* * *
"Бог, безусловно, обладает чувством юмора! - подумала Джилл, пробираясь сквозь ярко разодетую публику, битком набившую "Американское кафе" Рика. - Я очутилась здесь, в обстановке одного из самых романтичных фильмов всех времен, а со мной мужчина, эмоциональная сфера которого по уровню развития стоит не выше, чем у ракообразных! В один прекрасный день я рассмеюсь от всей души, когда об этом вспомню".
Но в данный момент ей было не до смеха. Она проглотила вставший в горле ком и захлопала ресницами, пытаясь смахнуть слезы.
"Это все из-за идиотского виртуального табачного дыма, - уговаривала она себя. - К Иэну это не имеет ни малейшего отношения. Мне наплевать, что он обо мне думает. Я буду последней дурой, если стану обращать на это внимание…"
- Миз Полански, не торопитесь!
Джилл замерла. В конце концов, из двух зол это - меньшее. Если она не остановится, он может ошибочно подумать, будто она убегает.
- Не задерживайте меня, доктор. Я пытаюсь выйти на Эйнштейна.
- Сомневаюсь, что вы до него доберетесь, проталкиваясь через толпу подобно буйволу.
- Очаровательное сравнение! - едко заметила она.
- Я вовсе не хотел… а-а, зараза чертова!
Он запустил ладонь в волосы, ероша темные кудри и портя безупречную прическу. Сердце у Джилл ушло в пятки. Иэн был одет в тот же самый - безупречный, сшитый по заказу - белый вечерний костюм с галстуком-бабочкой, который сделал сыгранного Богартом антигероя, умудренного нелегким опытом и циничного, кумиром миллионов женщин, от одного вида которого у них замирают сердца. Но искушенный Богарт в десять раз менее привлекателен для нее, чем Иэн с взъерошенными волосами и слегка сбившимся в сторону галстуком.
"Черт, почему я не могу долго злиться на этого человека?.."
- Я просто хотел сказать, что нам не следует привлекать к себе внимания, - продолжал он, подойдя к ней поближе. - Где-то в этом секторе находится ключ к местонахождению пропавшего компьютера. Но надо, чтобы программа шла своим чередом, и тогда все несообразности сами выйдут на поверхность.
Само собой разумеется, он был прав. Если Эйнштейн даст о себе знать именно в этом секторе, то сигнал будет тем или иным образом выделяться на фоне окружающей обстановки, полностью в нее не вписываясь.
- Хорошо, но я не вижу, как мы можем слиться с окружающей средой. У вас есть соображения по этому поводу?
- Только одно.
И прежде, чем она сообразила, что он собирается делать, он протянул руку, обнял ее за талию и ловким движением повел ее в танце.
Ни за что! Хотя ситуация и была виртуальной, но реакция Джилл на прикосновение доктора была вполне настоящей. Воспоминания о том, как Иэн уже дотрагивался до нее, тотчас же повергли ее в панику.
- Эй, что это вдруг вам взбрело в голову?
- Протанцевать с вами фокстрот, - ответил Иэн с дьявольской улыбкой на устах. - Я веду вас правильно?
- Да. Нет. Хватит! - воскликнула она, пытаясь вырваться из его объятий. Она уперлась руками ему в грудь и попробовала оттолкнуть его. С таким же успехом она могла бы попытаться сдвинуть с места кирпичную стену. - Отпустите меня, Иэн! Я не хочу танцевать с вами.
Улыбка на лице Синклера пропала, а на ее месте возникла ухмылка до того циничная, что на какое-то мгновение Джилл даже показалось, будто она танцует с многоопытным Риком.
- Для меня это не новость, миз Полански. Однако, на поиски Эйнштейна у нас остается всего тридцать две минуты. Полагаю, что мы должны с толком потратить это время.
Танцевали они молча. Звучала веселая музыка сороковых годов, музыка, сочиненная для того, чтобы мир забыл, что война уже на пороге, но Джилл музыки не слышала. Она вела в это время собственную войну. Здравый смысл предупреждал ее, что Синклер - человек наглый и лживый, в высшей степени способный ухаживать за ней, одновременно живя с другой женщиной. Таких она уже навидалась - мать ее обладала непревзойденным талантом нарываться именно на подобных личностей. По если разум был настороже, то тело влекло ее в другую сторону.
Танцевать с Синклером в виртуальном мире было столь же завораживающе-соблазнительно, как в мире реальном. Подобно камню, который долбит капля за каплей, она была не в состоянии сопротивляться. Она ощущала силу его пальцев, соприкасающихся с ее ладонью и посылающих фейерверки по руке, а оттуда - и по всему телу. Она чувствовала, как другая его рука нежно, но настойчиво прижимается к ее спине, направляя ее в танце с почти что дьявольской легкостью. Нетрудно было вообразить, как он нежно и сильно будет направлять ее в сторону иного рода занятий…
И тут она сбилась с ритма.
- Джилл?
- Со мной все в порядке, - торопливо произнесла она. - Я просто тревожусь… из-за Эйнштейна. У нас… так мало времени.
Синклер внимательно поглядел ей прямо в глаза - напряженно и страстно. На какой-то миг она ощутила, как нечто колдовское начинает связывать их воедино, как рождается странное, необъяснимое взаимопонимание, делающее их единым целым, несмотря на все разногласия. Потрясенная, она заглянула в самую глубину его глаз и увидела, что под внешностью циника скрывается совсем иной мужчина - с нежным, потаенным сердцем.
"Вот что увидела Ильза в глазах Рика! Только вопрос: это настоящее или очередная наводка из "Касабланки"?"
- Вам он, должно быть, очень близок и дорог!
Она не сразу сообразила, что речь идет об Эйнштейне.
- Да, да, совершенно верно, - быстро проговорила она, опуская глаза, чтобы Иэн не увидел мелькнувшего в ее взгляде разочарования. - Он гораздо больше, чем просто суперкомпьютер. Он мил и добр… и немножко с сумасшедшинкой. В восторге от всего, что связано с Ямайкой, в частности, от ямайской музыки - у него даже висит на стене фотография команды по бобслею с автографами спортсменов. Но самое главное его увлечение - телемагазин, - продолжала она с насмешливым выражением лица. - Здесь он буквально удержу не знает. Как-то раз была юбилейная передача фирмы "Стар Трек", так он заказал все до единого выставленные предметы, причем в трех экземплярах!
- Судя по всему, он весьма далек от совершенства, - заметил доктор.
- Именно несовершенство делает его любимым!
Синклер вздернул брови с хитрой ухмылкой.
- Мне остается только пожелать, чтобы мои несовершенства тоже сделали меня любимым.
Джилл вся собралась.
- Я и не знала, что вы способны признаваться в собственных несовершенствах.
- Я не до такой степени тщеславен, - ответил он, и выражение его лица мигом стало серьезным. - Извините, что накричал на вас за то, что вы пришли на выручку. Из тех, кого я знаю, очень немногие осмелились бы пойти на такой риск, а еще меньше людей сделали бы это ради меня. Вы повели себя отважно и благородно. Я был неправ, обругав вас. Я и тогда это понимал.
- Зачем же вы это сделали? - тихо спросила она.
Он вновь улыбнулся, но теперь уже без всякого цинизма.
- Что ж, миз Полански, думаю, что, в свою очередь, тревожился из-за вас.
Не у одного только Синклера была дубленая шкура: на протяжении длительного срока Джилл выковывала свою собственную броню. Хотя у нее была масса друзей и знакомых, близко к сердцу она допускала очень немногих. И для Синклера путь к ее душе был наглухо закрыт, ибо пускать его внутрь она вообще не собиралась. Но как только она увидела у него на лице чуть ли не первую честную улыбку, то осознала, что он уже каким-то образом преодолел барьер. Когда это случилось? Когда он высвобождал ее из колючих зарослей? Когда он испытывал истинное наслаждение, гладя ее кота? Когда от его поцелуев рождались радуги?..
Впрочем, когда это случилось, неважно. Важно было выбросить его из сердца как можно скорее.
- Доктор Синклер, я…
- Я знаю, что вы собираетесь сказать. Что мы всегда несогласны друг с другом, что между нами нет ничего общего, что мы не в состоянии, заговорив друг с другом, удержаться от спора. Все это мне известно. - Он перестал танцевать, хотя музыка еще играла, и не обращал внимания на окружавшую их толпу. Сделав шаг назад, он взял ее за руки и поглядел на сплетенные пальцы, испытывая одновременно чувство неловкости и глубочайшей почтительности.
- Истина заключается в том, что я до предела восхищаюсь вами. И мне бы очень хотелось, чтобы мы стали друзьями.
Эти простые слова, проникающие в самое сердце, оказались столь же сокрушительными, как его ласки. Она полагала, что он - железный человек, уверенно наслаждающийся своим положением и своей властью, наглый до предела. Как Рик из "Касабланки", он изолировал себя от остального мира, живя по собственным законам, отметая от себя отвлекающие факторы вроде боли, радости, любви.
"Я восхищаюсь вами", - сказал он. Простые слова, но, как ей показалось, она не слышала большей похвалы. Внезапно она стала кем-то особенным, несмотря на заурядную внешность, и весьма неординарное воспитание. Ей никогда не приходило в голову, что такого простого человека, как она, Иэн захочет иметь своим другом. Ей никогда не приходило в голову, что ему может быть нужна именно она.
"Ты, - проскрипел в душе жук-точильщик, - и еще одна женщина, которая делит с ним постель".
Она отдернула руки, словно от огня.
- Мы никогда не сможем стать друзьями, - хрипло проговорила она. - Никогда.
Разочарование в его взгляде резануло ее по сердцу.
- А почему? - со всей решимостью произнес он.
"Потому, что ты любишь другую!" - хотелось воскликнуть Джилл, но тут она обнаружила, что не в состоянии облечь эту горькую истину в слова.
- Потому… потому, что я об этом пожалею. Может быть, не сегодня и не завтра, но скоро и на всю оставшуюся… О, Господи, да я уже заговорила, как в кино!
Яркие радуги окаменели и застыли, как окружавший ее черно-белый мир. Словно зверек, пытающийся выбраться из западни, она собралась с силами и вырвалась из его рук, а потом, проскользнув между двумя ближайшими танцующими парами, скрылась в спасительной толпе. Она слышала, как он окликает ее по имени, но не обернулась. Вместо этого она стала прорываться через море спрессованных посетителей, роняя слезы, не имеющие ни малейшего отношения к табачному дыму в ночном клубе. Не обращая ни на что внимания, она проталкивалась через толпу, не замечая ничего вокруг себя, пока не выбралась из давки.
И в первый раз увидела клубный оркестр.
Музыка была из сороковых. Белые, как шампанское, костюмы были из сороковых. Трубы и кларнеты были из сороковых. Но ямайские шляпы и длинные патлы были явно из девяностых.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
- Эйнштейн! - пробормотала Джилл, глядя на оркестр. - Это наверняка послание от Эйнштейна! - Она воспряла духом. Впервые с того момента, как она вошла в виртуальное пространство, он дал о себе знать, и это означало, что суперкомпьютер жив. По крайней мере, она на это надеялась.
Джиллиан осторожно подошла к эстраде. "Вести себя надо ненавязчиво, - говорила себе она. - В конце концов, они могут не захотеть разговаривать с незнакомым че…"
- Это ты Джиллиан Полански? - спросил главный.
"Ошиблась в очередной раз!"
- Да, Джилл - это я. Вам известно, что случилось с Эйнштейном? Не могли бы вы сказать мне, где он сейчас находится?
Оркестрант грустно покачал головой. Заплясали толстые, аккуратные пряди.
- Ах, красавица, да я бы рад был сказать! Но в этом месяце он лишь частично участвовал в реализации пространственной программы, сама ведь знаешь. Моя рабочая память мала для такой информации. Но одно я знаю: малыш Эйнштейн в большой беде!
- Беде какого рода? - послышался позади красивый голос, говорящий с британским акцентом.
Джилл с удивлением обернулась и обнаружила, что доктор стоит рядом.
- Как вам удалось пробиться сквозь толпу?
Строгое выражение на лице Синклера слегка смягчилось.
- Не вы одна в состоянии действовать наподобие водяного буйвола. Ну, а теперь, - проговорил он, обращаясь к главному из оркестрантов, - объясните, в чем заключается беда, в которую попал Эйнштейн?
- Огромная беда, сэр. Большая, как кит, - предупредил главный. - Эйнштейн запрограммировал меня сказать вам, чтобы вы за ним не ходили. Слишком опасно: для него, для вас и для вашей прелестной леди. Лучше оставьте его в покое.
- Но мы уже прошли такой длинный путь! - воскликнула Джилл. - Вы не можете не сказать нам, как его найти!
- Я уже сказал, что не знаю, где он. Теперь моя информация подошла к концу, и я прощаюсь с вами обоими. - И с этими малоутешительными словами он, приподняв красочную шляпу, вернулся к оркестру.
- Но кроме вас нам не к кому обратиться! - отчаянным шепотом проговорила Джилл. Получалось, что долгий пройденный путь завел их в тупик. Только на этот раз появился проблеск надежды. Она поглядела на Иэна, даже не пытаясь скрыть охватившего ее разочарования.
- Мы ведь не сдадимся?
- Как мне представляется, ни в коем случае! - заверил он. Резко подавшись вперед, он схватил за руку главного из оркестрантов.
- Послушай-ка! Эту проклятую машину создал я, и потому я знаю, что каждая топологически вторичная программа имеет исходную точку. Ты, может быть, действительно не знаешь, где Эйнштейн сию минуту, но ты прекрасно можешь мне сказать, где он находился, когда подключил тебя.
- Ну, не надо быть таким злым и настырным! - заныл оркестрант. - Моя стартовая команда пришла из аэропорта. Теперь, сэр, простите, но мне пора играть.
- Конечно, - проговорил Иэн, отпуская руку музыканта. И повернулся к Джилл, ожидая увидеть на ее лице улыбку. Но вместо этого он увидел, что рот у нее был плотно сжат, а на лбу прорисовывались легкие морщинки - Джилл озабоченно размышляла. У Синклера появилось острое, в высшей степени ненаучное желание убрать эти морщинки поцелуем.
"Господи, да ведь эту женщину воротит от одной лишь мысли, что мы можем стать друзьями!"
- Иэн, аэропорт находится довольно далеко от города. Мы не успеем попасть туда вовремя.
Она встретилась с ним взглядом, и ее прекрасные, выразительные глаза были преисполнены сострадания - к кому угодно, только не к нему. Он подавил накатившееся было на него разочарование, напоминая себе, что в его упорядоченной, рациональной жизни состраданию места нет.
- Не так давно мы с Сэди занимались исследованиями в области практического перемещения лиц в пределах виртуального окружения. Теоретически все должно получиться.
- Теоретически?
- Ну, дело в том, что испытаний в прямом смысле еще не было. И существует опасность дематериализации в одном из твердых объектов среды. Но если вы готовы рискнуть, то я готов попробовать. - Он протянул ей руку ладонью вверх. - Играем одной командой, миз Полански?
Какое-то мгновение она просто не сводила глаз с протянутой руки. Затем на губах ее промелькнула едва заметная улыбка, и она поглядела ему прямо в глаза взглядом, отважным до отчаяния, заставив его уважать себя больше, чем какую бы то ни было из знакомых ему женщин.
- Только попробуйте удержать меня, доктор! - с вызовом проговорила она, беря его за руку. - Только попробуйте!
На прошлые перемещения это было мало похоже. Только что Джилл находилась в шумном, переполненном ночном клубе, и вдруг ее окружила бескрайняя, туманная пустота Касабланкского аэропорта. От столь разительной перемены все чувства ее были в смятении, и она, споткнувшись, схватилась за первую попавшуюся точку опоры. Это оказались лацканы плаща-дождевика, под которым скрывалась могучая, мускулистая грудь.
- Джилли, с вами все в порядке?
Джилли! Почему он произносит ее имя таким образом, так, что звуки его голоса играют на нервных окончаниях ее кожи, как виртуоз играет на клавишах фортепиано? И почему она никак не может собраться с силами, чтобы выбраться из столь интимной позы и оторваться от его груди?
- Я… я полагаю, что у нас получилось.
- Предположительно, - согласился он, подняв руку, чтобы ощупать металлическую поверхность крыла ближайшего аэроплана. - Мы в аэропорту. Но откуда, черт побери, взялся этот туман? Даже на Темзе он не бывает таким густым, а Марокко - страна пустынь.
- Касабланка - портовый город. Кроме того, туман - декорация кинофильма. Способствует созданию загадочно-романтической обстановки.
- Конденсация водяных паров не содержит в себе ничего загадочного, - выпалил Иэн. - А романтика - не оправдание для неаккуратности. По этому поводу мне придется переговорить с Сэди.
Ракообразное. И без панциря. Возможно, к Синклеру прекрасно подходит обличье романтического героя, но внутри он так и остается Вершителем Судеб. Она вырвала руку, пытаясь не замечать, до чего же он смертоубийственно шикарен в поношенном плаще и сбитой набок фетровой шляпе, придуманными Сэди.
"О’кей, значит, этот мужик вполне готов преподать уроки мужественности в стиле Богарта! Но это вовсе не означает, что я паду в его объятия!"
И она отвернулась, позволив себе позабыть, что делает подобный жест не в первый раз.
- Контроль, сколько у нас еще в наличии времени?
- Двенадцать минут десять секунд, - прозвучал голос Феликса. - Пора бы действовать.
- Еще бы! Но с чего лучше начинать? Аэропорт был гораздо обширнее, чем можно было бы судить по фильму, а полосы тумана скрывали из виду значительные его части. По левую руку находилось здание администрации, и единственный его фонарь накладывал светлые пятна на колеблющийся серый занавес. По правую руку располагались ряды самолетов, молчаливых и пустых, точно собрание привидений. Она потерла руки выше локтей, дрожа от ожидания. В последний раз она ощущала нечто подобное, когда из-за деревьев вышел орк…
- Администрация, - проговорил Иэн, врываясь в ее мысли. - Раз там свет, значит, это источник энергии. А энергия нужна Эйнштейну для передачи программы. - Глубоко надвинув шляпу, он направился к служебному зданию и жестом указал Джилл, куда следовать. - За мной, миз Полански!
Она послушалась - выбора у нее не было. Единственной альтернативой было оставаться в одиночестве и безо всякой защиты посреди темной, окутанной туманом взлетной полосы. Но как только она побежала за ним следом, наблюдая за его могучей поступью и легким покачиванием бедер, то задумалась, не меняет ли она одну опасность на другую. Мощное физическое присутствие доктора быстро сметало барьеры внутреннего сопротивления. И пусть даже Синклер представлял собой всего лишь виртуальную проекцию, ее человеческая сущность от этого не менялась.
- Ничего, - в отчаянии пнула Джилл стопки бумаг на полу служебного помещения аэропорта. - Здесь нет абсолютно ничего.
- У нас есть еще в запасе пять минут, - заметил Иэн, просматривая канцелярский шкаф. - Продолжайте поиск.
- Зачем? Чтобы ваш симулятор замерил мой уровень раздражения? Чтобы ваши диоды смогли разложить мою неудачу по полочкам? Вы просто губите эксперимент. Я же… погублю друга.
Она подошла к дверям и выглянула в темную, противную мглу летного поля, испытывая раздражение, природу которого Джилл даже не в состоянии была определить. "Я схожу с ума не только от Эйнштейна. Это - Иэн и мои чувства к нему. Мне они не нравятся. Мне такое не по душе. Но они присутствуют, несмотря ни на что. И я ничего не могу с этим поделать".
- Джилл!