Ее воскресные дни и вечера были посвящены будущим наездникам, но утренние часы Полина всегда оставляла свободными для церкви, так что на следующее утро все четверо с комфортом разместились в "ягуаре". Энтони был в великолепном, на заказ сшитом костюме, и она тут же подумала, что этим он только подчеркивает более чем скромный вид Геральдов, прекрасно зная, как вся местная община сгорает от любопытства, дожидаясь, когда новый сосед появится в церкви. Все глаза будут устремлены на них, и Полина уже начала жалеть, что согласилась поехать с ним.
Большая колокольня в Тавернхэме действительно была видна за несколько верст; ее сто сорок один фут в высоту делал миниатюрной стоявшую рядом с ней церковь с огромными окнами и высокими хорами; опоры на башне покрывала резьба в виде молодых побегов, из гальки разной формы и цвета на фронтоне были выложены богатые мозаики – словом, прекрасный образец церкви того периода. Она была выстроена к вящей славе Господней главным образом благодаря усилиям некоего Томаса Спринга, мужского портного, который умер в сане рыцаря, графа Оксфордского.
– Да это не церковь, это почти собор! – воскликнул Энтони, пораженный масштабами строения. – Но как же они в то время могли рассчитывать, что такая церковь будет заполнена прихожанами?
– Сомневаюсь, что они вообще думали об этом, – возразила тетя Марион. – Хотя тогда все ходили в церковь, людям нравились просторные помещения, и потом, внутри церковь не была такой пустынной, как сейчас, в ней устроили несколько молелен, притворов, стояли статуи.
Сентябрьское солнце длинными тонкими лучами заливало проходы между скамьями, под высокими парящими арками перекрытий собрание молящихся казалось довольно редким и немногочисленным. Полина постаралась первой пройти между рядами, чтобы за нею оказались тетя Марион и Линетт, – девушка опасалась, что близкое присутствие Энтони будет мешать ей преданно и сосредоточенно молиться. Как она и ожидала, их приход вызвал оживленное шушуканье и перешептывание, любопытные прихожане оборачивались, чтобы рассмотреть незнакомца, тем более что многие уже знали, кто он такой. Но скоро девушка забыла обо всем и слушала проповедь. Проповедь была не особенно интересной, Полина задумалась, и вдруг ей показалось, что вокруг в мгновение ока все переменилось, пустые голые стены покрылись гобеленами и фресками, свечи сияли пирамидами света перед образами святых, драгоценные украшения и оклады которых отражали сияние огней. Голос проповедника гудел монотонным неразборчивым речитативом, и вдоль прохода Полине почудилась процессия фигур в роскошных мантиях и монашеских ризах, они несли в руках хоругви и тяжелые знамена, вслед за ними шли мальчики с курящимися кадилами, раскачивающимися на длинных цепочках. Она смотрела на это, завороженная, но облако фимиама заволокло картину, а когда оно рассеялось, видение исчезло, и взгляд девушки снова уперся в пустые каменные стены. Полина беспокойно обернулась, надеясь, что никто не заметил, как она заснула, и тут до нее дошло, что она во сне вернулась на пять веков назад и увидела церковь такой, какой та была в то время.
– Очень скучная проповедь, – сухо заметила тетя Марион, когда они выходили из церкви. – Не могу винить тебя, дорогая, за то, что ты задремала.
– Знаешь, я видела странный сон, – ответила Полина, – и он показался мне настолько реальным. – И, все еще под впечатлением видения, она начала описывать этот старинный мир, но потом вдруг вспомнила, что они не одни, и, внезапно оборвав себя, извинилась. Энтони уставился на нее в крайнем изумлении.
– Какое у вас живое воображение! – воскликнул он. – Я словно увидел все это своими глазами. Мог бы получиться неплохой фильм... "Томас Спринг, строитель соборов". – И он указал на здание прямо перед ними. – А это был бы заключительный кадр – его славное достижение.
– На самом деле лично он не принимал участия в строительстве, и церковь была закончена уже после его смерти, – мягко поправила его тетя Марион, а Полина смотрела на него со всевозрастающим возмущением. За свою жизнь она видела несколько фильмов, и они были не лучшего сорта; ее отец, который думал только о спорте, презирал искусство в любом виде и тех, кто создавал прекрасное, считал пустыми отбросами. Кое-что от его взглядов передалось и дочери.
Дрогнувшим голосом Полина сказала:
– Боже, какая ужасная мысль! Вы желаете все, что было и остается для нас святым, пустить на продажу? Неужели нельзя оставить бедного Томаса в покое в его могиле?
Энтони удивленно взглянул на нее.
– Вы несколько отстали от современной жизни, да? – догадался он. – Я не хотел проявить никакого непочтения. Фильмы, особенно телевизионные, – это один из способов донести наше наследие до массового зрителя. Тавернхэм не принадлежит вам лично, мисс Геральд.
Она отвернулась, закусив губу.
– Я... я не это имела в виду, – пробормотала девушка. – Просто нам и так достается от толпящихся тут туристов. Неужели церковь непременно тоже нужно опошлить?
Энтони шел рядом с ней, очень близко, Полина, чтобы увеличить расстояние между ними, ускорила шаг и споткнулась о груду мусора, которую рабочие после недавнего мелкого ремонта оставили на обочине. Он тут же подхватил ее за талию, удержал и вывел снова на дорожку. В этом внезапном прикосновении был такой магнетизм, что каждый нерв девушки отозвался на него. Энтони отпустил ее талию, но тут же взял под руку – и Полина не в силах была этому сопротивляться.
– Пока вы окончательно не проснулись, вам лучше держаться за меня, – пошутил он.
Мимо прошли несколько знакомых из деревни и чинно раскланялись, бросая на них любопытные взгляды. Полина могла легко догадаться, о чем они думают. Полина Геральд подцепила на крючок мужчину и старается не упустить шанса с новым владельцем имения! Она хотела крикнуть им вслед, что ненавидит его, что он тиран и узурпатор, он ее начальник, но, боже, почему, почему его прикосновение так взволновало ее? Девушка сделала безуспешную попытку высвободить руку.
– Нет, на самом деле со мной все в порядке. Сама не знаю, почему я спотыкаюсь.
Он не обратил внимания на ее слова, только покрепче прижал к себе ее локоть. Она подозревала, что Энтони наслаждается ее смущением, и ей хотелось влепить ему за это пощечину.
Он отпустил ее, только когда стал открывать машину, и Полина нырнула на заднее сиденье, предоставив тетушке солидно и не спеша усесться впереди.
– Какое у тебя красное лицо, – заметила Линетт с удивлением, садясь рядом с сестрой.
Полине захотелось дать пощечину заодно и этой девчонке, и она с облегчением вспомнила, что весь остальной день будет занята и не увидит Энтони, который на этот раз не договаривался обедать с ними.
Когда "тиран и узурпатор" уехал из дому в начале вечера, Полина как раз занималась с молодой Дианой прыжками в загоне и не столкнулась с ним. Однако девушка украдкой поглядывала на дорогу за деревней, и, когда отчетливый силуэт черного "ягуара", набирающего скорость, показался на ней, в серых глазах промелькнула непонятная грусть.
Глава 4
Джордж не показывался в выходные, но вечером понедельника он зашел к ним и застал Полину с головой погруженной в бухгалтерские книги. Он осторожно вошел в кабинет, но девушка едва поздоровалась с ним.
– Не могу сейчас с тобой поговорить, – сказала она. – Мне нужно подсчитать баланс.
Настольная лампа освещала склоненную голову и открытые книги.
– Но уже довольно поздно, Лина, – возразил Джордж. – Ты не должна позволять Энту заставлять тебя работать до поздней ночи.
Она откинулась на спинку стула, со вздохом поправляя волосы.
– Мне надо учиться быть дисциплинированным и организованным профессионалом.
– Лина, – чистосердечно начал Бартон. – Не думаю, чтобы тебе все это нравилось. – Он указал пальцем на книги и испещренные цифрами клочки бумаги. – Если бы ты только согласилась...
Полина предупреждающе вытянула руку:
– Ну прошу тебя, не надо!
Теперь вздохнул Джордж.
– Я просто подумал, может, тебе захочется пойти прогуляться, сегодня такая чудесная ночь, полная луна на небе! – Бедняга ни коим образом не считал се отказ окончательным и был уверен, что настойчивость поможет ему добиться своего.
– Уже слишком поздно, а мне рано вставать, – возразила она. – Но все равно – спасибо.
Джордж сел в кресло и принялся долго, основательно набивать трубку, закуривать ее, тем временем краем глаза поглядывая на Полину. Она похудела и стала бледней, отметил он. Энтони слишком загрузил ее работой, не принимая в расчет, что девушка пережила совсем недавно. Она тоже была целиком поглощена своими мыслями. Полина знала, что Джордж не теряет надежды, его предложение оставалось для нее самым крайним выходом на случай, если ей станет в конец невыносимо здесь. В сотый раз она прокручивала в голове случай в Тавернхэме, вспомнила свое ощущение стыда и чего-то еще, непонятного ей самой. В саду ухала сова, ей начала откликаться вторая, запах левкоя и лаванды долетал в окно комнаты. Полина испытывала беспокойство и уже почти согласилась принять приглашение Джорджа покататься, однако посчитала, что нечестно подавать парню надежду, раз она решила пока отказывать ему. Она громко захлопнула книгу и резко повернулась в кресле лицом к нему. Бартон сидел на том месте, где раньше сидел Энтони, и Полина неожиданно подивилась, насколько же они не похожи друг на друга.
– Как вы с Энтом ладите? – спросил он.
Девушка была рада, что свет лампы падал на нее сзади, потому что знала, что покраснела.
– Ничего, только он мне не нравится. – Она почти верила, что говорит искренне.
Джордж явно успокоился при этом известии, но очень неразумно продолжил тему:
– А что такое, есть какие-нибудь причины?
Полина прищурилась.
– Он слишком деспотичен, – беспечно объявила она и вдруг с внезапной откровенностью добавила: – Мне кажется, что я снова в школе с одним из тех вредных учителей, которые всегда так меня доставали.
Джордж рассмеялся:
– Для Энта это что-то новенькое. Мне-то всегда казалось, что он такой обходительный, умеет всех очаровывать. И большинство женщин, пожалуй, со мной согласились бы.
Полина навострила уши.
– Он... у него что, много подружек? – равнодушно спросила она, надеясь, что ее голос звучит обыкновенно.
– Десятки.
– А есть какая-нибудь особенная? – настаивала она.
– Ну, я не знаю, кто там у него сейчас, может быть, все еще Виола, она такая красавица, скажу я тебе, – глаз не оторвать.
– А ты ее видел?
– Да, один раз в Лондоне, это было... – Тут Бартон осекся, потому что вспомнил, что чуть не нарушил данное Энтони обещание.
– Где... где это было? – выспрашивала она.
– Ну, я что-то точно не припомню. А почему тебя это так интересует?
– Да нисколько, – соврала она. – Какое мне дело до подруг мистера Марша?
– Ему нравятся такие, знаешь, умные и светские дамочки, – описал Джордж. Полина невольно перевела взгляд на свой обычный наряд, поношенные брюки и майку.
– Тогда нечего удивляться, что он считает меня школьницей, – заметила она чуть печально.
– Это естественно, тем более что он старше тебя. Кроме того, я ему сказал... – Тут Джордж запнулся и густо покраснел.
Полина подозрительно посмотрела на воздыхателя.
– Надеюсь, ты не додумался ему сказать, что я твоя девушка?
Он начал возиться со своей трубкой, которая как раз погасла.
– Джордж?
– Ну... ты понимаешь...
– Но ты не имел никакого права так говорить! – возмущенно воскликнула Полина.
– Я так, на всякий случай сказал, – оправдывался Джордж. – Просто, чтобы ему не приходили в голову всякие там мысли!
– Но ты же сам сказал только что, что я для него всего лишь вчерашняя школьница, – напомнила она, чувствуя, как опять краснеет. – А ему, по твоим же словам, нравятся опытные светские львицы.
– Да... но соседство может сыграть злую шутку, знаешь, – промямлил тот. – Или Виола вдруг взбрыкнет – а это с ней часто случается, – и он начнет оглядываться по сторонам в поисках женского участия. Все это, – Джордж сделал широкий жест, охватывающий комнату, восходящую луну в незашторенном окне, листья дикого винограда, резными силуэтами черневшие на фоне ее серебристого диска, – создает вполне романтическую обстановку, а твое хорошенькое личико, дорогая, – прекрасный соблазн поиграть в нимф и пастушков. Никогда не забывай, что он только играет, и не теряй головы, тем более – сердца. В любом случае я и сам за ним буду присматривать. Я бы не вынес, если бы тебя обидели, Лина.
– Милый Джордж, – сказала девушка весело и легко, – ты говоришь совершеннейшую чепуху. Я даже представить себе не могу, чтобы я увлеклась Энтони Маршем. Он... он такой весь прилизанный! Ты гораздо больше в моем вкусе. Но за предупреждение – спасибо.
Полина с облегчением вздохнула, увидев полное блаженство на лице Бартона, хотя сердце ее щемило: на деле все это было не совсем так. Ни за что на свете она не полюбит Джорджа, а в последнее время у нее появилось тревожное ощущение, что она вполне может поддаться чарам Энтони. Конечно, это нелепо, ведь она его ненавидит всей душой, но нельзя забывать, что ненависть – это только обратная сторона любви, и какие бы чувства Полина ни испытывала к нему, в любом случае она уже не равнодушна к Энтони.
Энтони вернулся в усадьбу не один, а привез с собой друга, и Полина их почти не видела. Заботы и хлопоты, вызванные приездом гостей, тетя Марион взяла на себя, но молодые люди почти не бывали дома, каждый день уезжая куда-то на "ягуаре". Полина, когда ей случалось заходить в дом, невольно прислушивалась к звукам голоса Энтони и злилась на себя за то, что испытывала разочарование, если ей не удавалось увидеть его высокую фигуру.
Две недели спустя мистер Марш приехал один и спросил, не может ли он пригласить на обед все семейство. На этот раз тете Марион уже не пришлось намекать Полине, чтобы она переоделась в свое праздничное зеленое платье. За обедом Энтони был изысканно вежлив и мил, как обычно, но, казалось, мысли его витали далеко, и, когда Линетт повторила какой-то вопрос, он извинился.
– Простите, задумался.
– О Лондоне? – спросила Линетт.
– Нет. Я думаю о Томасе Спринге из Тавернхэма. Мой друг, с которым вы познакомились в прошлые выходные, совершенно очарован деревушкой. Такое живописное место, не правда ли?
Так вот куда они все время ездили!
– Похоже, я заварила какую-то кашу, – заметила тетя Марион.
– Да, мисс Торн, это верно, – серьезно подтвердил Энтони. – Пока не могу сообщить вам подробности, но, поверьте, из этого может получиться нечто грандиозное!
Хотя всем членам семьи было страшно любопытно, Полина переменила тему разговора. Она не хотела провоцировать очередную стычку с хозяином, зная, что Тавернхэм – щекотливая, опасная тема. Однако несмотря на то что она твердо решила держать себя в руках и относиться к своему начальнику холодно и отстраненно, в тот же день между ними произошел еще один серьезный разговор. Пегаса как следует не выгуляли, к тому же лошадь очень чувствительна к состоянию своего наездника, а присутствие Энтони всегда приводило Полину в напряжение и нервозность. Все вроде бы шло хорошо, он похвалил ее ведение бухгалтерских записей, сразу несколько учеников внесли ощутимый вклад в кассу школы, работы по реставрации дома шли полным ходом, сад с подстриженными газонами и прополотыми клумбами выглядел опрятным и нарядным, и спасенные от сорняков далии теперь красивыми пестрыми кустиками цвели по всему поместью. Так как у нее выдался свободный часок, Полина решила прогулять Пегаса галопом, чтобы он размялся и успокоился, что не помешало бы и его хозяйке. Наевшись овса, огромное животное пребывало в прекрасном настроении, но вдруг конь ни с того ни с сего проникся страшной неприязнью к садовой тачке, забытой у края дорожки кем-то из рабочих. Никакие уговоры не могли заставить Пегаса пройти мимо этого опасного предмета, который, как он справедливо подозревал, не имел никакого права находиться не на месте. В благородной честной битве конь показал, и достаточно ясно, что может натворить заупрямившееся животное; он вставал на дыбы, а получив удар стеком, брыкался изо всех сил задними ногами, танцевал и делал курветы, закатывал глаза, хрипел и выгибал мощную черную шею, когда Полина натягивала удила. Для стороннего наблюдателя эта сцена была поистине ужасающей, а сторонние наблюдатели были. Энтони как раз спускался вместе с Линетт из розария и, увидев разбушевавшегося Пегаса и то, как хрупкая мальчишеская фигурка никнет к огромной черной спине гигантского коня, побелел как полотно, а Линетт в страхе ухватилась за его рукав.
– Боже, как я всегда боюсь, когда она ездит на нем, – заикаясь проговорила она. – Он слишком крупный и сильный для нее. Когда-нибудь он ее обязательно сбросит.
– Больше она на нем ездить не будет, – мрачно пообещал Энтони.
Пегас решил, что на сегодня протестов достаточно, и вылетел галопом в открытые ворота.
Линетт вздрогнула:
– Что будет, если они встретят машину?
– О, думаю, все будет в порядке, – успокоил ее мистер Марш с уверенностью, которой на самом деле не ощущал. Он помнил, каково это – встретить на узкой тропе черного Пегаса, которого всего-навсего вели шагом и в поводу!
Полина вернулась через час с присмиревшей и взмокшей лошадью. Она поставила Пегаса в конюшню, вытерла и, когда он остыл, накормила.
– Ну что, так-то лучше, да, мой мальчик? – спросила она. Конь, которого уже покинул строптивый дух, ткнулся в нее мягким носом и горячо задышал в толстый свитер.
Девушка, уставшая, но успокоенная, вошла в дом и уже собиралась подниматься по лестнице к себе, когда Энтони позвал ее из офиса.
– Рад видеть, что вы все еще в целости.
Полина удивленно взглянула на него:
– Конечно, а что со мной могло случиться?
– Я еще никогда в жизни не наблюдал ничего подобного. Заходите, я хочу с вами поговорить.
Насторожившись и чуя недоброе, девушка пошла за ним в крошечную комнатку, служившую им офисом, не понимая, что еще могло случиться. Солнечный свет, проникавший с веранды сквозь оплетающие окна лозы дикого винограда, окрашивал все в зеленоватые тона, и ей подумалось, что, наверное, из-за этого лицо Энтони кажется сейчас странно бледным.
– Больше никогда, мисс Геральд, вы не сядете на этого коня. – Энтони был слишком потрясен тем, что видел, иначе он не стал бы говорить с ней так резко.
Она уставилась на него совершенно дикими глазами, не в силах поверить своим ушам.
– Вы имеете в виду Пегаса?
– Он не подходит для женщины. Оставьте его Майклу.
Горячая краска залила ее лицо.
– Мистер Марш, это просто абсурдно. Пегас был сегодня несколько взвинчен, но он совсем не злобен, и я вполне могу с ним справиться. Вы ничего не понимаете в лошадях. Видимо, он показался вам опасным?
– Показался? Да он смертельно опасен! Я говорю серьезно, мисс Геральд, вы больше не будете на нем ездить.
Ее губы скривились.
– Но это невозможно – Майк не очень любит на нем ездить!
– И я не могу его винить за это. В таком случае его придется продать.
– О нет, прошу вас, не надо!
– Что ж, очень хорошо. Тогда вам придется уговорить Майка выезжать его, но если я хоть раз увижу, что вы меня ослушались, Пегас будет продан.