В то время издательство "Лайфспэн букс" располагалось в трехэтажном здании с атриумом и садом в Александрии, штат Вирджиния. Это здание находится там и по сей день. Сразу через дорогу, а если точнее, то посредине улицы, стоит статуя времен Гражданской войны под названием "Аппоматтокс". Ее поставили на том самом месте, с которого в 1861 году семьсот молодых солдат отправились воевать на стороне конфедератов. Статуя изображает молодого солдата армии конфедератов, который скрестил на груди руки и склонил обнаженную голову, обернувшись на юг, в сторону поля боя, на котором полегли его товарищи. Некогда статуя была окружена декоративным ограждением и освещена фонарями, но со временем, когда Саут-Вашингтон-стрит превратилась в главную транспортную артерию, ограждение снесли. Теперь несущиеся в обоих направлениях машины просто огибали статую. Время от времени кто-нибудь цеплялся за постамент крылом, но солдат своих позиций не сдавал.
Однажды ночью в подножие статуи врезался фургон, опрокинув солдата лицом на мостовую и положив начало ожесточенным спорам относительно того, является ли оживленный перекресток подходящим местом для символа Конфедерации. В конце концов отцы города решили опереться на замшелое постановление, принятое нижней палатой законодательного собрания Вирджинии в 1890 году. В этом документе в числе прочего утверждалось, что памятник "должен оставаться на своем месте как вечное свидетельство отваги, верности и патриотизма героев, в память которых его возвели… Разрешение, выданное Советом Александрии на сооружение памятника, не может быть аннулировано, опротестовано, отозвано или изменено каким-либо будущим советом или иным органом городского управления". Итак, статуя вернулась на прежнее место. Автомобилисты, будьте начеку!
Меня в эти события посвятил Таддеуш Палгрейв. Он был старшим редактором "Лайфспэн букс", и знакомство с подобными историями было для него делом чести. Вообще-то Палгрейв мне лично ни о чем не рассказывал. Мне просто случилось находиться в комнате, когда из него как будто вырвался этот рассказ. У него была манера стоять, прислонившись к высокому окну кабинета, и, опершись лбом о сложенные руки, выдавать импровизированные лекции по искусству, экономике или истории. Обычно он завершал свои выступления многозначительной моралью, порой на латыни. Aquila non captat muscas. Орел не ловит мух. Не распыляйтесь на всякую ерунду.
Палгрейва, похоже, нисколько не интересовало, находится ли в комнате кто-либо еще, когда он произносит эти ученые изречения. Поначалу подобное поведение казалось мне фатоватым и пижонским, наподобие аскотского галстука или трости с набалдашником из слоновой кости, призванных выделить мужа редкостной породы, вынужденного находиться среди язычников. Я представлял, как он репетирует дома, прислонясь к стене спальни и с глубоким вздохом роняя латинские эпиграммы. Но со временем я понял, что ему и впрямь нет дела до того, что думают о нем окружающие. Более того, ему даже в голову не приходило задумываться об этом. Впрочем, в "Лайфспэн" было немало подобных персонажей.
Вы, возможно, "Лайфспэн" и не помните. Эта публика производила на свет многотомные справочники самых разнообразных направлений - "Приготовление еды с низким содержанием жира", "Ремонт своими руками", "Вторая мировая война" - и каждые два месяца рассылала их своим подписчикам. К примеру, вы подписывались на серию "Садоводство", и вскоре начинали поступать книги, исполняя вас оптимизма и решимости. Все начиналось с "Многолетников", за которыми два месяца спустя следовали "Цветущие домашние растения", а затем "Овощи и фрукты". Вы начинали перекапывать грядки, насыщая почву кислородом, возможно, наведывались в садоводческий центр и поздравляли себя с отличным началом. Вы говорили себе, что, возможно, в следущем году даже сможете вырастить собственные помидоры и морковку. А книги все приходили и приходили. "Однолетники", "Папоротники", "Лужайки и газоны". Вы и не подозревали, что их будет так много. Все же некоторые из них кажутся весьма интересными. Возможно, вы не рассчитывали, что они будут столь подробными, но все же это здорово. В самом деле здорово. Кроме того, вы снова сможете уделить внимание саду по окончании бейсбольного сезона. "Луковичные", "Травы", "Вечнозеленые растения". К началу третьего года до вас начинает доходить, что вы ввязались в затею, которая вам, возможно, не по зубам. Во-первых, вам уже некуда ставить эти книги. Вы начинаете складывать их на верстаке в гараже, честно намереваясь разобраться со всем этим с наступлением весны. "Теневыносливые растения", "Орхидеи", "Лианы". Однажды вечером около половины одиннадцатого вы набираете бесплатный номер дежурного оператора в попытке поймать издательство на слове и заставить его исполнить свое обещание "прекратить доставку в любое время в том случае, если подписчика что-либо не устраивает". Ваша решимость не выдерживает сорока пяти минут ожидания с одновременным прослушиванием церковной и классической музыки, предоставляемой музыкальным отделом "Лайфспэн". "Обрезка", "Кустарники", "Дикорастущие цветы". Младший из ваших детей покидает дом, поступив в колледж. Теперь у вас появляется время, чтобы заняться садом вплотную. Если бы вас так не донимали боли в спине, вы даже занялись бы сооружением перголы. "Розы", "Карликовые растения и бонсай", "Альпинарии и садовые пруды". Во время зимних каникул неожиданная метель загоняет ваших внуков в дом. Обнаружив ящики с книгами, они принимаются за возведение крепости. "Кактусы и суккуленты", "Зимние сады", "Зоны летней устойчивости растений". И вот погожим сентябрьским днем ваш старший сын показывает дом риэлтеру.
- Да, - говорит он. - Это произошло совершенно неожиданно. В саду. О такой кончине можно только мечтать.
Подписывая договор, они слышат глухой стук у двери. "Органические удобрения".
Я пришел в "Лайспэн" сразу по окончании факультета журналистики. Вначале меня пригласили на собеседование с главным редактором. Мы говорили не столько о моих достоинствах и умениях, сколько об отсутствии вакансий.
- Видите ли, мистер Кларк, у нас уже лет десять как нет свободных мест, - сказал он. - Это и в самом деле чрезвычайно странно. Поэтому, боюсь, я уже подзабыл, как проводится собеседование. Полагаю, нам следует выпить кофе, как вы считаете?
Его звали Питер Альбамарль, и он излучал сконфуженную настороженность, как будто пытаясь понять, кто все время прячет его степлер.
- Вы, случайно, не Принстон заканчивали? - поинтересовался он.
- Нет, - ответил я. - Нью-Йоркский университет. Я указал это в своем резюме.
Альбамарль покосился на бумаги и прижал их пальцами, как будто опасаясь, что они от него уползут.
- Очень хорошее учебное заведение. Очень хорошее. Я спросил только потому, что многие из нашей старой гвардии учились в Принстоне. Конечно, есть у нас и люди из Дартмута…
Он помедлил мгновение, как будто ожидая, что я могу внезапно припомнить, что все-таки окончил Принстон. Я покачал головой.
- Впрочем, все это не имеет значения, - продолжал он. - Ваше резюме произвело на нас изрядное впечатление. С учетом вот этой вашей работы.
Он передвинул экземпляр научного журнала, опубликовавшего мою статью "Связанные судьбой: счастливые случайности в творчестве Диккенса". Мой писательский дебют. Я кивнул и попытался придать своему лицу скромное, как у выпускника Принстона, выражение.
- Именно это и привлекло к вам внимание наших кадровиков, а мы доверяем их мнению. И они в вас не ошиблись. Вы умеете достичь нужного баланса фактического материала и описаний.
- Спасибо.
- Удивительно также, что ваша статья попала ко мне на стол именно сейчас. Время от времени мы принимаем на работу нового фоторедактора или редактора по исследованиям. Но писательских вакансий у нас не бывает. Не бывает!
Он широко раскрыл глаза, заново изумившись этому факту.
- Смею ли я спросить, каким образом появилось это место?
- О! - Он помрачнел. - Джейн Россмайр. Она была необычайно знающим, удивительно талантливым работником. Но она нас покинула. Совершенно внезапно. Это все так странно, что мне не хочется об этом говорить. Я уверен, что у нее сейчас все хорошо. И на самом деле никто не винит Таддеуша Палгрейва в ее исчезновении.
- Не понял.
- Я хотел сказать, что никто не верит в то, что… A-а, мисс Тейлор! Проводите мистера Кларка. Ему необходимо пройти испытание по писательскому мастерству. Это чистая формальность, уверяю вас. Я уверен, что наши боссы одобрят мой выбор, но таков порядок.
Больше он ничего не сказал, и меня отвели в пустой кабинет. Меня предупреждали об этом этапе собеседования, и я готовился к нему в библиотеке, просматривая выпуски "Древнего мира". Насколько я понял задание, мне предстояло взять в исследовательском отделе несколько увесистых папок с материалами и преобразовать их в удобоваримый образчик прозы подобно тому, как куски чеддера расплавляются, превращаясь в "Чиз-виз". Самым трудным были переходы, зачастую означавшие преодоление огромных географических и хронологических промежутков. "Несмотря на интригующие данные древнейшей истории, студентов-археологов снова и снова влечет к себе более поздний период, от тринадцатого века до нашей эры вплоть до начала христианского летоисчисления". Добиться связности подобного повествования гораздо труднее, чем кажется. Согласно одной из офисных легенд, с одним из писателей разорвали контракт за фразу: "Тем временем где-то далеко за Каспийским морем…"
Судя по всему, мой пробный изыск на тему замужества Хатшепсут заслужил всеобщее одобрение. К концу недели меня приняли на работу младшим редактором серии книг о гражданской войне. Если бы все пошло по плану, то я прошел бы период ученичества, занимаясь исследовательской работой, после чего мне доверили бы подписи к фотографиям и рисункам и боковые колонки. Только после этого меня ожидало восхождение в Валгаллу, где создавались главы книг.
Найдутся люди, утверждающие, что "Лайфспэн" - это не место для молодого, исполненного честолюбивых устремлений журналиста. Позвольте мне с этим не согласиться. В то время "Лайфспэн" был частью огромной империи журналов, включающих "Стиль" и "НьюсБит". Книжное подразделение было местом, где перспективные корреспонденты проходили необходимую настройку и подготовку. Я многому научился от окружавших меня людей. Я помню, как вместе с группой сотрудников издательства смотрел прямой репортаж о катастрофе "Челленджера" и слушал, как они вспоминали события девятнадцатилетней давности, а именно день запуска "Аполлона-1" и написанные ими по этому поводу передовицы. Это был настоящий мастер-класс. В университете такому не учат.
На тот момент во всем здании кроме меня было только двое сотрудников в возрасте до тридцати лет - два фоторедактора, которых звали Брайан Фрост и Кейт Макинтайр. Они взялись за меня в первый же рабочий день и обучили всему, что я должен был знать. Я узнал, где находится кладовая с расходными материалами, как управлять громоздким ксероксом и заполнять табель рабочего времени. После работы они повели меня пить пиво с начос, настояв на том, что такова традиция.
- Когда ты пройдешь период ученичества, то начнешь зарабатывать по-настоящему, - пояснил Брайан. - Тогда начос будут за твой счет.
- В этот день ангел обретет крылья, - добавила Кейт.
Вскоре стало ясно, что наша троица будет проводить вместе каждый перерыв. В хорошую погоду мы покупали бутерброды с лотка в вестибюле и шли с ними в парк, где располагались на скамье с видом на Потомак. Кейт, убежденная готка, проводившая вечера напролет над созданием коллажей, считала своим долгом посвятить меня во все местные сплетни за последние пять лет. Брайан, игравший на клавишных в группе джаз-панкового направления, изо всех сил пытался умерить ее пыл.
- Из-за тебя у нового сотрудника может сложиться превратное впечатление о нашей конторе, - заявил Брайан к концу моей второй недели. - В твоем исполнении наша работа становится похожа на какой-то французский постельный фарс. Вроде тех, в которых постоянно хлопают какие-то двери, а действующие лица бегают в одних трусах. На самом деле все совсем не так.
- Не так? Эй, Новый Сотрудник, я ввожу тебя в заблуждение?
- Твоя откровенность для меня как глоток свежего воздуха, - ухмыльнулся я.
- Я и сама знаю, что заслуживаю всяческого восхищения. Ты обратил внимание на парня, с которым мы ехали в лифте? С очками на зеленом шнурке? Это Аллан Стрэкер. Он уже три года ведет колонку с Евой Тонтон. Она до сих пор верит в то, что он уйдет от жены.
- Аллан пишет для "Александрия-газетт", - рассудительным тоном добавил Брайан, - на темы, касающиеся зонирования городских территорий.
- Но ведь вы говорите, что у него до сих пор боковая колонка? - удивился я.
Брайан поднял брови.
- На офисном жаргоне это означает, что он позволяет себе определенные услады вне уз брака. Этимология этого термина довольно туманна, но восходит к инциденту, в котором страстные заигрывания некоего главного редактора были прерваны внезапным появлением его супруги. Как нам рассказывали, он пояснил, что всего лишь проводил исследования для колонки на тему здорового образа жизни. О реакции жены история умалчивает.
Вот как общались между собой сотрудники "Лайфспэн". Стоило поинтересоваться у кого-нибудь, где хранятся кофейные фильтры, и ответ вполне мог затронуть тему роли кофейных плодов в эфиопских релегиозных церемониях.
- А как насчет тебя, Новый Сотрудник? - спросила Кейт, комкая пустой пакет из-под картофельных чипсов. - У тебя есть грязные секреты, достойные нашего внимания? Тянется ли за тобой из самой Гринвич-Виллидж след из разбитых сердец?
- У меня была девушка в Нью-Йорке… до того, как я переехал сюда… Но она… Я получил письмо.
- Мы все получали подобные письма, - кивнул Брайан, - у меня их скопилась целая гора.
- Жаль, что Джейн Россмайр здесь больше не работает, - вздохнула Кейт. - Она была неравнодушна к страдающим молодым писателям. Она бы тебе понравилась. Вы могли бы вместе погружаться в угрюмую задумчивость.
- Я не люблю погружаться в угрюмую задумчивость.
- Значит, я ошиблась. Прости.
- Погоди, - встрепенулся я. - Джейн Россмайр - это не та сотрудница, которая покинула "Лайфспэн"? Меня, кажется, взяли на ее место? Какая-то история с Таддеушем Как-там-его?
Брайан и Кейт переглянулись.
- С Таддеушем Палгрейвом, - уточнил Брайан. - Местным аналогом Хитклиффа.
- Так что там за история? В устах мистера Альбамарля это прозвучало так, будто Палгрейв гнался за ней с вилами, из-за чего она вынуждена была спасаться из "Лайфспэна" бегством.
- На самом деле никто ничего толком не знает, - покачала головой Кейт. - То есть я хочу сказать, что с учетом того, что здание битком набито исследователями, у нас на удивление мало достоверной информации по Палгрейву. Но за последние полгода Джейн никто не видел и ничего о ней не слышал. Я пыталась ей звонить, но телефон отключен.
- Она мне очень нравилась, - вставил Брайан. - Она восемь раз ходила на "Рамоунз", и я записал ей целую кассету "Sham 69".
- Им не следовало поручать ей работать с Палгрейвом, - перебила его Кейт.
- Я ничего не понимаю, - вмешался я. - Что случилось? Они что, вместе вели колонку?
- Я не думаю. - Кейт задумчиво тыкала соломинкой в кусочек льда, плавающий в диетической коле. - Я думаю, он просто довел ее до сумасшествия. В той или иной степени это происходит со всеми, кто с ним работает.
- Он такой трудный?
- Вообще-то он довольно вежлив, а временами бывает просто очарователен, - отозвался Брайан, - но понять его совершенно невозможно. Он тут работает уже больше десяти лет. Несмотря на это у него нет друзей. Более-менее установленный факт - это его оксфордское образование, что объясняет его странное произношение. Кроме того, он некоторое время чем-то занимался в Сорбонне.
- Что объясняет его ледяное высокомерие, - кивнула Кейт.
- Он вообще не умеет ладить с другими людьми, - согласился с ней Брайан. - Никто ни разу не видел, чтобы он выходил на перерыв. Никогда. Он каждый день сидит у себя за столом, жует бутерброд с тунцом и авокадо и роется в очередной книжке.
- Может, он просто…
- Застенчивый? - фыркнула Кейт. - Ты это хотел сказать, Новый Сотрудник? Нет, Таддеуш Палгрейв не застенчивый. Он держится особняком и свысока смотрит на простонародье. Он успел попотчевать тебя своими импровизированными латинскими прибаутками?
- Нет, я вообще с ним еще не знаком.
Кейт посмотрела на часы.
- Что ж, сегодня тебе представится такая возможность. В четыре часа монтаж. Он там будет.
Она встала и смахнула с коленей крошки.
- Что такое монтаж?
- Перед тем как отправить книгу в типографию, мы встречаемся, чтобы проверить верстку. Все страницы развешиваются по стенам, чтобы каждый мог еще раз их просмотреть.
- На самом деле это всего лишь повод распечатать в пятницу бутылочку вина, - вставил Брайан. - Все потягивают вино и похлопывают друг друга по спине, поздравляя с успешным окончанием работы.
- Все, за исключением Палгрейва, - уточнила Кейт.
- Да, - согласился Брайан. - Все, за исключением Палгрейва.
В четыре часа я приплелся в угловой конференц-зал вслед за Джорджем Вегнером, журналистом с тридцатилетним стажем, начинавшим свой трудовой путь в русском подразделении "НьюсБит". К пробковым стенам были приколоты страницы макета книги, и, как и предсказывал Брайан, в воздухе витал дух самодовольства. Вегнер на протяжении двадцати минут подробно рассказывал мне о введении, написанном им к каждой главе. В каждом из них он кратко описывал то, что ожидает читателя впереди.
- Если сделать это правильно, - говорил Джордж, - читатель даже ничего не заметит. Но для структуры главы такое введение имеет первостепенное значение. Оно придает мышлению читателя необходимое направление. К примеру, в одной из глав, непосредственно перед описанием Мишенери-Ридж, было очень важно…
- Прямодушный и веселый? Вы это серьезно, мистер Вегнер?
Этот голос застал меня врасплох. Я обернулся и увидел Таддеуша Палгрейва, с презрительным и насмешливым видом нависшего над Вегнером. Прежде мне случалось видеть его лишь издали. У него был высокий широкий лоб и заостренный подбородок, что придавало голове вид перевернутой пирамиды. В его светлых волосах пробивалась седина, но кожа была совершенно гладкой, из-за чего определить его возраст не представлялось возможным. Я прикинул, что ему не могло быть меньше сорока пяти лет. Его прищуренные болотного цвета глаза были холодны как лед, хотя я уверен, что он не одобрил бы подобное клише. Но иногда по-другому просто не скажешь.
Вегнер пришел в себя быстрее, чем я.