Глава 10
Лайам взглянул на календарь, стоявший на столе, и забыл о счетах, которые ему надо подписать. Три дня! Осталось всего три дня. Затем Софи уедет.
Она провела в Неварре почти две недели. Такое короткое время! А ему казалось, что он знает ее очень давно.
Лайам отогнал от себя эту мысль. Она пробуждала в нем интимные чувства, которые он совершенно не хотел испытывать.
Он еще раз взглянул на календарь. Осталось три дня, а Софи, похоже, еще не решила, что ей делать с Гарри.
В груди его возникла тяжесть – будто сердце превратилось в камень. Он может взять Гарри к себе, дать ему кров и дом. Хороший дом. Она должна это понимать. Должна!
Неужели ему придется разлучиться с Гарри? Он полюбил своего племянника так горячо, что сам был потрясен. Но Софи точно так же любит малыша.
Он докажет ей, что Гарри здесь будет очень хорошо. Они поедут на пикник. Лайам взглянул на часы – прямо сейчас! Он продемонстрирует Софи, каким он может быть веселым, непринужденным, естественным.
Лайам нашел полотенца и купальные костюмы. Софи меньше ростом, чем его сестра, и более хрупкая, но, наверное, один из старых купальников Лейси ей подойдет. Затем он отправился на кухню.
Софи оторвалась от приготовления завтрака для рабочих.
– Уже закончил?
Гарри пополз к Лайаму. Крепко ухватившись за его джинсы, он встал на ножки, пыхтя и неуверенно покачиваясь, и гордо улыбнулся. Сердце Лайама чуть не выпрыгнуло из груди.
– Эй, Тигренок! – Он схватил малыша и подбросил его в воздух. Гарри залился радостным смехом. Софи улыбнулась, и у Лайама дух перехватило.
– Я закончил со счетами, – сообщил он. – Мы можем устроить пикник. Что ты об этом думаешь?
– Я… – Глаза Софи устремились на Гарри, и лицо ее смягчилось. – Я считаю, что это прекрасная мысль.
Он облегченно выдохнул.
– Замечательно. Я очень голоден, а здесь очень вкусно пахнет. – Лайам чувствовал себя так же неловко, как школьник на первом свидании.
Софи поставила на стол корзину, накрытую салфеткой.
– Здесь завтрак для рабочих. Мне нужно десять минут, чтобы собрать завтрак для нас и взять кое-какие вещи для Гарри.
– Не спеши.
На ней были обтягивающие джинсы, прекрасно сидевшие, и выцветшая голубая футболка. По коже Лайама пробежали мурашки. Уже несколько дней она не надевала мешковатые свитера и чрезмерно широкие блузки.
– Мы с Гарри подождем во дворе, чтобы не путаться у тебя под ногами, – добавил Лайам.
Софи удивленно подняла брови, но он не стал вдаваться в подробности. Софи пахла свежей утренней выпечкой – так вкусно, что ее хотелось съесть. Выйдя через заднюю дверь, Лайам попытался избавиться от ее запаха, вдохнув прохладный чистый воздух.
– Обжорство – это смертный грех, – сказал он Гарри, усевшись на верхнюю ступеньку и качая малыша на колене.
– Я могу сделать тебе сэндвич, если хочешь, – раздался голос Софи прямо за его спиной.
Обернувшись, он увидел, что она стоит в дверях, практически невидимая за москитной сеткой. До него немедленно донесся ее аромат.
– Нет, спасибо, не надо.
– Но ты только что сказал…
– Я могу подождать до ланча. – Лайам старался говорить спокойно. – Просто чем-то очень вкусно пахнет, вот и все. Что ты сегодня пекла?
– Ничего. Я занималась выпечкой вчера.
– Чем же так хорошо пахнет? – Воздух был пропитан ароматами ванили, мускатного ореха и… карамельной патоки.
Она пожала плечами:
– Понятия не имею. Может, ты хочешь что-нибудь выпить?
– Нет. – Ему необходимо избавиться от этого аромата. Затем, вспомнив о хороших манерах, Лайам сказал: – Впрочем, спасибо за предложение. Мы с Гарри прекрасно себя чувствуем. Правда, Гарри?
Софи исчезла. Тыльной стороной руки Лайам провел по лбу. Ему не нужна никакая выпивка. Ему требуется холодный душ.
Вскоре Софи появилась снова с подседельными сумками в руках. Он немедленно взял их у нее.
– Ты все повезешь сам? – поинтересовалась женщина.
– Ну и что?
Лайам хотел облегчить ее жизнь. После всего, что перенесла Софи, она заслуживала этого.
Она зашла в дом и через секунду вынесла большую корзину с завтраком для рабочих. Лайам открыл было рот, чтобы сказать: "Не беспокойся, кто-нибудь заберет корзину", – но она опередила его:
– Позволь мне быть полезной.
Если бы у него были свободны руки, Лайам обнял бы ее. Но руки были заняты. Поразмыслив, он решил, что это к лучшему.
Через полчаса они оказались возле родника. На лице Софи заиграла улыбка. И эта улыбка наглядно свидетельствовала о том, что пикник был удачной идеей. Очень удачной, несмотря на то что последние полчаса Лайам изо всех сил старался не смотреть на женщину.
"Не смотреть? Может, ты хотел сказать – не пожирать ее глазами?" – язвительно заметил внутренний голос.
Лайам сжал поводья. Он и пальцем не собирался прикоснуться к благородной и восхитительной Софи. А вместо холодного душа здесь имеется родник с ледяной водой.
– Сначала плаваем, потом завтракаем, – предложил он.
– Но у меня нет купальника, – простонала Софи.
– Я захватил один из старых купальников Лейси.
Спешившись, Софи потянулась к сумкам, но Лайам опередил ее. Вдруг до него дошло, что Софи привыкла все делать сама. У Лайама защемило сердце.
– Что-то не так? – послышался голосок Софи.
Лайам немедленно изобразил безмятежность:
– Извини, просто вспомнил о бухгалтерских документах. Так, ерунда.
Лжец! Документы конечно же ни при чем. Нечеловеческим усилием Лайам заставил себя сохранить непринужденный вид.
– Я расседлаю лошадей и пущу их пастись. А ты располагайся на песке.
Пожав плечами, Софи направилась к миниатюрному пляжу. Походка молодой женщины была изящной и легкой. Лайам любовался ее ритмично покачивающимися округлыми бедрами, пока прямо перед его носом не взлетела стая птиц, чьи крылья, казалось, затмили собой весь свет. Тихо выругавшись, он соскочил с Джаспера и повел обеих лошадей к зеленому лужку.
Гарри и Софи устроились на пляжном полотенце. Женщина разглядывала купальник, который Лайам захватил для нее.
– Красивый, да? – спросил Лайам.
– Он розовый!
Губы его дрогнули в улыбке.
– Лейси – маленькая девочка.
– Маленькая девочка?!
Лайам сел на полотенце рядом с Софи:
– Лейси – первоклассный специалист по разведению животных. Она самостоятельный и независимый человек, но в душе осталась маленькой девочкой. Сестренка безумно любит всяческие украшения, безделушки, побрякушки, яркие и сверкающие. Ее одежда украшена кружевами, оборочками, рюшами, а любимый цвет – розовый. Я не думал, что тебя обескуражит цвет.
Софи вскинула голову:
– Конечно нет! Но…
– Но?
– Но это бикини! Я никогда не носила бикини.
Лайам заморгал. Это ему в голову не пришло. Он просто взял первый попавшийся купальник.
– Почему же? Софи, не надо быть такой стеснительной. У тебя прекрасная фигура, и ты будешь выглядеть роскошно в…
Он запнулся, неожиданно вспомнив, что случилось с ней. Страшно представить, какое воздействие это оказало на Софи. Он обязан сделать все, чтобы она чувствовала себя в безопасности.
Лайам взял у нее купальник. Внимательно рассмотрел бюстгальтер, потом – трусики.
– Знаешь, в женских баскетбольных командах спортс менки носят нечто подобное.
Софи молча уставилась на две узкие полоски ткани, которые он держал в руках.
– Это трудно назвать откровенным и вызывающим, – продолжал Лайам. – Верх достаточно закрытый. А это… – Он приподнял трусики, стараясь не думать о том, как изящно выглядели бы в них округлые маленькие ягодицы Софи. – Точно в таких же трусиках, только из черного нейлона, а не из розовой лайкры, Лейси занималась гимнастикой в школе. Кроме того, нас с Гарри не следует принимать в расчет.
Софи откинулась назад, удивленно взглянув на него:
– О чем ты говоришь?
– Гарри – твой племянник, и его совершенно не волнует, какой купальник ты наденешь. А я – его дядя, следовательно, мы практически стали семьей. И нам все равно, в какой купальник облачится член нашей семьи.
Глаза Софи сузились, и Лайам не понял, подействовал ли на нее его аргумент. Поэтому он продолжал:
– Но если ты по-прежнему стесняешься, возьми мою футболку и надень сверху. Намокнув, она растянется до колен. – Софи открыла было рот, но Лайам, подавшись вперед, прижал палец к ее губам. – Поступай как хочешь, Софи. Нам с Гарри все равно, и решение остается за тобой. А я тем временем пойду и надену плавки вон за теми кустами. – Он встал и бросил напоследок: – Только не подглядывай.
– Я не занимаюсь такими вещами!
Софи отвернулась, мгновенно вспыхнув. Лайам, вспомнив, как он неожиданно возник перед ней, выйдя из душа в одном полотенце, усмехнулся.
Щеки ее горели, когда он вернулся. Бросив рядом с ней свою рубашку, он взял на руки Гарри и отправился к прохладной чистой заводи.
Дядя и племянник разом вскрикнули, окунувшись в воду. Они плескались, смеялись и плавали, и Лайам изо всех сил старался не смотреть, что Софи делает на берегу, хотя отметил тот момент, когда она встала и пошла к кустам переодеваться.
Лайам тут же отвернулся. Искушение увидеть хотя бы мельком ее обнаженное тело было очень велико.
Наконец зашуршали камешки под ногами Софи. Он велел себе не оборачиваться, пока она не подаст знак.
– Как водичка?
Лайам повернулся. На Софи была его футболка.
Лайам постарался скрыть разочарование.
– Вода прекрасная.
Глаза ее расширились, когда она ногой попробовала воду.
– Не сомневайся, – сказал он. Его футболка доходила ей до бедер. Софи казалась ему прелестной, шаловливой, обольстительной нимфой. – Прыгай смело.
И она прыгнула. Вынырнув возле Лайама, она плеснула на него водой. Гарри залился смехом. Лайам в ответ плеснул водой на Софи. Малыш еще больше развеселился и обдал брызгами их обоих.
Лайам не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так весело. Они втроем ныряли, проказничали и смеялись. Смех дорогих ему существ высвободил что-то внутри его, и Лайаму все легче и легче становилось смеяться.
На секунду Софи замерла:
– Знаешь, мне действительно ужасно неудобно плавать в твоей футболке, Лайам.
Язык его прилип к нёбу, когда она стянула через голову футболку и бросила ее на камень. На ней было розовое бикини, и она была… прекрасна!
Улыбнувшись, Софи нырнула, будто решив испытать ощущение свободы, и вынырнула возле него.
– Спасибо за то, что одолжил мне футболку, – прошептала женщина. – Она помогла мне свыкнуться с этим. – Она прикоснулась к бретельке бюстгальтера.
– Пожалуйста, – с трудом выговорил Лайам. Протянув руку, он дотронулся пальцем до ее щеки. – Мне хотелось, чтобы ты чувствовала себя здесь в безопасности, Софи.
– Понимаю. Я так себя и чувствую. Спасибо.
Глаза ее потемнели, и он отдернул руку:
– Хорошо! Настало время научить Гарри плавать.
* * *
Через некоторое время Софи предложила закончить веселье и игры.
– Достаточно! – засмеялась она. – Пора завтракать. Я умираю с голоду.
Выйдя вслед за ней из воды, Лайам постарался скрыть внезапную острую боль, когда Софи натянула на себя футболку, в которой приехала сюда, и надела шляпу.
– Конечно, мы находимся в тени, – она взглянула на скалы, защищавшие их от солнца, – но не стоит недооценивать солнечные лучи. Мы с Гарри не привыкли к такой жаре. – Она взглянула на его футболку, сушившуюся на камне. – Очень жаль, что твоя футболка…
– Она уже практически высохла.
Они оделись, и это было гораздо безопаснее для них обоих. Однако он не мог не заметить, что край ее футболки приподнялся, обнажив полоску шелковистой, медового цвета кожи. Такой привлекательной, что…
Лайам отвел взгляд. Если он будет пожирать ее глазами, Софи утратит ощущение безопасности.
Гарри схватил свою бутылочку, как только Софи наполнила ее, свернулся калачиком и, удовлетворенно вздохнув, закрыл глазки. Софи, склонившись над ним, откинула мягкие детские локоны с его личика.
– Он испытал столько радости! – Она с теплой улыбкой взглянула на Лайама. И я тоже.
Было очень легко нагнуться и поцеловать ее. Однако Лайам откинулся назад:
– Мы все доставили себе эту радость.
Софи нахмурилась:
– Нам будет неудобно завтракать возле Гарри. Может, перенесем его?
Лайам переложил малыша. Софи достала из корзины сэндвичи, фрукты, аппетитный кекс и термос с чаем. Они поели в молчании – но не в напряженном, а в комфортном, умиротворенном.
Напряжения не было, пока Лайам не взглянул на изгибы ее тела, изящные и соблазнительные. Тогда он сконцентрировался на окружающем пейзаже: стал любоваться скалами из гранита и песчаника, окружавшими озерцо, высоким утесом, из которого бил родник. Контрастное сочетание красных и серых скал, поросших золотисто-белой травой, и ясного голубого неба было таким величественным, что душа его дрогнула. И в сочетании с близостью женщины, сидевшей рядом, это место превращалось в земной рай.
Удовлетворенно вздохнув, Лайам лег на спину:
– Потрясающие сэндвичи, Софи. Замечательный чай, необыкновенно вкусный кекс.
– И потрясающая идея поехать сюда, – откликнулась она, устраиваясь рядом с ним. Еле слышный вздох вырвался из ее груди. – Здесь просто неземная красота.
– Да.
Они немного помолчали, прислушиваясь к шелесту травы, ритмичным всплескам воды, крикам птиц.
– Софи!
– Что?
Ее губы выглядели полными и соблазнительными.
Ему хотелось ощутить их вкус. Он снова уставился на небо. Губы Софи – запрещенный плод.
На секунду Лайам закрыл глаза.
– Ты помнишь, что у нас по договору осталось три дня? – спросил он.
– Угу.
По ее тону ничего нельзя было понять. Лайам обругал себя за попытку начать этот разговор, когда они лежат рядом и смотрят в небо. Он перевел дыхание.
– Мне хочется знать, что ты думаешь. Я имею в виду Гарри. – Во рту у него неожиданно пересохло. – Ты за меня или против меня?
Софи долго молчала, потом произнесла:
– Ты помнишь тот вечер, когда сам уложил Гарри в постель? Я пробралась через холл и встала под дверью спальни, чтобы все услышать.
Лайам нахмурился:
– Зачем? – А он-то считал, что она доверяет ему.
– Из любопытства, наверное. Кроме того, я почувствовала себя немного одинокой.
Он сжал ее руку:
– Тебе следовало присоединиться к нам.
– Нет, вам необходимо было побыть вдвоем. – Она помолчала. – Ты рассказал ему о Лукасе.
– Гарри, повзрослев, захочет все узнать о своем отце. Я попытался выяснить, смогу ли это сделать – поговорить с ним о Лукасе.
– Это замечательная мысль.
Ее слова согрели Лайама.
– Ты представляешь, как злился я на Лукаса за то, что он сдался? Что не стал бороться за свою жизнь?
– О, Лайам…
– Я обвинял себя в его смерти, потому что так мне было легче.
Лайам почувствовал, что Софи хочет встать. Он сжал ее руку, безмолвно моля о том, чтобы она не шевелилась. Если бы Софи захотела утешить его, он принял бы ее ласку. Но потом они оба пожалели бы об этом.
Через секунду она в ответ сжала его руку и осталась лежать на спине.
– Должно быть, он очень сильно страдал и находился в отчаянии, – заметила Софи.
– Ты права.
– Ты до сих пор злишься на него?
– Немного, – признался Лайам и грустно улыбнулся. – Недавно я понял, что никогда не перестану оплакивать его. Потрясающее открытие, да?
– Это трудно понять, пока сам не потеряешь близкого человека, – пробормотала она.
Ее мать, ее сестра… Лайам никогда не сомневался, что она его понимает.
– Я принял решение вспоминать о Лукасе только хорошее. Ради Гарри. И ради самого себя.
Ее улыбка была такой же яркой, как молния в бурю, способная осветить все небо.
– Я очень рада.
– Я хочу стать для Гарри самым лучшим отцом. И меня интересует твое мнение.
Поджав губы, Софи внимательно вгляделась в его лицо. Сердце Лайама забилось сильнее.
– Знаешь что? Сегодня, мне кажется, я слышала твой смех.
Она дразнит его!
– Да, конечно. Я обнаружил, что дети оказывают благотворное воздействие на людей. – Если честно, когда Софи была рядом, ему очень легко было смеяться.
Конечно, и он, и Гарри обязательно будут смеяться, когда она уедет, но они будут скучать о ней.
Она вернется, чтобы их навестить.
Или… может, задержится здесь ненадолго?
Если он попросит.
Лайам помрачнел:
– Означает ли это, что ты посоветуешь Эмми?..
– Я скажу ей, что ты достоин того, чтобы усыновить Гарри! – Их взгляды встретились. – Да, скажу.
– Спасибо.
– Не надо благодарить меня… Эй, Лайам!
– Что?
– Ты сломаешь мне руку.
Он немедленно разжал пальцы. Софи не сводила с него глаз.
– Однако окончательное решение не за мной, а за Эмми, – напомнила молодая женщина. Внезапно она отвела глаза в сторону: – Есть еще одна вещь, о которой я хочу рассказать.
До сих пор Софи старалась не говорить об Эмми и о том, почему ее сестра отказывается от Гарри. Неужели она решила открыть ему правду?
– Можем мы теперь сесть?
Лайам мгновенно сел. Софи устремила взгляд на вытекавшую из скалы струйку воды, но у него возникло ощущение, что она ничего не видит.
– За последние годы Эмми совершила много ошибок. – Софи повернулась к нему, глаза ее были умоляющими. – Но я искренне верю, что она хочет исправить их. Несколько недель назад Эмми была арестована по обвинению в употреблении наркотиков. Это не первое ее правонарушение.
– Софи, мне очень жаль.
– Сестра понимает, что тюрьма – совсем не подходящее место для ребенка. Она хочет, чтобы у Гарри была нормальная жизнь. – Софи помедлила. – И может быть… может быть, в конце концов она найдет в себе силы изменить свою собственную жизнь.
– Я помогу ей, чем смогу, – пообещал Лайам.
– Спасибо, – прошептала она.
– Я поеду и повидаюсь с ней.
Софи кивнула:
– Хорошо.
– Если Эмми даст согласие на то, чтобы я усыновил Гарри, ты останешься еще на две недели? Пока не вернется Бетти? Помоги Гарри полностью освоиться в Неварре.
– С удовольствием.
Софи не отрываясь смотрела на него. Глаза ее были огромными, нежные губы слегка приоткрылись – и Лайам не смог справиться с собой. Против воли он наклонился к ней…
И замер. Он не должен ее целовать. Это нечестно. Она неправильно его поймет. Или правильно?
– Лайам?
– Я…
Порывисто подавшись вперед, Софи прикоснулась губами к его губам.
Это было волшебно! Лайам не мог отодвинуться, однако и придвинуться ближе, чтобы ощутить ее всем телом, всей кожей, не мог. Но как оторваться от губ Софи?!
Мучительно медленно, очень бережно он прижался к ее губам. Он должен сохранить в памяти каждый их изгиб. Нежно прикусив зубами нижнюю губу Софи, Лайам обвел ее языком, насладившись сладостью и теплом.