- Да потому, что, я себе уже мозг сломала, думая, как вас с гридом этим "каменным", свести. Я же вижу, что любите вы друг друга. Вот и измышляла всякие способы. И с сережками этими в лавке. Ведь это он тебе их тогда выбрал, а я лишь остальное подстроила. А со стороны, значит, все это выглядит, как... мое к нему домогательство?.. Ну и ты сама - не лучше, вздумала Русана ко мне ревновать. Не ожидала я от тебя такого, - потрясенно покачала я головой, глядя на, не менее красочное лицо девушки:
- Любит?.. Русан меня любит?
- Ага... Дуреха ты моя несчастно-счастливая, - бросились мы с Любоней в обоюдные объятия, сопровождаемые новым ручьем из слез...
Звезды сквозь орешниковые ветви то исчезали от легких порывов ветра, то вновь нам с подругой, лежащим сейчас на спинах, принимались подмигивать. И до конца этой волшебной, но самой короткой в году ночи было еще далеко. Хотя, все слезы уже были выплаканы и все признания сделаны. Оставалось, лишь просто лежать, пялясь в далекое тихое небо...
- ... Ну и вот... А потом, когда он меня из той полыньи вытащил, то подарил свой заветный талисман - ключ. И сказал, что он будет теперь меня всегда охранять... Ну и потом, после того случая, Ольбег ему приказал везде меня сопровождать. Чтоб вдругорядь подобное не случилось, - со вздохом закончила Любоня и замолчала, не отрываясь от звезд.
- Ага. И с тех самых пор ты в него влюбилась. Видать, тот "заветный ключик" и сердце твое открыл.
- Видать... - вновь вздохнула подруга. - Я его с тех пор всегда на веревочке так и ношу, вместе с Мокошьим оберегом... Евся...
- Чего? - скосилась я на ее девичий профиль.
- А где твой венок? Ты ж на берегу еще в нем была.
- Не знаю. Наверное, у оврага за кусты зацепился, когда я в них тебя искала.
- Это плохо... Евся... А он правда меня любит? Ты только честно скажи. Я ж знаю, ты, как внучка волхва такое... видишь.
- Правда, Любоня. Еще как любит, - настала и моя очередь для душевного вздоха. - Ты мне скажи, а как теперь с женихом то твоим быть?
- Ой, давай сейчас не будем об этом? В такую-то ночь. Давай просто помолчим и... помечтаем?
- Ну, давай... Как скажешь...
Правда, "мечтать" у нас долго не получилось - мне особо-то было не о чем, а подруга моя и вовсе скоро засопела под моим боком. Прямо, как в детстве, когда мы с ней в луга убегали, чтоб, раскинувшись на высоченных стогах звезды считать. Да только прошли те беззаботные времена. Хоть и считаем мы сейчас на порядок лучше...
- Любонь? - шепотом позвала я, приподнявшись на локте.
- М-м... - и весь ответ. Ну, да мне сейчас другого и не надо:
- Где там у тебя этот гридов ключик? - скользнула осторожно по подружкиной шее и вытянула наружу тонкую веревочку с качающимся на ней, еще теплым ключом. - Ты спи давай... А я все ж попробую. А то, зря, что ли, мозг себе ломала? - и тихо, как только могут дриады, выскользнула из орешникового укрытия.
Клеверная низинка встретила меня все той же притихшей тишиной. Лишь травы под осторожными ступнями принялись о чем-то боязливо перешептываться. "Не бойтесь. Все венки уже сплетены"... А потом я остановилась, закрыла глаза, прижав к груди замкнутый в плотном кулаке талисман, и попыталась услышать... Сначала тихое, но, все более отчетливое сердце влюбленного грида. И позвала его: "Русан... Я здесь. Русан", проникновенным Любониным шепотом. Сердце забилось сильнее, запульсировало прямо мне в руку и вскоре, из ближайшего проулка появился несущийся на зов своей любимой мужчина. Замер, в замешательстве недалеко от меня, пытаясь отдышаться:
- Евсения?.. А где она? Я облазил весь берег и всю деревню. Но, ее нигде нет. С ней что-то случилось?
- Тише. Она спит. Вон там, в орешнике. А это твое, - протянула, болтающийся на веревочке ключ. Мужчина словил его большой пятерней, косясь на меня без видимого доверия, но, не мешкая, рванул прямо в заросли. - Русан.
- Что? - замер, обернувшись.
- Сегодня такая ночь. Не упустите ее. Очень прошу, - и направилась к своей, одинокой лесной тропке...
ГЛАВА 10
Утро дня следующего выдалось серым и ветреным - под стать моему теперешнему настроению. Поэтому, я мудро решила его... проспать. Тем более, повод был уважительным - явилась то домой почти перед рассветом, проверив первым делом "сердцебиение" и Стахоса. А потом выкинула прямо в ночь из открытого окна уже ненужную свистульку, давшую мне главный и единственный свой ответ: "жив"... Всё, и хватит... Наваждение закончилось... Рассеялось вместе с дымом от купальных костров. Хотя, ощущала я его носом даже здесь, принесенным с берега Козочки порывами западного ветра.
Да и день, плотно затянутый тучами, тоже ожидаемой радости не принес. Адона это сердцем чуяла, поэтому, тоже "мудро" с вопросами о празднике и судьбе горемычного Леха не лезла. А я, как рыба, молчала, стараясь даже ни о чем и не вспоминать. А уже перед вечером объявился Тишок, как всегда, в дом нос свой длинный совать остерегаясь, выразительно громко зашуршал кустами смородницы под самым моим окном. Наконец, я не выдержала и, тоже с громким, но, стоном, перевесилась оттуда к нему:
- Тишок-Тишок, голова, как горшок. Чего тебе?
- А чего обзываешься? - услыхала из густых зарослей встречный вопрос. - Я это... спросить хотел, метаться то сегодня пойдешь?
- Только тобой. Погоди, сейчас спущусь, - и злорадно оскалилась, предвкушая ответную реакцию.
- Ну и сиди тогда там... девица, коса на улицу, - оповестили меня уже из-за угла дома.
- Да погоди! Я пошутила! Конечно, пойдем...
И, наконец, получила неожиданный повод для радости, почти без промаха, попав несколько раз подряд в намалеванную углем на валуне цель. Оказывается, злость в этом деле - хорошая помощница (будем иметь в виду). Тишок, глядя на "это дело", вконец осмелел, помахивая сейчас своим длинным хвостом, верхом на мокром, в подтеках камне:
- Ого! Лихо ты. А с разворота попробуешь?
- От чего бы и нет? - скосилась я на остатки воды, на этот раз, в дальновидно прихваченной бадейке. - Только, у меня другое предложение.
- Какое? - зевнул во всю пасть бесенок.
- По бегущей мишени попробовать.
- Ты чего сегодня такая злая, Евся? Домой, вроде, без ненужного сопровождения явилась. И под утро. Значит, было, чем заняться. Или, оттого и злая, что без сопровождения?
- Тоже мне, знаток женской психологии, - хмуро хмыкнула я, вновь обрисовывая расплывшуюся мишень.
- Это что, новое твое ругательство?
- Ага. В книжке прочитала. В ней главный герой так одного нахала обозвал, который много из себя воображал, за что и получал регулярно и полновесно.
- От женщин? - уточнил Тишок.
- От них - в первую очередь.
- А кто от тебя минувшей ночью наполучал? Лех или твой чужак?.. Или оба сразу?
- А кто такой "бер"?.. Сидеть! А то совсем без него оставлю, - перехватила я по удобнее извивающийся бесовский хвост. Но, Тишок, вдруг, неожиданно, затих:
- А и отрывай, злыдня. Все одно, если я тебе расскажу, мне он будет без надобности.
- Это почему? - ослабила я от неожиданности хватку. Бес же, воспользовавшись моментом, шустро подскочил и, шерканув мне по лицу кисточкой, взвился на соседнее дерево:
- Да потому что, мертвому Тишку такое украшение - лишнее. Или я тебе давеча непонятно сформулировал? - ничего себе, выдал...
- Видно, непонятно. Так, просвети меня еще раз, о самый могучий ум этого леса, - подбоченясь, сощурилась я на него снизу вверх.
- Просвящаю: Евся, то - большая тайна, за которую я отвечаю головой. И если... - изобразил он, свесившись вниз, усиленное болтание языком. - то, мне тогда неминуемо... - закончил, не менее живописным его набок вываливанием. - Теперь тебе понятно?
- Ну-у, таких то "речей" я и от Адоны наслушалась. Правда, в свой адрес, - разочарованно скривилась я.
- Так ты и ее про то пытала?
- Было дело.
- И что она тебе, вот именно также или... еще что-то... добавила? - вкрадчиво поинтересовался бес, наведя на меня, вдруг, совсем нехорошие подозрения:
- Тишок, так вы с ней что, вместе зарок "о неразглашении" давали?
- Угу, - качнулся он на ветке, внимательно за мной следя.
- И что, ей тоже... смерть?
- Неминуемая.
- Значит, вы с ней оба - на равных у волхва? - бесенок выпучил на меня глаза, а потом, внезапно подпрыгнув, сквозанул на соседнее дерево. - Куда?!.. Жизнь моя, пожухлый лист... - тельце его, с суматошно мельтешащими конечностями, вдруг, прямо между двумя вязами зависло в воздухе, да так и осталось там, лишь перекувырнувшись вниз головой:
- Евся! А ну, прекрати! Как ты это?
- Сама не знаю, - подошла я к нему вплотную с широко открытым ртом. - Просто крикнула тебе вдогонку и... пожелала, чтоб ты замер.
- Хорошо, что не пожелала, чтоб я помер, - сдвинул на меня бровки Тишок, напоминающий сейчас, с длинными, отвисшими к земле ушами, зайца - серяка. - Научилась, значит... кой чему. Теперь давай, "отмирай" меня, а то кровь к голове хлещет.
- Ничего. Еще умнее будешь. А как совсем поумнеешь, сразу мне ответ дашь, - принялась я прохаживаться около насупленного "узника". - И толково объяснишь. Не про бера. Ладно. А про то, на каких правах моя нянька у батюшки Угоста в доме живет.
- А что тут рассказывать? - со вздохом почесал бок бесенок. - Ты сама себе уже ответила - она твоя нянька.
- Но, это - для меня. А для волхва она кто?
- Да никто! Такая же, как я - служка, - с чувством выдал Тишок. - Евся, кончай измываться. Я на тебя обижусь.
- Погоди, - проигнорировала я такие страшные угрозы. - А я думала, она его... ну, не жена, конечно, но... подруга. И что у них любовь... хотя бы... была.
- Любовь, - хрюкнул насмешливо бес. - От такой "любви" точно дети не родятся, а кое-что другое... Евся! Мне худо. И так друзья не поступают. Тем более, подельники. Отпускай меня на свободу!
- Тишок, да как же так? Она ведь - дриада, свободный лесной дух. Ей-то эта служба зачем? - растерянно опустилась я перед бесом на колени и сама не заметила, как...
Ш-шлёп!
- Ну, злыдня тиноглазая! Я тебе эти "умные рассказы" припомню! Подруга, называется! Да от таких подруг... да чтоб я хоть раз... - постепенно стихли в лесу все отдаляющиеся возмущенные верещания... А я еще долго сидела между двух старых вязов, пытаясь осознать услышанное...
К самой вечере домой вернулся батюшка Угост. Уселся за стол, каким-то отстраненно задумчивым и молчаливым. Да так и жевал всю трапезу, глядя куда-то сквозь нас. А когда я спешно покончив с гречневой кашей, поднялась со своей лавки, одарил меня таким пристальным взглядом, что у меня мурашки по спине побежали от нахлынувшего внезапно дурного предчувствия... И, поэтому, то, что последовало вскоре не удивило нисколько...
Опять этот сон с ненавистными, отсыревшими от дождей пнями. И та же опушка и девочка та же, но, что-то, все ж, изменилось. Нет, ни вокруг нее. В ней самой. И нежданно в ней появились силы отстраниться от четкой, по всем ощущениям, реальности. Она будто закрыла заслонку. Да. Так себе и представила - рыцарскую заслонку на шлеме, который, однажды, видела в книжке. Как?! Ведь книг таких она еще не читала... Значит, силы эти дает ей сейчас другая. Та, что и видит этот ужасный сон. И именно та, другая, помогла распластанной на траве, маленькой хрупкой дриаде превозмочь, отвлечься, скользнуть мокрыми от слез глазами вдаль от творящейся над ней "грязи". И она в тот же миг, как смогла победить свою боль, прояснившимся разумом вдруг, осознала - разгадка ее теперешних страданий где-то здесь, рядом. Стоит лишь получше ее поискать... И она бы, конечно, смогла. Если бы не эти, застящие глаза, слезы... И не эта яркая вспышка - блик, вновь выдернувшая ее из ночного кошмара в настоящую "явь"...
Девушка долго сидела на разворошенной постели. Очень долго... А бес все скреб и скреб коготками в чердачное стекло. Наконец, она встала, привычным движением сбросила на пол рубаху и распахнула окно:
- Пошли.
- Что? - удивленно замер "проводник".
- Тишок - Тишок, расскажи мне стишок, - успокаивающе, на распев, проговорила она, уже подавая ему руку. И, как и прежде, все эти годы, оба исчезли в густом тумане...
А вынырнули из него напротив совсем незнакомого дома. Обычной засыпухи в три узких окна, со светом от ночника лишь в среднем, и высокими, пахнущими смолой воротами. "В Купавной таких "безгодных" нет. А все остальное, какая разница?", - лишь на мгновенье, задержав вдоль тихой улицы взгляд, девушка смело махнула сквозь воротную створку. А потом, через маленький, захламленный двор, и тем же способом - вовнутрь дома. Бес, тут же ухватил ее за руку, и настойчиво потянул к приоткрытой двери, из-за которой в коридоре на половицах лежала узкая полоска света - ей сегодня туда. Однако спешить не стоит. Ведь тот... нет, та, что за соседней дверью, явно еще не спит... А, значит, стоит принять меры. Девушка замерла с другой ее стороны, с прищуром всмотрелась, потом удивленно хмыкнула и выставила вперед ладонь: "По ночам спать надо, не в меру бдящая. Здоровее будешь". Под легким дуновением, прямо с дриадской ладони сквозь дверные щели в комнату понеслись невесомые, мерцающие пылинки. Окутали голову старухи, усердно прижавшей сейчас ухо к смежной, внутренней стене. Та закатила глаза и, со свистом вдохнув сонного аромата, грузно осела на пол.
- Мне здесь не нравится, - одними губами прошептала дриада, однако бес ее, все же, расслышал:
- Госпожа, надо спешить. Тропка... Нам в ту дверь и направо.
- Замолкни. И... вовнутрь не входи. Увижу там - без ушей...
- Да понял я, - тихим, недовольным писком отозвался проводник.
Однако и там ее ждал неприятный сюрприз - громогласный мужской храп из смежной, закрытой сейчас наглухо комнаты. Но, "сторонний" почивает... надежно. И девушка, наконец, развернулась на свет ночника, сосредоточив все свое внимание лишь на том, к кому теперь и пришла.
Мужчина спал на животе, прикрыв свою голову тощей подушкой. К тому ж, уткнувшись в стену. Вряд ли, надежное средство от соседского храпа. А уж от чар дриады, и подавно. Она подошла поближе, чтоб лучше его рассмотреть: рельефная, молодая спина поперек обтянута свежей повязкой, прикрывшей, тоже, еще свежую рану почти напротив сердца. Все же остальное закинуто простыней. А на табурете, рядом с ночником - покоится короткий меч...
- Ох, как мне здесь не нравится, - со вздохом повторила девушка, занесла над спящим ладонь и закрыла глаза. Потом долго хмурилась, силясь собрать по крупицам нужный сегодня образ. "Самый - самый"... Где-то она уже слышала эти слова... И даже попыталась вспомнить, где, именно, но, лишь тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли и, наконец, через несколько томительных мгновений, с облегчением выдохнула, зримо проявляясь в пространстве...
Взгляд ее, теперь более внимательный заскользил по комнате и упал на маленькое зеркало на противоположной стене, в какие, обычно мужчины бреются... И вот тут она невольно замерла. Потом, напрочь позабыв про спящего "источника", стремительно кинулась к своему мутному отражению... Потрясла головой, взметнув по, облаченным в рубаху плечам светлые волосы... и, вдруг, тихо застонала...
- О-о-о... Жизнь моя, пожухлый лист, - ошарашено пялясь по сторонам, медленно отступила я к стене. Мысли в голове скакали, одна сшибая другую. И мне, вдруг, очень сильно, и, кажется, впервые в жизни, захотелось тут же, в срочном порядке, провалиться сквозь землю. - Что я здесь делаю?.. О-о... - кажется одна из скачущих мыслей, все ж до цели "доскочила", позволив, хоть приближенно и очень смутно, но, все ж, вспомнить, как меня сюда занесло... А еще, осознать, по какой причине именно этим... закончилось. - Да кто ж ты? - с ужасом скосила я взгляд на кровать. И, главное, вовремя.
Потому что мужчина в этот момент, рукой приподнял с головы подушку, а потом очень резво подпрыгнул на постели:
- Евсения?!
- Стахос...
- Как ты здесь... Радужные небеса. Как у тебя все быстро... получается, - и по, вдруг, расширившимся до пределов глазам Стаха я поняла, что с меня в это самое время "облетает" вся моя дриадская магия... в купе с иллюзорной ночнушкой. - Я вот только...
- Закрой свой рот! - вихрем метнулась я к кровати и сдернула, прикрывающую ноги мужчины простыню, через мгновение, уже в нее запахнувшись. - И глаза закрой! И вообще, отвернись... Стахос... - видя, что мужчина окончательно ошалел от происходящего, почти заскулила я. - Ну, пожалуйста... Или, я тебя сейчас точно чем-нибудь тресну.
Не знаю, какая именно часть моей красочной речи дошла, в конце, концов, до него, но мужчина, вдруг, от меня отвернулся и, со старанием прочистив горло, нервно запустил пальцы в волосы:
- Ты мне только объясни, ты ведь сама ко мне пришла, - начал, как можно спокойнее. - Но, Евсения... - с грохотом в следующий момент, распахнулась смежная дверь, и на ее пороге возник голый по пояс, седой мужчина с мечом в руке, заставив меня, повинуясь, каким-то, непонятным инстинктам, мгновенно взмахнуть на кровать и нырнуть в аккурат за широкую спину Стахоса:
- Стах! - еще хриплым со сна (а может, и от конского храпа) голосом, возопил тот, внимательно щурясь по сторонам. - Что здесь происходит?
- Все нормально, - не совсем уверенно ответил вопрошаемый, но все же, плечи свои расправил. - Хран, иди спать. Все правда, нормально.
- Нормально? А что здесь за бабочки "белые" порхают по твоей кровати? Или, мне... привиделось? - протер он свободной от оружия рукой сонные глаза.
- Хран.
- Ну, ладно. Привиделось, так привиделось. Но, ёшкин мотыляй...
- Хран! - еще раз, уже громче, надавила моя "огорожа", после чего мужчина, с едким смешком, но все ж, ретировался обратно, не забыв захлопнуть за собой дверь.
- Я сейчас уйду, - откинув голову на стену, выдохнула я. - И не поворачивайся ко мне.
- Хорошо. Я не буду на тебя смотреть, но, тебе не кажется, что вся эта... ситуация предполагает хоть какие-то к ней... объяснения, что ли?
- Как сноски в книге? - невольно хмыкнула я, опустив блуждающий взгляд со стен и потолка к перевязанной спине сидящего прямо передо мной мужчины. - Тогда давай начнем с тебя. Откуда у тебя эта рана?
- Это? - ощутимо напрягся Стах. - Не совсем удачно приземлился, - а потом, тоже со смешком, добавил. - А тебя рядом не было. Вот и пришлось лечить самим.
- Целую неделю, - догадливо покачала я головой.
- Что?
- Да так, ничего... А вообще, дай ко я на нее гляну. И будем оба считать, что именно по этой оказии я к тебе и приперлась, - решительно запустила я пальцы под тугую повязку. И, пока осматривала нанесенный "урон", а потом, приложив к нему ладони, осторожно долечивала, мужчина не проронил ни слова. Лишь голову на грудь склонил, будто прислушивался к чему-то. - Ну а теперь, мне точно, пора.
- Евсения.
- Что? - замерла я, уже пытаясь подняться на кровати.
- Оставайся, не уходи. По какой бы причине сюда не пришла, оставайся. Я - не насильник. Не хочешь делить со мной постель, буду спать на полу или вовсе уйду за порог, но... оставайся.