На него неожиданно нахлынуло мощное ощущение надвигающейся беды, предчувствие опасности, которой он не мог противостоять. Такое чувство возникало у него во время разбушевавшейся грозы, когда в небе сверкали молнии, или когда что-то будило его, а он все не мог догадаться, что же потревожило его сон.
Фредди смотрел в звездную ночь. Самолет стремительно несся сквозь тьму, прозрачную, словно хрусталь, и более глубокую, чем вечный сон, его крылья выбелил платиновый свет луны. Плотная пелена облаков внизу отливала серебром, и Фредди видел, как изящная, искаженная тень самолета скользит по ним. Моторы уверенно гудели.
"Какая глупость с моей стороны, - одернул он себя, - все отлично. Со мной ничего не случится".
Постепенно Кентвелл успокоился. Его сердце замедлило бешеный ритм, и казалось, дурные предчувствия отступили от него.
И тут раздалось громкое крак! и маленький самолетик завалился вправо.
Фредди вцепился в ручки кресла. Ноутбук фирмы IBM рухнул на ковер, и по всему салону полетели упавшие вещи.
Какого черта?
Самолет медленно выпрямился.
У Фредди тряслись руки, когда он нажимал кнопку внутренней связи.
- Что случилось? - его голос звучал хрипло.
- Прошу прощения, мистер Кентвелл, - спокойно ответил пилот, так спокойно, словно он ставил машину в гараж. - Мы шли на автопилоте, когда это произошло, а теперь перешли на ручное управление. И все-таки вам не помешает пристегнуть ремень безопасности.
- Но…
- Просто болтанка, сэр. Беспокоиться не о чем.
Фредди пристегнулся. "Просто болтанка, - повторил он про себя. - Не о чем беспокоиться…".
И тут это произошло снова. Еще одно крак! но на этот раз громче, чем в первый. Самолет снова завалился, теперь уже влево. И вместо того, чтобы выпрямиться, он продолжал снова и снова закручивать спираль, словно подчиняясь дьявольской пляске.
Сердце колотилось у Фредди в горле. Он не мог понять, что же пошло не так. Машина всегда была в отличном состоянии. Механики регулярно ее осматривали. На "лирджет" не жалели денег.
И тут вдруг он осознал наступившую тишину… внезапную, ужасную тишину.
Двигатели не работали, и без их помощи самолет теперь не стремился вперед, а свободно падал, несясь сквозь ночь, посвистывая, как завывает падающая бомба. Все время вниз, вниз, вниз, и Фредди понял, что это его последний полет. И он не смог сдержать подступивший к горлу крик.
2
Дороти-Энн в одиночестве стояла на крыше. Здесь наверху, сорока тремя этажами выше улицы, резкий ветер хлестал ее, и несмотря на кашемировую шаль, окутывающую молодую женщину, холод пронизывал ее до костей.
Прошло много времени с того момента, когда туман, принесенный тихоокеанским ветром, укрыл Золотые ворота. Опустилась ночь. Алькатрас, Тибурон, Сосалито, даже великолепный мост-щеголь, повисший над бухтой, все эти огни приглушило непроницаемое серое покрывало, сквозь которое печально доносились гудки, словно моряки с затонувших кораблей взывали к людям из полных призраков глубин.
Вдали, над перилами, опоясывающими террасу, появлялись и исчезали окна небоскребов финансового квартала, будто проглядывая сквозь медленно движущиеся шторы. Здесь ей не составляло труда представить себя плывущей в призрачной гондоле, что скользит в воздухе над мрачно освещенным покинутым жителями огромным городом. Этот образ поражал красотой и пугал, словно оперные декорации, которые вдруг вспомнились ей после прошедшего И наполовину забытого сна, но это не волновало Дороти-Энн. Это ее здание, ее собственное. Благодаря ему она оставила еще один след в небе города, а ее опоясывающая весь земной шар империя поднялась еще на одну ступень.
Подобно привидению она скользнула к южной стороне террасы, мимо освещенных скользящих дверей пентхауса. Туман клубился вокруг нее, воздушные змеи прикасались к ней и тут же превращались в ничто, стоило только притронуться к ним.
Дороти-Энн немного постояла там, глядя на юг, в направлении аэропорта, как будто одним усилием воли могла вызвать из мглы вертолет Фредди и аккуратно посадить его на крышу небоскреба.
Странно, но подобному вечеру удается причудливым образом очаровать даже непривычного к мечтаниям среди дня реалиста. Стоя здесь, под острыми ударами влажного ледяного ветра, Дороти-Энн могла бы поклясться, что это колдовство придумано исключительно ради ее удовольствия.
Глупая мысль, но в такой неземной обстановке ничто не казалось невозможным и ни один каприз - чересчур сумасбродным. Даже женщине, обеими ногами твердо стоящей на земле. А таковой и была Дороти-Энн, что могли бы подтвердить множество ее знакомых и несколько близких друзей. Она практична и убийственно резка.
И к тому же потрясающая красавица.
Дороти-Энн Кентвелл исполнился тридцать один год. Пшенично-золотые волосы она убрала во французский пучок ради торжественного открытия. Сияющие, словно драгоценные камни, глаза цвета морской волны, по-настоящему красивые губы, упрямый подбородок и профиль, словно сошедший с камеи. Ростом в пять футов и десять дюймов, стройная - никто не назвал бы ее чувственной, она обладала тонкой талией и длиннющими ногами.
Но молодая женщина являлась обладательницей не только хорошенького личика.
Дороти-Энн унаследовала империю и даже расширила ее. На самом деле, согласно журналу "Форбс", Дороти-Энн Кентвелл являлась самой богатой женщиной Америки. Так объявили всему свету.
Все эти разговоры о деньгах Дороти-Энн никогда не беспокоили. Подобно горе Эверест, они просто были здесь. Для нее этот бизнес ничем не отличался от всех прочих, и она трудилась изо всех сил, чтобы провести свой корабль по предательскому океану финансов. Тот факт, что компания "Хейл" включает в себя отели, курорты, круизные теплоходы, жилые комплексы, индустрию обслуживания и капиталовложения в сотне иностранных государств, а также мысль о том, что она теперь "стоит" 7,8 миллиардов долларов, просто не приходили ей в голову.
Как раз наоборот. Миссис Кентвелл считала себя деловой женщиной, несущей ответственность за жизнь десятков тысяч служащих, и временным попечителем имущества, принадлежащего ее детям по праву рождения. Так как Дороти-Энн унаследовала от своей прабабушки отчетливое представление о подлинных ценностях и кроме того была преданной женой и матерью.
Если надо было выбирать, семья всегда шла на первом месте.
Вот почему она делала все возможное и невозможное, чтобы не попадаться на глаза общественному мнению, и почему до сегодняшнего дня Дороти-Энн никогда не соглашалась дать даже самого маленького интервью.
Это происходило не от ее застенчивости. Охраняя свою личную жизнь, она была движима исключительно глубоким материнским инстинктом и твердой уверенностью, что семейные дела лучше всего держать подальше от рекламы.
Ее первостепенной заботой стало желание защитить своих детей от немытой публики. А то, что она добилась этого ценой своей собственной светской жизни, казалось достаточно скромной платой.
Дороти-Энн ни разу не пожалела об этом.
Но сегодня вечером все изменится. Она вздохнула. Сегодня вечером, сегодня вечером. Сегодня вечером она сделает первое исключение из правила. И все благодаря умению Фредди убеждать.
- Нам необходимо устроить роскошное открытие, - спорил он с женой. - Этот отель обошелся в триста пятьдесят миллионов - двадцатую часть всех наших денег. Если мы не начнем их снова собирать, то окажемся по горло в дерьме. Нам необходима реклама, и кроме того мы снимем все запреты…
Дороти-Энн попыталась разубедить его.
- Ты же знаешь, дорогая, что мы превысили свои возможности, - мягко сказал Фредди. - В настоящий момент наши доходы по всему миру едва покрывают наши долги.
Разумеется, он воздержался от того, чтобы точно назвать причины. Этого и не требовалось. Не в обычаях Фредди указывать пальцем. Да и никакой необходимости в этом не было.
Дороти-Энн знала, кого следует винить.
"Меня, - подумала она. - Я отмела его возражения по этому проекту и притворилась глухой, когда он советовал мне не расширять дело. Я должна была принять решение, и я это сделала".
Итак… она подошла к самому краю быстро, слишком быстро, как оказалось, расширяя свое дело на возникающих рынках, в основном в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе. Это стоило денег, но с ее точки зрения подобная афера выглядела оправданной. Теперь существовал новый мировой порядок. Опередить соперников, только это и имело смысл.
Тем не менее Дороти-Энн не смогла предвидеть политической неразберихи, спровоцировавшей образование "горячих точек" по всему миру, и теперь страдало финансовое положение компании.
Мы превысили свои возможности…
Господи, как же ей ненавистны эти слова! Если бы только она обратила внимание на совет Фредди!
"Но я этого не сделала, и нечего плакать над пролитым молоком. Что сделано, то сделано… И ничего не исправишь".
Дороти-Энн не привыкла к тому, чтобы ее загоняли в угол. Это оказалось абсолютно новым ощущением, и черт ее побери, если ей это нравилось.
Лицо Дороти-Энн резко напряглось. Взгляд аквамариновых глаз на нежном лице без морщин стал жестким, суровым, решительным от упрямого желания снять проблему. Он явно вступил в противоречие с ее врожденной женственностью. Ее красота была делом случая, результатом необыкновенной игры генов. Ее понимание бизнеса могло быть отнесено на счет ее прабабушки. Но ее твердость перед лицом противника была ее собственной.
Дороти-Энн глубоко вздохнула, ее ноздри расширились.
Превысили свои возможности!
Несколько недель назад появилась еще одна "горячая точка", на этот раз в Латинской Америке. Фредди отправился туда на разведку, и Дороти-Энн с ума сходила от беспокойства за его безопасность, судьбу красивого отеля на побережье и жизнь персонала гостиницы. В ее памяти еще не стерлись воспоминания о войне в Персидском заливе, и они навсегда останутся с ней с того самого момента, как она обошла почерневший от пламени некогда гордый отель "Кувейт-Сити Хейл", который можно было полностью списать со счета благодаря господину Саддаму Хусейну. Но что хуже всего, так это оставшиеся без работы люди, вырезанные служащие, вдовы убитых кормильцев семьи, умоляющие ее о помощи.
Именно тогда Дороти-Энн учредила "Фонд Хейл", предназначенный для помощи служащим и их семьям в моменты кризисов.
Когда Фредди вернулся из Латинской Америки, они сели и завели тот самый разговор.
- Мы превысили наши возможности, дорогая.
Превысили возможности. Фредди впервые употребил эти слова в отношении компании "Хейл".
- Хорошо, - спокойно ответила Дороти-Энн, вскидывая голову. - И что, по-твоему, нам следует делать?
- Единственное, что мы можем сделать, это повторить путь каждой крупной корпорации. Сократиться. Снизить расходы. Затянуть пояса. Прекратить невыгодные операции. Уволить несколько тысяч…
- Увольнения! - Дороти-Энн пришла в ужас.
- Да, - подтвердил он. - Если мы все это проделаем, то я не вижу причин, почему бы нам не пережить этот кризис.
- А если мы не станем предпринимать ничего столь ужасного? - голос Дороти-Энн упал почти до шепота.
- Тогда у нас остается одна альтернатива - получить наличные, выбросив акции на рынок.
- Ты, должно быть, шутишь! - жену шокировало это предложение.
- Если бы.
- Фредди! Ты же знаешь, я не могу позволить, чтобы такое случилось! - Дороти-Энн развела руками в воздухе, словно открывая окно. - Это частная компания. Так было всегда и так будет, во всяком случае пока мое слово что-то значит!
- Есть кое-что еще, - мягко добавил Фредди.
Еще?
Дороти-Энн откинулась на спинку своего кресла и озабоченно потерла лоб большим и указательным пальцами.
- Ладно. Добивай меня.
Его губы сурово напряглись.
- На обратном пути я остановился на "Иден Айл Ризорт". Просто хотел посмотреть, как там идут дела.
Рука Дороти-Энн легла на колено. Она озабоченно посмотрела на мужа.
- И что?
Фредди тяжело вздохнул.
- Выглядит все неважно. Мы отстаем от графика. И хуже всего, что это высасывает из нас последние крохи.
Она кивнула.
- Мы с самого начала знали, что это обойдется в кругленькую сумму.
- Понимаю. Но мы потерпели много убытков, и страховка их не покроет.
Дороти-Энн смотрела на него во все глаза.
- Фредди? Что ты пытаешься мне сказать?
Он помолчал минуту.
- По-моему, нам следует прекратить работы на "Иден Айл", во всяком случае, в настоящее время.
- Ты с ума сошел! - задохнулась Дороти-Энн. - Фредди! Мы не можем остановиться сейчас! Когда мы уже вложили в него двести пятьдесят миллионов долларов!
- Ты кое о чем забываешь, - натянуто сказал Фредди. - Чтобы все закончить, понадобится еще три четверти миллиарда. Как минимум.
Дороти-Энн взглянула вниз на руки. Пальцы дрожали, тогда она обхватила колено.
- Я не могу себе представить - как это остановить стройку на полпути, - спокойно произнесла она. - Кроме того, "Иден Айл" всегда был твоим любимым проектом!
- И ты мне говоришь об этом, - он улыбнулся. - "Дорогостоящий каприз Фредди", вот как его следовало бы назвать!
- Не слишком ли ты суров к себе? Или ты уже забыл? Мы делаем дело вместе.
Кентвелл горько рассмеялся.
- Ага, благодаря мне! Если бы я так за него не уцепился…
- Прекрати, - твердо прервала его Дороти-Энн. - Меня так же заразил этот проект, как и тебя. Да и если на то пошло, я все еще не потеряла к нему интереса.
- Я предлагаю прекратить тратить деньги, выбраться оттуда и списать его.
Дороти-Энн вздернула подбородок.
- Нет. Я так легко не сдамся.
- А чем же мы будем расплачиваться, скажи на милость?
- Ну в самом деле, Фредди! - она рассмеялась по-настоящему. - Когда ты научишься? У меня денег больше, чем я могу потратить!
- Нет, ты не должна этого делать. - Фредди слегка покачал головой. - Они тебе понадобятся как страховка. Что, если произойдет еще одна трагедия или прилив наличных от компании прекратится? - Он смотрел ей прямо в глаза. - Что тогда?
- Если тебе так больше нравится, мы займем необходимую сумму. В банке.
- Ты хочешь сказать, что нам следует одолжить семьсот пятьдесят миллионов?
Она пожала плечами.
- А почему нет? Разве у нас есть выбор?
Фредди вздохнул:
- Тебе решать.
- И я решила. Есть что-то еще?
- Честно говоря, да. Но тебе это тоже не понравится.
- Ну и что? Просто скажи. В конце концов, таким образом мы уберем это с дороги.
Мужу было явно не по себе.
- Речь идет о торжественном открытии "Сан-Франциско Паласа".
- И?
Он глубоко вздохнул.
- Учитывая все понесенные нами потери, - заговорил он сквозь зубы, - настало время снять все ограничения.
Дороти-Энн нахмурилась.
- Я не уверена, что вполне понимаю тебя. Дорогой, тебе следует пояснить свою мысль.
- Ладно. - Фредди колебался. - Если бы ты стала почаще появляться на людях, это бы пошло нам на пользу.
- Чаще появляться? - повторила жена. Уголки ее губ опустились еще больше. - Что, черт побери, это должно означать?
- Только то, что начиная с открытия "Сан-Франциско Палас", ты бы оказала нам огромную помощь, если бы занялась немного рекламой. Что-то вроде… демонстрации лица компании? Показ ее человеческой стороны?
Дороти-Энн уставилась на него.
- Реклама? - ее шепот звучал холодно. - Ты хочешь, чтобы я занялась рекламой?
Фредди кивнул.
- Я потратила годы, стараясь оставаться невидимой для публики. - Аквамариновые глаза Дороти-Энн приобрели серо-голубой оттенок стали. - А теперь вдруг предполагается, что я должна показаться?
- Да, это бы помогло, - просто ответил Кентвелл.
Впервые за всю свою взрослую жизнь наследница Хейлов почувствовала себя беспомощной и брошенной на произвол судьбы, словно незримые силы вырвали из рук нить ее жизни и теперь манипулировали ею. Ее голос задрожал.
- О Господи, Фредди!
- Я знал, что тебе это не понравится, - мягко проговорил он, вздыхая. - Но у тебя нет выбора, милая. Речь идет о выживании.
"Вот и покончено с моими правилами никогда не появляться на публике и не давать интервью", - с горькой иронией подумала Дороти-Энн.
Все, что кипело вне ее семьи, прорвало столь тщательно возведенные ею шлюзы… Акул пригласили полакомиться.
Она вздохнула. Либо выйти к публике, либо поставить под угрозу наследство прабабушки и лишить детей денег.
"Как бы поступила прабабушка? - задала себе вопрос молодая женщина, хотя уже знала ответ. - Она бы выбрала наименьшее из двух зол и пошла бы на все. И я поступлю так же".
Дороти-Энн сделала глубокий вдох.
- Хорошо, Фредди. Если мне необходимо танцевать с дьяволом, быть посему, - произнесла она смиренно.
И сейчас на крыше "Сан-Франциско Палас" Дороти-Энн стояла несокрушимая, как скала, ее глаза блуждали по затянутому туманом небу. Она прислушивалась, тщетно пытаясь уловить шум вертолета. Ветер набросился на нее, заставляя все время перемещаться в клочьях тумана, чарующие огни окружающих зданий то сверкали, то меркли, словно накрываемые волнами никогда не кончающихся мощных приливов и отливов в постановке какого-то космического театра.
Что же задерживает Фредди? Туман? Неужели он слишком густой для вертолета? Может быть, его привезут из аэропорта на лимузине?
Господи, это ожидание просто невыносимо! Как ей хотелось ощутить уютные объятия Фредди и его силу! Никогда еще Дороти-Энн так не нуждалась в них. Да еще и сюрприз, который она ему приготовила.
Молодая женщина не могла дождаться того момента, когда увидит выражение его лица:
- Я беременна, дорогой. Я ношу нашего четвертого ребенка, - скажет она ему.
О, как бы ей хотелось, чтобы муж поспешил! Почему его все еще нет? Уже становится поздно. Если он не появится в ближайшее время, ей придется спуститься вниз и в одиночку встретиться с жаждущей толпой.
За ее спиной распахнулись широкие зеркальные двери, и длинные до полу белые шторы скользнули в ночь подобно привидениям.
- Эй, детка! - раздалось хриплое контральто, и Венеция Флуд, отодвинув занавески, вышла на террасу. - Ты дождешься своей смерти, если не вернешься в дом!
Дороти-Энн улыбнулась ей.
- Как ты думаешь, зачем я в это завернулась?
- Это! - Венеция хмыкнула, безутешно качая головой. - Ты ведь знаешь, что по слухам сказал Марк Твен?
Дороти-Энн засмеялась.
- Кто же этого не знает: "Самая холодная зима в моей жизни - это лето, проведенное в Сан-Франциско".
- Если бы спросили меня, я бы сказала, что он прав, - заметила Венеция. - Но не только лето. То же самое и с зимой, и с весной, и с осенью. Это все влажность. Холод пронизывает просто до костей.