А вторым последствием событий с выигранным тендером являлось то, что Эмиль впервые меня похвалил, сказав, что я профессионально справляюсь со своими обязанностями и как пресс-секретарь и его личный секретарь, полностью его устраиваю. Выслушивать похвалу из его уст оказалось делом приятным и захотелось работать ещё лучше. Поэтому вечерами, после посиделок с Серафимой Павловной, я подолгу начала зависать в интернете, постигая все тонкости строительного бизнеса и всего, что связанно с ним. Благодаря этому, на третью неделю работы я уже чувствовала себя в офисе, как рыба в воде. Теперь для неудобных посетителей и звонивших, у меня имелись заранее приготовленные ответы, или аргумент в защиту фирмы и нашей деятельности, я успела изучить все привычки своего босса, и даже порой могла предугадывать его возможные распоряжения, чем ещё больше заслужила его уважение. Постепенно тон Эмиля из холодного и сухого начал становиться тёплым и доверительным, и моей душе начало твориться чёрте что. Одна часть тихо нашёптывала, что может всё же стоит остановиться и не мстить за смерть Варвары, ведь прошло много лет, и раз я тогда умерла, значит, так нужно было. Но вторая часть упорно твердила, что смерть девочки нельзя оставлять безнаказанной и меня стало раздирать от противоречий. После долгих и размышлений и пары бессонных ночей, я решила, что пока лучше занять выжидательную позицию. А именно - хорошо работать и изучать работу фирмы изнутри, чтобы если всё решу однажды мстить, знать - куда конкретно ударить, чтобы одним махом поставит всю семью на колени.
Ну а дома, вернее, у Серафимы Павловны, всё шло просто идеально. Мой переезд казалось, добавил старушке жизненных сил. Именно благодаря ей я более-менее нормально пережила первую неделю работы. Приползая домой выжатая и обессилившая, я окуналась в атмосферу понимания и заботы. Бабулька хлопотала надо мной, кормила вкусными ужинами, живо интересовалась моими делами, а потом же сама и гнала спать, чтобы я отдохнула, а утром готовила мне завтраки и постоянно напоминала, чтобы я что-нибудь не забыла. Иногда мне казалось, что я дочь, а она мать, собирающая меня в школу. Было и странно, и одновременно так приятно ощущать искреннюю заботу о себе в уже далеко не детском возрасте.
Хотя порой я испытывала и стыд за это. Предполагалось, что это я должна заботиться о бабульке, а не она обо мне. Поэтому пару раз я попробовала первая подняться утром и приготовить завтрак, однако получила такой нагоняй, что посчитала правильным скрыться в ванне, чтобы не слушать претензии в свой адрес, что я её не ценю, не хочу считаться с её мнение, и что теперь она вообще никому не нужна. Поняв, что бабульке за счастье заботиться обо мне, я решила вообще не лезть в кухонные и домашние дела. Единственное, на чём я категорично настояла, что теперь походы в продуктовые магазины всецело моя прерогатива. И сама начинала возмущаться, если вечером обнаруживалось, что Серафима Павловна ходила в ближайший супермаркет. Тут уже ей пришлось со мной согласиться, иначе я грозилась съехать и больше никогда у неё не появляться.
Ещё я пыталась пару раз поднять вопрос о плате за аренду комнаты, потому что покупка продуктов была незначительной платой за роскошную, большую и уютную спальню, которую мне выделили в четырёхкомнатной квартире, и где впервые после отъезда из семейного гнезда я ощутила себя комфортно и уютно. Но старушка ничего и слышать не хотела про это и даже устроила мне бойкот на сутки, когда я попыталась подсунуть ей деньги. После я предприняла ещё одну попытку хоть как-то отблагодарить за всё и предложила оплачивать квартплату, но и здесь потерпело фиаско, наткнувшись на грозные и недовольные взгляды с её стороны. А потом и узнала, что она этих вопросов вообще не касается. За всё платил её сын или Ростик, полностью ограждая её от бытовых проблем.
Постепенно, сидя вечерами за чашкой чая, я рассказа Серафиме Павловне всё про себя. Причём правду - и про Бэрика, и про пьянство, и про мои фортели на работе и про мужа. Единственное, что я утаила, это причину своего приезда в Москву и не стала рассказывать, что сейчас работаю в фирме Эмиля, чтобы она ничего не заподозрила. Ведь бабульку бы очень заинтересовало, что я сначала пыталась разузнать о семье Соболиных, а потом и устроилась работать на фирму к одному из них.
Мои рассказы шокировали её, но осуждения не было, и она просто попыталась меня понять и ещё больше начала жалеть. А также постепенно я узнавала и всё про её жизнь.
Оказалось, что её отец был известным академиком, и благодаря этому получил квартиру в этом доме. Здесь же она познакомилась со своим первым мужем, который приехал в гости к одному из жильцов. Он был военным, и она много лет моталась с ним по гарнизонам, пока не родила Игната. Как только это случилось, её отец сделал всё возможное, чтобы выбить для её мужа тёплое местечко в Москве и вернул дочь в отчий дом. Но когда Игнату исполнилось четырнадцать, его отец погиб. Вертолёт, в котором он летел на инспекцию военных учений разбился, и она стала вдовой, а ещё через год похоронила и своего отца. Она долго оплакивала их, но потом жизнь взяла верх и Серафима Павловна встретила своего второго мужа. Игнат, к сожалению, его не принял. Мальчик решил идти по стопам своего отца и в тот момент как раз поступил в военную академию. Выехав жить в общежитие, он и познакомился с будущей мамашей Ростислава, а когда та особа сбежала, оставив сына, вернулся домой. Но прожил здесь недолго. История с Варей причинила ему боль и, выпустившись из академии, он забрал сына и начал колесить по необъятным просторам Родины.
Но к несчастью, и второй муж бабульки прожил недолго. Похоронив его и оставшись в одиночестве, она обратилась к друзьям своего первого мужа и сделала всё возможное, чтобы те нашли Игнату место в Москве. Парень он оказался умным, плюс помогли друзья отца, и благодаря этому он сделал успешную карьеру. Правда, кем точно сейчас работал Игнат, и какое звание имел, я так пока и не узнала. Серафима Павловна закатывала глаза, когда я об этом спрашивала и многозначительно говорила, что он большая шишка в министерстве обороны. А я, когда однажды вечером он приехал в гости, чтобы так сказать лично взглянуть на новую помощницу своей матери, не решилась задавать вопросы. Мужчина не то чтобы испугал меня, а вызывал какую-то робость. Лет шестидесяти, седой, слегка полноватый, со строгим взглядом, он долго рассматривал меня, и мне хотелось стать невидимой. А когда отрывистым, приказным тоном начал задавать мне вопросы, я вообще испытала желание сбежать или вообще из дома, или хотя бы в свою комнату. В каждом его слове чувствовалась привычка командовать и добиваться поставленных целей. Спасла меня тогда Серафима Павловна. Не менее приказным тоном оборвав сына, она начала учить его жизни и приказала меня не пугать, и он отстал от меня. Засыпая в ночь, я снова мучилась вопросом о жизни, которая могла бы сложиться у Вари - ответила бы девушка на его чувства, или испугалась бы командного тона парня? Или его командный тон и сухость, следствие пережитой трагедии и прожитой жизни? Но ответов как всегда не нашлось.
Также я многое узнала про Ростислава. По стопам отца и деда он не пошёл, а предпочёл получить экономическое образование. Окончив университет, он открыл фирму и при помощи отца превратил её в преуспевающее предприятие. Здесь Серафима Павловна тоже здорово темнила, но как я поняла - она и сама толком не понимала, чем занимается внук. Ну а я, сложив очевидные факты, пришла к выводу, что он занимается поставками толи военного обмундирования, толи продуктов, а может и того и другого, ну или прочих мелочей, для военных частей. В общем, парень, при помощи отца выигрывал тендеры и заключал выгодные контракты, таким образом, сейчас живя в полном шоколаде и содержа свою бабулю, и помогая отцу.
Но в принципе, как Ростислав зарабатывает свои деньги, меня мало интересовало. Ни он первый, ни он последний, кто делала это благодаря своим родственникам, сидящим в кабинетах власти. Поэтому я и не особо старалась совать нос в его дела. А вообще, за три недели мы с ним подружились.
Исправно выполняя моё условие, он сначала периодически стал заезжать к своей бабульке на обеды, таким образом развлекая её в то время, пока я на работе. А однажды заехал вечером и остался надолго.
У меня уже шла вторая рабочая неделя, и я почти втянулась в рабочий график, поэтому перестала сразу после ужина заваливаться спать. Но просто гонять чаи с Серафимой Павловной нам стало скучно, и как-то вечером она предложила сыграть мне в лото. Без особого энтузиазма я согласилась и неожиданно для самой себя втянулась. Играли мы не просто так, а на денюжку. Каждой карточке определили цену в десять рублей, и как дети радовались, когда удавалось первой закрыть все числа, а значит и сорвать банк.
В один из таких вечеров заехал и Ростислав, а увидев с каким азартом мы играем и болтаем обо всём на свете, после уговоров составил нам компанию. Потом как-то раз снова заехал вечером, и после этого стал появляться всё чаще в квартире своей бабушки. На самом деле он оказался и не таким уж хамом, как я подумала после первый двух встреч, хотя и за словом в карман не лез. И теперь мы часто, играя в лото, или в карты, или просто попивая чаёк, беззлобно друг друга подкалывали и смеялись, а Серафима Павловна цвела и пахла, как майская роза, суетясь по кухне и стараясь нас чем-то вкусненьким побаловать, или издавала победные крики, когда удавалось нас обжульничать в играх. А затем Ростислав стал иногда и оставаться у своей бабульки ночевать, радуя её чуть ли не до слёз.
После таких посиделок на сердце чувствовалась необыкновенная лёгкость и умиротворение и я уже не представляла, как раньше жила без всего этого. Серафима Павловна стала для меня настоящей любимой бабушкой, а Ростислав… Я бы сказала, что мне он стал как брат, но всё чаще я начала замечать его заинтересованные взгляды и не знала, как к ним относиться. С одной стороны он мне нравился, и я себя чувствовала рядом с ним раскованно и свободно. Я могла быть собой. А с другой стороны - как будто внутри стоял какой-то барьер, и пока я даже не хотела думать о том, чтобы его переступить. Мужчины вообще стали меня как-то пугать и я с сожалением признала, что пять лет отношений с Юрой сделали меня дикой и пугливой. Если раньше увидев мужчину, я сразу определяла - нравится он мне или нет, и легла бы я с ним в постель, то теперь эти отношения страшили, и я боялась даже думать об интимной сфере жизни. Но никаких попыток перевести наши отношения на другой уровень Ростик не предпринимал, поэтому я пока и не задумывалась, как мне поступить или что делать, если вдруг он решит действовать, и я на самом деле интересую его, как женщина, не жиличка его бабушки.
Проснувшись в субботу, после трёх рабочих недель, я лениво потянулась и, нежась в кровати, решала, что сегодня делать. "Может к маме съездить? Ведь обещала ещё в прошлые выходные проведать её, но потом закрутилась. А она, похоже, ещё больше обиделась. Не хочу снова возвращаться к обидам и непониманию. Если через часик выехать, то к одиннадцати буду в родном городе. Ведь до него ближе, чем до Твери. Да и Серафима Павловна сегодня на целый день уехала к своей давней подруге, проведать её в доме престарелых, и сказала, что проведёт там целый день. Оставлю ей записку, что завтра к вечеру вернусь. Думаю, ей полезно отдохнуть от меня и от забот…".
"Да, так и сделаю" - решила я и, поднявшись с кровати, пошлёпала в душ. Быстро приняв его, я набросила халат, обмотала голову полотенцем и вышла на кухню. Завтракать не хотелось, да и тем более я знала, что как только приеду к маме, она заставит меня есть, поэтому решила ограничиться кофе.
Приготовив его, я уселась на подоконник и, наслаждаясь ароматным напитком, смотрела на прекрасный вид, открывающийся из окна, и думала - чем бы порадовать маму и какой подарочек ей купить.
- Доброе утро, - раздался жизнерадостный голос Ростика, и от неожиданности я подавилась кофе.
- При-ввет, - пробормотала я, откашлявшись и с удивлением глядя на него. - А ты как здесь очутился?
- Вчера поздно вечером приехал, - ответил он, подходя к кофеварке и загружая в неё кофе. - Ты уже спала.
- Ясно, - протянула я, осматривая его.
Обычно, ночуя здесь, на кухню он выходил или уже одетый в костюм, или в спортивные штаны с футболкой, а сегодня был только в штанах, и сейчас я по достоинству могла оценить его телосложение. Рельефные мышцы на руках, широкие плечи, кубики пресса на животе смотрелись очень заманчиво и, глядя на всё это я вдруг смутилась. "А он не просто ничего себе, а очень даже красивый мужчина" - пронеслось в голове.
- Ты в курсе, что бабушка целый день сегодня будет отсутствовать? - спросил Ростик, сделав себе кофе, и тоже уселся на подоконник напротив меня.
- Угу, - я кивнула, и отвела взгляд, чтобы не смотреть, как заворожённая, на игру мышц под его кожей, а потом, взяв себя в руки, с улыбкой добавила: - Она вчера предупредила меня. Так что мы с тобой сегодня на хозяйстве. Или ты опять понесёшься сломя голову обувать и кормить нашу армию?
- Не понесусь. На сегодня я отменил все дела, - весело ответил он. - Проживёт армия без меня день - другой.
- Ого! Неужто ты послушал нас с бабулей и решил чуть притормозить и получать удовольствие от жизни не только ночами, но и днями? - я сделала испуганное выражение лица. - Капец! Ты не заболел? Температура в норме? Немедленно открой рот, я посмотрю твои гланды!
Серафима Павловна уже просветила меня, что её внучок когда-то жил у неё, но потом съехал, потому что сильно любил девушек, а она имела привычку каждую его новую пассию, с которой он провёл ночь, оценивать как возможную будущую жену. И либо недовольно хмурилась, увидев новую девицу с утра-пораньше у себя на кухне, или начинала обихаживать её и интересоваться данными, если барышня ей нравилась. Уж очень она хотела его женить и успеть понянчить ещё правнуков, а он всё не мог нагуляться и постоянно крутил романы с новыми девицами. Ростислав улыбнулся и послушно открыл рот, а потом взял меня за руку и приложил её ко лбу.
- Здоров, бодр и полон сил, - ответил он и подмигнул мне, а потом вдруг стал серьёзен. - Собственно я как раз планирую поговорить с тобой о дневных удовольствиях от жизни, а вернее о круглосуточных.
- Хм, расшифруй, - попросила я, не понимая, что он имеет в виду.
Отставив чашку в сторону, Ростислав задумчиво посмотрел в окно, а потом мне в глаза и спокойно произнёс:
- Кать, я давно не молодой пацан, и бабулька меня уже давно клюёт, чтобы я остепенился. Плюс, я серьёзный и занятой человек, ценящий своё время и чем-либо заинтересовавшись, быстро принимаю решения… Так вот, не буду ходить вокруг-да около, и хочу сразу предложить тебе встречаться. Ты уже взрослая женщина, видевшая и знающая жизнь, поэтому думаю, тебе тоже не нужны месяцы флиртов, сюсюканий и стыдливых поцелуйчиков на прощанье. Мне кажется, мы подходим друг другу, и нам всегда есть о чём поговорить. Ты симпатичная, вернее, есть в тебе что-то притягательное. И хоть ты всё же иногда язва, но беззлобная, и мне с тобой весело… В общем, ты мне нравишься и думаю, у наших отношений есть будущее. Сразу говорю - это ещё не любовь, но надеюсь, узнав друг друга поближе, мы дойдём и до этого чувства.
Пока Ростик говорил, я сидела оцепенев, и не знала как себя вести. В голове крутилась только одна мысль: "Он всё же решил действовать. И что мне теперь делать?". Но все остальные мысли разбежались, как трусливые зайцы, а сердце в груди бухнуло и понеслось вскачь.
Видя, что я впала в ступор, он добавил:
- Поверь, я вполне нормальный мужик, не жадный, справедливый, умеющий доставить удовольствие… Вместе нам будет хорошо и комфортно…
- Ага, а самое главное - ты романтик, - выдавила я, испытав обиду, что мне вот так обыденно, как будто заключая сделку, делают предложение встречаться.
Спрыгнув с подоконника, я подошла к раковине и принялась мыть чашку, не зная, что ещё сказать.
- Что это значит? - сдержанно спросил он. - Это да или нет?
- Это скорее, нет, - начав злиться, ответила я. - И значит, что ты дурак. Женщине в любом возрасте, и в девятнадцать, и в двадцать восемь и в пятьдесят, хочется чтобы её любили, ухаживали за ней, с нетерпением ждали от неё стыдливых поцелуйчиков, испытывали к ней страсть, а не спокойно и деловито предлагали встречаться, с возможными дальнейшими последствиями. И я не исключение. Мне хватило и одного брака, в котором я надеялась, что любовь придёт позже. Больше не хочу совершать ошибок, и если уж начну с кем-то встречаться, то с тем, от кого у меня кровь будет бурлить и голова кружиться, а дыхание - перехватывать. Так что прости, Ростик.
Сказав это, я вытерла руки и вышла в коридор. Но уже в следующее мгновение меня нагнали и, прижав к стене, полностью обездвижили. Испугавшись, я пробормотала:
- Ты чего? Отпусти! - и попробовала отпихнуть Ростислава.
- Говоришь, хочешь ухаживаний и страсти? Чтобы кровь бурлила и голова кружилась? Чтобы дыхание перехватывало? Не проблема, - вкрадчиво ответил он и, перехватив мои руки, завёл их вверх, а потом принялся целовать в шею, в перерывах шепча: - Будет тебе всё это. Пожалуй, ради тебя я готов и постараться, если хочешь. Свидания, подарки, цветы, безделушки, ласковые и нежные слова - всё это я могу тебе дать… Даже больше…
Нежные поцелуи тут же пустили по моему телу ток, и я тяжело задышала. "Как приятно-то!" - я просто таяла в сильных руках Ростика. А когда он одной рукой перехватил мои запястья, а второй начал водить по телу, ощутила, как голова закружилась.
- Давай, говори "да" и всё это получишь… У тебя уже дыхание перехватывает, а ведь я ещё ничего и не делал-то толком… А страсть, вот она, - проведя рукой по спине, он положил её на ягодицы и прижал к своим бёдрам. Тут же почувствовав всю силу его желания, я испуганно сглотнула, а он продолжал шептать: - Страсти у меня навалом… Я никого не хочу, кроме тебя… Неделю уже не смотрю на других и думаю только о тебе… А я ведь здоровый мужик и привык к сексу каждую ночь… Такое со мной впервые, поэтому за страсть не волнуйся…
Снова начав водить рукой по телу, он прикоснулся к груди через тонкую ткань халатика и улыбнулся.
- У себя сердце сейчас выскочит. Разве не этого ты хочешь? Или тебе надо, чтобы кровь на самом деле бурлила? - хрипло спросил он, и снова прижав к своим бедрам, начал меня целовать в губы.
Перед глазами тут же всё поплыло. Поцелуй сначала был нежными. Как бы пробуя губы на вкус, Ростислав медленно проводил по ним языком, потом слегка прикусил нижнюю губу и стал её посасывать, дразня и будя желание, а потом неожиданно перешёл в наступление, и прорычав:
- Ответь мне, - впился таким поцелуем, что у меня подкосились ноги.