Я не могу видеть его, но звук его голоса утешает меня от безумия.
На лице Камерона появляется оскал:
- Ашер, мой дорогой друг, ты как раз успел на праздник.
Мои глаза расширяются:
- Вы, ребята, знаете друг друга?
- Отойди от неё, - требует Ашер, и я слышу, как его шаги приближаются. - Ты не имеешь права трогать ее.
- Как и ты, - похоже, Камерон доволен собой, смакует, наблюдая за моей возбужденной реакцией на голос Ашера.
Мне нужно увидеть его - нужно знать, что он действительно существует. Я перемещаю взгляд в сторону, в точку, где Ашер идет через кладбище, его руки в земле и сжались в кулаки. Его лицо в синяках, костяшки пальцев сбиты, а шрам под его кольцом в брови сильнее выделяется и доминирует.
- Что это…как… - мои губы отказываются шевелится от шока.
- Отойди от нее. - он так близко, но так далеко. - Или, клянусь Богом, я…
Согнув ноги в коленях, Камерон отскакивает от меня, оставив меня парализованной на земле. Он поворачивается ко мне спиной и пересекает газон кладбища, встретившись с Ашером среди надгробий:
- Или ты что?
- Ты нарушил правила, - рычит Ашер, сжимая кулаки. - Многие из них.
Гнев бушует в их глазах, когда они атакуют друг друга, их сапоги проваливаются в грязь. Небо громыхает, и земля дрожит, когда они достают друг друга. Как туман, поднимающийся из озера, черный плащ формируется вокруг Камерона и поглощает его, колеблясь вокруг его тела. Ашер издает сокрушающий крик, пружиня на носках, отталкиваясь в воздух, когда крылья, окантованные черными перьями, вырываются из спины, разрывая его рубашку в клочья. Они врезаются друг в друга, и столкновение их тел оглушает ночь.
Внезапно, мои руки и ноги возвращаются под мой контроль, и я вскакиваю, когда торнадо из перьев и тумана проносится по кладбищу. Камерон и Ашер движутся как молнии, так быстро, что я едва могу их обнаружить.
Ангел и Мрачный Жнец? Ангел и Мрачный Жнец?
- Эмбер! - голос Рэйвен возвращает меня обратно к другой моей проблеме.
Она находится в тени кладбища, свернувшись калачиком рядом со статуей Ангела, прижав голову к земле. Я бегу по траве к ней, размахивая ей, чтобы она бежала в другую сторону:
- Рэйвен, мы должны выбираться отсюда… - я падаю лицом в открытую могилу, неудачно приземлившись. Холодная кожа касается моей и мои внутренности дрожат, когда я приподнимаюсь и смотрю вниз на Маккензи Бэйкер. Ее волосы покрыты грязью красные линии прослеживаются на ее шее и запястьях. Это поражает меня, как прыжок с обрыва, и я мысленно возвращаюсь в дом Камерона, ленты на её шее и запястьях.
- Боже мой, - выдыхаю я. - Все это время ты была мертва…я могу видеть мертвых.
Земля сыпется на меня, и я переворачиваюсь на спину. Рэйвен наклоняется к неглубокой ямке, с кровью в волосах, пустотой в её глазах и горстью земли в руке:
- Я люблю тебя, Эмм, правда, люблю, - говорит она, бросая больше земли на меня. - Но ты уже не можешь спасти меня. Я должна сдаться.
Прикрыв глаза, я напрягаю ноги и вжимаю кончики пальцев в грязь.
- Пожалуйста, не делай это сложнее, чем уже есть, Эмм. - Рэйвен исчезает на мгновение, а когда она возвращается, у неё лопата в руках. - Если бы ты просто сдалась огню, мне не пришлось бы делать этого. Ты могла бы спасти меня от этого бремени, - она зачерпывает еще одну лопату, полную земли и бросает вниз, на мою голову. - Но теперь ты будешь похоронена заживо, и останешься там, пока не сломаешься.
- Рэйвен. - Я вцепилась в бортик сбоку могилы, зарываясь сапогами во влажную землю. - Задумайся, на секунду, что ты делаешь. Ты не хочешь делать этого.
Она вытаскивает веточку из волос и кидает в яму, наблюдая, как та достигает дна:
- Конечно, не хочу. Я хочу счастливой жизни с матерью, которая не сошла с ума и другом, который может быть рядом с людьми. Я хочу вернуться в прошлое и никогда не уходить с вечеринки с Ладеном, чтобы я могла стереть ощущение, когда он прижал меня к земле… стереть ощущение его грязных рук на мне… - она замолкает, уставившись в небо.
Вытянув руки насколько это возможно, я хватаюсь за край ямы, но мои ноги соскальзывают, и я падаю обратно на тело Маккензи. Стараясь не потерять самообладания, я отталкиваюсь от нее и забираюсь обратно на стену. Я неуклюже прокладываю себе путь наверх и, наконец, я вылезаю и перекатываюсь на траву.
Рэйвен прыгает на меня, ударяя коленом в живот и прижимая мои руки в стороны. Я поднимаю колени и бью ее ногами в живот. Она упала напротив статуи Ангела, голова ударилась о твердый камень, и она застонала:
- Что со мной происходит?
- Ничего. Просто оставайся здесь, ладно? - я несусь через надгробия в сторону Жнеца и Ангела Смерти, которые по-прежнему сражаются друг с другом посреди травы.
Камерон удерживал Ашера на траве, опустившись на него, а его пальцы обвились вокруг горла Ашера:
- Скажи мне, какого это быть одиноким столько времени? Видимо, довольно плохо, раз ты нарушаешь правила, - он сжимает пальцы крепче вокруг Ашера, который скользит руками вверх по рукам Камерона, отчаянно пытаясь спастись.
По всей траве разбросаны перья и куски черной ткани, вместе с разбитой каменной головой и поваленными деревьями. Боль от того, что эти двое могут натворить и насколько я должна остановить их.
Я останавливаюсь около них, глубоко дыша и крепко зажмурившись:
- Камерон, я хочу, чтобы ты ушел, - боль от сказанного, словно виноградная лоза шипами вплетается в мои вены.
Тишина наступает вокруг меня, и я открываю глаза. Камерон все ещё сидит на Ашере, но его руки безжизненно висят вдоль тела:
- Не говори вещей, которых не имеешь в виду, Эмбер Роуз, - советует он. - Подумай о последнем разе, когда ты отослала меня.
- Я хочу, чтобы ты ушел, - я требую ровным голосом, делая шаг в сторону. - Я больше не хочу, чтобы смерть преследовала меня.
- Ты не можешь избавиться от смерти, принцесса, - говорит он печально, полностью отпуская Ашера. - Смерть бесконечна.
Меня это пугает, насколько его слова соответствовали моим:
- Тогда я думаю, я буду опережать её так долго, как смогу.
Камерон слезает с Ашера и сбрасывает грязь и траву с рук, прежде чем опустить капюшон плаща, так что я смотрю прямо на него, а не на Жнеца:
- Знаешь, я делал это только, чтобы привести тебя ко мне. Чтобы ты сдалась только мне, а не другим.
Мое сердце бухает в груди, когда он останавливается передо мной и приподнимает мой подбородок, чтобы посмотреть в глаза. Его светлые волосы тусклые в лунном свете и печаль преследует его глаза, как в первый раз, когда увидела его.
- Почему ты был здесь той ночью? - спрашиваю я с дрожью. - Когда я видела, как ты раскапываешь могилы?
Его пальцы дергаются, желая прикоснуться ко мне:
- Я уже говорил тебе, что искал семейную драгоценность. - он прикасается кончиком пальца к ложбинке у моей шеи. - Получается, оно было у тебя.
- Ожерелье моей бабушки… - я озадаченно затихла. - Зачем тебе оно?
Он печально улыбается:
- Я сожалею, что взял его, но мне пришлось. К тому же, изначально оно было не твое. Оно принадлежит моей семье.
- Тогда почему оно было у моей бабушки?
- Потому, что она украла его у нас.
Мои глаза расширяются:
- Камерон, скажи мне…
Он шикнул, положив палец на мои губы:
- Я не хочу говорить об этом сейчас. Я хочу поговорить о тебе и обо мне.
- Нас с тобой… - мой взгляд перемещается на Ашера, лежащего на траве, окруженного черными перьями. - Ты убил его?
- Он не может умереть, принцесса. - уголки губ Камерона хмуро опускаются. - К сожалению.
- Зачем ты убил Маккензи? И Ладена. И я предполагаю, что Фарра, наверное, тоже есть в списке. - мои ноги, умоляют меня бежать, но мое желание знать правду пересиливает их.
- Я не убивал Ладена. Ашер сделал это, - говорит он. - И Маккензи и Фарра умерли от рук одного человека, но не от меня. И если ты внимательно слушала её рассказ, ты, вероятно, могла бы выяснить виновника.
- Её отец?
Он пожимает плечами:
- Выясни это, если хочешь. Я просто собираю души. И признаю, я не пытался остановить смерть Маккензи. Я хотел, чтобы она страдала за все время, что была груба с тобой.
Его непонятая логика - это загадка для меня.
- Это самая сумасшедшая вещь, которую я когда-либо слышала.
- Я знаю, ты не понимаешь. - он касается моей щеки, пропуская экстаз и чистый ужас через меня. - Но в тот день, когда я увидел тебя на кладбище, я знал, что хочу тебя и накажу любого, кто причинит тебе боль.
- Твои маленькие друзья, - я указываю через плечо на лес, - причинили мне боль. Ты знаешь об этом?
- Я не могу помочь, не нарушая правил. Но все закончится, если ты этого хочешь. Все, что тебе нужно сделать, это согласиться быть со мной - хотеть быть со мной. И тогда я смогу помочь тебе.
- И что? Стать Мрачным Жнецом и начать собирать души и убивать людей?
- Что не так просто, - говорит он, его глаза тлеют. - Больше, чем ты представляешь, и ты будешь жить грубой и мучительной жизнью, пока не поймешь это. Но все может закончиться, если ты уступишь крови Жнеца в тебе.
Я сжимаю руки в кулаки, собираясь отказаться от его просьбы, хотя часть меня хочет этого:
- Я говорю тебе уйти, как ты сделал это, когда мне было четыре.
Его лицо опускаются, а глаза сверкают злостью. Молния бьет по небу, но я отказываюсь отвернуться:
- Это то, чего ты действительно хочешь, Эмбер?
Я проглатываю отказ в моем горле и заставляю себя хотеть:
- Это то, чего я хочу.
Он прикусывает губу так сильно, что кровь стекает по его подбородку, а затем хватает меня за затылок и притягивает в грубый, почти жесткий поцелуй, вжимая в свое тело. Я чувствую вкус крови на губах, неприятную тьму смерти, но мелькнуло что-то значительное, спрятанное глубоко внутри него, подобно семени в центре яблока.
Он отпускает меня, тяжело дыша, пробегая пальцами вниз по моему бедру и пересекая живот, прежде чем отстраниться:
- Я навсегда заплачу за это, - он идет спиной к воротам, его глаза устремлены на меня. - Они придут за тобой- остальные Жнецы. Они не остановятся, пока не сломают тебя.
- Тогда я тоже скажу им, чтобы они уходили, - говорю я ему.
- Это не сработает с ними, милая, - говорит он серьезно, отступая дальше в тень. - С Анамотти не так спокойно, как со мной. - шурша плащом, он уменьшается, проращивая крылья, и превращается в ворона. Он кружит вокруг моей головы, прежде чем исчезнуть в ночном небе.
Мое тело жаждет улететь с ним, быть свободной, сбросить кожу, стать единым целым с ночью, но я знаю, что не могу.
Ашер заворочался, и я подбегаю к нему, становясь на колени рядом с ним на земле:
- Ты в порядке? - спрашиваю я, не смея к нему прикоснуться.
Его рубашка разодрана от порезов, а его красивая бледная грудь вся покрыта синяками. Его черный волосы растрепаны, губа разбита, а на его прекрасных крыльях стало меньше перьев.
- Я в порядке, - садясь, он уверяет меня со слабой улыбкой.
- Это…это больно?
Его взгляд пересекается с моим, жаждущий и голодный:
- Ничто не может причинить боль в этот момент. Ты только что прогнала его.
- Я уже раньше прогоняла его. - я очищаю его руки от случайных перьев, и затем облокачиваюсь на сгиб его плеча, чувствуя его тепло. - Но он вернулся.
- Я знаю, - его рука находит мое бедро, и он тянет меня к себе на колени. - И он найдет способ возвращаться, пока я полностью не сдамся ему - им всем.
- Что ты сделал им? - спрашиваю я, вцепившись в его обнаженные плечи. - Другим Жнецам - Анамотти. Детективу Краммер или кто она там?
- Она - Жнец. Все Анамотти являются ими. Они Жнецы, которые объединились, чтобы ликвидировать Мрачных Ангелов, хоть и запрещено трогать их. И я заботился о них, до момента, когда они вернулись.
Я отмечаю его руки на своих бедрах, размышляя, позволит ли он прикоснуться к нему:
- Ты имеешь в виду, пока они не заставили меня потерять рассудок.
Он кивает, не отрывая взгляд от меня:
- Да, в этом смысл всего этого. Пока ты не сделаешь этого, мы прокляты в этом мире.
Мои колени опускаются на землю:
- Прокляты?
- Наше проклятие в этом мире, - отвечает он. - Это наше наказание за участие в Битве Смерти. Ангелы Смерти и Мрачные Жнецы привязаны к Земле существованием Мрачного Ангела. И только Мрачный Ангел может свободно одного из нас отправить домой.
- Но разве Мрачные Ангелы не создают баланс, чтобы никто не смог украсть души?
- Создают, но баланс все равно будет нарушаться. Жнецы проделали работу по отсеиванию каждого Мрачного Ангела от своей жизни, пока не остался существовать только один. И ему единственному придется пройти тест. Если они смогут жить своей жизнью, вытерпев кровь Жнеца и Ангела, тогда Ангелы Смерти вновь обретут власть над душами и освободят Землю. Если они сдадутся безумию Жнецов, то Жнецы получат контроль над душами.
- Но я думала, что Жнецы собирают злые души, а Ангелы - невинные? - спросила я, подвигав ногами и оседлав его.
- Так это работало, - говорит он, потянувшись пальцами к моей шее, будто хотел прикоснуться, но затем убрал руку. - Но правила были нарушены, и была сделана ставка. Теперь кто бы ни победил, выиграет все души.
- Но, если бы Жнецы могли забрать любую душу, - я смотрю на надгробные плиты, - было бы очень плохо.
- Было бы намного хуже, чем ты можешь себе представить. - говорит он с нажимом, и его челюсть напрягается.
- Сколько осталось? - я цепляюсь за него, боясь его ответа. - Сколько Мрачных Ангелов бродит по Земле?
- Я не совсем уверен. Раньше их было много, но Жнецы изолировали их и многие умерли от старости. Чем дольше они существуют, тем сильнее вырождается кровь Мрачных Ангелов. - подвинувшись, он морщится, по-прежнему отказываясь прикасаться ко мне. - И жнецы знают, как их мало, потому что за последние пару лет они действительно были полны решимости выслеживать их, хотя и не имели права.
- Вот чего я не понимаю, - говорю я, касаясь пореза на его щеке. - Если они не должны, то почему никто не остановит их?
- Теперь их кара зависит от их лидера. Или мы могли бы вступить в бой, - говорит он, пока я вожу пальцем по его шраму на брови. - Но Майкл, мой отец и правитель Ангелов Смерти, не позволит нам отклониться от правил ни при каких обстоятельствах.
- Ты говорил, что твой отец был плохим. И мертвым. - хмурюсь я, убирая руку. - И что ты переехал из Нью-Йорка, чтобы убежать от воспоминаний о нем.
- Говорил, - уверяет он меня, а потом быстро меняет тему, его мощный, всепоглощающий взгляд проходит по моим голым плечам и груди, выглядывающей из разорванного платья. - Ты так прекрасна. - он погладил кончик моих накладных крыльев. - У меня чуть не лучился сердечный приступ, когда я увидел тебя. На секунду я подумал…что ты стала одной из нас.
Воет ветер, перекинув мои крылья вперед и выбивая моё тело из равновесия. Ашер удерживает меня пальцами за бедра, не дав упасть, а потом прижимает меня к своей груди. Я чувствую, как прощание застыло на его губах. Мы смотрим друг на друга, сердца бьются, взгляды соединены, ни один из нас не желает двигаться. Но момент быстротечен, как невесомый смех, вспышка молнии, последний вдох умирающего.
- Ты покинешь меня, не так ли, - говорю я спокойно, запустив пальцы в его волосы. - Я могу сказать тебе.
- Я нарушил правила и теперь не могу остаться. Я не должен был связываться с тобой - никто не должен. Это должно было быть по твоей собственной воле, доказать свою точку зрения, - облизнув губы, он целует меня, проникая своим языком в мой рот, и я вцепилась в его плечи, загоняя ногти ему под кожу, не желая отпускать его.
- Но я ничего не мог поделать, - говорит он, задыхаясь. - Когда я увидел тебя на вечеринке той ночью, стоявшую в одиночестве, такая грустная и потерянная, я понял, что должен познакомиться с тобой. Ты была первым Мрачным Ангелом, с которой я так сделал.
Я обнимаю его за шею, вдыхая его успокаивающий запах:
- Почему ты был на той вечеринке?
- Я собирал некоторые души для Майкла, - его руки путешествуют вниз по позвоночнику, потянув за собой молнию. Я не знаю, что он делает, но мне все равно, пока моя голая спина открыта свежей ночи.
- Я просто хочу еще раз увидеть тебя…такой… - говорит он, касаясь моей кожу. - Я облажался, Эмбер. Я позволил человеку жить и взял вместо него чужую душу, - говорит он, подсовывая руки под мое платье и прижимая ладонь к моей пояснице.
- Ты должен был забрать душу Рэйвен, не так ли? - я выгибаюсь в него, когда он нажимает мне на спину. - Ты позволил ей жить, а вместо этого взял душу Ладена.
- Когда ты говорила о ней в ту ночь, глядя в твои глаза, я понял, что ты нуждаешься в ней, - говорит он печально, поднеся свободную руку к моим глазам. - В них так много боли, и я хотел убрать её.
Я с трудом сглотнула:
- Так ты убил Ладена, потому что он пытался изнасиловать ее?
- Я не должен был забирать его душу или убивать его. Я просто увлекся, - говорит он, и я снова вспоминаю, что прочитала в книге: "страстный в битве". - И Анамотти использовали это в своих интересах. Они забрали его тело и инсценировали так, что стало похоже на место преступления твоего отца, чтобы возиться с твоей головой.
- И из-за этого ты попал в неприятности, - говорю я, целуя его ладонь, когда он проводит ей по моему рту. - Что они собираются делать с тобой?
- У меня неприятности из-за многих вещей. - он прижимает меня к своей груди и целует с жаром, практически поджигая мою кожу. Я запускаю пальцы в его мягкие волосы, а его руки сжимают мои бедра, пальцами впиваясь в мою кожу, желающий всего, но зная, что не может забрать. Бретельки моего платья падают вниз, открывая меня ночи. Я не знаю, что делать или что он делает, пока его сланцевые глаза оглядывают мою голую грудь.
- Той ночью…когда ты и я… - он закрывает глаза и вдыхает, кладя руку на мою грудь, прямо на взволнованное сердце. - Я никогда не забуду, как это ощущалось…что я чувствовал…
Я яростно дышала, потому что знала, что он собирается уходить и что я нуждалась в нем как в воздухе:
- Не уходи, - умоляю я, и он открывает глаза. - Пожалуйста, останься со мной. Ты единственный, с кем я чувствовала себя в мире.
Его губы начинают открываться, но я заткнула их своими, целуя его с каждой каплей жизни, что внутри меня. Я вжимаю свою голую грудь в его, и тепло и прикосновение приводит меня в безумие.
- Пожалуйста, не уходи…, - говорю я между поцелуями. - Пожалуйста.
Он впивается в мои губы, глядя меня по щеке, быстро посасывая мой язык, прежде чем отстраняется и заглядывает мне в глаза:
- Я должен.
Небо громыхает, и его глаза движутся по направлению к темным облакам. Его лицо застыло в маске боли, когда с неба начинает моросить, и его длинные ресницы подрагивают от капель дождя:
- Майкл никогда не позволит уйти Ангелу, нарушившему правила и, к тому же, тебе придется делать все самостоятельно…я больше не могу вмешиваться.
Небо гремит снова, как треск резинки, и я чувствую этот разрыв, мою свободу, как капли дождя, покрывающие кожу.
Он притягивает мое ухо к своему рту, и его голос падает до низкого шепота: