- Ты говоришь, что этот Нуаду прежде был богом? Но он умер! Разве боги умирают?
- Я говорила не богом, а морским царем. И безусловно, Нуаду был Сидом. Сиды сами себя объявили богами. Магией они, нужно отдать им должное, владеют виртуозно. Как никто другой во Вселенной. Но именно владеют, не более того.
Боги же выдыхают, порождают магию, живут ею. Лишь с их позволения магией способны владеть и распоряжаться другие существа. Магия, суть жизни. Боги - причина существования. А сиды в этой цепочке лишь профессионалы, ремесленники, лучшие из лучших. Прекрасные, грозные, ужасные, обольстительные, - все это тысячи раз "да"! Но никакие при этом не боги. По сути своей сиды, это духи Перворожденных: ангелов, эльфов, демонов, дроу.
А теперь хватит задавать вопросы. Ложись-ка ты лучше спать. Завтра день будет сложным. Мне нужно приготовить для тебя зелье. К Волшебным Холмам проводить, так уж и быть, я тебя провожу. Но на дальнейшую мою помощь можешь не рассчитывать. Я не глупа, с Мориган сориться не стану. Но все её начинания прахом рассыпаются, ибо тленом и нечистотами повелевает она. И я ей - не прислужница.
По тону колдуньи, Лена поняла, что Колигрэн не нравится её визит к сидам. Не нравится задание, которое Лене предстояло выполнить. И сама она ей, очень может быть, тоже не по нраву.
А Лене, можно подумать, все это так уж к душе!? Она была бы не прочь узнать, для какого ляда рыжей Кошке понадобился вдруг меч Света из Лунного серебра? Да что толку мучить себя вопросами, на которых ответа не будет.
Проспав ночь, как убитая, на рассвете Лена проснулась в слезах. Ей приснилась мать. Марина плутала в каменном лабиринте и, не в силах отыскать выход, в отчаянии звала дочь. Лена кричала в ответ, но мать не слышала её. Устав кричать, мать принялась руками и ногами бить по белым каменным стенам. Ни один кирпичик не шелохнулся в кладке. Лабиринт не желал выпускать мать из бездушных объятий. Так они и остались стоять по разные стороны стен.
Лена проснулась оттого, что Колигрэн трясла её за плечо:
- Ну что, красавица? Вставай. У нас мало времени, - прошептала ведьма. - Волшебные Холмы открываются на стыке дня и ночи, всего на несколько кратких мгновений. Вот, выпей это, - она протянула красивый пузырек. - Оно сделает тебя для сидов тем, кем ты являешься для всего мира, Посланница Тьмы, - Духом. Невидимым, незримым, не ощутимым. Даже для магии бессмертных. Пей, не медли. Нужно время, чтобы травы успели подействовать.
Лена на мгновение заколебалась. Потом покорно опустошила пузырек, ощущая полынную горечь и прохладу мяты. Ничего не происходило. Если не считать того, что сок полыни имел отвратительный горький вкус.
- Полынь разрушает магию фейри, - с улыбкой пояснила ведьма, - которая лежит в основе более тонкой в своем плетении, магии Сидов. До заката солнца останешься ты невидимкой, неосязаемой, почти всезнающей, как любой дух. Но, как и у всего на свете, у чар есть оборотная сторона. Мертвые, как известно, не чувствуют ничего. И ты, подобно духам, станешь бесчувственной и равнодушной. Не будут тебя огорчать земные печали. Не будут держать земные привязанности. И сила дарованная разрыв-травой, продлиться ровно сутки. До рассвета следующего дня. Не успеешь найти меч за это время, живой из Холмов тебе, скорее всего, не выбраться. Знай, сиды не прощают смертных, осмелившихся дерзновенно проникнуть в чертоги их владений без приглашения. А уж для смертных, рискнувших покуситься на Святыни! Впрочем, такого за всю историю и не было не разу. Так что не знаю даже, чего тебе опасаться.
Лена согласно кивала, как китайский болванчик. Видно, средство начинало действовать. По-крайней мере перед сомнительной авантюрой девушка не испытывала страха. Не было ни сомнений, ни любопытства. Ничего. Как марионетка, которую дергают за веревочки, Лена послушно шла вперед за Колигрэн, перед которой деревья послушно расступались.
Предрассветный лес, наполненный таинством снов, притихнув, прислушивался к шагам женщин. Прислушивался к приглушенному разговору ручейков, притаившихся у корней могучих дубов. Прислушивался к стекающим с еловых ладоней каплям росы. К сонному жужжанию не пробудившихся со сна насекомых. Лес перед рассветом был менее реальным, чем корабль, затерявшийся в туманах небытия. Он не спал и не бодрствовал, овеянный испарениями и ушедшими веками.
Вход в сидхэн открылся внезапно. Ярко, словно золото под лучом прожектора, блеснул проход между двумя вязами. И Лена мгновенно перенеслась на вершину холма. Она оказалась под цветущей яблоней, роняющей сверху ароматные белые лепестки. Над головою колыхал раструбы нежный рассвет, подкрашивая бледно-розовым белоснежную вату облаков. Ветерок, юный, игривый, ласковый, отводил пряди волос от Лениного лица. Целовал губы, лоб, шею, щеки.
Внизу, под ногами, стелились долины, чуть прикрытые от любопытного взгляда тонкой кисеёй рассветного тумана. Ивы пышно рассыпали густые косы по земле. Березы тянули руки к небесам. И розы, всех цветов и оттенков, пышными бутонами украшали землю.
На земле жадный взгляд девушки не отыскал ни одного рукотворного сооружения: ни домов, ни усадеб, ни теремов, ни замков, ни особняков, ни дворцов не было. Неизъяснимо прекрасные, словно ожившие грезы, они парили в воздухе. С многочисленными лесенками и башенками, галереями, переходами, фонтанами и садами.
"Это же целый мир, который по габаритам может быть подобен Земле. - Подумала про себя Лена. - Как же мне за сутки отыскать здесь меч, пусть и волшебный? Задача не проще, чем найти иголку в стоге сена".
Мысль пронеслась и исчезла. Так дождевая капля стекает по стеклу автомобиля, не в силах добраться до тех, кто находится в салоне. Лену не волновали возможные трудности. Не было страха перед наказанием. Не было планов действия. Все казалось мелким, незначительным, по сравнению с открывшейся взгляду красотой.
Раскинув руки в стороны, Лена оторвалась от земли, взлетая, медленно вращаясь вокруг своей внутренней условной оси. Подставив лицо восходящему солнцу, наслаждалась чувством легкости, наполняющим тело. Ощущение полета было волшебным, необыкновенным. Лена перестала быть собой, Леной, и стала чистой радостью. Все земные невзгоды покинули сознание. Ни одно желание не тревожило сердце. В окружающем царстве света не возникало потребности в попутчиках, друзьях, любовниках. Сознание превратилось в солнечный луч, готовый приласкать все, чего коснется, и не готовый задерживаться ни на чем дольше мига.
Именно таким Лена когда-то представляла себе посмертие. Легкость, отсутствие печалей, зависимостей и привязанностей. Мир существовал, во всем природном и людском разнообразии, она могла войти в каждый сад, в каждый дом, насладиться теплом человеческого голоса, лица или улыбки. Но её для мира не существовало.
Навстречу Лене по воздуху неслись всадницы верхом на белых единорогах. Казалось, облака, плененные прелестным видом красавиц, добровольно приняли форму рысаков и теперь бережно несли на себя дорогих сердцу наездниц. Столь совершенными, точенными, волшебными были лики дев, что не находилось слов в человеческом языке, чтобы выразить дивную их прелесть. Темные и светлые кудри вились на фоне фарфоровой голубизны небес. Яркими красками полоскались по воздуху длинные шлейфы нарядов.
Восхищенная и очарованная Лена провожала красавиц влюбленным взглядом, пока те мчались мимо элегантной кавалькадой. Ни одна из волшебниц не уронила в сторону Лены пусть мимолетного, случайного взгляда. Всадницы промчались и истаяли за горизонтом.
Лена продолжала парить в воздухе. Мысли её закружились вокруг Меча Света, на поиски которого у неё оставалось все меньше и меньше времени. Итак, куда направиться? С чего начать поиски? "Нуаду" кельтов созвучно греческим "наядам" - "водные", те, кто обитает в воде? Лунное серебро бывшего морского царя, где ещё можно хранить, как не в морской стихии? И просила меч та, что живет на Меже, опять-таки на воде: Кошка с корабля-призрака.
Так или иначе, все сводилось к одному: пресловутый Меч Света может существовать только в водной стихии. Путем подобных размышлений внутренний голос, тот, что зовется интуицией, пришел к выводу, что искать нужно именно в воде.
В это самое мгновение кулон, подаренный на прощание Робертом, отяжелел и, разогревшись, потянул вниз. Лена послушно последовала указаниям магической вещицы, нехотя прекращая полет, и возвращаясь на землю.
Она опустилась рядом с двумя мужчинами-сидами. Оба они были высокими. Мышцы, не перекаченные как у культуристов, а развитые ежедневными упражнениями и битвами, бугрились на плечах, груди, спине, словно канаты, рельефно выделяясь там, где их не скрывало одеяние. Костюм языческих богов состоял из кожаных штанов и жилетки-безрукавки. Черты лица тех, кому поклонялись древние кельты, были выразительны, гармоничны, но тонкими их назвать было не возможно.
Словом, перед девушкой предстал идеальный образчик мужской красоты, в классическом понимании этого слова. Лена рассматривала их с непосредственным детским любопытством. Сиды были прекрасны, но этот идеальный эталон мужества был просто не в её вкусе.
Мужчины двигались вперед скоро и молча. Лена, от нечего делать, следовала за ними. Вскоре они подошли к широкой полноводной реке. И, не замедляя шага, шагнули в водные чертоги. Видимо, общие законы в Волшебных холмах были иные, либо чары как-то по-особому перестраивали восприятие, но Лена не ощутила сопротивление воды, просто мир стал чуть-чуть более размытым. Движения мужчин в воде казались замедленными, хотя двигались они с прежней скоростью. Лена легко держалась вровень, с любопытством рассматривая чудеса речного мира. Впрочем, никаких особенных чудес и не было. Колыхались кое-где водоросли, проносились небольшие стайки мелких рыбешек, дно становилось то ровнее, то петляло, то поднималось, то опускалось. И все вокруг словно затянуло густым дымом. Вот и все "чудеса".
Немного порадовал глаз дворец, стоявший в самом глубоком месте. Он чем-то неуловимым отдаленно напоминал расписные терема русских бояр. Почему, бог ведает, если все-таки существует. Те же деревянные, раскрашенные позолотой купола, переходы, окруженные со всех сторон резными поручнями, что запомнились Лене, по просмотру мультиков "Аленький цветочек", да "Сказка о мертвой царевне".
Мужчин остановили другие сиды, в окружении каких-то неприятных чудищ: то ли собак с плавниками, то ли рыб с зубастой пастью.
Лена не стала дожидаться, пока её невольные проводники минуют препятствие. Спокойно прошла мимо ворот, никем не замеченная. Поднялась по деревянным ступенькам. С наслаждением прошла из одного покоя в другой, отмечая богатое убранство, но, не беря на себя труд, запоминать детали. И в одной из зал увидела искомый меч. Не узнать его было невозможно. Лезвие меча, словно само по себе испускало свет.
Меч стоял в нише, прикованный к стене толстой цепью. Но не успела Лена ужаснуться такому положению дел, как кулон, что висел на тонкой сверкающей цепочке, засиял, рассыпаясь такими же белыми искрами, какие бегали по лезвию волшебного меча и цепь с тихим стоном опала к ногам.
По-прежнему бездумно, Лена взялась за рукоятку меча. Он оказался тяжелым, килограммов шесть-семь, как минимум, не меньше. Тащить его приходилось, чуть ли не волоком.
Минуя в обратном порядке покои за покоями, залу за залой, лестницу за лестницей Лена подивилась и возблагодарила Колигрэн: её действиям по-прежнему никто не препятствовал.
Как-то все слишком складно получалось. Что говорится, без сучка, без задоринки.
Легко поднявшись со дна на поверхность реки, Лена взлетела, набирая скорость. Обиженный её вероломством ветер теперь уже не ласкал, а довольно ощутимо хлестал по щекам холодными пальцами.
Лена ускоряла движение. К ней возвращалась способность бояться. И не спроста. За спиной раздавались звуки погони, пронзительное ржание коней, свист бичей, шипение.
Проход в небе открылся быстро, словно перед ней раздвинули занавеску. Немедля Лена устремилась в темное окно, торчащее, словно грязная клякса на безукоризненной глади синих небес. С лету, не замедляя движения, девушка рухнула на землю, зарывшись лицом в ворох опавших мокрых листьев. На лицо омерзительно гадко налипла мокрая паутина, заставляя отплевываться.
Поднявшись на четвереньки, Лена, наконец, обернулась. За спиной качались ветки вязов, ясеня, клена. Таинственные елки разлапились во все стороны. Вокруг было сумрачно, как перед грозой или снегопадом. Но это был лес. Простой, обычный лес. Тучи в нем висели на деревья. Вокруг стояла напряженная тишина. Лес, замер, испуганно прислушиваясь. Он насупился.
Но круг был замкнут. И ничего не происходило.
На мгновение Лене даже показалось, что она просто очнулась от сна, и не было ни её встречи с колдуньей Колэгрэхэн, ни похода в Волшебные Холмы, ни меча Нуаду.
Потом глаза остановились на длинном остром сияющем лезвии.
В голове громче зазвучали чьи-то возмущенные голоса. Но они, слава Закону, не могли преодолеть поставленную преграду. Не время. Вход, а соответственно и выход в сидхэн останется закрытым до заката.
Из-за кустов, как разъяренная фурия, вылетела Колигрэн:
- Ты что делаешь? - закричала она, хватая Лену за руку и побуждая встать на ноги. - Чего разлеглась?! Поднимайся! Круг духов долго сдерживать не сможет! Нет живых, что способны сдержать сидов дольше мгновения.
- Но вход в сидхэн открывается только на мгновения в часы…
- Заткнись! - рявкнула на неё разъяренная и перепуганная сообщница. - Для людей одни правила. Для сидов - другие. Беги!
- А ты?
. - Кар! Кар! - раздались за спиной девушки величественные и грозные голоса падальщиков.
Две большие черные птицы опустились рядом на землю, одна уселась прямо на плечо ведьме.
- Морена позаботится обо мне, теперь, когда я выполнила её волю. Беги же, глупая! Если сиды схватят тебя, для тебя и ад покажется курортом!
Поднявшись на ноги, подхватив меч, Лена поспешила прочь. Она торопилась к морю, где её должен был ждать Роберт. Меч буквально оттягивал руку, бил по ногам, замедляя бег. Словно был живым и сочувствовал преследователям, а не своей невольной похитительнице.
Лена запретила себе думать о том, что с ней станет, если она не успеет убраться. Ни на мгновение не приходилось сомневаться, что наказание будет реальным и страшным, несмотря на то, что все вокруг казалось просто сном, скорее интересным, чем страшным.
Не задумываясь, девушка сворачивала с одной тропинки на другую, шла напрямик через буреломник, и снова бежала, не обращая внимания на ветки, больно хлещущие её по лицу, на угрожающие рыканья неизвестных хищников, плутавших где-то неподалеку. Будто повинуясь чей-то воле, неслышимому зову, ведущему вперед. А за спиной она различала иные, грозные, разъяренные голоса тех, кому нагло перешла дорогу.
Когда на тропинку выскочил матерый волк, рыча и щеря острые желтые зубы, Лена испугалась не хищника, как такового, а заминки. В её голове зашипел другой голос, раздосадовано и зло. Зашипел, как кошка.
"Торопиться! Ты должна торопиться".
Легко сказать! Волк пропускать девушку был явно не настроен.
"Ну вот, кажется, и все, Красная шапочка", - с нервным смешком сама себе сказала Лена, взмахнув мечом. Краем глаза отмечая, как ярко полыхнуло лезвие на солнце, как рассыпаются по земле сверкающие алмазные искры. Меч заплясал в её руках, как живой. И через несколько мгновение, страшный хищник лежал на дорожке с раскроенным черепом, дергая лапами в предсмертных сумерках.
А Лена уже бежала дальше, не обращая внимания на то, что воздух сам обернулся лезвием и теперь резал гортань и легкие. Это нечего. Это просто от быстрого бега. Это пройдет. Лишь бы успеть добежать до моря!
Вот они, скалы!
И вот он, спасительный белесый туман…
Лена с разбегу вбежала в обжигающе холодную синюю воду.
За своей спиной она слышала звуки погони, а может быть, Лене только так казалось. Потому что все это было не важно.
Из тумана показался узкий нос лодки и черный силуэт гребца.
- Роберт! - громко позвала Лена. - Я здесь!
Мужчина протянул девушке руку и рывком подтянул к себе. Глаза проводника горели так ярко, что это было видно даже в тумане.
- Меч?! - выдохнул он. Лицо его было искаженно то ли страстью, то ли мукой, - алчным вожделением.
Лена вложила в ладони Роберта добытый, довольно легко, против её ожиданий, трофей.
Громкий ликующий вздох, словно ликовал весь океан, пронесся над толщей воды.
- Наконец-то!
Почти без удивления Лена наблюдала, как в тумане, вслед за серебром лезвия блеснула серебряная рука, высвобождаясь из перчатки.
- Теперь я обрету, наконец, покой, - выдохнул Роберт, опускаясь на колено, как рыцарь перед вассалом и благоговейно прижимаясь губами к лезвию. - Мы снова вместе. Снова единое целое!
Роберт, осторожно прикасаясь, словно перед ним были хрупкие стеклянные колбы со смертельными реактивами, приторочил меч за спиной, в спинные ножны, и сел на весла.
Заметив, что Лена то и дело испуганно озирается, он поспешил её успокоить:
- Не бойся. Мы в безопасности. А теперь, когда мой меч снова со мной, ни что на свете не способно нам навредить.
Глава 13
Разговор с Мореной
После одиночного путешествия дорога сквозь туманы показалась бы Лене чистым удовольствием, если бы не промозглый холод. Тонкое полотняное сукно, из которого была скроена одежда, великодушно предложенная лесной ведьмой из кельтских лесов, быстро пропиталось влагой. Вскоре Ленины зубы начали выбивать ритм уже знакомой чечетки.
- Роберт, - позвала она. - Не хочешь стать джентльменом и спасти меня от холода?
- Не хочу, - мотнул головой Роберт. Но плащ снял и набросил его на дрожащие плечики девушки.
- Да, вот ещё: возьми это назад, - Лена возвратила ему зачарованный кулон.
Проводник без возражений выхватил артефакт из тонких девичьих пальцев и тот исчез, как по мановению волшебной палочки, в одном из многочисленных карманов мужского камзола. Взгляд девушки невольно задержался на серебряной руке проводника, на которой впервые не было перчатки. Наполированный металл сверкал даже сквозь занавес вечных туманов.
- Роберт, - неуверенно проговорила девушка, - меч нужен был не Кошке? Тебе, да?
Ответом послужил плеск воды.
- Как ты потерял руку? - не отставала Лена.
Когда она уже устала прислушиваться в ожидании ответа, раздался голос проводника:
- Мир, из которого мы пришли на Землю, тогда ещё совсем юную, назывался Туатэ де Дана*ан. Даже воображаемый людьми рай не был так прекрасен, как небо, которое мы потеряли. Мой народ на своей тверди носил название туат*хэнов, что в переводе на доступный тебе язык означало "благословенные".