Почему-то предстоящий званый обед, который ее совершенно не касался, вдруг обрадовал девушку. В своей жизни ей пришлось быть всего лишь на нескольких приемах. До замужества она была еще слишком молода. Правда, иногда мать позволяла ей спускаться вниз и встречать гостей, но перед началом обеда ее обязательно отсылали в классную комнату. Впрочем, девочка и сама не стремилась попасть за стол и сидеть рядом со слишком шумными, громогласными сенаторами и их расфуфыренными в пух и прах женами, довольно скучными и по большей части не очень умными особами. Она не сомневалась, что с ней они говорят исключительно из чувства долга, а за ее спиной непременно судачат между собой о ее внешности и соболезнуют матери, что у нее такая некрасивая дочь. Неожиданно для себя самой Вирджиния подумала, что сегодня вечером ей, напротив, очень бы хотелось присутствовать за торжественным столом. Она даже на минуту вообразила себе, каково бы это было, если бы она спустилась вниз и ее объявили как герцогиню Меррилл. Можно только представить себе изумление на лицах всех присутствующих. А уж леди Шельмадина вообще впала бы в ярость. И поделом ей! Стоило бы все же устроить встряску женщине, которая так откровенно и нагло посягает на ее мужа!
Но с другой стороны, зачем этой светской львице герцог, если она, по ее же словам, влюблена в Маркуса Рилла? Такое коварство никак не укладывалось в голове Вирджинии. Что это? Желание властвовать? Видеть всех мужчин у своих ног? Или жажда денег? Маловероятно, что леди Шельмадине удастся вытянуть из герцога много. Вирджиния почти не сомневалась в этом.
Погруженная в свои размышления, Вирджиния подошла к гардеробу и достала из него белое шифоновое платье, отороченное по низу кружевом ручной работы. Обманчивая простота на самом деле стоила огромных денег.
- В этом наряде ты похожа на невесту, - сказала тетя Элла Мей, когда она примеряла платье. Вирджиния купила его только потому, что не хотела обидеть тетю. Откажись она сделать это, и та подумает, что племянница рассердилась на нее за бестактное упоминание о свадьбе.
Сейчас она снова надела на себя это платье и, подойдя к зеркалу, стала прикидывать, как бы оно смотрелось вместе с бриллиантовым колье и тиарой в ее пышных волосах. А потом вдруг вспомнила ту ужасную тиару, которая была на ней в день свадьбы, тяжелая, как камень, безобразная, вульгарная в своей показной роскоши. А бедная мама хотела с ее помощью укрепить положение дочери в новом качестве.
- Бедная мама! - повторила Вирджиния вслух. - У нее не было ни малейшего представления о хорошем вкусе.
Здесь, в замке, среди всей этой красоты, антикварной мебели, старинных картин, резного дерева, расписных потолков и стен, она как никогда ранее понимала и чувствовала, что вся эта атмосфера красоты помогает создавать у тех, кто здесь живет, настроение радости, высокоэстетического наслаждения: красоту рукотворную, лелеемую столетиями, бережно сохраняемую и приумножаемую трудом многих и многих безвестных умельцев и мастеров. Дух времени, аромат истории придавал особое благородство красоте Рилл-Кастла, и Вирджиния не раз думала, что, пожалуй, за все деньги мира нельзя было бы построить такой замок в Америке.
Она спустилась вниз, в их гостиную, где они обычно совершали свои трапезы с мисс Маршбэнкс. Еда по обыкновению была очень вкусной, лакей принес им даже бутылку шампанского в большом серебряном ведерке со льдом.
- Когда у нас устраиваются званые обеды или ужины, ее светлость всегда присылает мне шампанское, - не без гордости заметила секретарша.
А у Вирджинии один вид этого искристого напитка, который ее мать почти силой заставила ее выпить в день бракосочетания, сразу же вызвал самые неприятные ассоциации и даже легкий приступ тошноты. В то же время она понимала, что отказаться от фужера шампанского значило обидеть пожилую женщину и лишить ее самого настоящего удовольствия.
- Королевское наслаждение! - с трудом выдавила из себя девушка и едва пригубила фужер, зная, что именно такой реакции и ждет от нее мисс Маршбэнкс.
- Ну, а сейчас обещанный сюрприз! - объявила она, когда они закончили ужин. - Ступайте за мной, только не шуметь! Когда мы подойдем к двери, ведущей в Дубовую галерею, я прошу вас снять туфли.
Пройдя по коридору, мисс Маршбэнкс открыла небольшую боковую дверь и, сняв свои башмаки, знаком приказала сделать то же самое Вирджинии. Они на цыпочках спустились по лестнице в небольшое помещение со стенами, отделанными дубом. Одна стена отсутствовала вовсе, и вместо нее потолок подпирали резные дубовые колонны. Вирджиния поняла, что это обыкновенные хоры. Расставленные стулья говорили о том, что скоро здесь должны появиться музыканты.
Мисс Маршбэнкс крадучись приблизилась к одной из колонн, и Вирджиния наконец поняла, почему они должны соблюдать такую осторожность. Хоры выходили прямо в банкетный зал. Сверху им было видно все, а сами они оставались незамеченными и могли наблюдать за тем, как герцог и его мать развлекают своих гостей.
В первое мгновение Вирджинию буквально ослепило обилие красивых обнаженных плеч, переливающихся всеми цветами радуги ожерелий и колье, бриллиантовых тиар и прочих украшений. Рядом с дамами за огромным столом, уставленным цветами и освещаемым золотыми канделябрами, сидели не менее представительные джентльмены. По краю стола тянулась гирлянда из живой зелени, а в центре возвышалась огромная золотая ваза с фруктами. Две поменьше стояли на концах стола.
Вся картина поражала воображение своим великолепием. Лакеи в напудренных париках и бархатных камзолах, отделанных золотым шитьем, с важным видом дежурили у каждого стула. Хрустальные фужеры сверкали и искрились в пламени свечей.
Совершенно непроизвольно взгляд Вирджинии устремился туда, где во главе стола сидел герцог. В первую минуту она не могла думать ни о чем, кроме того, как он красив и значителен в роли хозяина такого торжественного застолья. Справа от него восседала необыкновенно красивая брюнетка с роскошным колье и с такой же тиарой, слева заняла свой пост леди Шельмадина.
Вот она наклонилась к герцогу и почти интимным жестом положила свою руку на его. Судя по всему, она о чем-то просила его. Вирджинии было видно, как взволнованно вздымается ее грудь, как соблазнительно надулись ее хорошенькие губки, как кокетливо и призывно горели ее зеленые, как изумруды, глаза.
От злости и собственного бессилия у девушки даже потемнело в глазах. С какой стати она должна подглядывать за собственным мужем вот так, тайно, из-за какой-то колонны? Когда на самом деле ее место было там, внизу, рядом с ним? Тут она вспомнила, что все еще ненавидит этого человека, который продал свой титул за два миллиона долларов. Наверняка вся эта роскошь, это изобилие оплачено ее деньгами! Все эти деликатесы, которые они сейчас вкушают с золотых тарелок, все эти дорогие вина, играющие в хрустальных бокалах. И эти лакеи, такие надменные и важные, они тоже оплачены из ее приданого!
Она закрыла глаза, не в силах сносить подобное унижение, и, повернувшись, тихонько пошла вниз по лестнице, потом в коридор и, наконец, в ту гостиную, которая служила прибежищем ей и мисс Маршбэнкс.
- Почему вы ушли? - недоуменно спросила у нее секретарша, появившись с гостиной чуть позже. Она слегка запыхалась и вид у нее был довольно растерянный. - Я только собиралась показать вам, кто где сидит. Правда, леди Роухэмптон просто бесподобна? Та, что сидела справа от его светлости! Она одна из самых известных красавиц в Англии. Мне хотелось также показать вам леди Престон. Она наполовину француженка, и мужчины находят ее неотразимой.
- Огромное спасибо вам за то, что вы мне показали! - успокоила секретаршу Вирджиния. - Я вам очень благодарна. А сейчас прошу простить меня. Что-то голова разболелась. Пойду подышу свежим воздухом.
И прежде чем мисс Маршбэнкс успела что-либо возразить, девушка выбежала из гостиной и уже привычной дорогой направилась в сад, благо, дверь на террасу была открыта. В эту минуту ей хотелось только одного: как можно дальше убежать и от замка, и от всего, что она только что наблюдала в банкетном зале. Сама не зная почему, она не желала слышать про всех этих лощеных светских красавиц с их утонченным аристократическим прошлым, с их богатством, с их привлекательностью и воспитанием.
- Нужно немедленно возвращаться домой, в Америку! - твердо сказала она сама себе. - Что общего может быть у нее со всеми этими людьми? И с этим праздным образом жизни? Надо попросить тетю Эллу Мей, чтобы она нашла ей какое-нибудь занятие. Она могла бы преподавать в школе. Или работать с лошадьми на фермах.
И потом, ранчо отца в Техасе, оно все еще должно принадлежать ей, хотя Вирджиния и не была уверена в этом полностью, потому что никогда не заводила речь о своем наследстве. Вот было бы здорово поселиться на ранчо и заняться разведением скота! Только как с этим всем справиться в одиночку?
Занятая собственными мыслями, она даже не заметила, как ноги сами привели ее в тот заветный уголок, к знакомой беседке. Она уселась на скамейку и стала любоваться грациозным танцующим фавном. Вечерело. В небе зажглись уже первые звезды, с озера потянуло прохладой.
- Я должна немедленно уехать в Америку! - повторила она еще раз вслух, но магия красоты этого необыкновенного места постепенно подействовала на нее. Раздражение и злость угасли сами собой, беспричинная обида на всех и вся тоже прошла. Уже никуда не хотелось бежать или ехать. Хотелось сидеть вот так вечность и любоваться голубоватым туманом над водой, чернеющими силуэтами деревьев с их величественными кронами, устремленными в небо, вслушиваться в тихие шорохи засыпающего леса, пытаясь разгадать происхождение этих звуков - то ли птица усаживается в своем гнезде на ночлег, то ли кролик пробежал по проторенной тропке, наступив при этом на веточку или засохший лист. Умиротворенность природы успокоила ее, она чувствовала, как тишина обволакивает со всех сторон, убаюкивает, навевает какие-то светлые образы и мысли. Так она сидела долго, впав в мечтательное забытье, ни о чем не думая, ни о чем не тревожась. Она подхватилась внезапно, почувствовав, что не одна. Вирджиния не видела герцога, но знала, что он здесь. Интересно, сколько он наблюдал за нею, оставаясь незамеченным?
Над верхушками деревьев показалась луна и мгновенно преобразила пейзаж, залив все вокруг серебристым светом. В этом молочно-белом зареве ее укрытие оказалось заметным. Стали видны ее светлые волосы, побледневшее личико, такое же серебристо-белое, как лунный свет, платье.
- Я все боялся, вы это или лишь волшебное видение, игра моего воображения, - заговорил герцог, и голос его звучал взволнованно, словно его что-то тревожило.
- Мне тоже казалось, пока я здесь сидела, что мир перестал существовать, или что, по крайней мере, он очень далек от меня, - задумчиво ответила Вирджиния.
Герцог присел рядом с ней.
- О чем вы думали? - спросил он мягко.
- Я думала о том, что труднее: жизнь или смерть?
- Жизнь представляется вам такой трудной?
Она молча кивнула головой.
- Жизнь и пугает, и притягивает к себе, - проговорила она после короткой паузы. - И потом, жизнь так быстро пролетает. Не успеешь оглянуться, а она уже прошла мимо и ничем тебя не одарила.
- Вы рассуждаете как самая заправская старушка, - сказал шутливо герцог.
- Напротив, я чувствую себя очень-очень молодой, - возразила Вирджиния. - Просто я плохо представляю себе, что такое жизнь. Особенно здесь, в замке! Наверное, вы, англичане, смотрите на жизнь совсем иначе, чем мы.
Он сразу же понял, что она хотела сказать.
- Замок… он живет своей жизнью, - тихо начал герцог. - Он вне времени. Многие поколения Риллов создавали его, чтобы он стал таким, как вы его видите сегодня. И каждое поколение, каждый новый хозяин боролся, стремился воплотить свою индивидуальность, оставить потомкам память о себе. Одни Риллы были счастливы, другие, наоборот, глубоко несчастны, многих одолевали те же сомнения и страхи, что и вас в этот вечер.
Вирджиния громко рассмеялась.
- Вы умеете убеждать и заставить человека более оптимистично смотреть на мир, - проговорила она непринужденным тоном. - Наверное, это на меня так века подействовали. Вот я и впала в меланхолию. И потом, я приехала к вам совсем из другого мира. Ведь наша страна еще так молода.
- Мне хотелось бы показать вам в Англии гораздо больше, чем это!
- Однако для американца и то, что вы называете "этим", тоже очень интересно и необычно, - живо ответила девушка, - хотя… Я наблюдала за вами сегодня во время ужина, и сама не знаю почему, но это сильно меня расстроило.
- Вы наблюдали за мной? - удивился герцог и с улыбкой добавил. - Ах да! Понимаю! С хоров! Я тоже туда бегал, когда был ребенком. Смотрел на всякие званые обеды, балы, а Мэтьюс приносил мне лакомства с праздничного стола. И обязательно шоколадные конфеты и леденцы.
- Вы очень любите замок, ведь правда? - спросила вдруг Вирджиния.
- Я его часть, - просто ответил герцог.
- И вы пойдете на все ради него? На все?
"Вот где, наверное, кроется секрет того, почему он так страстно добивался моего приданого", - подумала она.
Последовало долгое молчание. Наконец герцог ответил:
- Для меня замок - это прежде всего фамильное достояние. То, что дается мне как бы в аренду на короткое время и что я должен передать своим наследникам в хорошем состоянии и по возможности в лучшем, чем досталось мне.
Голос герцога звучал серьезно, но вдруг его настроение моментально изменилось.
- Однако я пришел сюда говорить не о замке. Я искал вас. И уже боялся, что вы не дождетесь меня.
- А я вас и не ждала. Я просто сидела.
Она говорила и понимала, что лжет. С того самого мгновения, как она увидела знакомую беседку, она знала, подсознательно чувствовала, что герцог обязательно придет к ней, в их укромное место для свиданий.
- Я бежал… я боялся, что вы уйдете и я не увижу вас.
- Вы хотели увидеть меня?
Лунный свет скользнул по ее лицу, и он увидел тот же вопрос в ее глазах.
- Вы ведь знаете, Вирджиния, что я хотел видеть вас. Я мечтал об этом весь день. Вы околдовали меня! Вирджиния, я не могу думать ни о чем, кроме вас.
Некоторое время она молчала, не зная, что сказать ему в ответ. Затем отвела глаза в сторону и проговорила:
- Я уверена, что вы говорите неправду. Просто вам вскружила голову некоторая новизна. Все же я американка. Отличаюсь хоть немного от здешних женщин.
- Да, вы действительно ни на кого не похожи! - проговорил он страстно, и звуки его голоса бросили ее в дрожь. - Вы не похожи ни на одну женщину, которую я знал до встречи с вами. И дело здесь не только в вашей красоте, хотя вы очень красивы! Мне нравится разговаривать с вами, быть с вами, смотреть на вас. Когда вас нет рядом, мне свет не мил! И ничто не в радость!
- Я… я думаю, - пробормотала Вирджиния запинаясь, - что вы… не должны говорить мне все это.
- Почему не должен? - воскликнул он. - Ах, дорогая моя! Не бойтесь меня! Уверяю вас, я не причиню вам никакого зла! Просто у меня такое чувство… Нет! Я знаю это наверняка… с той самой минуты, как увидел вас… Я полюбил вас! Да-да! Полюбил!
- Это… это… неправда! - испуганно выкрикнула она.
- Правда! - подтвердил герцог взволнованно. - Я не собирался говорить вам о своих чувствах… хотел строить свои отношения с вами исключительно на дружеской основе, потому что догадывался, что именно этого хотите вы. Но я ничего не могу с собой поделать, Вирджиния! Весь день я словно в бреду, вот уже в который раз перебираю в памяти те счастливые мгновения, которые мы провели вместе сегодня утром! Я понимаю, что мы только вчера встретились. Но вот так случилось! Мне кажется, я знал вас всегда… вы вошли в мою жизнь столь стремительно, что я не успел даже испугаться того, что творится со мной. Сегодня, в Доме Королевы, когда я любовался вашим дивным профилем там, на террасе, а вы стояли, прислонившись к балюстраде, и взгляд ваш был устремлен куда-то вдаль, а потом вдруг оглянулись и посмотрели на меня… Вирджиния, верите ли… в эту минуту все в моей душе перевернулось! Что вы сделали со мной? Еще никогда я не испытывал ничего подобного! Никогда, за всю свою жизнь!
- Вы все нафантазировали себе! - попыталась отрезвить его Вирджиния, но голос ее подозрительно дрогнул.
- Нафантазировал, говорите вы?! Быть может. Но почему не сказать честно, без притворства и обмана? И вы, и я! Мы оба! Мы просто влюбились друг в друга с первого взгляда. Оказывается, она все же существует на свете, эта пресловутая любовь с первого взгляда! Я столько читал о ней и всегда смеялся, называл это глупостью! И вот оно! Оно случилось со мной! Вирджиния, я влюбился в вас!
- А что для вас любовь? - спросила девушка.
- Любовь для меня, - начал герцог с неподдельной искренностью, - это обретение второй половины собственного "я". Когда ты встречаешь человека, которому хочешь принадлежать безраздельно и которым хочешь владеть безраздельно. Всю свою жизнь мы неосознанно для себя заняты поисками этой второй половины, и лишь немногим счастливцам везет в этом поиске.
У Вирджинии перехватило дыхание. Слова герцога пьянили, будоражили сознание, ей хотелось слушать еще и еще. Он даже не прикоснулся к ней рукой, а у нее все таяло внутри, словно он уже сжимал ее в своих объятиях. Какой-то странный волшебный гипноз! Она не могла сдвинуться с места, не могла пошевелить рукой, не могла развернуться и убежать. Он стоял рядом, он был так близок, что она ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела. Она принадлежала ему всецело и безраздельно.
Огромным усилием воли она заставила себя стряхнуть это наваждение и вспомнить наконец, почему она оказалась здесь, в замке.
- Как можно говорить о любви, когда вы… когда мы едва знакомы? - проговорила она дрожащим голосом, понимая всю неубедительность такого довода.
- Вы не знаете меня? - воскликнул герцог. - Что ж, тем лучше! Дорогая, мне еще столькому предстоит научить вас! А я вот знаю о вас все! Ибо в вас есть все, что мужчине хотелось бы видеть в женщине! Мне нравится не только ваше тело, но и ваш проницательный ум, ваше доброе сердце, ваша невинность и даже то, как неумело вы пытаетесь ускользнуть от меня, притворяясь такой строгой и чопорной.
Герцог перевел дыхание и продолжал:
- Будь я художником, я бы обязательно нарисовал ваш портрет! Умей я сочинять музыку, я написал бы концерт. В его мелодии были бы вы и только вы! Разве это не любовь, Вирджиния?
- Не знаю, - растерянно прошептала девушка.