- Нет-нет, я не жалуюсь! - поспешила успокоить его Вирджиния. - Просто все эти условности и табу меня ужасно забавляют. Мне говорили, что такая социальная лестница формировалась не одно столетие. И что иерархия в аристократических домах соблюдается неукоснительно. Скажем, среди обслуживающего персонала самые важные люди - это дворецкий и управляющий, у них отдельные комнаты и их даже обслуживают свои слуги. Управляющий или экономка, если это женщина, общаются только с равными себе. Например, со старшей горничной или камеристкой вашей матушки. Слуги питаются строго в соответствии со своим положением. Старшим слугам накладывают отдельно, младшие - несут свой пудинг и прочее к себе в комнату и там совершают трапезу.
- Очень интересно, - проговорил герцог. - Пожалуйста, продолжайте. - Я уже успел подзабыть все эти тонкости, хотя когда-то знал их неплохо.
- Слуги, прибывающие в замок вместе со своими хозяевами, занимают такое же положение, как их хозяева. Например, камеристка гостящей у вас герцогини или принцессы будет за ужином восседать по правую руку от дворецкого или экономки. В зависимости от того, кто возглавляет застолье. И обращаются к ним исключительно по фамилиям их хозяев. Скажем, будь у меня служанка, ваш дворецкий обращался бы к ней не иначе как "мисс Лангхольм". Бедняжка! Она бы, наверное, сидела в самом конце стола, и только какой-нибудь чистильщик обуви или мальчик на побегушках решился бы составить ей компанию!
Герцог разразился жизнерадостным смехом.
- Но это еще не все! - не унималась Вирджиния. - Из того, что я успела заметить, мы с мисс Маршбэнкс явно не вписываемся ни в одну компанию. Такой своеобразный мирок на двоих, где-то между небом и землей. И не слуги, но и не господа. Словом, ни рыба ни мясо. А поскольку определить наш социальный статус весьма и весьма трудно, то поэтому, скорее всего, мне и не представится возможность увидеть собственными глазами, как завтракают настоящие аристократы.
Последние слова Вирджиния проговорила с издевкой.
- Да вы просто смеетесь надо мной! - обескураженно воскликнул герцог. - Хотя надо признать, я не переставал любоваться вами все это время. Когда вы говорите, у вас на щеках образуются такие маленькие ямочки… Вы совершенно неотразимы!
Вирджиния молча отставила свой стул и встала из-за стола. И так же не говоря ни слова вышла на террасу. Некоторое время она стояла одна, повернувшись к дому спиной, разглядывая открывавшуюся взору панораму. Потом она услышала его шаги: звонко процокали шпоры по каменным плитам пола.
Он молча смотрел на нее: маленький прямой нос, рельефно обозначенный на фоне небесной лазури, губы полуоткрыты, темно-серые глаза смотрят серьезно и неулыбчиво.
- Вы рассердились на меня? - спросил он мягко.
- Нет, - ответила она тихо. - Просто я не привыкла к таким комплиментам.
- Эти американцы, должно быть, ослепли! - воскликнул герцог. - Разве вы не отдаете себе отчета, Вирджиния, в том, что вы очень красивы? И мне хочется говорить вам это снова и снова!
- Что приводит меня в смущение, - промолвила девушка.
- Даже так? - поразился он. - Но от правды не убежишь! Когда-нибудь вам все равно придется выслушивать подобные слова. Днем раньше, днем позже. Поэтому я могу только гордиться, что мне первому выпала честь сказать вам о том, как вы необыкновенно хороши. Мне нравится смотреть, как вспыхивают ваши глаза, когда вы чем-то взволнованы, или как они темнеют и сосредоточиваются, когда вы пытаетесь что-то понять. Мне нравится, как подрагивают ваши губы, словно вы чего-то боитесь… А ваши волосы… что можно сказать о ваших дивных волосах, Вирджиния? Разве только то, что я никогда не встречал женщину с таким причудливым цветом. Порой мне… мне неудержимо хочется погладить их.
- Хватит! Прекратите немедленно!
Вирджиния повернулась к нему лицом и даже притопнула для пущей убедительности ногой.
- Вы не должны говорить мне подобные вещи, а я не должна слушать все это.
- Почему? - искренне удивился герцог. - Что предосудительного в моих словах?
Мгновенно между ними поднялась незримая стена, и Вирджиния поняла, что побеждена. В самом деле, как объяснить ему, почему он не должен вести себя с ней так? Неужели он не понимает этого сам? Он, женатый человек? А сказать ему об этом открыто значило намекнуть, что она отвергает его домогания, которых в сущности и не было. Тогда что остается делать? Она стояла, чувствуя, как растут ее замешательство и смущение. Его близость, его слова - все это волновало своей странной и совершенно непонятной ей новизной.
- Вы еще так молоды! - мягко проговорил герцог. - Молоды и так неиспорчены. Уже давно, Вирджиния, я не был так счастлив, как сейчас с вами! Этот дом действительно имеет свое очарование, и я поддался его любовной магии. Вы согласны приехать сюда со мной еще раз?
Она вскинула голову и посмотрела на него внимательным и долгим взглядом.
- Я сомневаюсь, что вы пригласите меня еще раз. Пока я для вас диковинка, что-то свеженькое. А ведь если вдуматься, что у вас может быть общего с американкой?
Если она намеревалась оскорбить его, то это ей удалось вполне. Вирджиния увидела, как плотно сжались его губы, и она мгновенно поняла, о ком он сейчас думает. О другой американке, той, которая носит его имя.
- Нам пора возвращаться, - сухо проговорил он после короткой паузы.
- Да, конечно! - поспешила согласиться Вирджиния.
Они молча двинулись через комнаты. Пахло свежим воском и цветами. И еще… Вирджинию не покидало ощущение, что в этом доме витает атмосфера счастья. Она уже готова была сказать своему спутнику: "Давайте побудем здесь еще немного! Я не хочу возвращаться в замок, я хочу остаться здесь, с вами, хотя бы несколько часов, чтобы наговориться вдоволь".
Герцог уже подошел к входной двери и теперь, оглянувшись, наблюдал за тем, как неохотно она бредет следом.
- Вам ведь здесь тоже нравится, правда? Сердце Королевы - это что-нибудь да значит!
- У меня такое чувство, - призналась Вирджиния, - будто дом хочет мне что-то рассказать, поделиться своей сокровенной тайной!
- Странно! Я тоже всякий раз, бывая здесь, испытываю подобные же чувства!
Вирджиния уставилась на него недоверчиво.
- Да нет же! Я не шучу и не обманываю вас! - бросил он почти раздраженно, перехватив ее взгляд. - Просто я в самом деле очень люблю этот дом. И когда мне тоскливо, одиноко, что-то гложет и волнует, я всегда приезжаю сюда. Один! - добавил он выразительно, словно отвечая на мысленный вопрос девушки.
- До свидания, Мастерз! - обратился он к старику на крыльце. - Скоро я снова буду у тебя.
- Будем ждать, ваша светлость, - почтительно склонил голову дворецкий. - Вместе с миледи.
Вирджиния приветливо улыбнулась старому слуге, а в это время второй слуга уже подвел к ним лошадей. Вирджиния оглянулась в поисках подставки, но герцог внезапно подхватил ее на руки и усадил в седло.
- Вы такая невесомая, словно пушинка! - не удержался он от восклицания. - Нельзя быть такой худенькой! Это не модно. В вашем присутствии все остальные дамы выглядят такими толстыми и неизящными. Когда я смотрю на вас, то вы мне напоминаете лесную нимфу. Или нет! Русалку! Русалку, выброшенную на берег атлантической волной.
Она посмотрела на него сверху вниз. Он стоял рядом и держал ее лошадь за поводья.
- А вы очень поэтичны! - проговорила она с легкой провоцирующей иронией.
- Сам не подозревал за собой подобных талантов, - ответил он шутливо. - До сего дня!
Всю обратную дорогу ехали молча. Когда они наконец прискакали к конюшням, Вирджиния первой спрыгнула с лошади и пошла в замок, не дожидаясь герцога. Ей показалось, что он специально замешкался, чтобы не показываться на людях вместе.
У себя в комнате она приложила ладони к разгоряченному лицу и слепо уставилась на собственное отражение в зеркале. Чего он добивается от нее? Что это? Пустой флирт? Ничего не значащие ухаживания? Или он из той категории мужчин, которые не пропускают ни одну юбку? Особенно если она на хорошенькой женщине. А может, он серьезно увлекся ею? Во всяком случае, он производит такое впечатление. Вот будет потеха, если она заставит его влюбиться в себя по-настоящему! Достойное наказание для этого ловеласа! Влюбиться в собственную жену, на которой он женился исключительно ради денег! А она потом объявит ему о своем разрыве с ним, потому что не собирается связывать свою жизнь с человеком, столь охочим до чужого богатства. Вот тогда он узнает всю меру презрения, которое она испытывает к нему.
- Презренный тип! - громко сказала она, но слова прозвучали не очень убедительно. "А как надменно ведет себя", - добавила она уже мысленно, и снова осталось чувство неудовлетворенности. Вместо этого в голову лезли мысли о том, какой он красивый и как превосходно смотрелся верхом на своем великолепном скакуне, и как они неслись по полям рядом, а она все время отводила свой взгляд в сторону, боясь встречаться с его глазами. Ибо в них было что-то такое, что приводило ее в смущение и даже бросало в жар. А его слова… они вызывали в ней сладостный трепет… было и жутко и радостно… хотелось слушать еще и еще… Нет, ничего подобного ей до сих пор не доводилось переживать.
- Нужно немедленно возвращаться в Америку! - строго сказала она своему отражению, зная наперед, что никуда она не двинется из этого дома.
Часом позже, облаченная в скромное утреннее платьице из темно-синего шелка с белыми манжетами и воротником из муслина, она направилась в библиотеку с твердым намерением весь день посвятить работе.
Она сняла с полки несколько книг и уложила их перед собой аккуратной стопкой. Почти в каждой было множество портретов предков герцога, и Вирджиния была вынуждена признать, что фамильное сходство очень сильно. Все прабабушки герцога имели такие же прямые аристократические носы, высокий выпуклый лоб, твердый волевой подбородок, а некоторые из бывших герцогов взирали со страниц старинных фолиантов с откровенным цинизмом и насмешкой.
Вирджиния просматривала книгу за книгой, все больше и больше погружаясь в историю семьи Риллов и только ее одной. Да другое ее не очень-то и интересовало. Она как раз ставила на полку очередной толстенный том в тяжелом кожаном переплете, посвященный замку, как дверь в библиотеку отворилась, и Вирджиния даже не оглядываясь поняла, что это герцог. Более того, она поняла, что все это время она ждала его прихода.
- Как продвигается работа? - поинтересовался он, и Вирджиния была вынуждена посмотреть на него. Впрочем, она немедленно отвела глаза в сторону, ибо его взгляд был по-прежнему волнующим и даже пугающим.
- Здесь столько интересного, что даже не знаю, с чего начать! - ответила она, доставая с полки новую книгу.
- Для начала мне обязательно нужно было помочь вам хотя бы разобраться, что где стоит. Пока же вот принес вам старинную карту нашего имения. Думаю, вам будет любопытно найти на карте те места, которые мы сегодня объехали верхом. Кстати, карту выполнили вскоре после того, как было завершено строительство дома "Сердце Королевы". Мой далекий предок строил огромные планы и прожекты, но все они так и остались на бумаге.
- С удовольствием взгляну и на карту, и на нереализованные замыслы.
Герцог расстелил карту на большом рабочем столе, обтянутом кожей, который стоял в центре комнаты.
- У меня в кабинете еще уйма таких вот бумаг. Я взял несколько из них наугад. Если они вас заинтересуют, то можно поработать прямо у меня в кабинете.
Чувствовалось, что ему страстно хочется, чтобы она приняла его предложение.
Но несмотря на то, что идея представлялась очень заманчивой, Вирджиния решила воздержаться от излишнего энтузиазма и холодно ответила:
- Боюсь, у меня просто не хватит времени на все это. До отъезда в Америку предстоит еще столько работы.
- Почему вы все время говорите об отъезде? - укоризненно спросил ее герцог. - Вы ведь только вчера приехали к нам. История не делается за один день, и уж тем более ее нельзя изучить и описать за несколько недель или даже месяцев. Вы прекрасно знаете, что и моя мать, и я, мы оба очень рады видеть вас у себя в гостях.
- Но как вы можете быть столь уверены в этом? Вы же совсем меня не знаете.
- Я всегда сужу о человеке по своему первому впечатлению, - ответил герцог. - С того самого момента, как я увидел вас, я понял, что вы ни на кого не похожи.
Вирджиния промолчала. Ей не хотелось напоминать ему, что их встреча состоялась еще до того, как она успела переступить порог замка. Но он был настолько разъярен непрошеными визитерами, что в своем гневе даже не заметил ее. Воспоминание о той сцене неожиданно разозлило ее.
- Прошу простить меня, ваша светлость, но мне нужно работать, - ответила она ледяным тоном. - И спасибо за те материалы, которые вы мне принесли.
- Я сам хочу показать вам все эти планы! - Герцог открыл кожаную папку, но в этот момент в библиотеку зашел дворецкий. - В чем дело, Мэтьюз? - спросил герцог раздраженно.
- Пришли с конюшни и доложили, что те лошади, на которых вы хотели взглянуть, ваша светлость, уже прибыли.
- О, тогда мне нужно идти! И немедленно! Прошу прощения, мисс Лангхольм, но я договорился с продавцом, у которого есть несколько замечательных лошадей на продажу, чтобы он непременно показал их мне. Надеюсь, вы не обидитесь, что я покидаю вас?
- Конечно, нет! - заверила его Вирджиния и чуть не добавила, что ей самой очень хочется взглянуть на этих красавцев. Но она вовремя спохватилась, понимая, что скажи она такое, и ее могут посчитать бесцеремонной.
- Я не задержусь надолго, - пообещал герцог и, бросив папку с бумагами на стол, поспешил за дворецким.
Вирджиния снова попыталась сосредоточиться на книгах и не думать о герцоге, но она не успела осуществить свое намерение, ибо дверь в библиотеку снова отворилась, и на пороге появилась сама герцогиня.
- Доброе утро, мисс Лангхольм!
Герцогиня величаво прошествовала по комнате, шурша шелками своего отороченного кружевами шикарного утреннего туалета жемчужно-серого цвета. В ушах ее сверкали огромные бриллианты, длинная нитка жемчуга свисала до самой талии, изящество которой, как всегда, подчеркивал тоненький поясок. Она вела с собой на поводке своего престарелого мопса, слишком жирного и неповоротливого, чтобы передвигаться быстро. Мопс сопел от напряжения и задыхался, едва поспевая за своей хозяйкой.
- Доброе утро, ваша светлость! - ответила Вирджиния.
- Мне показалось, что мой сын был здесь, - сказала герцогиня, оглядываясь вокруг с таким видом, будто герцог притаился где-то за книжной полкой.
- Да, он был в библиотеке несколько минут тому назад, - подтвердила Вирджиния, - но потом его позвали на конюшни взглянуть на лошадей.
- Лошади! Лошади! Всегда одни лошади! - недовольно воскликнула герцогиня. - Вечно у мужчин голова забита не тем, чем надо! Хотя, признаться, я тоже очень люблю смотреть бега. Вы когда-нибудь бывали на бегах, мисс Лангхольм?
- Один раз давным-давно, в Америке.
- Очень волнующее зрелище, не правда ли? - голос герцогини заметно потеплел. - Не могу себе представить большего восторга и нетерпения, чем тогда, когда видишь, что лошадь, на которую ты поставил кругленькую сумму, пересекает финишную черту первой!
Она помолчала и со вздохом добавила:
- Однако все не так радостно, когда твоя лошадь проигрывает!
Герцогиня собиралась уйти из библиотеки, как в этот момент заметила папку с бумагами, лежащую на столе.
- Что это? - спросила она, удивленно вскинув брови.
- Герцог принес старинные карты и планы вашего поместья, хотел показать мне, - пояснила девушка.
Герцогиня молниеносно раскрыла папку и издала радостный возглас.
Сверху на пожелтевших от времени бумагах лежало несколько писем и один нераспечатанный конверт.
- Это все для лорда Рафтона! - заговорила она возбужденно. - Письмо, которое я с таким нетерпением жду вот уже несколько недель! Но как оно попало к Себастьяну, хотела бы я знать?
Она взяла конверт и стала вертеть его в руках. Конверт не был вскрыт.
- Ничего не понимаю! - повторила она, впав в глубокую задумчивость. - Но, по крайней мере, хоть нашлось! Чему я несказанно рада!
Вирджиния уже хотела было напомнить герцогине, что эта папка принадлежит герцогу и что в его отсутствие не следует трогать чужие бумаги, но потом решила, что это не ее дело. Они родственники, сами разберутся.
- Мне нужно немедленно к его сиятельству! Прямо сейчас! А где мисс Маршбэнкс?
- За завтраком она сказала мне, что собирается в деревню. Ей даже подготовили повозку для этой поездки.
- Ах да! Конечно! - виновато спохватилась герцогиня. - Я же сама просила ее отвезти мою записку викарию. Боже мой! Значит, мне придется ждать ее возвращения… если только… Послушайте, вы не сходите со мной?
- С вами? Куда? - удивилась Вирджиния.
- К лорду Рафтону! - ответила герцогиня и добавила, слащаво улыбаясь: - Я вам буду очень признательна!
- Ну разумеется, я схожу, если это так нужно!
- Тогда идемте немедленно! Сейчас же! - воскликнула герцогиня, не выпуская письмо из рук.
Она сама открыла дверь, прежде чем туда успела проскочить Вирджиния, и быстрой походкой направилась в холл, где вручила поводок со своим мопсом первому встречному лакею.
- Джеймс, выгуляй Дизи!
- Слушаюсь, ваша светлость!
- А сейчас идем к лорду Рафтону! - обратилась она к Вирджинии.
Они стали подниматься по лестнице.
- Дело в том, что лорд Рафтон не совсем здоров, - говорила на ходу герцогиня. - И иногда с ним бывает… хлопотно. Поэтому мой сын взял с меня слово, что я никогда не буду навещать его одна. Обычно во время таких визитов меня сопровождает мисс Маршбэнкс… но раз ее нет сейчас… я действительно не могу ждать так долго. Поэтому ничего страшного, если вместо нее со мной будете вы.
- А что с ним такое? - вежливо поинтересовалась Вирджиния.
- Просто он уже очень стар. И бывают минуты, когда память его слабеет, а рассудок начинает блуждать в потемках. Но это очень, очень близкий друг нашей семьи. В молодые годы он был моим верным рыцарем и самым преданным поклонником.
Герцогиня вздохнула.
- Посмотрели бы вы на меня в молодости! Я была такой веселой, жизнерадостной… и очень привлекательной! По отзывам современников, я была самой красивой герцогиней в Англии! И между нами говоря, мисс Лангхольм, это действительно так! Я имела тьму поклонников. Остальные красавицы не знали и половины того успеха, которым пользовалась я! Лорд Рафтон был самым верным моим обожателем! А потом, на склоне лет, он поселился у нас, и я смотрю за ним. Ухаживаю по мере сил.
- Как это благородно, ваша светлость! - с искренним восхищением воскликнула Вирджиния. - Не так-то много людей, которые бы добровольно взвалили на себя все тяготы по уходу за престарелым человеком, который был когда-то им другом.
- Но, моя дорогая, разве мы не должны вести себя по-христиански в отношении наших ближних?