- Спасибо, ничего особенного, - и капитан хотел было перейти к следующей квартире, но дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникла пожилая, благообразная женщина в подобии пеньюара, наброшенного на ночную рубашку, с древними бигуди на светлых, тронутых сединой волосах и тонкими, бледными губами.
- Кто-то ломился к Елагиной, а она не пускала. И этот хулиган кричал на весь подъезд всякие непристойности. Вы не поверите, - сказала она доверительно, - он даже грозился убить какого-то толстобрюхого.
- Толстобрюхого? - удивился младший из оперативников и переглянулся с капитаном.
- Почему вы уверены, что ломились к Елагиной? - спросил тот.
- Так вот же ее дверь напротив, - указала женщина.
- Спасибо, - кивнул капитан. - Мы к вам попозже зайдем.
- Конечно, конечно, - с готовностью отозвалась наблюдательная соседка. - У нас сроду такого не было, распоясались, надо сразу же положить этому конец. Спасибо, что приехали.
Катя и Андрей спали самым крепким, утренним сном, когда в прихожей раздался мелодичный звонок.
Они вскочили. Катя набросила халатик прямо на голое тело и побрела к входной двери. Андрей стал быстро одеваться. Позвонили снова. Катя долго и очень внимательно разглядывала в глазок удостоверение, а затем и самого капитана.
- Одну минуточку! - крикнула она непрошеным посетителям и стала отпирать дверь, оглядываясь на Андрея.
Только убедившись, что он успел одеться, она открыла дверь.
- Вы проживаете в этой квартире? - спросил капитан.
- Да.
- Ваша фамилия Елагина?
- Да.
- А имя-отчество?
- Екатерина Викторовна.
- Я могу войти, Екатерина Викторовна?
- Да, конечно, - Катя посторонилась.
Вслед за капитаном в прихожую просочился молодой оперативник в футболке и легкой куртке.
- Я не понимаю… такая рань… Что случилось?
- К вам вчера около двенадцать ночи стучался мужчина?
- А, так вы по этому поводу? Да, стучался, - ответила растерянно Катя, недоумевая, откуда это им известно, и тут же подумала, что, наверное, пожаловалась соседка, женщина малоприятная, во все встревающая. "Долго же они ехали", - мелькнула мысль.
- Садитесь, пожалуйста, - Катя подвинула стул.
Рыжий капитан из убойного отдела тяжело опустился на стул, положив перед собой стопку чистых листов бумаги, и мрачно уставился на Андрея. Настроение у него было хуже некуда: ночью он дежурил по отделению и мечтал утром отправиться домой, выспаться, и надо же, такая невезуха, даже форму не успел сменить на штатскую одежду.
- А это кто?
- Мой гость.
- Документы попрошу.
Андрей сжал зубы от возмущения, но решил не обострять ситуацию и протянул капитану свой паспорт.
Рыжий уставился в паспорт с таким вниманием, словно пытался прочитать не только основные данные, но и между строк.
- Иногородний?
- Совершенно верно.
- Откуда? - задал совершенно глупый вопрос капитан, как будто в паспорте не было указано место жительства.
- Из Средневолжска, - сдерживаясь, ответил Андрей. - Я в командировке.
- Что, в гостинице мест не было?
- Это вопрос не вашей компетенции.
- Сейчас все в моей компетенции, - бросил капитан, записал себе паспортные данные Андрея, вернул ему паспорт и вновь обратился к Кате: - А кем приходится вам Степан Власенко?
- Он мой знакомый.
- Какие у вас были с ним отношения?
- Почему были? Они есть - мы приятели.
- Тогда почему вы не впустили его в квартиру?
- Во-первых, потому, что он был пьян, а во-вторых, так поздно ко мне не принято приходить.
- Это я подтверждаю, он никогда вечером не приезжал, только утром или днем, - вставил Сергей Иванович.
"Господи, что это такое? - подумала Катя. - Следит он за мной, что ли? А ведь такой милый человек, всегда здоровается".
- Я тебя не спрашиваю, помолчи. А кто такой толстобрюхий, гражданка Елагина? - капитан скользнул взглядом по стройной, подтянутой фигуре Андрея. Тот явно не годился на роль объекта угроз.
- Откуда я знаю?
- Почему же тогда Власенко кричал, что убьет толстобрюхого?
Кате вдруг стала смешна вся эта история с дурацким допросом, и она улыбнулась, вспомнив, как Степ называл Аркадия Семеновича, хотя никогда его не видел.
- Спросите у него.
- Это, к сожалению, невозможно, потому что он мертв, - каким-то торжествующим тоном заявил капитан.
Тут вмешался Андрей:
- Шесть часов назад он был жив и орал на весь дом, перебудил соседей. Вас вызвали, чтобы навести порядок, а не комедию играть. Мало того что вы приехали с таким опозданием, так еще и куражитесь.
Рыжий капитан озлился: сидит дамочка в халатике, в ус не дует, небось любовник прикатил с Волги не вовремя - вот и не впустила парня. Он там убитый валяется, а тут права, понимаешь, качают, о компетенции рассуждают. Я им сейчас и компетенцию, и кураж свой продемонстрирую.
- Значит, так. Сейчас спустимся во двор - вы оба. Будете труп опознавать вашего Власенко. Все. Собирайтесь, дамочка.
- Послушайте, мы ничего не понимаем, - решительно вмешался Андрей. - Вы можете толком объяснить, что происходит?
- А ты еще не врубился? - вдруг грубо перешел на "ты" капитан. - По-русски говорю: убили Степана Власенко, в подворотне валяется. Ясно? Одевайтесь!
- Боже мой! - воскликнула Катя, схватилась за притолоку и стала медленно оседать на пол.
Андрей подхватил ее, посадил на тахту.
- Успокойся, пожалуйста, успокойся… Здесь какая-то ошибка. Надо все выяснить. Никуда ты не пойдешь.
- Как это не пойдет? Не имеете права отказываться от опознания! - рявкнул рыжий.
- Оставьте ее в покое! Разве не видите, в каком она состоянии?
Катю трясло, руки ее буквально ходуном ходили, зуб на зуб не попадал, как от холода. Андрей снял с нее шлепанцы, уложил на тахту, укрыл пледом и решительно заявил:
- Никуда она не пойдет. Опознавать труп должны близкие родственники. Что касается меня, то я его вообще никогда не видел, так что ни о каком опознавании не может быть и речи!
- Ты мне тут свои правила не диктуй! - рявкнул капитан.
- Потрудитесь не тыкать. Вы нарушаете все правила ведения следствия, это даже неспециалисту понятно.
- Не надо, Андрей… это ужасно… Почему, кто его убил?
- Именно это я выясняю, а вы мешаете следствию. Итак, гражданка Елагина, спрашиваю еще раз: какие у вас были отношения с покойным?
Катя замотала головой, не в силах отвечать.
- Это ее личное дело, - жестко произнес Андрей. - Вы не полиция нравов. Покойный в пьяном состоянии стучал в полночный час, хулиганил, ему не открыли дверь и даже не разговаривали с ним. Что вам еще нужно?
- Вопросы здесь задаю я, - произнес капитан сакраментальную фразу.
Андрей оказался в сложной ситуации: с минуты на минуту позвонят из диспетчерской такси, которое он заказал, а оставить Катю одну в таком состоянии невозможно. Отменить вылет тоже невозможно. Тогда он наклонился к Кате и тихо сказал:
- Дай мне номер телефона мамы, я попрошу ее приехать сюда.
Катя назвала. Андрей вытащил свой мобильник из кармана и под протестующие возгласы второго оперативника набрал номер, извинился, что звонит в такую рань, и попросил срочно приехать. Чтобы не пускаться в долгие объяснения и не очень пугать Елену Андреевну, сказал, что у Кати высокая температура.
Пока Андрей говорил по телефону, рыжий служитель закона встал, бросил Кате небрежно:
- Никуда не уходите. Мы еще продолжим, а пока я должен допросить вашу соседку, - и вышел, велев Сергею Ивановичу и младшему оперативнику оставаться в квартире Елагиной.
Через несколько мгновений после ухода капитана зазвонил телефон. Андрей ответил. Диспетчер сообщила, что такси ждет у подъезда. Андрей вышел в прихожую, убедился, что его кейс стоит там, у самой двери, вернулся, сел рядом с Катей, взял ее руки в свои - они были ледяные - и стал отогревать, растирая и дыша на них.
Вскоре зазвонил дверной звонок, он пошел открывать дверь, но оперативник опередил его.
Приехала Елена Андреевна. Бросилась к Кате, приложилась губами к ее лбу, проверяя температуру, и вопросительно посмотрела на Андрея. Он постарался как можно короче изложить ей истинное положение вещей. Потом извинился и стремительно вышел из квартиры, подхватив на ходу кейс. Оперативник попробовал задержать его, но Сергей Иванович, осмелевший в отсутствие капитана, неожиданно сказал:
- Да оставь ты его, разве не понимаешь - не там ищете. А убийца небось уже перебивает номера на "Харлее".
Оперативник, хоть и понимал, что ему влетит от капитана, все же оказался достаточно рассудительным и объективным, поэтому, махнув рукой, сел.
Снова позвонили в дверь. Катя вздрогнула, привстала. Елена Андреевна обняла ее и сообщила, что приехал, наверное, отец.
- Почему? - слабым голосом спросила Катя.
- Я перед выездом сообщила ему.
Действительно, это был Виктор Елагин. Он стремительно вошел, всей своей мощной фигурой оттеснив оперативника, отпиравшего дверь, бросился к дочери, присел рядом, и оба родителя, обняв ее с двух сторон, принялись утешать и одновременно расспрашивать, поскольку не очень представляли себе, что же на самом деле произошло.
В это время рыжий капитан беседовал с соседкой, живущей напротив. Хотя и была она дамой неприятной во всех отношениях, однако никакой напраслины на Катю не возводила, напротив, рассказала, как погиб у нее муж, как много она работает, даже вечерами, когда приходилось ей за какой-нибудь хозяйственной надобностью заглянуть к молодой женщине.
- А этот, Власенко, часто у нее бывал? - все не унимался капитан.
- В прошлом году часто, почти каждую субботу или воскресенье утром приезжал, а потом они вместе уезжали на целый день. Нынче почти не видать его стало.
- Ночевать оставался?
- Вот это нет, никогда.
- Откуда вы знаете, может, оставался, только вы не слышали?
- Как же! Не услышишь его! Он как на свою тарахтелку сядет, так вся округа слышит, а мои окна прямо во двор выходят.
Казалось, рыжий капитан, невыспавшийся после тяжелого дежурства, удовлетворил свою профессиональную любознательность и, немного успокоившись, пришел к выводу, что на самом деле здесь ничего нового и криминального ему не наскрести. Он откланялся и вернулся в Катину квартиру.
Навстречу ему поднялся очень знакомый человек. Присмотревшись, он узнал в нем артиста, который совсем недавно в милицейском детективе играл главную роль. Капитан на мгновение растерялся, но быстро оценил обстановку и спросил:
- Вы кто будете?
- Виктор Елагин, отец Кати, - поставленным актерским голосом ответил тот.
- А вы? - он ткнул пальцем в Елену Андреевну.
- Мать.
- А где этот… который из Средневолжска?
- Он уехал, - ответила Катя, которая за это время собралась, взяла себя в руки и теперь думала только о том, чтобы у Андрея не было никаких неприятностей.
- Кто разрешил? - вновь взвился следователь.
- Никто, - ответил Сергей Иванович. - Сам взял и уехал. Говорил же он, что командировка всего на один день.
- Опять лезешь, когда не спрашивают?
Младший оперативник развел руками:
- Ну не надевать же на него наручники, товарищ капитан.
- А показания? - Он схватил со стола листки бумаги и потряс ими. - Где его показания? Где его подпись?
- Пишите, что считаете нужным, я подпишу, - сказала Катя. - Он не мог оставаться дольше - у него самолет…
Это была последняя капля в финальной сцене, как сказала бы мать. Дальше пошла следующая сцена. Капитан вскипел, стал орать, что так это не оставит, все выяснит, засудит, накажет и все такое прочее… словом, совсем слетел с катушек, потеряв контроль над собой.
Виктор Елагин поднялся с тахты, указал следователю на стул и, вибрируя своим роскошным баритоном, заявил:
- Криком делу не поможешь, товарищ капитан. Я уверен, вы зря теряете время. Лучше сядьте и пишите свой протокол. Не век же вам оставаться здесь.
И, странное дело, капитан, который позволял себе хамить гораздо более импозантному и уверенному в себе Андрею, вдруг сел, извлек из кармана ручку и стал писать. Вот она, всемогущая сила актерской популярности!
Все замерли в ожидании. Молчание длилось несколько минут, пока он не протянул Кате исписанный мелким писарским почерком лист бумаги. Она подписала, не читая.
- Надеюсь, инцидент исчерпан? - как можно доброжелательнее спросил Виктор.
- Пока следствие не закончится, ничего не могу сказать, - бросил, уходя, капитан.
- Желаю вам успеха, - сказал ему вслед Елагин.
За капитаном поспешили младший оперативник и Сергей Иванович.
Катя облегченно вздохнула, но тут же мысленно укорила себя - ведь там, внизу, лежит Степ. И снова по всему телу пробежала волной дрожь. Она сцепила руки замком, чтобы успокоиться.
- Я никак не могу в это поверить… Кто мог его убить? За что? У него не было врагов.
- А разве этот мент тебе не сказал? - удивился отец. - Его убили из-за мотоцикла.
- Кто тебе это сообщил?
- Господи, да там, внизу, все оцеплено, рядом с трупом валяются огромные кусачки, которыми угонщики цепь разрезали и ударили его по голове.
- Этого не может быть! - вскричала Катя. - Он всегда в шлеме, снимал, только когда говорил по сотовому.
- Шлем валялся там же, в подворотне.
- Витя, давай прекратим это обсуждение, разве ты не видишь, что с девочкой творится? Пора уже всем успокоиться, - заявила категорически Елена Андреевна.
- У тебя есть что выпить? - спросил Катю Елагин, по-своему интерпретировав слова жены.
- В морозильнике водка. На кухне…
- Вот и снимем стресс, заодно и помянем, - с наигранной бодростью воскликнул Елагин. - Я его, правда, никогда не видел, но мать говорит о нем хорошо…
- Я его тоже никогда не видела, - перебила Елена Андреевна. - Просто я считаю, что он очень помог Катюше справиться с депрессией и уже хотя бы за это ему благодарна.
Елагин по-хозяйски открыл сервант, достал три рюмки, принес водку, не забыв захватить тонко нарезанную ветчину, купленную Катей вчера специально на завтрак Андрею, так и оставшуюся нетронутой, снова заглянул в сервант, нашел тарелки, вилки, поставил на журнальный столик и подкатил его к тахте, на которой так и сидели, обнявшись, мать и дочь. Разлил водку. Все это получалось у него легко, изящно, непринужденно, и Катя невольно залюбовалась своим молодым, несмотря на возраст, отцом.
- Помянем?
Катя одним большим глотком выпила, ни слова не говоря, поднялась, мягко отстранив руку матери, и пошла в ванную. Ополоснула лицо, поправила волосы, задумчиво оглядела себя в зеркале, вернулась в комнату, села на прежнее место и сразу же потянулась за бутылкой, чтобы налить себе еще.
Виктор перехватил бутылку, глянул на жену, та едва заметно кивнула, и он наполнил рюмку дочери.
- Совершенно не могу представить себе его мертвым. Может, я все же спущусь?
- Не надо, детка. Ему это уже ничего не даст, а тебе - только душу травить… Да и нет его уже там, увезли, наверное, - рассудительно предположил Елагин.
- Какая ужасная смерть… В подворотне, где мусорные баки стоят…
- Смерть всегда ужасна, - заметила Елена Андреевна.
- Я теперь не смогу мимо подворотни ходить… Каждый раз о нем буду думать… - Катя вздохнула.
Елагин налил себе, нацелился вилкой на ломоть ветчины.
Катя укоризненно заметила:
- А вот тебе, папа, не надо бы больше.
- Надо - в свете того, что я собираюсь тебе сказать, - и он второй раз вопросительно посмотрел на Елену Андреевну.
Она поняла его без слов и опять кивнула, соглашаясь.
- Мы вот что с твоей мамой подумали… У тебя с этой квартирой связано много негативных воспоминаний.
- И хороших тоже…
- Да, и хороших… Не перебивай отца. Потом эта подворотня будет вечным напоминанием. Словом, вот что мы с мамой предлагаем: мы продаем эту квартиру и мамину. Ты переезжаешь в мою двухкомнатную, а мы покупаем трехкомнатную, а если хватит сбережений, то и четырехкомнатную. Так даже лучше - гостиная, спальня и два кабинета…
- Ничего не понимаю! - воскликнула Катя.
- Знаешь, Елагин, если ты так объясняешь своим актерам задания, то я просто поражаюсь, как они хоть что-то улавливают из твоих пояснений. Двухкомнатная, трехкомнатная, четырехкомнатная… А главного не сказал: мы с твоим отцом решили воссоединиться.
Катя замерла в неподвижной позе, не выпуская из рук рюмки, только хлопала глазами, потом вскочила, бросилась отцу на шею, принялась целовать, повторяя:
- Папка, мама… - и внезапно зарыдала, уткнувшись носом в широкую отцовскую грудь.
- Ну вот, Катенок, хотели тебя обрадовать, а ты… - улыбнулась Елена Андреевна.
- Обрадовать? Да вы представить себе не можете, что это для меня значит, какое счастье! Я об этом даже и мечтать не могла. С самого детства помню, как замирало у меня сердце, когда я видела моих ровесников, гуляющих с папами и мамами, держась за их руки. Как вы додумались до этого, когда? Почему только сейчас, а не раньше?
- Девочка моя, столько вопросов… Думали давно и каждый в отдельности, а потом подумали вместе - и все получилось, - хитро подмигнул Елене отец.
- Не верь, Катенок, отец твой коварен и лжив, все было совсем не так, - возразила мать.
- Ну, скажем лучше, не совсем так, - поправил ее Виктор. - Но сейчас не до подробностей. Главное - мы приняли решение, и пока будут тянуться квартирные дела, мама переезжает ко мне.
Катя кидалась обнимать то мать, то снова отца и плакала, плакала, плакала, чего прежде никогда с ней не случалось.
Виктор и Елена Андреевна сидели еще долго у Кати, обсуждая, уточняя, фантазируя, вспоминая различные события, пережитые вместе и порознь, и таким образом словно отводили от дочери очередной удар судьбы, с которым ей предстояло еще справиться.
Позвонил Андрей из Средневолжска. Спросил, как закончился разговор с оперативниками, выяснил подробности, поинтересовался, не будет ли у Кати в последующем осложнений. Потом все твердил, что чувствует себя предателем, потому что бросил ее одну.
- Вовсе нет, - сразу же отмела она его раскаяния, - ты здорово придумал вызвать маму.
- Она еще у тебя? - спросил он.
- Да. И папа тоже!
- Это прекрасно. Я рад, что ты не одна. Передай им привет и мои извинения. Я очень сожалею, что знакомство с Еленой Андреевной произошло при таких печальных обстоятельствах. А ты выяснила причину убийства?
- Его убили только из-за мотоцикла, представляешь?.. Если бы просто пригрозили, он отдал бы его без сожалений: мотоцикл старый, он говорил, что хочет купить новый, более современный, какой-то другой марки… Деньги у него были… Сейчас все это не имеет значения… Я не знаю, кто и где будет его хоронить… не представляю, как мне следует поступить.
- Поступай, как подскажет тебе сердце и интуиция. Я не могу ничего советовать, но только прошу - береги себя, пожалуйста. Я люблю тебя, моя родная.
- Я тоже…
- У него все в порядке? - поинтересовалась Елена Андреевна.
- Да, он уже на работе. Спасибо вам, что приехали так быстро - ему никак нельзя было задерживаться.