По дороге из Сетона Патрик вдруг заметил, что за ним кто-то едет. Он остановился, чтобы перехватить преследователя. Это оказался Эндрю Линдсей. Черные глаза Патрика столкнулись со взглядом его голубых глаз.
- Лорд Стюарт, вы запретили Дженни Хепберн выезжать вместе со мной. Я прошу вас пересмотреть свое решение.
Патрик не отводил глаз от крепко сбитого молодого парня, оценивая его шестым чувством.
- Вы встречались с ней тайно, Линдсей? - поинтересовался он.
- Нет. Но если вы по-прежнему будете запрещать мне ухаживать за ней, я попытаюсь видеться с ней у вас за спиной.
Хепберн смягчился, услышав такое честное признание.
- Я поговорю с Дженни и ее отцом. Она уже пострадала один раз, и мне не хочется, чтобы это повторилось.
- Логично, милорд.
- Скажите мне правду, Эндрю. То была стрела вашего кузена?
- Не знаю, лорд Стюарт.
- Как вы думаете он способен на такое? - настаивал Хепберн.
Эндрю помолчал, потом медленно кивнул головой.
* * *
- У королевы ангина. Все из-за того, что она уперлась и отправилась на похороны Кейт на барке по реке, а не в закрытой карете посуху. В тот день на Темзе дул сумасшедший ветер, но разве она послушается совета?
Филаделфия и Кэтрин обсуждали последние события, сидя в столовой королевского дворца в Ричмонде.
- Ее уложили в постель? - спросила Кэтрин.
- Нет, конечно. Она запретила леди Трокмортон даже заикаться об этом. - Филаделфия покусала губу. - Сегодня Елизавета три раза назвала меня Кейт. Не могу понять, то ли это оговорка, то ли она немного не в себе и действительно считает, что я - Кейт. Одно знаю наверняка: ей требуется уход.
Кэтрин тронула Филаделфию за рукав.
- Я не хочу, чтобы и ты заболела. Если она откажется от услуг других фрейлин, на тебя свалится столько хлопот. Я вижу это по своей матери. Она сейчас чистит и убирает на хранение все платья Елизаветы, в которых есть хоть намек на какой-то цвет. А вынимает и приводит в порядок только черные.
Филаделфия оглядела зал.
- Весь двор - что мужчины, что женщины - в трауре. Понятно, это дань уважения Кейт, но дворец просто задыхается в меланхолии. Я не только чувствую себя какой-то тусклой и серой, я и выгляжу так же.
- Тебе нужно порадовать себя новым платьем. Черный цвет элегантный, но только в редких случаях. Я сейчас сижу без дела. У королевы уже заготовлена куча траурных костюмов.
- Спасибо, моя дорогая. Это будет мило. Пойду-ка я назад, к Елизавете. На вечер назначена аудиенция Сесилу, и ей захочется привести себя в порядок.
Когда Филаделфия вошла в королевскую спальню, Елизавета сидела с закрытыми глазами. У нее дрогнули веки, она встрепенулась, и пронзительный, воспаленный взгляд обежал комнату. При виде Филаделфии королева успокоилась.
- Кейт, я задремала и увидела, что с тобой приключилось что-то ужасное. Который час?
- Почти семь, ваше величество. Вот-вот придет лорд Сесил.
- Я помню. Помоги перебраться к письменному столу. Это придаст мне величия.
Когда Филаделфия ввела Роберта Сесила, ему показалось, что за столом вместо Елизаветы сидит скелет. Положив папку с бумагами на кресло, он приблизился к королеве. Низко поклонился и стал ждать, когда с ним заговорят.
- Мы видим, вы прекрасно себя чувствуете.
- Да, ваше величество. - Он прочистил горло. - Я пришел говорить об Ирландии.
- Всегда только об Ирландии!
- Мной получена депеша от лорда-наместника Маунтджоя. Он подтверждает, что мятежник Тайрон укрылся в бесчинствующем Ольстере, где он практически вне досягаемости для нас. Мы с лордом-наместником выступаем за то, чтобы разрешить Тайрону объявить о своем повиновении вам, хотя бы формальном.
- Я отказываюсь! Проявить к нему снисхождение - значит, показать всему миру нашу слабость. Надо поймать его!
- Ваше величество, Королевский совет, так же как Маунтджой и я лично, ходатайствует о даровании прощения Тайрону. Война в Ирландии обходится нам в три тысячи фунтов в год, и мы несем немалые человеческие потери.
- Я заберу у вас ведение этого дела и передам его в руки вашего отца. Бёргли никогда и ни при каких обстоятельствах не отступает.
Роберт Сесил тут же сообразил, что королева не вполне адекватна. Его отец умер почти пять лет назад. Но Сесил не подал виду и склонился в поклоне.
- Как пожелаете, ваше величество.
Выходя, он сделал знак Филаделфии, что хочет поговорить с ней наедине.
- Вам не кажется, что королева немного забывается?
- После похорон сестры она путает меня с Кейт, милорд.
- Держите это в тайне, леди Скроуп. Ограничьте доступ к королеве только теми, кому вы полностью доверяете. Ее величество еще может оправиться.
В такую возможность Сесил не верил. Вернувшись к себе, он отправил депешу Маунтджою, информируя его, что ее величество возлагает на него право принять у Тайрона заявление о покорности, чтобы прекратить восстание и избежать дальнейшего кровопролития. Затем написал еще одно - шифрованное - письмо королю Шотландии Якову Стюарту.
Кэтрин очнулась, почувствовав на плече руку Мэгги.
- Мать заболела. Она в постели. У нее тяжелый кашель и озноб. Я уговорила ее не вставать, не то она заразит ее величество. Только это и подействовало. Изобел попросила, чтобы ты подменила ее в гардеробной сегодня.
- Ну конечно. Я сейчас. - Быстро одевшись, Кэтрин зашла в материнскую спальню. - Матушка, я даже не надеюсь, что у меня все получится так же хорошо, как у вас, но я постараюсь. Пообещайте мне, что не будете вставать. А Мэгги останется тут, чтобы присмотреть за вами.
Помощницам Изобел Кэтрин сказала, что мать больна и что она пока заменит ее. Быстро распаковав два огромных сундука с траурными платьями, доставленными из Уайтхолла по реке, она выбрала два из черного бархата. В дополнение к ним подобрала нижнее белье из белого шелка, а также черную юбку с фижмами, черные туфли и чулки. Отомкнув одну из шкатулок с королевскими драгоценностями, поковырялась и нашла два гарнитура - один из черного янтаря, другой из жемчуга.
Все это, а заодно и рыжий парик без украшений Кэтрин отнесла Филаделфии в королевскую спальню.
- Полагаю, сэкономила тебе один поход в гардеробную.
Филаделфия закатила глаза, всем видом показывая, что, вероятно, это была не самая лучшая идея Кэтрин - вломиться в святая святых.
Кэтрин подошла с одеждой к кровати и, не веря своим глазам, уставилась на тщедушную, во влажной ночной сорочке фигурку, которую только что протерли мокрыми губками две фрейлины. Теперь они выносили сидячую ванну. Без роскошных королевских одежд, без парика и косметики, иссохшая, понурая Елизавета, сидевшая на краю постели, оказалась старушкой, вызывавшей откровенную жалость. Английская монархиня была почти лысой, с редкими прядками коротких седых волос, и совсем без бровей.
Черные, бисеринками, глаза рассеянно глянули на Кэтрин.
- Мама? - Худая, со вздувшимися синими венами рука потянулась к горлу, которое заныло при разговоре. На лице появилась гримаса, означавшая улыбку. - Я ношу твой портрет у себя в медальоне, - проскрипела Елизавета.
"Она думает, что я - Анна Болейн!"
- Это Кэтрин, ваше величество. Она придумала вам чудесные наряды.
- Кэтрин? Кэтрин Эшли? Моя самая добрая подруга! Где ты пропадала? У меня болит горло. Приготовь мне ячменный отвар.
Кэтрин поклонилась.
- Сию минуту, ваше величество.
Она бросилась на кухню и распорядилась насчет отвара. Сама присела на табурет и принялась ждать. Только сейчас до нее стало доходить, что королева тоже смертный человек. Фасад, который лепили фрейлины, упаковывая королеву в платья, водружая на нее парики, накладывая грим, а потом еще и выводя ее на люди под руки, как куклу, - этот фасад был полнейшей фикцией. Королева Елизавета находилась на пороге смерти.
К тому времени, когда Кэтрин принесла отвар, Елизавета уже сидела, одетая в черное платье. Казалось, что каким-то странным образом парик на голове и наложенный грим помогли королеве прийти в себя. Каркающим голосом она отдавала приказы леди Хантингдон и леди Редклиф.
Филаделфия глубоко вздохнула с облегчением.
- Нам удалось удержать ее еще на один день… Можно сказать, на целый месяц. Завтра наступает март. - Она передала Кэтрин ручное зеркало. - Унеси его отсюда.
Статс-секретарь Роберт Сесил пришел к выводу, что решающий момент настал. Бросая вызов львице в ее логове, если точнее, в ее спальне, он приступил к щекотливой теме:
- Ваше величество, мой долг поставить перед вами вопрос: согласны ли вы, чтобы король Шотландии наследовал вам в качестве монарха?
Елизавета зло сощурила глаза.
- Мы отказываемся обсуждать эту тему, лилипут!
Сесил поклонился и вышел вон. Потом наедине предупредил Филаделфию:
- Постоянно держите меня в курсе состояния ее здоровья. Завтра я приду снова.
- Она совсем перестала спать. Доктор является каждый день, но королева отказывается принимать лекарства из-за опухшего горла. Ест меньше птички, но постоянно испытывает жажду.
Сесил кивнул в знак понимания и приказал:
- Держите ее в чистоте и обеспечьте комфорт.
Этим же днем, позже, королеву проведал один из ее крестников, сэр Джон Харрингтон, который вознамерился почитать ей модные вирши своего собственного сочинения.
Елизавета осталась равнодушной.
- Когда чувствуешь, что время утекает, как песок сквозь пальцы, эти глупости перестают радовать.
На следующий день приехал Роберт Кери, и Филаделфия повела его к королеве, надеясь, что он сумеет развлечь ее. Она отказывалась есть, только маленькими глотками пила розовую воду.
- Робин , мне так плохо!
В эту ночь перед сном Елизавета отказалась раздеться и легла в чем была. Наутро фрейлины поняли, что ей отказал язык. Вечером Филаделфия нашла ее лежащей на полу. Вместе с леди Хантингдон и Мэри Редклиф они насильно раздели ее и перенесли в королевскую постель. Перепачканную одежду, которую королева не меняла в течение последних пятидесяти часов, унесла Кэтрин.
Утром, как всегда, появился Сесил. В присутствии Филаделфии, стоявшей сбоку от него, он снова задал вопрос королеве:
- Вы согласны, чтобы король Шотландии наследовал вам в качестве монарха?
После минутного молчания Сесил пронзительно посмотрел Филаделфии в глаза.
- Королева кивнула в знак согласия.
Филаделфия Скроуп не выказала возражений. Тогда Сесил удалился.
С этого момента Сесил, Филаделфия и Роберт Кери начали свои бдения у смертного одра. В спальню шеренгой вошли проститься члены Королевского совета. После них Елизавету могли видеть только врач и архиепископ Уитгифт. Фрейлины признались, что они не в силах переносить ее жалостное состояние. Из них лишь одна Филаделфия оставалась возле умирающей.
Двадцать четвертого марта в два часа ночи Елизавета Тюдор вздохнула в последний раз и скончалась.
Филаделфия вышла в переднюю и толчком разбудила брата. Ни слова не говоря, она протянула Роберту изящный медальон, который Елизавета всю жизнь носила на груди.
Словно не веря своим глазам, он уставился на вещицу, потом поцеловал сестру.
Вскоре Роберт уже скакал в Шотландию.
В течение часа прибыл Сесил, который потребовал, чтобы никто не покидал дворец без письменного разрешения.
В семь утра члены Королевского совета отправились в Уайтхолл на совещание, чтобы подготовить воззвание о восшествии на английский престол Якова Стюарта.
Глава 26
В десять утра в Уайтхолле Сесил огласил воззвание, в котором Яков Стюарт был провозглашен монархом.
Вечером зажглись огни салютов и зазвонили колокола в церквах, приветствуя восхождение на престол нового короля, и в воздухе, родилось некое тревожное ожидание наступления нового этапа английской истории.
В полночь тело Елизаветы, облаченное в саван, погрузили на королевскую барку и по Темзе доставили во дворец Уайтхолл, где стали готовить к прощальной церемонии.
На следующий день Филаделфия пришла к Изобел.
- Мне кажется, нужно сделать добрый жест. Пусть каждая фрейлина выберет и возьмет себе одно из платьев Елизаветы. Уверена, королеве это было бы приятно.
- Как вы можете предлагать такое? - поразилась Изобел. - Это будет осквернением ее памяти!
- Нет, Изобел, это практичный способ отблагодарить ее многочисленных фрейлин, служивших ей верой и правдой. Как только прибудет новая королева, весь гардероб перейдет к ней. Вы это понимаете?
Изобел широко открыла глаза.
- Откровенно говоря, даже в мыслях не было. Твоя идея прекрасна, только большинство королевских нарядов расшито камнями.
- Полудрагоценными камнями, матушка, - встряла Кэтрин. - Горным хрусталем, черным янтарем, гранатами и красным халцедоном. На них нет ни алмазов, ни рубинов, ни изумрудов, ни настоящего жемчуга.
- Придворные уже начали думать, во что одеться на коронацию Якова. Получив королевское платье в подарок, фрейлины сэкономят большие деньги на этот случай, - особо отметила Филаделфия.
- Коронация? - ужаснулась Изобел. - Ее величество еще не погребли. Как люди могут быть такими бессердечными? Весь двор в трауре. Я не сниму траура до конца моих дней.
Филаделфия жалобно посмотрела на Кэтрин, но решила проявить максимум терпения.
- У меня пропасть дел. Нужно перевезти двор из Ричмонда обратно в Уайтхолл. Спасибо, Изобел, что согласилась одарить фрейлин ее платьями. Сейчас Елизавета смотрит на тебя с небес и радуется.
Чем дальше Роберт Кери продвигался на север, тем погода становилась хуже и хуже. А перед самым постоялым двором, на котором ждала свежая лошадь, жеребец под ним поскользнулся на обледеневшей дороге и выкинул его из седла. С трудом поднявшись, Роберт ощупал быстро опухавшую ногу.
- Только бы не перелом! - пробормотал он и стал искать в темноте конский повод. Найдя, поднял коня и быстро ощупал у него передние бабки. - Слава Богу, ты тоже еще пригодишься, приятель.
Хромая, Роберт доковылял до конюшни на постоялом дворе и предупредил хозяина, что в силу обстоятельств его планы изменились.
- Мне нужна карета, упряжка лошадей и возница.
- Вам нужен врач, чтобы осмотреть ногу, сэр.
- Боюсь, мне не до этого. - Он кинул хозяину золотой. - Пока готовишь карету, я пройду в дом и съем чего-нибудь горячего.
Карета мчалась к Эдинбургу, отсчитывая милю за милей. Притупив боль виски, Роберт немного поспал.
В середине дня двадцать пятого марта на почтовом дворе ему поменяли лошадей и возницу и снабдили в дорогу горячей пищей. Он не стал тратить время ни на мытье, ни на то, чтобы сменить одежду. Просто поудобнее устроил ноющую ногу на сиденье напротив и двинулся в путь.
Рано утром двадцать шестого марта он прибыл в замок Карлайл и рассказал обо всем лорду Скроупу - мужу Филаделфии. Тот знал, что шурин едет с важным сообщением к новому королю Англии. Роберт вызвал курьера и написал записку жене, чтобы она нашла его во дворце Холируд.
- Почему бы тебе не поспать пару часов? Ты, совсем вымотался.
- Нет, Томас, если я выеду сейчас, то буду у Якова до того, как он ляжет спать.
В своих расчетах он ошибся на час. Была почти полночь, когда Роберт в сопровождении королевской стражи въехал во двор Холируда. У дверей королевской спальни он предупредил часовых, что король ждет от него известий в любое время дня и ночи. Через пару минут его уже вводили к Якову Стюарту.
С растрепанными волосами и весь в дорожной грязи, Кери с трудом опустился на одно колено.
- Королева умерла, да здравствует король!
- Парень, ты не врешь?
Яков зажал в руке свою редкую бородку.
- Моя кузина Елизавета скончалась двадцать четвертого марта в два часа ночи, сир. Я поздравляю вас с вашим законным титулом короля Англии, Шотландии и Ирландии.
Он вложил в руку Якова Стюарта медальон Елизаветы.
Постельничие подали королю красный халат и зажгли свечи. Поднеся медальон к свету, Яков внимательно рассмотрел его.
- Какая чудная вещица! Я такой еще не видел.
Обратную сторону большого круглого медальона из золота украшал перламутр, а по краю кольцо из рубинов. На передней стороне огромные квадратные алмазы образовывали букву "Е". Чтобы открыть медальон, нужно было нажать на крупную жемчужину там же, на передней крышке.
У Якова затряслись руки, когда он стал открывать его.
- Посмотри, - подозвал он Роберта. - Тут ее миниатюра и портрет Анны Болейн - матери, от которой Елизавета отказалась. Кровь - это тебе не водица. Наши матери всегда с нами, хоть мы от них и отказались.
Яков поднял глаза на собеседника, и вдруг его поразила одна мысль: "Парень-то оказался прав. Хепберн заранее предсказал день, когда я стану королем Англии!"
Два последних дня Патрик Хепберн занимался тем, что готовил людей в Кричтоне к своему отъезду. Джока Эллиота он оставил в замке главным, ответственным за все. Дэвиду Хепберну предложил поехать с ним в Лондон в качестве сопровождающего. Молодой человек с радостью согласился и тут же стал укладывать дорожные сундуки. Важные документы и золото Патрик сложил в походный сейф. Потом они выбрали для себя пару вьючных лошадей.
Натянув сапоги и пристегнув шпоры, Хепберн вошел в главный зал, где собрались все, кто жил в замке. Было раннее утро двадцать седьмого марта.
- Совсем скоро король Яков прибудет в Лондон, где его провозгласят королем Англии. Я еду вместе с ним. Меня может не быть дома месяцев шесть. Когда вернусь, то привезу с собой молодую жену.
Женщины взяли его в круг, целовали, теребили, желали доброго пути. Весь Кричтон знал, что его время настало. В конюшне они вдвоем с Дэвидом оседлали коней и выехали во двор, ведя за собой вьючных лошадей. Джок Эллиот держал на сворке Шабаша и Сатану, чтобы те не бросились вслед за хозяином.
Проезжая мимо, Патрик отсалютовал Джоку.
- Следи за собаками как следует.
Впереди его ждал Эдинбург. Он ехал и с удовольствием думал о том, что все его видения оказались правдой. Он почувствовал момент, когда королева отдавала Богу душу, увидел, как Филаделфия протягивает медальон Роберту Кери. Прошлой ночью ему даже привиделось, как малыш Яков, получив известие о смерти королевы, сказал: "Парень-то оказался прав. Хепберн заранее предсказал день, когда я стану королем Англии!"
Двадцать восьмое марта было промозглым, холодным днем. Тучи над Лондоном грозили дождем. Кэтрин, Мэгги и Изобел, которую они поддерживали с двух сторон, стояли на Стрэнде рядом с Арундел-Хаусом. Сюда, к дому Кейт, их в карете подвезла Филаделфия, потому что путь от Уайтхолла до Вестминстера, где Елизавету должны были предать земле, для Изобел, в ее состоянии черной меланхолии, стал бы тяжким испытанием.
Похоронную процессию возглавляли две с лишним сотни бедных женщин. За ними следовали шеренги королевских слуг и дворцовых служащих.