Как он смел! Звонить незнакомым женщинам, вести с ними грязные разговоры, устраивать шашни за ее спиной - это еще куда ни шло, но он выдумал какого-то друга, начальника отдела сбыта, и проводил два-три вечера в неделю неизвестно где! А эти счета из гостиниц! Уик-энды, якобы проведенные в лагерях для христианской молодежи! Поездки в Вашингтон на ярмарку! Совещания станкостроителей в других штатах! А он все это время был в "Палмер-Хаусе", в ста пятидесяти километрах от дома!
Она бросилась одеваться. Выдернула из шкафа платье без рукавов, провела щеткой по волосам, которые упорно называла "рыжими", а снисходительные подруги - "белокурыми". Потом запудрила веснушки, схватила сумку и бутылочку и выскочила за дверь. Было прохладно, вовсю трещали цикады, ухала сова, и ветер шелестел сухими пальмовыми листьями. Сисси понятия не имела, куда она направляется. Глаза щипало от слез. Как он мог? За что ее так бессовестно обманывали? И тут Сисси увидела поразительно красивую сцену, которая заставила ее остановиться и вытереть слезы.
Тропинка заканчивалась горбатым деревянным мостиком в японском стиле. Мост возносился над прудом, таким тихим, что вода была похожа на стекло. Луна, отражавшаяся в этой воде, напоминала безупречную светлую жемчужину, лежащую на черном бархате. Мост и пруд были скрыты кустами и высокими деревьями. Сюда не доносилось ни звука. Даже дуновения ветра не чувствовалось. Это место застыло во времени.
Сисси дошла до середины моста, перегнулась через перила и стала смотреть на воду, в которой время от времени вспыхивало золотое сияние чешуи экзотической рыбки.
Ее мир рухнул. Эд оказался мерзавцем. Лгал ей. Отели, ювелиры, цветочные магазины… Тратил деньги на других женщин. Она чувствовала себя обманутой и страшно злилась.
Слезы полились снова. Сисси ничего не могла с собой поделать. А поскольку она была одна, то дала себе волю и заплакала в голос.
- Что вас так опечалило? - раздался звучный голос, и Сисси шарахнулась, увидев перед глазами идеально выглаженный и сложенный носовой платок.
Она подняла голову и увидела пару пытливых глаз. Мужчина был старше ее; в темных волосах виднелась седина, а рот красиво обрамляла пара зрелых морщин. Безупречный синий блейзер, белая рубашка, коричневый галстук и просторные серые слаксы. Настоящий джентльмен. Сисси взяла платок с монограммой и вытерла глаза.
- Что вас опечалило? - снова спросил он.
"Потому что муж меня обманывал". Господи, ну почему она такая дура? Прошло целых пять лет, а она не имела об этом ни малейшего понятия.
- Мне очень жаль, что вы опечалены, - мягко сказал красивый незнакомец.
Голос у него был чарующий. И глаза такие синие, что в них хотелось утонуть. Сисси не могла вымолвить ни слова. У нее перехватило дыхание.
- Такая прекрасная дама не должна плакать.
Сисси протянула ему мокрый носовой платок. Кончики их пальцев встретились. Единственными мужчинами, которых касалась Сисси, были ее родственники или близкие друзья. Странно… Откуда он взялся? Материализовался из лунного света и блеска воды?
- Меня зовут Алистер, - сказал он, протягивая руку.
К собственному удивлению, Сисси приняла руку и схватилась за нее, как за спасательный круг. Она попыталась назвать свое имя, но от этого прикосновения у нее перехватило горло.
От него приятно пахло.
- Может быть, расскажете, что случилось?
- Я… кое-кого потеряла, - пролепетала Сисси.
- Угу… - Он кивнул с таким видом, словно это все объясняло. Во взгляде незнакомца отразилась боль, и Сисси подумала: "Он тоже кого-то потерял".
Увидев его глаза в лунном свете, Сисси невольно вспомнила мальчика, с которым училась в старших классах, еще до Эда, когда она была девушкой. Тот мальчик хорошо целовался. Она посмотрела на губы мужчины, гадая, умеют ли они целовать. Потом инстинктивно поднялась на цыпочки и прижалась губами к губам. Он не вздрогнул, не отпрянул, не нахмурился, даже не удивился. Просто чарующе улыбнулся, наклонил голову и ответил на поцелуй.
- Мне очень жаль, - сказала она. - Я замужем, и мне не следовало пить.
Мужчина прижал палец к ее губам.
- Жалеть не о чем, - негромко сказал он. - Здесь нужно быть счастливым.
- Вы приехали сюда за этим? - Сисси не могла поверить, что она осмелилась задать такой нескромный вопрос совершенно незнакомому человеку. Но это было ей необходимо.
- Я приехал сюда, потому что… - начал он, но вдруг таинственно умолк и обвел глазами окружавшую пруд ночную тьму, словно разыскивая призраков.
- Мне очень жаль, - снова сказала она. Незнакомец снова посмотрел ей в глаза.
- Вы продолжаете просить прощения.
- На этот раз нет. Я жалею о вашей потере.
- Вы поразительная женщина.
- Поразительная?
- Только что на ваших глазах блестели слезы, а теперь вы жалеете совершенно незнакомого человека. Это редкое качество. - Мужчина всмотрелся в ее лицо. - Я приехал сюда искать счастья.
- И нашли?
- Теперь, кажется, да.
Его голос ласкал слух, сам собой проникал в мозг, а потом спускался ниже, в живот, где начал работать маленький нагревательный приборчик. Она испытывала такое ощущение только во время первых свиданий с Эдом.
Элегантный темно-синий блейзер Алистера напоминал о яхтах, океанах и свободе. Ах, как хорошо было бы уплыть куда-нибудь…
Сисси подняла лицо, и Алистер снова прильнул к ее губам. Она обвила руками его шею, и незнакомец привлек ее к себе. Объятия крепли, поцелуй становился все более страстным. В этот миг Сисси Уитборо была готова на что угодно. От его прикосновений боль ушла. Внезапно вспыхнувшее желание прогнало гнев и заставило забыть случайно сделанное ею страшное открытие. Боже, какой дурой она себя чувствовала, настаивая, что ее муж является членом ракетбольного клуба. Но этот мужчина не считал ее дурой. Наоборот, говорил, что она поразительная…
Алистер погладил ее по спине, а она вплела пальцы в его волосы. Его тело было твердым, и внезапно Сисси ощутила желание лечь на землю и отдаться ему под звездами. Она никогда не была с другим мужчиной. Это было чудесно, восхитительно, и голова кружилась от выпитого.
Он на мгновение отстранился; в глазах цвета морской воды появилось вопросительное выражение.
- Да, - прошептала Сисси, ощущая такой жар, словно в пустыню внезапно пришло лето.
Алистер взял ее за руку и увел с моста. Они миновали рощу и очутились на маленькой уединенной поляне, заросшей прохладной травой. Жар в крови становился все сильнее. Она понимала, что потеряла голову, но желание было сильнее голоса рассудка. Когда Алистер опустил Сисси на траву, она притянула его к себе и поцеловала так, словно умирала с голоду. Мужские руки коснулись ее обнаженного тела и начали ласкать и возбуждать. Новые руки. Руки другого мужчины. И их прикосновение сводило ее с ума.
Она расстегнула его рубашку, а он - ее блузку. Он приподнял ее юбку, а она расстегнула его брюки. Полностью раздеваться они не стали, но Сисси это казалось еще более эротичным: их тела соприкасались только в самых главных точках, все остальное было лишним. Ощущать в ладони его пенис было странно, но приятно. А когда тугая головка коснулась ее влагалища, это оказалось еще страннее и еще приятнее. В этот момент Сисси больше всего на свете хотелось ощутить мужской член внутри себя, почувствовать, как он наполняет влагалище, и подставить губы его пламенным поцелуям.
Она направила член в себя и крепко держала, пока Алистер мерно двигался вперед и назад. Глаза Сисси были закрыты; она не видела ни луны, ни звезд, ни деревьев, погрузившись в собственные переживания и ощущая лишь нежное место, в котором Алистер развел костер, угрожавший сжечь ее заживо.
Оргазм застал Сисси врасплох. Она широко раскрыла глаза, увидела внимательный мужской взгляд, сказала "да, да, да", а когда теплая волна начала расти, еще крепче стиснула Алистера. "О боже!" - подумала она, когда гребень дошел до предела, а потом обрушился и поляну огласил крик, которого миссис Сисси Уитборо не издавала ни разу в жизни.
Когда судороги утихли, Сисси вновь ощутила прикосновение травы и ветра, увидела собственные обнаженные груди, раздвинутые ноги и нежную, таинственную улыбку Алистера. И тут ощущение реальности вернулось. "О Господи, - с ужасом подумала она. - Что я натворила?"
10
- Доктор Каплан, так вы утверждаете, что люди по своей природе полигамны?
Офелия пыталась скрыть раздражение. На ток-шоу должны были обсуждать ее книгу, а не ее теории о том, как совокупляется человечество.
- Ну, Джон, - ответила она, - есть археологические свидетельства того, что наши пещерные предки жили не парами, а отдельными смешанными группами. Но это не имеет никакого отношения к моей…
- Значит, кое-кто частенько шнырял из одной группы в другую? - снова прервал ее ведущий. - Должно быть, эти пещеры были довольно уютным местечком!
Публика, сидевшая в студии, захихикала. Офелия с трудом себя сдержала. Вступительная речь ведущего, которую она видела по монитору, сидя в знаменитой "Голубой гостиной", разозлила ее с самого начала.
- Сегодня у нас в гостях доктор Офелия Каплан, - провозгласил Джон, - которая одним махом превратила американцев в неандертальцев.
Аудитории шутка понравилась, но Офелии сразу же захотелось встать и уйти. Впрочем, она никогда не уклонялась от борьбы, а потому начала объяснять этому пошляку свою теорию.
- Джон, люди поняли, что мужчина имеет отношение к продолжению рода, всего каких-нибудь двадцать тысяч лет назад. Рождение было исключительно женским делом. А совокупление являлось одной из простых физиологических потребностей и редко доставляло кому-то удовольствие.
Ведущий повернулся к публике.
- Судя по вашим словам, за двадцать тысяч лет мало что изменилось.
Раздался новый смешок; похоже, хихикали над доктором Офелией Каплан, которая относилась к своим ученым занятиям слишком серьезно. Что он делает, этот сальный тип? Ее пригласили на телевидение не для того, чтобы обсуждать спорные теории о роли полигамии в жизни человечества. Но когда на сцену вышла новая участница шоу, Офелия поняла, что будет дальше, и вспыхнула от негодования. Ее обвели вокруг пальца; впрочем, этого следовало ожидать.
Но ее мозг был занят другим.
Следующей гостьей оказалась исполнительница песенок в стиле "сальса", женщина лет тридцати с хвостиком, только что бросившая мужа номер четыре и уже разгуливавшая по Голливуду с новым другом (типом, прославившимся исполнением главных ролей в романтических комедиях). Певичка славилась размахом своих выступлений; она никуда не ездила без свиты человек в восемьдесят. Сидя в "Голубой гостиной", Офелия сама видела, как одна гримерша занималась бровями певицы, в то время как другая обрабатывала ее ресницы.
Когда аплодисменты утихли, ведущий наклонился к гостье и сказал:
- Магдалена, надеюсь, вы видели начало передачи. Как вам нравится теория доктора Каплан о том, что стремление к максимальному количеству сексуальных партнеров сидит у нас в генах?
- Ну, Джон, не знаю, что об этом думает доктор Каплан, но лично я предпочитаю искать секс не внутри джинсов.
Когда смех утих, ведущий сказал:
- Кстати, о джинсах. Доктор Каплан, я где-то читал, что вы отрицательно относитесь к обуви. Это верно?
- Я имела в виду высокие каблуки. Они неестественны. Мы обрекаем себя на плоскостопие. Заставляем тело испытывать ограничения, для которых оно не предназначено.
- А как насчет лифчиков? - спросил Джон, покосившись на грудь певицы. - Они тоже неестественны?
- Вам бы он не помешал, - огрызнулась Офелия, намекая на тучность Джона.
- Куда ты? - час спустя спросил Дэвид, когда Офелия начала яростно швырять в чемодан одежду и туалетные принадлежности. - Послушай, шоу прошло совсем не так уж плохо. Каждому известно, что этот Джон Саймон все выворачивает наизнанку. Так что дело не в тебе.
Офелия повернулась, и Дэвида изумило ее лицо, белое как мел.
- Именно во мне. Это было не шоу.
- А что же?
"Где были мои глаза? Это атака на мои теории. Все вывернуть наизнанку. Раньше я замечала такие вещи".
- Ничего. Не обращай внимания. - Она захлопнула крышку чемодана.
Дэвид положил ладонь на ее руку.
- Офелия, - негромко сказал он, - я тебя знаю. Тебя что-то тревожит. Уже пару недель. Я не хотел быть любопытным. Просто ждал, что ты сама мне все расскажешь.
Она посмотрела в темные глаза Дэвида и вспомнила день, когда соблазнила его.
- Сначала я должна кое в чем разобраться.
- Как же ты будешь разбираться, если уезжаешь? Офелия, ты никогда не бегала от трудностей. Что станет с твоими студентами, лекциями, банкетом по случаю премии?
- Я их отменила. Мне нужно уехать, чтобы как следует подумать. И принять жизненно важное решение.
- Ты говоришь про тот приз за участие в конкурсе? - спросил он, имея в виду заказное письмо, доставленное три недели назад. Эта история казалась Дэвиду подозрительной. Какой роскошный курорт станет бесплатно раздавать путевки?
Три недели назад Офелия небрежно отложила конверт, сказав, что у нее нет времени, а сейчас неожиданно передумала. Дэвид взял ее за плечи и отвел от кровати.
- Нет, - сказала она, поняв его намерения и пытаясь освободиться. Дэвид зажал ей рот поцелуем, но Офелия отстранилась. - Я не настроена.
- Есть только один способ. - Дэвид привлек ее к себе, прильнул к губам, и Офелия ответила ему с неожиданным пылом. Он начал стаскивать с нее одежду, оторвав пуговицу. Офелия расстегивала на нем рубашку, царапая ногтями грудь; гнев только усиливал желание.
Когда блузка соскользнула с ее плеч, Дэвид высвободил из кружевного лифчика грудь Офелии и припал к ее соску.
Офелия просунула руку в его джинсы, и Дэвид застонал. Она обожала его член; второго такого не было на свете. Однажды Дэвид пошутил; мол, это единственное, что ей в нем нравится. Что ж, он был недалек от истины. Офелия любила вкус, ощущение, форму и размер его члена, а все остальное в служило было лишь приложением к его крайней плоти.
Офелия опустилась на колени и устроила себе пир. Но когда почувствовала, что любовник близок к оргазму, легла на ковер, привлекла Дэвида к себе и раздвинула ноги. Стоило ему проникнуть в нее, как она обхватила голенями его бедра.
Сначала он довел до оргазма ее: Дэвиду нравилось смотреть на ее лицо в этот момент. Офелия закинула голову, ее ресницы затрепетали, она издала страстное рычание.
А когда Офелия сдавила его член кольцом мышц, он кончил и сам.
Как всегда после занятий сексом, Офелия задремала. Рядом вытянулся обнаженный Дэвид. Проснувшись, она тихо, стараясь не разбудить его, соскользнула с кровати, приняла душ, оделась, упаковала чемодан, взяла "ноутбук" и ушла.
* * *
- Значит, я опоздала?
- Мне очень жаль, доктор Каплан, - сказала хорошенькая администраторша, сидевшая в офисе частного терминала "Рощи". В помещении было тихо и безлюдно. - Сегодня вечером рейса больше не будет. Самолет останется на курорте и вернется только утром. А пока могу предоставить вам комнату…
- Тогда я поеду на машине. Только скажите, куда.
- На машинах не…
- Послушайте, я знаю, что вам не положено разглашать эту информацию. Но мне совершенно необходимо оказаться в "Роще" именно сегодня вечером.
- Мне очень жаль, мэм. Мы будем рады предоставить вам ночлег в здании аэропорта, а завтра утром отправим в "Рощу" первым же рейсом.
В брошюре, приложенной к билету и письму с поздравлением, было написано, что курорт находится в пятидесяти километрах к северо-востоку от Палм-Спрингс. Неужели его так трудно найти?
Машина мчалась по ночному шоссе на восток, но гнев Офелии не остывал. Наоборот, с каждым метром становился все сильнее. Она не хотела тайком убегать от Дэвида, не хотела отстранять его, но ей требовалось побыть одной и решить, что делать. Жизнь Офелии разлетелась на куски, и она не могла сложить осколки.
Она поняла, что попала в точку, когда увидела на обочине шоссе щит с надписью: "Индейская резервация Моронго".
Первые две попытки оказались неудачными. Дважды ей пришлось возвращаться в Палм-Спрингс и начинать все сначала. Местные бюро справок о "Роще" не давали, но хозяин на автозаправочной станции, где она наполнила бак, сказал, что "Роща" находится в двадцати километрах за индейской деревней.
- На самом краю света, - добавил он. - Пыльный, разбитый проселок. Ехать по нему трудно. Особенно ночью.
Она мчалась под звездами, как маньяк, огибая рытвины и подпрыгивая на ухабах. Что будет, если она проколет шину? Ладно, как-нибудь обойдется…
А потом она увидела впереди ограду из колючей проволоки и запертые ворота с надписью "СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД". Офелия осмотрела замок, гадая, можно ли его открыть с помощью булавки, а потом увидела приближавшийся свет фар.
Из машины вышли двое мужчин в аккуратных блейзерах и фланелевых слаксах и открыли ворота. Они уже знали, с кем имеют дело. Администраторша аэропорта позвонила и предупредила.
- Пожалуйста, следуйте за нами, доктор Каплан.
Ее встретила управляющая Ванесса Николс. По ее словам, здесь были очень рады тому, что Офелия передумала. Мисс Николс посадила ее в открытый автомобильчик и повезла к главному зданию курорта.
- У нас очень уютные отдельные номера, - сказала она.
Офелия молча сидела рядом с Ванессой, не обращая внимания ни на пустынный ветер, трепавший ее короткие черные волосы, ни на взгляды гостей, с удивлением смотревших на ее майку. На узкой черной майке, заправленной в потертые джинсы, было белыми буквами написано: "Homo erectus - это не смешно". Майку ей подарила секретарша на день рождения. Фраза была цитатой из лекции, которой Офелия открывала курс физической антропологии, и означала, что никаких сальных шуток она у себя в аудитории не потерпит.
Номер Офелии назывался "Мария Антуанетта". Это был роскошный будуар в бело-золотых тонах, обставленный мебелью в стиле Луизы IV и напоминавший о пудреных париках и маскарадах. Когда мисс Николс раздвинула тяжелые шторы, Офелия испытала потрясение. За окном была панорама Парижа с Эйфелевой башней невдалеке.
- Пожалуйста, чувствуйте себя как дома и пользуйтесь всеми нашими услугами и развлечениями, - сказала управляющая, пожелала ей спокойной ночи и ушла.
Офелия мысленно попеняла хозяевам за анахронизм (в эпоху Марии. Антуанетты никакой Эйфелевой башни не было и быть не могло), но потом вспомнила слова сестры ("И не надоела тебе твоя наука? Неужели нельзя просто расслабиться?"), отошла от окна, достала из сумки бумажный пакет, второпях купленный в круглосуточной аптеке Палм-Спрингс, и пошла с ним в ванную, отделанную золотом и мрамором. Там она достала из пакета коробочку и, не открывая ее, положила рядом с раковиной.
Эта коробочка вызывала у нее ужас. В ней лежал "тест на беременность". В этом и заключалась причина ее беспокойства, ночных кошмаров, тайн от Дэвида и рассеянности, позволившей толстому ведущему ток-шоу застать ее врасплох.
Она смотрела на коробочку и думала: "Я не беременна". Это было невозможно.