кассетой. – Это любовное. Тут такое вытворяют! Ты, когда захочешь, приходи, посмеемся...
– А сколько стоит кассета?
– Триста.
Вера даже присвистнула.
– А ты как думала? Она уже на русский язык переведена, – объяснила перекупщица.
– Дядя Миша, а что мы будем делать с дынями?
– Вер, я же тебе сказала: у меня радикулит, – огорчила Веру хозяйка, – на яблоках прострелил. Теперь я за никаким фруктом не могу нагибаться!
– Дядя Миша, миленький, это чарджуйские дыни. Жара, ведь пропадут!
– А почему вас зовут – дядя? Вы же тетя, – удивился Платон.
– Дядя Миша – это мой покойный муж, – охотно объяснила перекупщица. – Он как раз людей-то подкармливал. Был авторитетный мужчина. Я от него вроде как эстафету взяла. Потом ночью попал под товарняк.
– Крепко выпивший был, – пояснила Платону Вера.
– Теперь меня называют дядя Миша. А я – что? Я горжусь.
– Куда дыни-то определим, дядя Миша? – Вера гнула свою линию.
– Молодец. Я с твоим беспокойством, Вера, солидарна, – посочувствовала "колхозница". – Народ без витаминов оставлять никак нельзя!
– Теперь я понял ваше призвание, – попытался поддеть хозяйку Платон, – вы заботитесь о здоровье народа!
– Не язви! – "Дядя Миша" была уверена в себе. – Еще неизвестно, кто по-настоящему заботится о людях – они или я!
– Кто – они? – Платон на самом деле не понял.
– Я на провокацию не поддамся! Я – насквозь правильная! – гордо объявила "дядя Миша". И убежденно продолжала: – Я кормлю народ исправным продуктом, а они – чем попало! Они продают неспелые арбузы, за которыми надо еще в очереди торчать. Они торгуют зелеными, деревянными грушами, от которых живот, извините, книзу тянет! Или вообще дохлыми помидорами, на которые глядеть и то тошно! Они по глубинке, по бездорожью не ездят, и там у народа урожай пропадает, а я его спасаю. Я забочусь о каждой сливе, как о родном дите! Они хранить не умеют ни овощ, ни фрукт, потому что все это – ничье! – И тут "дядя Миша" вдруг ткнула пальцем в грудь Платона: – А ты кто есть такой?
Платон поколебался.
– Пожалуй, никто... Ни документов, ни денег...
– Он – пассажир. Отстал от поезда! – объяснила Вера.
– Прекрасно, – обрадовалась "дядя Миша". – Его никто в городе не знает. Давай ему тюбетеечку наденем. И выдадим за колхозника из Средней Азии!
– Но я не умею торговать! – запротестовал Платон. – И ни за что не буду.
– Это занятие нехитрое! – усмехнулась перекупщица. – Ты вспоминай нашу торговлю – и делай наоборот! Там хамят – ты улыбайся! Там недовешивают – а ты отпускай с походом!
– С кем? – переспросил Платон, понимая, что в его безнадежной ситуации ему от обязанностей продавца отвертеться не так-то просто.
– Добавь лишку пятьдесят или сто граммов – покупатель счастлив будет. Там торгуют мокрым фруктом...
– Зачем? – опять не сообразил Платон.
– Слушай, он что, сегодня родился? – развела руками "дядя Миша" и вновь повернулась к Платону. – Чтобы товар тяжелее был, больше весил. А у тебя дыня – сухая! Чтобы ее погладить было приятно, ну, как женщину! Сейчас позвоню директору рынка, чтобы там тебе по шее не дали, а дали бы весы и халат!
– Не пойду! – заупрямился Платон. – Пусть Вера сама торгует!
– Мне нельзя на рынке мелькать, – спокойно отказалась Вера, – я в системе торговли работаю!
– Мне-то какое до этого дело? – рассердился Платон. – Я – музыкант!
– Ну и торгуй себе с музыкой! – повеселела перекупщица.
– Да, я же забыла... Вы у нас – лауреат международных конкурсов! – саркастически протянула Вера.
– Я мог бы им стать! – выкрикнул Платон. – Если бы меня хоть раз послали!..
– На рынке тебя пошлют! – успокоила Платона "колхозница".
– Вы эгоист! Почему вы не хотите меня выручить? – Вера тоже вспылила.
– Я не желаю спекулировать и не буду!
– Вот ты за кого нас держишь! – огорчилась "дядя Миша". – Мы не спекулянты. Мы – посредники между землей и народом, и тебе поручается ответственное, можно сказать, почетное дело.
– Увольте меня! – взмолился Платон.
– Я вижу, ты стыдишься? – покачала головой "дядя Миша".
– Стыжусь! – честно признал Платон и добавил: – И боюсь!
"Дядя Миша" встала в торжественную позу.
– Раньше люди шли в народ и сеяли доброе и разумное. Теперь этого хватает, теперь надо сеять пищевое! Иди в народ и сей дыни!
* * *
На колхозном рынке города Заступинска Платон сеял дыни по три рубля за килограмм. А рядом человек в расшитой бисером тюбетейке бодро орудовал точно такими же дынями, но... на полтинник дешевле.
Естественно, что у Платона товар никто не брал. Более того, начинающего продавца покупатели поносили разными нехорошими словами.
– Ты что, очумел? – ругалась старушка. – Живодер!
– Не могу уступить! – виновато отбивался Платон. – Я приказ выполняю!
– Убить вас всех мало! – негодовала молодая хорошенькая женщина. – Мне в больницу, ребенку! Наживаетесь на чужом горе!
– Возьмите даром! – в отчаянии протянул ей дыню несчастный Платон.
– Провалитесь вы вместе с вашей дыней! – Молодая мать выхватила дыню из рук изумленного Платона и быстро ушла, пока обратно не отобрали.
– Откуда вы только беретесь, паразиты! – с удовольствием костерил Платона работяга.
Запыхавшись от спешки, на базаре появилась Вера. Сейчас она была в нарядном платье, которое ее очень красило.
Платон Веру не видел.
– Работать не хочешь, падло! – чехвостил начинающего торговца неугомонный работяга.
"Падло" доконало Платона, и он чуть не заплакал.
Вера осторожно приближалась к прилавкам.
– На временных трудностях харю нажрал! – костерила Платона толстая домохозяйка.
– Я не толстый!.. – жалобно оправдывался Платон. – У меня паспорт уехал, у меня деньги украли... Это не мои дыни, я человек подневольный!
Вера не без удивления обнаружила, что от жалости к Платону у нее защемило сердце. Платон наконец увидел Веру. Он посмотрел на нее затравленным взглядом, взывая о помощи.
Вера выступила вперед и нанесла толстой домохозяйке ответный словесный удар. У Веры ведь был опыт ресторанной службы.
– Что вы на человека набросились! Не хотите – не покупайте! А насчет хари – вы бы лучше в зеркало посмотрели!
Домохозяйка ошалела и обратилась за сочувствием к человеку в тюбетейке:
– В магазине тебя оскорбляют, придешь на рынок отдохнуть – и тут то же самое. Взвесьте мне вон ту, небольшую!
Платон смотрел на Веру с восхищением. Он понял, что пришло спасение.
– Большое спасибо! – сказал он тихо-тихо. – Я тут загибаюсь. Спасите меня.
– Спокойно, сейчас я их всех раскидаю! – И громко высказалась: – У товарища в тюбетейке дыни, конечно, дешевле, но хуже! Они горькие!
– А ты пробовала? – огрызнулся узбек. – Ты что, внутри была?
– Я их вглубь вижу – все гнилые! – выпалила Вера.
Домохозяйка дрогнула. Почувствовав это, хозяин дынь перегнулся через прилавок.
– Ты ее не слушай! Это – его женщина! Она на него работает!
– Это не моя женщина! – открестился от Веры Платон и незаметно подмигнул ей.
– Я его вообще в первый раз вижу, – вошла в азарт Вера, – просто я – за справедливость!
– А я – так... всех вас вижу в первый и в последний раз! – запальчиво выкрикнул Платон.
В обсуждение впутался лысый торговец помидорами:
– Это – чужаки! Перекупщики! Я таких навидался!..
– Сам ты перекупщик плешивый! – разозлился Платон. – Ты небось никогда не видел дерева, на котором помидоры растут!
– Это у тебя на деревьях дыни растут! Болван! – вежливо ответил помидорщик.
– Вы шуток не понимаете! – кинулась на него Вера. – У вас самого помидоры червивые!
Торговка крыжовником всплеснула руками:
– Это что же деется! От городского жулья спасу нету! Чай, купили у проводников...
– И цены заламывают, людей смущают! – поддержала другая баба.
– Милицию позвать! – выкрикнул еще один продавец.
– Я буду свидетельницей! – охотно предложила свои услуги толстая домохозяйка.
Наши герои поняли, что рынок пошел на них стеной.
– Друзья! – громко обратился к коллегам Платон. – Давайте обойдемся без милиции, решим все сами!
– Он прав! Милиция нам не подруга! – согласился плешивый помидорщик. – Кренделей ему навешаем – и дело с концом!
– Только попробуйте его тронуть! – угрожающе выкрикнула Вера.
– Люди добрые! – продолжал толкать речь Платон. – Это мой дебют в торговле. Может, он не совсем удался. Помогите мне избавиться от этих проклятых дынь. Выручите!
– Купите у него все гамузом! – поддержала Вера. Смирение новичков успокоило торговые ряды.
Продавец помидоров тяжко вздохнул:
– Губит меня мое совестливое сердце! Сдались мне твои дыни... Но не бросать же ближнего в беде. Так уж и быть! Возьму я твою кучу по рупь за кило!
– За рупь он их лучше сам съест! – рассердилась Вера.
– Лучше я их сам съем, – согласился Платон.
– Ладно, – заговорил вдруг продавец яблок, который до сих пор не высказывался. – Дам я рубль двадцать!
– Грабитель! – сказала Вера.
– Рубль тридцать! – включился в аукцион узбек.
– Рубль сорок! Назначаю последнюю цену! – подытожил помидорщик.
– Мы не можем – по рубль сорок! – признался Платон.
– Дорогие торговцы! Не жмитесь! – призывала Вера.
Рыночные деятели тягостно молчали. Тогда Платон решился на озорной шаг.
– Эх, гулять так гулять! – И голосом зазывалы весело заорал: – А ну, кому чарджуйские дыни, сладкие, как мед, гладкие, как девушки, тают во рту! А ну, налетай, расхватывай! По рупь пятьдесят за кило!
Толстая домохозяйка профессионально заняла место около прилавка Платона:
– Я – первая!
– Товарищи, хватайте, пока есть! – обратилась к народу Вера.
– Ну, заткнись! – свирепо гаркнул человек в расшитой тюбетейке. – Беру я весь ваш товар по рубль пятьдесят!
– Все вы тут – из одной шайки! – грустно подытожила домохозяйка и ушла, не купив.
...Вскоре Платон и Вера прощались у рыночных ворот.
– Когда вы ляпнули, что помидоры на деревьях растут, я чуть не раскололась...
– Сами вы хороши, – весело вторил Платон, – кто из нас брякнул про червивые помидоры?
– Зато, когда вы орали про дыни, что они гладкие, как девушки... – с удовольствием вспоминала Вера.
– А вы так правдиво врали, что видите меня в первый раз...
– Все это смешно, но... мы с вами ни копейки не заработали!
– Извините! – Платон поклонился. – Коммерсанта из меня не вышло. Так что до свидания!
– До свидания! – отозвалась Вера. – Вы куда пойдете?
– В зал ожидания. Куда же мне еще?
– Вот и хорошо, – обрадовалась Вера, – раз вы все равно на вокзал, вы не откатите назад тележку? А чемоданы сдайте в камеру хранения. Скажете, что от меня!..
– Ладно, – покорно кивнул Платон, – откачу, сдам, скажу...
– Ну что ж, спасибо. Я домой. До свидания.
– Позвольте, но ваш автобус отходит от вокзала, – сказал Платон.
– А я до вокзала на трамвае доеду!
Платон заметно оживился.
– Зачем же вам толкаться в общественном транспорте, да еще тратиться! Это при наших-то сегодняшних барышах!
Платон, элегантно склонившись, показал на тележку и открыл воображаемую дверцу:
– Если вам угодно... Я вас домчу без давки на персональной машине!..
Платон толкал вокзальную тележку по мостовой. На чемоданах гордо восседала Вера, держа на коленях портфель Платона.
– Думал ли я, что стану рикшей!
– Ну и как? – игриво спросила Вера.
– Груз вполне симпатичный, – галантно сказал рикша.
– Это как понимать? Вы начали за мной ухаживать?
– Я бы с удовольствием, но настроение у меня не то...
– Очень жаль! – чистосердечно вырвалось у Веры.
– Вы меня извините, я сегодня утром вам... в общем, нахамил...
– Ну, это я тоже умею... А почему остановились?
– Видите, – пояснил Платон, – красный свет. Не забывайте, что я сейчас – общественный транспорт!
– У вас дети есть? – полюбопытствовала Вера.
– Дочь-студентка, – печально признался Платон и с трудом произнес: – Джинсы, диски, "Мальборо"...
– Все, поехали... Зеленый свет, – сказала Вера. – А жена у вас интересная?
Платон, которому этот допрос не нравился, ответил с вызовом:
– Красивая!
– А фигура хорошая?
– Сногсшибательная.
– Колымага у вас какая-то трясучая!
Платон поехал дальше, как вдруг понял, что невольно обидел Веру, и спохватился:
– Зато у вас улыбка очень хорошая! Честное слово!
После этого Вера окончательно разобиделась:
– Остановите телегу, я слезу!
– Не могу! – отказал в просьбе возчик. – Видите знак: "Остановка запрещена"?
– Тогда я на ходу спрыгну!
– Простите меня за мою тупость, за незнание женской психологии. Только такой идиот, как я, может хвалить одну женщину в присутствии другой.
– Между прочим, мне нет никакого дела до вашей жены!
– А мне нет никакого дела до вашего проводника!
– А мне и до вас нет никакого дела! – резанула Вера.
– А мне – до вас... – начал было Платон и осекся, – а мне до вас, пожалуй, есть дело!
– Тогда вперед! – хулигански скомандовала Вера.
Платон мощно толкнул тележку и побежал.
– Никогда не думал, что во мне, оказывается, столько лошадиных сил!
На вокзале Платон в очередной раз разговаривал с женой по междугородному телефону.
– Как ты спишь, со снотворным?.. Перестань говорить глупости, ты ни в чем не виновата!.. И что говорит твой лучший адвокат? Ну что ж, будем надеяться... Да нет, – тут Платон улыбнулся, – до Грибоедова я еще не добрался. Пока я еще в Заступинске... Что я здесь делаю?.. – Платон на самом деле задумался, что он здесь делает. – Ты знаешь, я... я здесь живу!.. Не прощаюсь с тобой, потому что вечером я тебя увижу...