Утром Катя проснулась от какого-то гула. Она отво-
рила окно и выглянула на улицу. Там какой-то мужчина
косил траву косилкой, и она гудела, как трактор.
"Кретин, – подумала Катя, – нашел время, когда
стричь траву, ведь все еще спят". Но, глянув на свои руч-
ные часы, она воскликнула:
– Боже, уже полдевятого, а я сплю! Может, граф ме-
ня уже ищет.
Она с трудом натянула бархатное платье и помчалась
к графу. Пробегая мимо угла, в котором стоял стул с бе-
лой тряпкой, она подумала: "То ли сон, то ли правда".
Но думать было некогда, и она побежала по коридо-
ру в комнату графа. Но старик еще спал. Он посапывал,
как младенец, и улыбался во сне.
– Линда, – протянул он.
Катя подумала, что он проснулся, но старик спал.
"Ну надо же, как он любил эту Линду, как он обрадо-
вался, что она к нему вернулась. А она, оказывается, люби-
ла не его, а его брата. А что же брат? Он ее тоже любил? И
с кем это она на фотографии: с Мауро или Джованни?" -
размышляла Катя, пока готовила кофе к завтраку. Как
только кофе забурлил, Катя разбудила старого графа:
– Мауро, милый! – прощебетала она. – Просыпай-
ся, уже кофе готов.
Она помогла ему подняться и хотела повести в ван-
ную умыться, но он направился прямо к столу и уселся
пить кофе с бисквитами.
"А умываться не бывает, – подумала Катя. – Ну лад-
но, старый, что с него возьмешь".
Вдруг старик услышал гул косилки и сказал:
– Это цыганский сын. Он у меня работает слугой. Ты
с ним не общайся, потому что он очень опасен. Он су-
масшедший.
– Почему сумасшедший? – удивилась Катя.
– Да потому что он вбил себе в голову, что он мой пле-
мянник и что он тоже граф, как и я. Нет, ты представля-
ешь, Линда, он равняется со мной! Цыганский отпрыск.
Представляешь, молодой, а крыша съехала, – впервые
хихикнул граф, показав несколько черных сгнивших зу-
бов, и добавил строго: – Ты даже не разговаривай с ним.
Поняла?
– А если он племянник, то, значит, он сын твоего бра-
та? – воскликнула Катя.
Старый граф, быстро взглянув на Катю, сказал:
– У моего брата не было детей.
"Как же не было, – подумала Катя, – если у нее, у
Линды, была любовь с Джованни, то вполне возможно,
4
что у них был ребенок. Просто граф Мауро не знает об
этом". Катю распирало от любопытства, но она боялась
старого графа и поэтому молчала.
Поев, граф пошаркал в свое старое кресло возле ок-
на, сел и задумался. Он долго смотрел во двор и вдруг
спросил:
– Линда, я никак не вспомню, почему ты ушла от нас,
почему ты покинула наш замок.
Катя заправляла кровать и вздрогнула от неожидан-
ности. Она думала, что граф спит.
– Я помню, что-то произошло, но что именно никак
не вспомню, – и уснул.
Катя растерянно ломала голову, что ему ответить,
но увидев, что старик спит, она успокоилась и занялась
уборкой.
Когда мужчина, косивший траву, подошел близко к
замку, Катя, увидев его лицо, подумала, что он на кого-
то похож.
"Может, какой-то мой знакомый? Да нет. Но где же я
его видела?"
Мужчина, докосив траву, пошел в другой конец замка.
Любопытная Катя высунулась из окна, чтобы посмотреть,
куда он пошел, и чуть не вывалилась. А лететь было вы-
соко, потому что здесь фундамент поднимался над зем-
лей примерно на три метра.
"Как-то странно построен этот замок, – подумала Ка-
тя. – С одной стороны фундамент низкий, а здесь вы-
сокий".
Внизу зеленел свежескошенный лужок, дальше бежа-
ла небольшая речушка, а за нею лес. А в лесу – сума-
сшедший птичий гам на разные голоса и переливы. Птицы
радовались теплому летнему утру и пели гимн жизни.
– Боже, как хорошо! – воскликнула Катя.
Вдруг она увидела, что мужчина возвратился и поста-
вил пакет возле двери. Потом походил возле входа в замок,
собрал кое-какой мусор и не спеша ушел. Катя выскочи-
ла на крыльцо и развернула пакет. Там была еда: макаро-
ны, томат, хлеб, овощи. Она удивленно посмотрела вслед
уходящему мужчине и внесла пакет в дом.
– Ты не разговаривала с ним? – спросил граф, при-
открыв глаза. – Я ему запретил входить в замок. Он жи-
вет в городе, а мне привозит еду и помогает по хозяйству,
а потом уезжает обратно.
– Ну почему запретил? Может, он твой¼ – и замол-
чала, увидев его тяжелый взгляд.
Граф, грозно сдвинув брови, сказал:
– Это мой замок и всякой черни я в нем не потерп-
лю!
– Хорошо, хорошо, Мауро, – согласилась Катя, ис-
пугавшись, что он выгонит ее из замка.
На дворе стояла жара, и в замке было душно. Катя за-
мучилась ходить в этом тяжелом бархатном платье. Пос-
ле обеда она подошла к графу и спросила, заглядывая
ему в глаза:
– Мауро, милый! Можно я платье сниму? Оно такое
жаркое, а на улице лето.
– Конечно, сними, если тебе жарко в нем, – улыб-
нулся старик, и морщины еще сильнее выделились на его
бледном лице. – Надень что-нибудь из вещей моей жены.
Ее комната там, по коридору, ты же помнишь? – махнул
он сморщенной рукой. – Поищи что-нибудь в шкафу.
– А ты меня не разлюбишь, если я буду в другой одеж-
де? – лукаво улыбнулась Катя.
– За что я тебя больше всего любил, так это за твою
лукавую улыбку, – ответил граф. – Ну что ты, Линда,
любовь моя, как же я тебя могу разлюбить. Ты одна у ме-
ня любимая, ты любовь всей моей жизни.
"Надо же, он еще и помнит, какая у нее была улыб-
ка", – подумала Катя и пошла искать комнату графини.
Она вышла в коридор и открыла первую дверь слева.
Дверь осела и с трудом открылась. Катя очутилась в боль-
шой комнате с обстановкой как в комнате графа, она от-
крыла ставни, и свет хлынул в комнату.
Здесь все было поновее и покрасивее. Чувствовалась
женская рука. Катя поразилась великолепию комнаты гра-
фини. Если в комнате графа все было в красных тонах,
то здесь блистало голубое с зеленым великолепие. Голу-
бой гобелен стен, диванчики и изящные кресла обтянуты
атласной тканью с зелеными и белыми цветами по голу-
бому полю. Над широкой кроватью, покрытой покрыва-
лом такой же расцветки, как и кресла, нависала куполом
тончайшая прозрачная ткань, расшитая тонкой золотой
нитью. Она пожелтела от времени и порвалась в неко-
торых местах. На всем лежал толстый слой пыли, и пов-
сюду висела паутина. На полстены сверкало великолеп-
ное старинное зеркало в дорогой позолоченной раме. А
на другой стене висел огромный портрет в такой же кра-
сивой раме. Это, как Катя поняла, был портрет графини.
На нем благородная дама была изображена лет в трид-
цать, и Катя поразилась ее некрасивости. Тонкие злые гу-
бы, длинный орлиный нос и глубоко посаженные глаза, в
которых затаилась боль. А больше всего поражала ее ху-
доба. В глубоком декольте яркого розового платья, обши-
того великолепными кружевами, двумя буграми торчали
ключицы, а на впалых щеках – мертвенная бледность.
Катя уселась в изящное кресло напротив портрета гра-
фини и разглядывала его. А та свысока смотрела на Ка-
тю, как бы говоря: "И что это ты расселась в моем крес-
ле, служанка несчастная".
Кате стало не по себе от этого взгляда, и она поспе-
шила встать:
– Ладно, ладно! Ухожу, успокойся.
Она подошла к большому шкафу и открыла дверцу.
Одежды было немного, да и то вся старая и ветхая. Кра-
сивой и дорогой одежды не было. Катя нашла легкое бе-
жевое платье и надела его. Оно было почти на нее, толь-
ко немного жало в груди и было длинным, до пят. Катя
покрутилась перед зеркалом и повернулась к портрету
графини:
– Ну, как я тебе? Идет мне твое платье? Ты не пере-
живай, я его поношу дня два и возвращу. Мне просто не
хочется спугнуть твоего мужа. Он сейчас живет в своей
молодости, не будем прерывать его счастья.
Катя улыбнулась графине и помахала ей рукой:
– Пока! Было приятно познакомиться.
Пока она шла, все время думала, почему же такая боль
в глазах молодой женщины? Что ее мучило? Что ей в жиз-
ни не удалось? И теперь понятно, почему граф Линду лю-
бил: против графини она как розовый бутон.
Катя вошла в комнату, скрипнув дверью. Граф, дре-
мавший в кресле, приоткрыл глаза и спросил:
– Линда, а ты, что, красивее платья не нашла? – и
тут же добавил: – А, я забыл. Я же их продал, когда де-
нег не было.
– Как? – удивилась Катя. – А я думала, что у всех
графов несметное богатство, сундуки сокровищ запря-
таны в тайниках. Как это может быть – граф и без
денег.
– Сокровища есть, но их никому не удастся взять, -
хмуро усмехнулся старый граф.
Катя подпрыгнула на месте: "Так все же сокровища
есть. Не зря сюда рвалась старая Линда".
Она осторожно подошла к старику, погладила по го-
лове и тихо спросила:
– Милый, а почему их нельзя взять?
– Это золото принесло нашему роду несчастье. Наш
род вымер, ты видишь, только я остался. Эти сокрови-
ща прокляты, и кто их возьмет, тот не будет счастлив, -
вздохнул старик и уснул.
– Боже, ну что он все время спит, никак ничего мне
толком не расскажет? – расстроилась Катя. – Сплош-
ная тайна – и никакого просвета.
Вечером, когда Катя уложила графа в постель, он опять
попросил:
– Линда, любовь моя, полежи со мной. Я всю жизнь
об этом мечтал.
Она прилегла рядом со стариком, погладила его по се-
дой голове:
– Спи, Мауро, спи, милый.
А он, счастливый, прижался к Кате и тут же уснул.
"Ну прямо какой-то детский сад, – улыбнулась Ка-
тя, – да и впрямь, старики – они что дети. Ему нужно
немного ласки и уверенности, что его любят. Если его лю-
бимая женщина вернулась к нему, конечно же, он уверен,
что она его любит".
– Так все же клад есть! И как же его отыскать?
Было еще рано, спать не хотелось, к тому же Катя за-
жглась нетерпением срочно, сейчас же найти клад. Нет,
ей не хотелось сокровищ ради денег, ей просто очень не
терпелось убедиться, что он действительно есть. Катя
раньше никогда не находила кладов и даже не думала,
что сокровища можно отнести в банк и получить от это-
го прибыль, ей просто хотелось увидеть клад и все.
Катя решила порыться в бумагах старого графа. Мо-
жет быть, найдет карту или какое письмо, где описано
местонахождение клада. Она принялась рыться в тум-
бочках, в столе, в шкафу. Но ничего кроме квитанций по
оплате коммунальных услуг не обнаружила. Она пошла
в комнату графини и перевернула там все вверх дном, но
не нашла ни одной старой бумажки. Как же она найдет
клад, если она не знает, где он зарыт?
Когда Катя вышла в коридор, то в другом конце его
увидела слабый свет. Катя обмерла: кто это там? Ей было
очень страшно, но сильнее, чем страх, было ее любопыт-
ство. Она медленно пошла по коридору. Старый, прогнив-
ший пол зиял дырами и страшно скрипел. При каждом
скрипе у Кати обрывалось сердце.
В самом конце коридора она увидела приоткрытую
дверь, из которой тонкой полоской выбивался свет. Она
подошла к двери и тихонько заглянула в щелку. У нее
от страха оборвалось сердце: перед нею сидел молодой
граф. Граф Джованни. Он был одет в старинный бархат-
ный камзол красного цвета и красную бархатную шляпу.
Он сидел молча и смотрел телевизор. Вдруг под Катины-
ми ногами скрипнула половица, и он поднял глаза. Катя
бросилась бежать с колотящимся от страха сердцем. А в
голове стучало – привидение, привидение. Но, не про-
бежав и двух шагов, она провалилась одной ногой в ды-
ру и завизжала:
– А-а-а, помогите, привидение-е-е!
Молодой граф Джованни подскочил к ней и стал вы-
таскивать за руку. Катя от ужаса закрыла глаза и завиз-
жала еще громче:
– А-а-а, спасите! Привидение-е-е!
Мужчина подхватил ее под мышки и вытащил из
дыры:
– Тише, тише! Да не визжи ты так. Не привидение я. Я
Джино! Успокойся, – он обнял ее за дрожащие плечи.
Катя почувствовала тепло его тела и подумала, что при-
видения – они ведь бестелесные, значит, это человек.
Она посмотрела ему в лицо. Настоящая копия графа
Джованни, и костюм. Граф Джованни, что ли, живой до
сих пор и почему так молодо выглядит?
На ее чудесном носике выступили капельки пота. Она
никак не могла сообразить, что же происходит.
– Как Джино? А на портрете, на портрете кто? И во-
обще я ничего не пойму!
– Пошли ко мне. Я тебе сейчас все объясню, – ска-
зал Джино и взял ее руку в свою огромную горячую ру-
чищу.
Они вошли в большую комнату, где вперемежку со
старинной мебелью стояла новая. Джино усадил Катю в
старинное кресло, а сам сел напротив, на стул, с любо-
пытством разглядывая ее.
– Ты новая работница у старого графа?
– Да, я Катя. А вы, а-а ты, что за маскарад, к чему
этот костюм?
Джино снял шляпу, и вдруг Катя узнала в нем работ-
ника, который стриг траву, и опять испугалась.
"Ведь старый граф сказал же, что он сумасшедший,
этот сын цыганки. Поэтому он, наверное, и натянул на
себя этот костюм. Но почему же он так похож на графа
Джованни, который изображен на портрете? Какая меж-
ду ними связь? Нет, я здесь точно с ума сойду".
На всякий случай она отодвинулась от Джино, а тот,
заметив ее движение, грустно улыбнулся и сказал:
– Все ясно. Старый граф Мауро уже наговорил про
меня. Он сказал тебе, что я сумасшедший и что меня нуж-
но остерегаться. Он всем так говорит и никак не хочет
признать меня своим племянником.
– Как племянником? – подскочила Катя. – Это зна-
чит, что ты сын Линды и Джованни.
– Не спеши, не спеши, – улыбнулся Джино. – Сей-
час попьем кофейку и я расскажу тебе мою грустную ис-
торию.
Он подал Кате чашечку кофе, налил себе и начал рас-
сказ:
– Хочу сразу тебя успокоить, я не сумасшедший. А
этот костюм¼ это костюм моего отца – графа Джован-
ни. Я его в шкафу нашел. Скоро будет праздник знатных
дворов, и я думаю, может, и мне пойти. Вот и решил при-
мерить костюм. А он как раз на меня, посмотри. Мой отец
был с меня ростом.
Так вот, начнем сначала. Я рос без отца. Воспитала ме-
ня старая цыганка. Мы с нею жили на окраине соседне-
го города, который отсюда в двадцати километрах. Жили
бедно. Мама, я ее всю жизнь считал своей матерью, ча-
сто болела и зарабатывала мало. Она убирала в домах за-
житочных горожан, стирала для них, гладила. Она бы-
ла цыганкой и одевалась по-цыгански, и меня все звали
"цыганский сын". Я не обижался, так как считал эту ста-
рую женщину своей матерью и любил ее. Она мне часто
говорила: "Сынок, ты должен учиться, ведь в тебе течет
благородная кровь. Ты должен выучиться на адвоката и
доказать свое графское происхождение".
Я сначала не понимал, о чем речь, но когда подрос, по-
нял, что в моей жизни есть какая-то тайна. Все просил,
чтобы мама рассказала мне все, но она только говорила,
что еще не время. В школе я учился хорошо и поэтому
легко поступил в институт и выучился на адвоката. Ког-
да я уже заканчивал обучение, моя мама умерла. Она пе-
ред смертью дала мне золотой медальон с фотографией,
на которой была изображена красивая молодая пара, и
сказала: "Сынок, это твои родители. Живут они в сосед-
нем замке, что на горе. Я не знаю, что случилось, почему
они избавились от тебя. Однажды мы с табором подошли
близко к тому замку и заночевали. Мне не спалось, и я
просидела всю ночь у костра. А перед рассветом пришел
граф в черном костюме, этот, что на фотографии, и при-
нес тебя в корзине. Он подошел ко мне и сказал: "Жен-
щина, я отдаю тебе этого ребенка на воспитание и еще
этот мешочек золота за то, что ты никогда никому не ска-
жешь, что этого ребенка взяла у меня. Ты уедешь сегод-
ня же, сейчас же из этих мест и до самой смерти держи
язык за зубами. Иначе я найду тебя и расправлюсь с то-
бой", – сказал он грозно и ушел, качаясь и держась за го-
лову, словно был в тяжелом похмелье. Я развернула тебя
из дорогих пеленок и обнаружила этот медальон, навер-
ное, твоя родная мама надела его на тебя, – она тяжело
вздохнула и положила мне в руку медальон. – Поначалу
я кочевала с цыганами, но потом ты тяжело заболел, едва
не умер, и я прекратила скитаться, и на золото, что дал
мне граф, купила маленький домик, в котором мы сей-
час живем. Раскрой медальон и посмотри: там молодая
девушка, это твоя мама, и рядом с нею граф, который те-
бя принес в то утро в корзине. Ты должен поехать туда и
доказать свое родство с графом. Не зря же ты учился на
адвоката. Ты у меня умница и сможешь доказать, что ты
графский сын, а не сын простой цыганки".
Мама умерла, а я с полгода не решался пойти в тот
замок. А вдруг мама что-то напутала? Я стал расспраши-
вать местных жителей и выяснил, что их было два брата-
близнеца. Один умер еще в молодости, и никто не знает
от чего, а другой еще жив. Ему около восьмидесяти лет,
и он совершенно сумасшедший.
Однажды мне помог случай. Один знакомый сказал
мне, что графу требуется работник. Я обрадовался случаю
и поехал в замок устраиваться на работу. Когда вошел
в комнату графа, то увидел на стене два портрета, что
висят на стене. Граф, поймав мой взгляд, сказал: "Это
мы с братом. Мы с ним близнецы. Видишь, одно и то же
лицо. Только костюмы разного цвета. Я всю жизнь хожу
в костюме черного цвета, а мой брат Джованни вечно
выряжался в красное". – "А где сейчас ваш брат?" -