Мои отчаянные мольбы и плач не помогли. Они вызвали обратную реакцию. Было видно, что пахан возбудился еще больше. Брюки стали ему туги, и он без зазрения совести, которой, судя по всему, у него и не было, расстегнул свой здоровенный ремень. Слегка ударив по голове револьвером, он повалил меня на диван.
- Заткнись или ты разозлишь меня еще больше!
Я решила бороться. Отбиваться, даже если это будет стоить мне жизни. Уступить сейчас - значит не просто сдаться. В дальнейшем мне придется уступать каждый вечер. Уступать этому обезумевшему пахану, его придурку сыну-извращенцу и всем, кто будет допущен в этот дом.
Я стала вслепую молотить кулаками воздух, почувствовала, как на меня навалилось тяжелое пьяное тело, и безрезультатно пыталась скинуть его с себя.
Пахан прижал к моему виску револьвер и надавил с такой силой, что я закричала от невообразимой боли. Он силой пытался раздвинуть мои отекшие ноги.
- Пусти, сволочь… - продолжала бороться я, но перед глазами все поплыло. Еще немного, и я просто потеряю сознание.
- Ну что ты лежишь как парализованная?! - пыхтел пахан возбужденно. - Ведь ты же обычная шлюха! Помнишь, как в фильме? Ты же разрешала это делать легавому. Я сразу понял, хоть это и осталось за кадром. Легавый делал с тобой все, что хотел. И тебе это нравилось, потому что ты всегда была шлюхой. Просто раньше ты стоила копейки, а став известной актрисой, подняла цену. Ну, скажи, сколько я тебе должен, чтобы ты пустила меня?
- Нисколько!
- Не ври. Я терпеть не могу, когда мне врут, а особенно бабы, лживые, изворотливые…
Пахан стал терзать мою грудь, до крови кусал мои губы, по-прежнему не убирая оружие. Я была в какой-то предсмертной судороге и молила бога только об одном - чтобы этот страшный человек одумался, стал милосердным и просто меня убил. Если бы я могла дотянуться до столика и взять бутылку из-под спиртного, я бы ударила его по голове…
Но моя рука не дотягивалась. Ни до столика, ни до бутылки… В тот момент, когда пахан по-звериному грубо в меня вошел, я моментально уловила, что он разжал руку, держащую револьвер. Револьвер упал на подушку. Этого пахан не заметил. Он двигался так грубо, казалось, он хочет разорвать меня изнутри. Мои стоны и кровь возбуждали его больше и больше. Дотянувшись до оружия, я взяла его. Надо было собрать последние силы и резко ударить мучителя по голове. Но сил не было, а значит, нечего было и собирать. Да и разве остановишь такое чудовище одним ударом?
Я по-прежнему держала пистолет трясущейся рукой, дергалась от острой боли и отвращения, но так и не могла нажать на курок. Пахан приподнял голову и увидел наставленный на него черный зрачок револьвера.
- Ах ты, гадина, отдай оружие. Оно же заряжено, - процедил зверь сквозь зубы.
"Он заряжен, он заряжен… - пронеслось у меня в голове. - Пуля может остановить этот кошмар. Она поможет отомстить и выжить. Пахан сам подсказал, как нужно действовать. Он подписал себе смертный приговор, который я приведу в исполнение". Прижав револьвер к лысому затылку, я зажмурилась и резко нажала на спуск. Почувствовав, что тело пахана обмякло и навалилось на меня всем своим весом, я тихо вскрикнула и открыла глаза. Из его затылка фонтаном лилась кровь, пачкая меня и дорогую диванную обшивку. Я попыталась скинуть с себя эту тушу и высвободиться. Мне это удалось. Я громко всхлипнула.
- Ну вот и всё… - прошептала я и вытерла разбитую губу краешком разорванного платья. - Вот и всё… Ты никогда бы не смог стать нормальным человеком. Никогда… Ты такой же урод, как и твой сын, хотя и имел обычный человеческий облик. Таких, как ты, называют оборотнями. Ты и есть оборотень. - Я подняла с полу свои трусики и натянула их на себя.
Я сплюнула скопившуюся во рту кровь, и, взяв начатую бутылку, стала с жадностью пить, не обращая внимания на терпкий, устойчивый вкус крови во рту.
Отставив полупустую бутылку, я вновь посмотрела на труп и заметила в глазах пахана панический ужас. Значит, я смогла его напугать. Я, такая слабая, беззащитная, растоптанная. Ад закончился, и я могу попытаться бежать из этого дома.
Неожиданно дверь в гостиную слегка приоткрылась, и на пороге появилась Стрелка. Она подбежала и лизнула мою ногу. Я отскочила, как от прокаженной, и закричала:
- Пошла отсюда! Пошла вон! - И отпихнула собаку ногой.
Она отлетела в сторону, взвизгнула и принялась лаять. Поняв, что на громкий лай сейчас сбежится полдома, я распахнула дверь и вытолкнула собаку в коридор. Захлопнув дверь, я прислонилась к ней спиной, прислушиваясь к тому, что творится в доме.
- Проклятая псина. Лучше бы ты так на своего хозяина лаяла, когда он к тебе приставал.
К моему великому удивлению, все было тихо.
Виски сделали свое дело, и я почувствовала себя немного лучше - словно выпила обезболивающее. Мне необходимо было избавиться от трупа. Но как? Можно, конечно, просто убежать из гостиной, закрыться в своей комнате и сделать вид, что я не имею к произошедшему никакого отношения. Но кто в это поверит? Как же мое разбитое лицо, истерзанное тело? Урод моментально поднимет панику, позовет охранников, которые, не раздумывая ни минуты, отправят меня вслед за своим любимым паханом.
Я остановила взгляд на большом шкафу. А что? Если немного поднапрячься, можно засунуть труп туда и плотно закрыть дубовые двери. Затем прикрыть чем-нибудь диван и затереть кровь на полу. Труп найдут только завтра, а может быть, и послезавтра. У меня будет какое-то время. Время для чего? Чтобы сбежать? А вдруг побег не получится? Да и, наверное, завтра тут будет ужасный запах. Ведь смерть такая вонючая… Может быть, все-таки убежать в свою комнату? Гори оно все синим пламенем. В конце концов, я защищалась. Я смогу доказать, что невиновна. Только кому я буду доказывать? Кому? Братанам, мордоворотам, которые не пожелают меня слушать?
Я подошла к окну и посмотрела вниз. Словно меня что-то подтолкнуло, подсказало выход из тупикового положения. Прямо под окнами был искусственный пруд, столь модный у новых русских. В нем было все, что требовалось для крутого антуража: искусственный водопад, камни, песок. Судя по водопаду, глубина пруда больше полутора метров, мутная вода может стать надежным пристанищем для хозяйского трупа. Если в шкафу труп найдут в течение суток, то в пруду это будет сделать довольно не просто - ни цвета, ни запаха. Судя по всему, воду здесь практически не меняют.
Поняв, что у меня нет времени для размышлений, я схватила мертвеца за ноги и потащила к окну. Думаю, нет смысла описывать, каких титанических усилий мне это стоило. Подтащив труп к окну, я мысленно поблагодарила бога, что комната находится на первом этаже. Перевалив труп через подоконник, я собралась с последними силами и скинула его вниз. Как только тело мертвого пахана полностью исчезло в воде, по моим щекам потекли обжигающие слезинки.
- Пусть вода тебе будет пухом… - произнесла я какую-то ахинею и вновь посмотрела на ничуть не изменившейся пруд. Словно и не было никакого трупа. Даже вода не вышла из искусственных берегов. Даже не вышла… Труп всплывет только через несколько дней. Значит, у меня в запасе несколько дней. Это хорошо. Это даже очень хорошо. Я сделаю все возможное, чтобы отсюда выбраться.
Закрыв окно, я сняла порванное, окровавленное платье и принялась бессмысленно вытирать кровь, которая была буквально всюду. Увидев графин с водой, я вылила воду на диван и принялась размазывать ее еще больше.
- Сволочь… А кровь-то у тебя какая гадкая! Прямо не хочет оттираться. Такая же гадкая, как и ты сам. Грязная кровь. Счастье, что ты сдох….
Я допила виски и голая, не считая разорванных, еле державшихся на мне трусов, высунулась из гостиной, прижимая к груди платье, похожее на половую тряпку. К счастью, в полутемном коридоре никого не было, и мне удалось добежать до своей комнаты незамеченной. Когда задуманное свершилось, я быстро стянула трусики, положила их с тем, что осталось от довольно красивого платья, в пакет и спрятала под кровать. Затем залезла под душ и быстро принялась смывать с себя следы насилия, постанывая от боли. Надев ночную рубашку, я подошла к зеркалу и с ужасом увидела свое разбитое, распухшее лицо. Это было крайне неприятное зрелище, и этому зрелищу были нужны объяснения.
И весьма достоверные, чтобы не вызывать ни у кого сомнения.
Мне уже ничего не было страшно. Ничего. Я взяла покрывало со своей кровати, опрометью бросилась в комнату, где убила пахана, и аккуратно закрыла им испачканный диван, потом поднялась на второй этаж и кубарем скатилась вниз с такими громкими воплями, на которые только была способна. Мои нечеловеческие вопли не могли оставить равнодушными обитателей дома. В тот момент, когда я каталась по полу и громко рыдала, ко мне подбежала заспанная домработница и запричитала перепуганно:
- Что произошло? Что случилось? Я только уснула, что-то самочувствие неважное. Решила пораньше лечь. Прилегла и вдруг слышу такой шум…
- Я спускалась со второго этажа, засмотрелась на висевшую на стене картину и упала с лестницы. Я ударилась лицом… Я повредила свое лицо…
Елена Михайловна помогла мне приподняться и заставила сесть так, чтобы я оперлась на стену. Она погладила меня по голове, как маленькую девочку:
- Ты ничего себе не сломала?
- Вроде бы нет. Только лицо… вот… повредила…
- Ну ничего. Дай-ка я погляжу. Шея распухла так, словно тебя душили…
- Я, когда летела, старалась приподнять голову и несколько раз ударилась о ступеньки.
- Бедная девочка. А ноги целы?
- Должно быть, целы.
- Потерпи. Сейчас я обработаю твои раны. Только схожу за аптечкой. Выпьешь обезболивающее, и сразу станет намного легче.
Я вновь заревела и схватилась за голову. В конце концов, я актриса, значит, я могу играть не только на сцене, но и в жизни. Я ни минуты не сомневалась в своих актерских способностях и сыграла так, что все было очень правдоподобно. Домработница не на шутку перепугалась и бросилась за всем необходимым, чтобы оказать мне помощь. Рядом со мной присели на корточки двое мордоворотов. Один из них был мне хорошо знаком. Я имела честь прогуливаться с ним несколько часов назад, и, если я не ошибаюсь, его звали Женькой.
- Послушай, подруга, ты это… Ты чо, с лестницы, что ли, свалилась?
Странно, но в его голосе были слышны какие-то жалостливые нотки.
- Свалилась, - жалобно ответила я.
- А как тебя угораздило?
- На картину засмотрелась. Картина красивая. Я вообще живопись очень люблю. Такой красоты никогда раньше не видела. Нога подвернулась и…
- Обалдеть! Ты это… Ты потерпи. Щас Елена тебя подлечит. Она в этих делах мастерица. У нас тут одного пацана стрельнули. Он в больничку не захотел. Вернее, нельзя было, в розыске находится. Мы его привезли к Елене. Она его выходила. У нее тут травы - целые мешки. Она отвары лечебные делает. Прямо народная целительница, в натуре.
- Женька, а ты помнишь, как мы в подвале раз комерса поганого держали, который бабки не отдавал? - спросил второй мордоворот.
- Помню.
- А ты помнишь, как его пришлось поломать, потому что он, сука, жадный был? Я таких жадных вообще никогда не видел. Лучше смерть примет, чем со своими бабками расстанется. Его тоже Елена выходила. Она, когда ему еду носила, какие-то примочки делала. Короче, на ноги его подняла. У нее дар целительницы. Ей бы кабинет открыть да с людей бабки манать. Вроде как потомственная знахарка, лечит от всех недугов. Народ без башки, сразу попрет. И она бы нормальные бабки имела и в общак бы отваливала. Крышу бы мы ей сделали. О такой крыше каждая бы самозванка мечтала… Сколько раз пахан предлагал ей заняться прибыльным делом, а она ни в какую. Дура баба. Если бы моей матушке такое предложили, она бы никогда не отказалась.
Увидев подошедшего урода, я мысленно отметила, что вся компания в сборе. Вместе с ним подошла и Стрелка, которая не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. Увидев меня, сука несколько раз рыкнула и скрылась из поля зрения.
- Что здесь про-изош-ло? - пропел урод гнусаво.
- Твоя будущая жена харю разбила, - ответил мордоворот по имени Женька. Затем, видимо, осознал, что перед ним стоит сын хозяина дома, и убрал слово "харю". - Вернее, лицо. С лестницы грохнулась.
- А что ты дела-ла на-верху? - поинтересовался урод.
- Гуляла по дому. Перед сном. Ты же не захотел меня вывести на улицу, вот мне и пришлось гулять в доме.
- А ты ме-ня и не про-си-ла.
- А как я могла тебя о чем-то просить, если ты был занят своей любимой собакой, - злобно проговорила я и подставила лицо Елене Михайловне, которая принялась обрабатывать мои раны.
- Да ты хорошо выпила! - Домработница покачала головой и принялась дуть на мои раны.
- А что мне еще остается… На моем месте вы бы сделали то же самое. От такой жизни не только запью, но и закурю.
Домработница убрала аптечку и стала подозрительно разглядывать мои многочисленные синяки на руках. Заглянув в мои жалобные, полные боли глаза, она, по всей вероятности, рассталась со своими сомнениями.
- Болит? Сильно болит?
Я не ответила. Я смотрела прямо перед собой.
Глядела на Елену Михайловну, но почему-то ее не видела. Я глядела сквозь нее, словно она была совершенно прозрачная.
Глава 8
Лежа в своей комнате, я попыталась прокрутить в памяти все события, которые произошли за довольно короткий промежуток времени.
Вспомнить тот момент, когда в моей руке очутился револьвер. И не смогла. Это оказалось практически непосильной задачей. Он просто очутился, и все. А затем выстрелил…
Мне хотелось возвратиться в детство и рассказать обо всем, что случилось, матери. Она бы обязательно меня поняла. И пожалела, несмотря ни на что. Потому что она моя мать, а я - ее дитя. Бог мой, как же это хорошо, когда у тебя нет никаких забот, а все твои детские и даже недетские проблемы решают взрослые. Как же это хорошо!
Сон не шел. Бережно обработанные Еленой Михайловной раны ныли и напоминали о том, что было сегодня ночью. Не проходило и страшное ощущение металла в ладони… Еще никогда в жизни я не была такой изнеможенной и такой усталой.
Стоило мне хоть немного прикрыть веки, как я видела пахана. Он лежал на дне пруда, лицом вниз, с пулей в затылке. Его кусали мелкие рыбки и присасывались назойливые пиявки. Он был мертв и, конечно же, не ощущал боли. Придет время, и труп всплывет. Только вот сколько же времени у меня в запасе? День, два, три, неделя? Не знаю. Но я понимаю, что оно у меня ограничено.
Господи, до чего ж суров этот мир! До чего же он жесток и не прост. Особенно, когда ты остаешься одна и тебе неоткуда ждать помощи.
И все же я смогла уснуть. Мне приснился ужасный сон. Будто на меня надели наручники и посадили в маленький автомобильчик с решетками на окнах. Я пыталась сказать всем, что это была самая настоящая самозащита, но меня не хотели слушать. Я чувствовала себя, словно загнанное животное, и не могла поверить, что меня обвиняют в убийстве и хотят покарать по всей строгости закона.
Я проснулась в холодном поту и первым делом посмотрела на часы. Ровно три часа ночи. Я проспала всего час. Господи, да разве за час может быть такое количество сновидений! Неужели сон в руку? Нет. Сон не в руку. Подойдя к окну, я смахнула холодный пот со лба и быстро проговорила:
- Куда ночь, туда и сон. Куда ночь, туда и сон.
Мое самочувствие было не просто паршивое. Оно было ужасное. Я не хотела убивать пахана. Я смутно помнила, как же все это произошло: я просто хотела его остановить… И остановила. Навсегда. Мне не за что винить себя и искать оправдание. Я всего-навсего жертва. Жертва тех обстоятельств, в которые так нелепо попала.
В дверь еле слышно постучали. Три часа ночи. Кому я могла понадобиться? Может, уроду, а может, охранники тоже решили поразвлечься? Этот дом полон опасностей, и я не должна открывать дверь.
- Кто? - буквально умирая от страха, спросила я дрожащим голосом.
- Открывай, свои, - тут же послышалось за дверью.
Голос был чужой, но мне показалось, что я слышала его раньше. Хорошо, что это был не урод, которому наскучила компания Стрелки.
- Свои все дома, - все так же нерешительно сказала я и приложила ухо к двери.
- Открой, у меня разговор.
- Какие разговоры могут быть в три часа ночи? Приходите утром.
Я почувствовала, как закружилась голова. Вдруг кто-то нашел пахана в пруду и просек, что это имеет отношение ко мне? Если разговор неотложный, то есть всего одна-единственная причина для того, чтобы он состоялся незамедлительно. И причина этому - смерть пахана. Возможно, кто-то заметил его отсутствие и кинулся на поиски.
- Открой. Ты смотрела на меня сегодня на прогулке. Я был в беседке вместе с другими ребятами.
Когда до меня дошло, что это Макс, меня обдало жаром, и я не просто открыла - я распахнула дверь. Передо мной стоял полупьяный Макс и смотрел на меня таким же взглядом, как когда-то в ресторане.
- Привет. Зайти можно?
- Заходи. - Я никак не могла успокоиться и хотя бы немного скрыть свое волнение.
- А у тебя уютненько. Со вкусом.
Макс прошел в комнату и сел на стоящий у окна стул.
- Спасибо, только мне этот гребаный уют до одного места. - Быстро закрыв дверь, я села недалеко от Макса на пол.
- А что ты на пол-то уселась?
Макс уже хотел было уступить мне свой стул, но я решительно замотала головой, давая понять, что мне и на полу неплохо.
- Ну что ты на меня так уставился? Любуешься, как я выгляжу без косметики в ночной рубашке и с разбитым лицом?
- Даже с таким лицом ты фантастически красива, - ничуть не смутился Макс. - У тебя красивые волосы, несмотря на то что они растрепаны и уже давно не видели расческу. У тебя безупречно нежная бархатистая кожа, несмотря на то что на ней столько ссадин и синяков. Даже без косметики, только что выдернутая из кровати, ты выглядишь сногсшибательно. У тебя внешность кинозвезды. Наверное, ты никогда не прилагала особых усилий, чтобы стать звездой? Даже эта ночная рубашка не скрывает изящных линий твоего тела.
Макс откровенно меня рассматривал, чем ужасно возмутил меня.
Я знала, что выгляжу отвратительно, и воспринимала его несвоевременные комплименты как самую настоящую лесть.
- Я не люблю, когда ко мне подлизываются. Ты прекрасно знаешь, что сейчас я совсем не тяну на кинозвезду.
- Ну не цепляйся к словам. Ты - красавица.
Я уткнулась Максу в колени и заплакала. Макс опешил. По всей вероятности, он не ожидал такого поворота событий.
- Ты чего? Прекрати. Тебе слезы совсем не идут. Успокойся. Расскажи, как ты очутилась в этом доме и что вообще с тобой приключилось? Я, когда увидел тебя здесь, сразу почуял неладное. Ты была такая бледная… Дураку понятно, что ты не собираешься замуж за сына пахана. А может быть, ты крутишь роман с паханом? Скажи правду, ты его любовница? И давно ты с ним встречаешься? А кто смог поднять на тебя руку? Почему у тебя разбито лицо? Я тут решил кое-какие вопросы, съездил по делам и вернулся. Немного выпил с паханом и решил остаться переночевать. Я и раньше ночевал, но сегодня остался только с одной целью - встретиться и поговорить с тобой.
- Ты насчет общака все решил?
Я слегка успокоилась.
- Решил, - немного смутился тот и нежно дотронулся до моей разбитой губы. - А что тебя общак так волнует?