Глава сорок вторая
– Упс! – Сент-Клэр потирает руку.
Майкл бросается на Сент-Клэра, но я прыгаю между ними:
– Нет!
Дэйв стонет на полу. Майкл отталкивает меня в сторону, и Сент-Клэр вжимает его в стену.
– Не смей ее трогать! – злобно рычит он.
Майкл в шоке, но подается вперед:
– Ты псих!
Он прыгает на Сент-Клэра, но в этот момент между парнями становится профессор Хансен, он готов принять удар на себя.
– Эй, эй! Что здесь происходит? – Наш учитель истории с недоумением смотрит на своего любимого ученика. – Месье Сент-Клэр. В кабинет директора! СЕЙЧАС ЖЕ!
Дэйв и Майкл в один голос кричат, что они не виноваты, но профессор Хансен быстро их затыкает:
– Замолчите оба, иначе пойдете с Этьеном.
Они затыкаются. Сент-Клэр избегает на меня смотреть и стремительно уходит в заданном направлении.
– Ты в порядке? – спрашивает меня профессор Хансен. – Эти дураки тебя не ранили?
Я в шоке.
– Сент-Клэр меня защищал. Он не виноват.
– В нашей школе никто не защищается с помощью грубой силы. И вы это знаете. – Преподаватель окидывает меня хмурым взглядом и спускается с Сент-Клэром в кабинет директора.
Что сейчас произошло? То есть я знаю, что произошло, но… что это значит? Сент-Клэр меня больше не ненавидит? Во мне зарождается лучик надежды, но, возможно, Дэйва и Майкла он просто ненавидит еще больше. Сент-Клэр не появляется до конца занятий, но когда я прихожу отбывать положенное наказание, он уже сидит в заднем ряду.
Сент-Клэр кажется уставшим. Видимо, он просидел здесь весь день. Преподавателя еще нет, так что мы здесь одни. Я сажусь на свое обычное место – печально, но у меня появилось новое – в другом конце зала. Сент-Клэр разглядывает свои руки. Они испачканы углем – значит, он рисовал.
Я прочищаю горло.
– Спасибо, – шепчу я. – Что заступился за меня.
Никого ответа. Ладно. Я отворачиваюсь к классной доске.
– Не благодари, – говорит Сент-Клэр спустя минуту. – Я должен был врезать Дэйву еще сто лет назад.
Я слышу стук его ботинок по мраморному полу и оборачиваюсь:
– Сколько тебе придется оставаться после уроков?
– Две недели. За одного кретина.
Я прыскаю от смеха, и Сент-Клэр поднимает голову. Мы с надеждой смотрим друг на друга. И вдруг она снова гаснет. Как больно.
– Это не правда, знаешь… – с горечью говорю я. – То, что болтают Дэйв и Аманда.
Сент-Клэр закрывает глаза. Несколько секунд он молчит, а когда вновь открывает их, я вижу в его взгляде облегчение.
– Знаю.
Его запоздалая реакция меня задевает.
– Ты так во мне уверен?
– Да, уверен. – Парень смотрит мне в глаза впервые за неделю. – Но ведь гораздо приятнее услышать это из твоих уст, не так ли?
– Так. – Я отворачиваюсь. – Могу себе представить.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Забудь.
– Нет. Не забудь. Мне плохо, и я устал забывать, Анна.
– Ты устал забывать? – Мой голос дрожит. – А вот мне пришлось забыть. Думаешь, легко сидеть в комнате каждый вечер, думая о вас с Элли? Думаешь, мне было легко?
Он сутулится.
– Прости, – шепчет он.
Но я готова вот-вот разрыдаться.
– Ты говорил, что я красивая, что тебе нравятся мои волосы и улыбка. Ты трогал меня ногой в кинотеатре, когда было темно, но едва включался свет, опять вел себя как ни в чем не бывало. Ты спал в моей кровати три ночь подряд, а затем просто… отшил меня через месяц. Что я должна была делать, Сент-Клэр? Ты сказал в мой день рождения, что боишься остаться один, но я-то действительно была одна все это время. Все это время!
– Анна. – Парень встает и идет ко мне. – Мне очень жаль, что я сделал тебе больно. Я совершал ужасные поступки. И я понимаю, что, возможно, я не заслуживаю твоего прощения, потому что слишком поздно все осознал. Но я не понимаю, почему ты не даешь мне шанса. Ты даже не дала мне возможности все объяснить в прошлые выходные. Сразу набросилась, предположив самое худшее. Но единственная правда, которую я знаю, – это то, что я чувствую, когда мы вместе. Я думал, ты тоже доверяешь чувствам. Думал, ты доверяешь мне, знаешь меня…
– Но все так и есть! – Я вскакиваю со стула, и неожиданно Сент-Клэр нависает прямо надо мной. – Я тебя не знаю. Я рассказывала тебе все, Сент-Клэр. Об отце, Бридж и Тофе, Мэтте и Черри. Призналась тебе, что я девственница. – Я отвожу взгляд, стыдясь, что произнесла это вслух. – А что ты мне рассказал? Ничего! Я ничего о тебе не знаю. Ни о твоем отце, ни об Элли…
– Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо еще. – Сент-Клэр в ярости. – И если бы ты была повнимательнее, то поняла бы, что ситуация с моим отцом все дерьмовей и дерьмовей. И я не могу поверить, что ты такого низкого обо мне мнения, раз решила, что я весь год ждал нашего поцелуя, а когда он наконец случился, я… я порвал с тобой. КОНЕЧНО, я был с Элли в тот вечер. Я, черт возьми, с ней расставался!
Воцаряется оглушительная тишина.
Они расстались? О боже! У меня перехватывает дыхание. Я не могу дышать, не могу…
Парень смотрит мне прямо в глаза:
– Ты говоришь, что я боюсь остаться один, и это правда. Я боюсь. И не горжусь этим. Но тебе стоит получше присмотреться к себе, Анна, потому что я тут не единственный, кто этим страдает.
Он стоит так близко, что я чувствую, как поднимается и опускается его грудь. Наши сердца бьются совсем рядом. Он сглатывает. Я сглатываю. Он неуверенно наклоняется, и мое тело тут же меня предает и отвечает тем же. Он закрывает глаза. Я закрываю глаза.
Дверь в кабинет открывается, и мы отшатываемся друг от друга.
Джош входит в кабинет и пожимает плечами:
– А я прогулял матанализ.
Глава сорок третья
Я так и не решаюсь взглянуть на Сент-Клэра до тех пор, пока мы сидим в классной комнате. Как я могу бояться одиночества, если в последнее время постоянно была одна? Я, в отличие от Сент-Клэра, ни с кем не встречалась весь год. Хотя немного зациклилась на Тофе. Держала его – я каждый раз вздрагиваю от этой мысли – в качестве запасного аэродрома. И Дэйва тоже. Что ж! Он был рядом, я тоже, он хотел встречаться, и я хотела. Меня, конечно, смущает, что я встречалась с Дэйвом только для того, чтобы позлить Сент-Клэра, но, возможно… возможно, я устала быть одна.
Что в этом плохого?
Значит, нет ничего плохого и в том, что Сент-Клэр не хотел оставаться один? Он боится перемен, боится принимать важные решения, но я тоже. Мэтт сказал, что если бы я поговорила с Тофом, то избавила бы себя от многих месяцев душевных терзаний. Но я настолько боялась будущих сложностей, что не могла разобраться с реальностью. И если бы я потрудилась вникнуть в то, что пытался сказать Мэтт, то, возможно, этот разговор с Сент-Клэром состоялся бы уже давным-давно.
Но Сент-Клэр тоже мог попытаться начать диалог! Так что это не только моя вина.
Стоп! А не это ли он только что сказал? Что мы оба виноваты? Рашми сказала, что это я от нее сбежала. И была права. Они с Джошем действительно помогли мне в тот день в парке, а я бросила их. И Мер тоже.
О господи, Мередит!
Да что со мной такое? Почему я не попыталась извиниться еще раз? Неужели я не способна удержать друга? Мне нужно с ней поговорить. Сегодня. Сейчас же. Немедленно.
Когда профессор Хансен отпускает нас с продленки, я сразу же бросаюсь к двери. Но что-то останавливает меня на пути в коридор. Я застываю под фресками нимф и сатиров. Оборачиваюсь.
Сент-Клэр стоит в дверном проеме и смотрит на меня.
– Я должна поговорить с Мередит, – говорю я и закусываю губу.
Сент-Клэр медленно кивает.
За ним появляется Джош. В его словах звучит неподдельная уверенность:
– Она скучает по тебе. Все будет хорошо… – Джош переводит взгляд на Сент-Клэра: – У вас обоих все будет хорошо.
Он уже говорил это раньше.
– Да ну? – спрашиваю я.
Джош поднимает бровь и улыбается:
– Да-да.
И, лишь оставшись одна, я задумываюсь, кого Джош имел в виду – меня и Мередит или меня и Сент-Клэра? Надеюсь, имелись в виду все мы. Я возвращаюсь в общежитие, быстро забегаю в свою комнату и вскоре уже стучусь в ее дверь:
– Мер? Мы можем поговорить?
Мередит открывает дверь:
– Привет! – Голос у нее довольно спокойный.
Мы пялимся друг на друга. У меня в руках две кружки.
– Горячего шоколада?
Кажется, Мер вот-вот расплачется.
Она пропускает меня внутрь, и я ставлю чашку на стол:
– Прости меня. Прости, Мередит.
– Нет, это ты меня прости. Я вела себя как дура. Я не имею никакого права сердиться на тебя.
– Неправда, я знала, что ты чувствуешь к Этьену, и все равно его целовала. Это неправильно. Я должна была сказать тебе, что мне он тоже нравится.
Мы сидим на ее кровати. Мер крутит на пальце блестящее колечко в форме звезды.
– Я знала, что вы друг к другу испытываете. Все об этом знали.
– Но…
– Я не хотела верить. Даже спустя столько времени я все еще лелеяла… дурацкую надежду. Я знала, что у Сент-Клэра и Элли проблемы и думала, возможно… – Мередит судорожно сглатывает и продолжает лишь через минуту: – Мы все время проводили вместе. Сент-Клэр и я. Но стоило тебе появиться, и я больше его не видела. Он садился рядом с тобой на уроках, за ланчем, в кино. Везде. – Я слегка трясу свою кружку. Шоколад получился густым, словно соус. Это Мер меня так научила. – И хотя у меня и до этого были кое-какие подозрения, но, услышав, как ты в первый раз назвала его Этьеном, я поняла, что ты в него влюблена. И я знала, что он тоже тебя любит – глаза Сент-Клэра вспыхивают каждый раз, когда ты зовешь его по имени. Но я все игнорировала, потому что не хотела в это верить.
В моей душе опять поднимается буря.
– Я не уверена, что он меня любит. Или любил. Ни сейчас, ни раньше. Все так запуталось.
– Да все знают, что он хочет от тебя большего, чем просто дружба. – Мер забирает кружку из моих трясущихся рук. – Ты что, его не видела? Он начинает страдать, едва ты появляешься рядом. Никогда в жизни не видела его таким жалким.
– Неправда. – Я вспоминаю про жуткую ситуацию с его отцом. – У него есть проблемы и похуже, они куда важнее.
– Почему вы двое до сих пор не вместе?
Вопрос подруги застает меня врасплох.
– Не знаю. Иногда мне кажется, что у меня сотни возможностей… завязать отношения. Но мы оба уже столько раз делали глупости… – мой голос понижается до шепота, – что упустили свой шанс.
– Анна. – Мер делает паузу. – Это самая тупая вещь, которую я когда-либо слышала.
– Но…
– Но что? Ты любишь его, он любит тебя, и вы живете в самом романтическом городе в мире.
Я трясу головой:
– Все не так просто.
– Тогда зайдем с другой стороны. В тебя влюбился шикарный парень, а ты даже не попытаешься дать ему шанс?
Я скучала по Мередит. По дороге в свою комнату я испытываю смешанные чувства облегчения и грусти. Если бы мы с Сент-Клэром не оказались сегодня вместе после занятий, разве я попыталась бы извиниться? Наверное, нет. Скоро мы окончим школу, наши пути разойдутся, и дружба умрет навсегда.
Только не это. До меня доходит ужасная правда.
Как я могла это упустить? Это ведь так похоже на… Просто одно и то же.
Бридж ничего не могла поделать. Парень, который ей нравился, был рядом, а я нет, они влюбились друг в друга, и она ничего не могла с этим поделать. А я винила ее все это время. Заставила ее испытывать вину за чувство, которое она не могла контролировать. И даже не попыталась выслушать ее, не ответила ни на один звонок или имейл. Но она все не бросала попыток. И вот я опять вспоминаю слова Мэтта и Рашми. Я действительно бросаю своих друзей.
Я достаю чемодан и открываю передний карман. Он еще здесь. Игрушечный мост. Немного помятая коробочка, упакованная в красно-белую бумагу. А затем я сочиняю самое трудное письмо в своей жизни. И надеюсь, что Бридж меня простит.
Глава сорок четвертая
Конец недели выдается спокойным. Я отправляю подарок Бридж, возвращаюсь за столик к друзьям и отбываю последние дни наказания. Мы с Сент-Клэром до сих пор так и не поговорили. Нет, мы, конечно, немножко говорили, но только не о важном. Чаще всего мы сидим рядом друг с другом молча. И это очень глупо.
Но ломать старые привычки не так-то просто.
После занятий Сент-Клэр собирается очень медленно, чтобы я успела уйти первой. Думаю, мы пришли к одному и тому же выводу. Даже если мы попытаемся снова начать отношения, у нас нет будущего. Школа вскоре останется позади. На следующий год я поеду в Государственный университет Сан-Франциско, изучать теорию кино и критику, а вот куда поступил Сент-Клэр, он до сих пор не сказал. Я прямо спрашиваю его об этом в пятницу, но он бурчит, что не хочет об этом говорить.
По крайней мере, я не единственная, кто понимает, что меняться тяжело.
В субботу, в кинотеатре "мамули и бассет-хаунда" крутят мой любимый фильм Софии Копполы "Трудности перевода". Я здороваюсь со знакомым мужчиной и Пусой и проскальзываю на свое обычное место. В кинотеатре я смотрю этот фильм впервые. Сходство сюжета с моей жизнью невозможно не заметить.
Это история о двух американцах, мужчине средних лет и юной девушке, которые потерялись в Токио. Они стараются понять особенности страны, в которой оказались, и разобраться со своей личной жизнью, которая, похоже, летит под откос. А затем они встречаются, и у них возникает новая проблема – их влечет друг к другу все сильнее и сильнее, хотя оба понимают, что их отношения невозможны.
Это история об одиночестве, а еще о дружбе. О том, как стать тем единственным, в ком нуждается другой человек. В одной сцене девушка спрашивает мужчину: "Когда-нибудь станет легче?" Сначала он отвечает "нет", потом "да", а потом добавляет: "Уже становится". В конце он говорит: "Чем больше ты понимаешь, кто ты есть и чего хочешь, тем меньше расстраиваешься из-за ерунды".
И в этот момент я понимаю… что все нормально. Нормально, что мы с Сент-Клэром никогда не выйдем за рамки дружбы. Его дружба сделала меня сильной, и спасибо ему за это. Он вытащил меня из комнаты и показал, что значит быть независимой. Иными словами, он был именно тем человеком, в котором я нуждалась. Я этого не забуду. И уж точно не хочу это потерять.
Фильм закончился, и вот я в туалете – разглядываю в зеркале свою прядку. В последний раз мама подкрашивала ее на Рождество. Теперь мне предстоит научиться делать это самой. Я действительно хочу научиться краситься. Заглядываю в ближайший "Моноприкс", чтобы купить краску для волос, выхожу и замечаю на другой стороне улицы знакомое лицо.
Не могу поверить своим глазам. Сент-Клэр.
Он стоит, засунув руки в карманы, и озирается по сторонам, словно кого-то ждет. Мое сердце уходит в пятки. Он знает, что София Коппола – мой любимый режиссер. Знает, что я пойду по этой улице, и ждет меня. Пришло время поговорить. Я несусь к нему по пешеходному переходу, счастливая, как никогда. И уже собираюсь окликнуть его по имени, как вдруг понимаю, что Этьен больше не один.
К нему присоединился немолодой джентльмен. Приятный мужчина стоит в до боли знакомой позе. Сент-Клэр говорит по-французски. Конечно, я слишком далеко, чтобы слышать, но губы его двигаются очень характерно для французской речи. Жесты и язык тела меняются, становятся более текучими. Мимо проходит группа мужчин, на время закрывая невысокого Сент-Клэра.
Секундочку. Этот мужчина тоже невысокий.
До меня доходит, что передо мной отец Сент-Клэра. Я присматриваюсь. Одет с иголочки, очень по-парижски. Волосы того же оттенка, но с серебряными прядками, только стрижка более аккуратная и короткая. От него исходит аура уверенности, ему хочется доверять, а вот Сент-Клэр, наоборот, кажется нерешительным.
Мне стыдно. Опять я наступаю на те же грабли. Мир не крутится вокруг меня. Я ныряю под знак метро, но все же остаюсь в пределах слышимости. Чувство вины накатывает с новой силой. Мне лучше уйти, но… главная тайна Сент-Клэра прямо передо мной.
– Почему ты не подал заявку? – спрашивает его отец. – Это надо было сделать три недели назад. Мне будет трудно убедить их принять тебя.
– Я не хочу здесь оставаться, – отвечает Сент-Клэр. – Хочу вернуться в Калифорнию.
– Ты ненавидишь Калифорнию.
– Я собираюсь поступать в Беркли!
– Ты не знаешь, чего хочешь! Ты такой же, как она. Ленивый и эгоцентричный. Ты не умеешь принимать решения. Тебе нужен тот, кто будет принимать их за тебя, и я приказываю тебе остаться во Франции.
– Я не собираюсь оставаться в этой чертовой Франции, понятно? – Сент-Клэр переходит на английский. – Я не останусь здесь с тобой! Ты все время дышишь мне в затылок!
И тут до меня доходит. Я подслушала весь их разговор.
На французском.
Ох!
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – Отец Сент-Клэра в ярости. – И к тому же в общественном месте! Тебе нужно вбить в голову…
Сент-Клэр переходит снова на французский:
– Ну давай попробуй. Здесь, на глазах у всех. – Он подставляет щеку. – Что же ты не пробуешь, папа?
– Почему ты…
– Месье Сент-Клэр! – кричит с противоположного конца улицы женщина в платье с глубоким декольте.
Сент-Клэр и его отец удивленно оборачиваются.
Месье Сент-Клэр. Так женщина обращается к отцу Этьена. Как странно.
Она медленно подходит и целует мужчину в обе щеки. Тот мгновенно цепляет на лицо приятную улыбку. Его поведение кардинально меняется, когда он представляет женщине своего сына. Незнакомка явно слышит о сыне в первый раз и потому сильно удивлена, а Этьен хмурится. Отец и женщина оживленно болтают, совершенно забыв об Этьене. Он скрещивает руки на груди. Убирает их. Шаркает ногами. Прячет руки в карманы, достает…
У меня ком подкатывает к горлу.
Его отец продолжает флиртовать с той женщиной. Она касается его плеча, подается вперед. Мужчина одаривает ее ослепительной улыбкой – улыбкой Сент-Клэра, – и мне странно видеть ее на лице другого человека. И в этот миг я понимаю, что Мер и Джош говорили правду. Отец Этьена просто душка. Он обладает природным обаянием, как и его сын. Женщина продолжает флиртовать, и Этьен уходит прочь. Они даже не замечают этого. Неужели Этьен плачет?
Я наклоняюсь вперед, чтобы лучше все видеть, и обнаруживаю, что Этьен смотрит прямо на меня.
О нет. Нет, нет, НЕТ.
Этьен останавливается:
– Анна?
– Мм… Привет. – Мое лицо пылает.
Смущение на лице парня сменяется злостью.
– Ты что, все слышала?
– Прости…
– Не могу поверить, что ты подслушивала!