* * *
Лайам отодвинул тарелку. Софи взглянула на часы. Он должен скоро уйти, и тогда она сможет спокойно дышать.
– Спасибо, Бетти, все было очень вкусно.
Бетти загружала посуду в посудомоечную машину:
– Ты должен благодарить не меня, а эту молодую особу. Она приготовила ланч и помогла мне с выпечкой утром. Софи – просто спец в кухонных делах.
Лайам повернулся к девушке. Она старалась сохранять спокойствие.
– Спасибо, Софи.
Пожав плечами, она вытерла Гарри лицо и ручки, стараясь не показать, что от голоса Лайама у нее мурашки прошли по коже.
– Не стоит. Всего лишь несколько сэндвичей. – Она поднялась. – Сейчас приготовлю для Гарри бутылочку и уложу его спать.
Лайам не шелохнулся. Софи стало трудно дышать. Она поглаживала Гарри по спинке, пока подогревалось молоко, но не знала, кого успокаивает – ребенка или себя.
Как только звякнула микроволновка, схватив малыша и его бутылочку, молодая женщина помчалась в спасительное убежище – детскую комнату.
– Вот мы и пришли, Гарри.
Она положила его в кроватку. Крепко прижав к себе Лошадку, мальчик внимательно слушал, как поет Софи, потом взял бутылочку, вздохнул и закрыл глазки. Дыхание его стало ровным, а ручки, сжимавшие игрушку, расслабились.
– Спи крепко, – прошептала она, и сердце ее сжалось от боли при мысли о том, что отца у него нет.
Софи надеялась не застать Лайама в кухне, однако он никуда не ушел. Ей стало не по себе.
– Я надеюсь, мы поговорим. – Он не улыбался.
Она вспомнила взгляд, которым он окинул ее сегодня утром – оценивающий, одобрительный. Кровь застучала в висках.
Она не хочет этого.
Нет, конечно, он не навязывается. Однако ее сердце не перестает стучать сильнее, если он оказывается рядом с ней. Да и она, если честно, мечтает остаться с ним наедине. Лайам Степлтон вывел ее из равновесия, причем в тот момент, когда ей необходимо сохранять спокойствие – ради Гарри.
– Софи!
Она поняла, что не сводит с него глаз, и облизала пересохшие губы.
– О чем ты хочешь поговорить?
– О Гарри. Бетти приготовила кофе и отнесла его в гостиную.
Там молодая женщина уселась на диван. Лайам устроился в кресле. Никто из них не пошевелился, чтобы разлить кофе по чашкам.
– Ты сказал, что хочешь поговорить о Гарри? – нарушила молчание Софи. Чем дольше она смотрела на Лайама, тем труднее ей было отвести от него взгляд.
– Да. – Он помедлил. – Софи, мне хотелось бы, чтобы ты и Гарри какое-то время пожили у меня.
Софи онемела. Судя по его виду, для Лайама это очень важно. Но почему?
– Пожалуйста, подумай над этим, – продолжил он. – Нам надо сделать анализ ДНК, от этого зависит будущее Гарри. И я хочу получше узнать своего племянника.
Это было разумное предложение. Софи прикусила губу – ее денег может не хватить.
– Ты надолго приглашаешь нас?
– На неделю. Может, на две…
Две недели?! Тогда финансы ее будут на исходе.
Но ради Гарри…
Лицо Лайама исказила гримаса.
– Честно говоря, ты сделаешь мне одолжение.
– Одолжение?
Он встал, закрыл дверь, затем вернулся на свое место:
– Я не хочу, чтобы Бетти подслушала нас.
Софи нахмурилась:
– Бетти? Зачем?
– Она не говорила тебе, что ее дочь беременна?
Софи усмехнулась и кивнула.
– Бетти собирается взять отпуск, чтобы помочь дочери. – Лайам нахмурился. – Однако она ни за что не желает оставлять меня одного. Ничего не могу с ней поделать, хоть об стенку головой бейся. Мой главный скотник и его жена обычно приезжают сюда с дальней фермы, когда Бетти берет отпуск, но сейчас именно там мы ведем учет скота. Если Бетти узнает, что вы с Гарри поживете здесь две недели, она с легкой душой отправится к дочери.
– Ты предлагаешь мне должность экономки на это время?
– Да. Оплата хорошая, включает питание и другое обеспечение, а работа не такая уж тяжелая. Ты сделаешь доброе дело для Бетти и ее дочери, а также для…
– Для кого? – спросила Софи.
– Для меня.
– Для тебя это важно?
– Да.
Всего одно слово. Но за ним скрывалось так много! И внезапно молодую женщину пронзила мысль: необходимо помочь Лайаму обрести то, чего у нее самой никогда не было, – свою собственную семью.
Она никогда никому не отказала бы в такой возможности. И тем более – дяде Гарри.
Или Гарри.
Сердце ее забилось быстрее. Если бы Брайс в то время, когда Софи была еще ребенком, объявил о том, что она – его дочь, то жизнь ее была бы совершенно другой. Но он этого не сделал, и она выросла без отца. Даже сейчас ей недоставало его. Лайам не является отцом Гарри, однако он способен заменить его.
– А почему это так важно для тебя, Лайам?
Он помолчал:
– Ты сказала, что сестра твоя решила отдать Гарри отцу.
– Да.
– И она собирается передать ему все права на ребенка?
Софи подтвердила:
– Да.
– Почему? – Лайам недоуменно нахмурился.
На плечи Софи опустилась огромная тяжесть. В висках застучало.
– Она считает, что так будет лучше для малыша.
– Хорошо. – Лайам потер виски. – Софи, ты хочешь усыновить Гарри?
– Я? Нет!
Сердце ее сжалось от боли. Всего лишь за два дня она полюбила Гарри так, что готова была отдать за него жизнь – мгновенно, без колебаний. Его счастье, его благополучие для нее теперь превыше всего.
Но Софи Томас недостойна быть приемной матерью Гарри. Она сделала аборт… Кроме того, именно она воспитывала свою сестру, и каков результат? О нет, она – наихудшая кандидатура.
Лайам пристально посмотрел ей в глаза, на скулах его вспыхнул румянец.
– Почему? – настойчиво повторил он.
Софи душили слезы, однако она совладала с собой и вздернула подбородок:
– Я не собираюсь усыновлять Гарри, Лайам. Вот и все.
Глаза Лайама вспыхнули.
– Хорошо. Тогда я его усыновлю.
Софи растерялась. Почему от этих слов в груди ее похолодело? Почему ей вдруг захотелось побежать в детскую, схватить Гарри и прижать к себе?
Огонь, зажегшийся в глазах Лайама, был слишком ярким, слишком жгучим.
– Почему ты хочешь усыновить Гарри? – прошептала Софи. – Ты уверен, что сможешь дать ему все, что нужно? Лайам, ты даже не рассказал мне, что случилось с Лукасом.
Он откинул голову назад:
– А какое это имеет значение?
Он встал, засунул руки в карманы и принялся молча расхаживать по комнате. Затем опустился в кресло и наконец заговорил:
– Двадцать месяцев назад Лукас попал в автокатастрофу. Моя мать организовала вечеринку – здесь, в Неварре, – и пригласила потенциальных невест. Ей захотелось сыграть роль свахи. Я разведен. Она надеялась, что я найду себе новую жену. Меня эта затея не вдохновила.
Лайам скривил губы, и Софи поняла, что он не собирался жениться во второй раз.
– Мать велела мне пригласить всех женщин из ближайшей округи. Я, желая разбавить женское общество, попросил Лукаса приехать, сославшись на то, что на ферме очень много работы. – Он помолчал. – В полицейском отчете написано, что Лукас потерял управление, возможно пытаясь объехать какое-то препятствие, и автомобиль упал в кювет, несколько раз перевернувшись. Лукас сломал позвоночник.
Софи закрыла глаза:
– Ты винишь свою мать?
Он вскинул голову:
– Нет!
– Тогда не вини себя.
– Я лучше вожу машину, чем он, и если бы…
– Все "если бы…" в мире не вернут его. Ты не несешь ответственности за несчастный случай.
Лайам, казалось, не видел и не слушал ее.
– После аварии Лукас стал калекой, оказавшись в инвалидной коляске. Десять месяцев он провел в больнице, потом вернулся домой, в Неварру. А через шесть недель…
Она облизала вмиг пересохшие губы:
– Что?
Лайам рывком поднялся с кресла:
– Я должен был понять, что с ним происходит.
– О чем ты говоришь?
– У Лукаса началась депрессия. Я должен был предвидеть это. Брат всегда был живым, активным человеком, и вдруг он оказался прикованным к инвалидной коляске. Вся семья крутилась вокруг него. Но я не смог его ничем занять… Мне казалось, что впереди еще масса времени, но…
Софи охватил ужас.
– Но?..
– Он убил себя. – Лайам резко повернулся к ней. – Лукас покончил жизнь самоубийством!
Софи зажала рот рукой.
– И я должен был предвидеть это.
– Нет, ты не прав! В этом нет твоей вины, Лайам.
– Я должен был лучше заботиться о своем младшем брате. – Он провел рукой по волосам. – Я в долгу перед ним, Софи. Я в долгу перед всей своей семьей. Моя мать не может больше жить здесь, хотя Неварра была ее домом в течение сорока лет. Я перед всеми виноват.
Но почему?!
– Позволь мне воспитать сына Лукаса, Софи. Дай мне шанс все исправить.
– Нет! – Она вскочила с дивана, потрясенная тем, через что ему пришлось пройти, и тем, что он сейчас предлагает. – Дети – не лейкопластырь, Лайам. Гарри не должен исцелять твои раны, а также раны твоей матушки! Он маленький ребенок, и ты не имеешь права возложить на него эту обязанность. Он должен быть любим сам по себе, а не как… как замещение Лукаса.
Лицо Лайама побледнело.
– Я…
– Гарри не обязан сделать тебя счастливым. Наоборот, это ты обязан сделать счастливым его.
– Я не…
– Почему ты думаешь, что из тебя получится хороший отец? Ты едва можешь выдавить из себя улыбку, не говоря уже о смехе.
– А разве есть другой вариант?
Софи помертвела. Ноги ее подкосились, и она медленно опустилась на диван. Другой вариант? Мать Гарри в тюрьме, отец мертв, а тетя более чем бесполезна. Приемная семья? Эта мысль разрывала ей сердце.
– Ты сомневаешься в том, что я буду любить его? – поинтересовался Лайам.
Этого человека преследует мрачное прошлое, и Софи не уверена, что он сможет справиться с этим.
А затем она вспомнила, как он пел для малыша. Если мужчина способен петь, может ли он научиться снова смеяться?
Лайам стоял перед ней, заслонив своим огромным телом свет, проникавший сквозь застекленные створчатые двери.
– Софи, нам следует это обсудить.
Она кивнула:
– Да, обсудим. – Он не шелохнулся, и молодая женщина добавила: – Но я не могу говорить, когда ты нависаешь надо мной, как скала.
Лайам немедленно сел – прямо на пол, – предоставив ей возвышаться над ним.
– Мне надо вернуться домой, – начала Софи, – и поговорить с Эмми.
– Если ты поедешь сейчас, то сможешь лишь сообщить ей о смерти Лукаса. Если же останешься – расскажешь обо мне и о Неварре. А я за это время докажу, что могу позаботиться о Гарри и обеспечить ему достойную жизнь. – В его словах был смысл. – Я не знаю, насколько серьезным было решение Эмми отказаться от ребенка. Молодые мамы порой нуждаются в передышке. Она, возможно, уже передумала.
Вспомнив о том, какая решимость была в глазах сестры, Софи заявила:
– Она твердо решила отказаться.
– И, кроме всего прочего, разве Гарри не заслуживает того, чтобы расти в семье своего отца?
Софи вспомнила альбом, который Лайам вчера показывал ей. Гарри заслуживает самой лучшей жизни. Но способен ли Лайам обеспечить ее?
Он взял Софи за руку:
– Неужели у меня нет ни малейшего шанса?
Рука молодой женщины была нежной и теплой, и Лайам ощутил нестерпимое желание поцеловать ее. Но он сдержался, изо всех сил стараясь не выдать себя. И не мог оторвать взгляд от губ Софи, гадая, какие они на вкус.
Глаза ее стали ярко-зелеными, и она, высунув кончик языка, облизала губки – сочные, полные, сулившие…
Софи отпрянула назад. Отодвинувшись на другой конец дивана, она взяла кофейник:
– Хочешь кофе? Он остывает.
– Нет, спасибо. – В этот момент он смотреть не мог на кофе.
Она поставила кофейник на поднос. Лайам все еще ощущал запах ее кожи…
– Может, мы выйдем наружу? – предложила она, вставая. – Подышим свежим воздухом.
Взглянув ей вслед, он увидел, как напряжена Софи. Быть может, потому, что тоже пытается сдержать себя?
Лайам тихо выругался. Не имеет значения, хочет она его или нет. Он больше не попадется на эту удочку. Он не желает опять пройти через ад. Надо сконцентрироваться только на племяннике. И все.
Мрачно кивнув, Лайам вышел вслед за Софи на веранду.
Она стояла у перил, сложив на груди руки, и смотрела на сад. Это было любимое место его матери. Даже в разгар лета здесь всегда было прохладно. Два огромных перечных дерева отбрасывали густую тень на газон, и их длинные ветви покачивались даже от легчайшего ветерка.
Лайам направился к старомодной скамейке из кованого железа с толстой подушкой на сиденье и присел на нее.
Софи повернулась к нему, прижавшись спиной к перилам:
– Ты прав, Лайам. Гарри заслуживает того, чтобы познакомиться со своей семьей.
Надежда закралась в его сердце. Он даст Гарри то, что Лукас дал бы своему сыну. Лайам обязан сделать это в память о Лукасе.
– Брат хотел бы, чтобы Гарри вырос здесь.
– Лукас хотел бы, чтобы тот, кто усыновит Гарри, любил бы его, как собственного сына. Ты способен на это?
Да! Тысячу раз да! Но тут Лайам вспомнил, каким беспомощным почувствовал он себя прошлой ночью, впервые прижав Гарри к себе, и его уверенность пошатнулась. Софи пыталась успокоить плачущего ребенка в течение нескольких часов. Сможет ли он сделать это без всякой помощи?
– Сид сказал мне, – продолжала Софи, – что ты – хороший человек. Бетти сказала, что ты – хороший человек. Джерри и Анна говорили то же самое. Но это не означает, что ты справишься.
– Я постараюсь! – пылко воскликнул Лайам. – Если ты останешься, то у нас с Гарри появится возможность привыкнуть друг к другу. – Он встал, уперев руки в бока. – Если ты проработаешь экономкой две недели, то присмотришься к нашей жизни, а потом примешь обоснованное решение. Это все, о чем я прошу, Софи: дай мне шанс. – Лайаму захотелось взять ее за руку. Но, прерывисто вздохнув, он подавил это желание. – Ты останешься?
Секунду Софи колебалась, затем улыбнулась.
– Да, Лайам, – согласилась она. – Гарри и я – мы останемся здесь на две недели.
Глава 5
Софи сбежала по ступенькам крыльца, ее шаги были легкими, упругими. Ей казалось, что тяжесть упала с ее плеч.
И все же ночью она плохо спала. Будущее Гарри по-прежнему оставалось неопределенным.
Хотя дела и шли на лад.
Гарри улыбнулся ей несколько раз. Он даже обнял ее! Лайам опять спел "Фернандо". Воздух был напоен запахами земли и разогретых камней. Мелодично перекликались птицы. Софи, раскинув в стороны руки, подняла голову и вдохнула полной грудью.
Она очень любила эти места.
Конечно. Ведь она – дочь Брайса Каррена.
Уголком глаза женщина заметила какое-то движение под ногами и отскочила назад. Земля возле левой ноги взметнулась вверх, и в Софи полетели комья. Она отдернула ногу и, потеряв равновесие, свалилась на землю.
Оказалось, что Софи наступила на ящерицу.
Послышались чьи-то тяжелые шаги, и над ней нависла огромная тень, заслонив собою солнце.
– Вот это падение! С тобой все в порядке?
Крупное мужское тело склонилось над ней. Сильное и мощное. Подавляющее. Сердце ее сжалось от страха, а колено пронзила боль, моментально лишив женщину сил.
– В чем дело? Что здесь происходит?
В голосе незнакомца звучало недовольство. Он снял шляпу, и…
Лайам! Это был Лайам!
Закрыв глаза, Софи вздохнула с облегчением.
О нет! Она не повторит свою ошибку. Что ей известно о Лайаме Степлтоне?
"Он хороший человек", – сказал Сид.
"Он хороший человек", – сказала Бетти.
"Он хороший человек", – сказали Анна и Джерри.
Ну и что? Она считала хорошим человеком Джонатана, однако это не помешало ему изнасиловать ее.
– Софи!
Она постаралась справиться с паникой.
– Я… Я наступила на ящерицу.
– Ясно. – Губы его изогнулись. – В их распоряжении – все земли Кимберли, и все же они решили поселиться возле наших перечных деревьев. – Он помолчал. Его глаза – такого же цвета, как небо, – сузились. – Ты выглядишь так, будто встретилась с призраком.
– Я перепугалась до смерти!
Софи попыталась встать, однако со стоном осела на землю: ногу ее вновь пронзила острая боль.
– В чем дело? – Лайам нагнулся к ней.
– Это судорога, – произнесла она сквозь стиснутые зубы. – Мне надо просто размяться.
– Не наступай на эту ногу, пока я не посмотрю, что с ней. Обними меня за шею.
Софи мгновенно забыла про боль:
– Что?!
– Либо ты обнимаешь меня за шею и я помогаю тебе подняться в дом, либо я понесу тебя на руках. Выбор за тобой.
Она уставилась на него, широко открыв глаза.
– Софи, больница очень далеко. Если у тебя травмировано колено, Бетти никуда не поедет. Тебе потребуется помощь.
– Нет! Бетти должна поехать. Она переживает за дочку.
– Но сначала мы осмотрим ногу, хорошо?
Ей оставалось только подчиниться.
– Обними меня за шею, – распорядился Лайам. – Не наступай на эту ногу, – еще раз предупредил он и обхватил талию Софи.
Она осторожно оперлась о его плечо. Ногти ее вонзились в твердые мышцы мужчины, когда судорога скрутила ногу с новой силой.
Однако, несмотря на боль, с каждым шагом Софи все больше ощущала близость Лайама. Его твердость, его силу, скрытую энергию и тепло, которые он излучал… Их бедра соприкасались…
Сердце ее бешено стучало, в горле пересохло. Рука мужчины, лежавшая на талии, обнимала Софи твердо и нежно.
– Осторожнее, – пробормотал Лайам, помогая ей подняться по лестнице. Она хотела поблагодарить его, но голос у нее пропал. – Сейчас я сниму с тебя кроссовку.
Сильные загорелые руки разували ее, и ей совсем не хотелось отодвинуться.
Лайам снял носок с ноги Софи.
– Нога не опухла. – Он ощупал обнаженную икру. – Тебе больно?
– Немного, – солгала она.
Сердце чуть не выскочило из груди, когда он стал закатывать ее джинсы.
– Что ты делаешь?! – вскрикнула Софи.
– Мне надо посмотреть.
Лайам закатал джинсы почти до колена. Женщина попыталась оттолкнуть его руки, но он остановил ее. Затем принялся массировать икру Софи.
Софи охватили противоречивые чувства. Ей хотелось вырваться из рук этого мужчины и в то же время придвинуться к нему, издав облегченный стон, когда боль начала затихать.
Лайам взглянул на нее:
– Тебе лучше?
Она кивнула.
Пальцы его продолжали массировать ее икру, и Софи почувствовала, что по телу разливается тепло. Мелькнула мысль: "Надо было сделать педикюр, прежде чем покинуть Перт".
Софи окаменела. Самая дурацкая мысль на свете! Не важно, что Лайам подумает о ее ногах. Она не желает, чтобы он нашел их привлекательными или… или еще какими-нибудь.
– Я… да… – Она попыталась высвободиться. – Мне уже лучше.
– Еще нет. – Он слегка покрутил ее ногу. – Вот так болит?
– Нет. – Слово прозвучало отрывисто и немного хрипло.
Лайам согнул ее ногу в колене:
– А так?