Он родился на Грейз-Инн-роуд и в детстве досконально изучил прилегающие районы, так что у него было в запасе множество преинтересных историй.
Я отлично помню различные подробности, сохранившиеся ещё с тех пор. Он в самом деле обладал драматическим талантом и, как большинство актёров, любил держать свою аудиторию в напряжении. И хотя была она не столь велика, как ему, возможно, хотелось, более благодарных слушателей было трудно сыскать.
- Закройте глаза и мысленно представьте себе то, о чём я говорю, - приказывал он. - Здания меняют ландшафт. Вообразите на месте этого района сельскую местность. Сам я никогда не любил деревню.
- Вы совсем как я, - вставляла миссис Харлоу. - Вы любите, чтобы вокруг вас кипела жизнь.
- Так ведь мы все любим, - замечала я.
- Ну, не знаю, - возражала няня Поллок. - Есть и такие, что всей душой за деревню.
- Я родилась и выросла в деревне, - подала голос младшая прислуга.
- А мне нравится быть здесь, где все мы вместе, - заявляла я.
Няня одобрительно кивала.
Как-то раз, когда мистер Долланд собирался развлечь нас, я заколебалась - попросить ли его разыграть сцену из "Колоколов" или продекламировать отрывок из речи короля "Вновь на приступ!"
- Ах! Здесь столько происходило разных событий… Если бы только вы могли мысленно перенестись на несколько лет назад! - воскликнул он.
- Обидно, что так часто приходится доверяться слухам, - сказала Фелисити. - По-моему, слушать рассказы очевидцев прошлых событий - захватывающе интересно.
- Я, конечно, сам не был свидетелем того, что произошло столько лет назад, но многое узнал от моей бабушки. Она жила здесь ещё до того, как построили все эти здания. Бабушка часто рассказывала о ферме, находившейся там, где теперь начинается Рассел-стрит. Она помнила сестёр Капперс, которые там жили.
Я устроилась поудобнее, надеясь услышать что-то интересное. Мистер Долланд это заметил и с улыбкой обратился ко мне.
- Хотите знать, что она мне о них рассказывала, мисс Розетта? - Я кивнула, и он начал: - Их было две, этих самых мисс Капперс, обе - старые девы. Одной из них не повезло в любви, её обманули, а другой и того не привелось испытать. В результате они как бы затаили злобу на всех мужчин. Особы они были состоятельные. Отец оставил им в наследство ферму, и они делали там всё сами - не хотели допускать ни одного мужчину. Справлялись с помощью одной-двух доярок. И всё из-за этой своей неприязни к противоположному полу.
- Ведь одной из них не повезло в любви, её обманули, - напомнила Эмили.
- А другой и того не пришлось испытать, - добавила я.
Няня шикнула на нас:
- Дайте мистеру Долланду продолжать.
- Странная была парочка. Выезжали, бывало, со двора на двух старых серых кобылах. Мужской пол не терпели, но одевались так, словно принадлежали к нему - цилиндры, бриджи для верховой езды. Поглядишь на них - две старые ведьмы, да и только. В округе их называли "Мэд Капперс" - "Сорванцами".
Мне эта игра слов показалась очень смешной, и я расхохоталась, на что няня опять укоризненно покачала головой. Разве я не понимаю, что не годится прерывать мистера Долланда, когда на него накатывает вдохновение?
- Нельзя сказать, чтобы они творили что-нибудь явно зловредное, но им нравилось по возможности досаждать людям. Мальчишки любили там запускать своих змеев - местность-то была удобная, открытая. Так одна из мисс Капперс разъезжала по лугу с ножницами. Пустится, бывало, в галоп за парнишками с бумажными змеями, да и перерезает на скаку бечеву. Так мальчуганы и остаются с обрывком верёвки в руках, наблюдая за тем, как их змеи устремляются, что называется, в мир иной.
- Ах, бедные мальчики! Какая обида! - воскликнула Фелисити.
- Вот такие они были, эти мисс Капперс. Неподалёку протекала небольшая речка, где мальчишки любили купаться. Что может быть лучше в жаркий летний день, чем окунуться в воду? Они оставляли одежду на берегу, за кустом, а сами входили в реку. Одна из мисс Капперс следила за ними, а потом кидалась и захватывала их одежонку.
- Какая противная старуха! - не удержалась Дот.
- Она утверждала, будто мальчишки незаконно проникали на принадлежащую ей территорию, а за это положено наказание.
- Наверное, достаточно было бы просто их предостеречь, - молвила Фелисити.
- Мисс Капперс этого было мало. О них распространялось множество всяких сплетен. Жаль, что я не жил в их времена - интересно было бы на них посмотреть.
- Уж вы бы, мистер Долланд, никогда не позволили им перерезать бечёвку вашего змея и отправить его в мир иной!
- Они были большие пройдохи, эти старушенции. Ну и, конечно, надо иметь в виду сорок шагов…
Все мы навострили уши, готовясь услышать повесть о "сорока шагах".
- Это о привидениях? - с живейшим интересом спросила я.
- Что-то вроде этого.
- Может, послушаем об этом утром? - сказала няня, устремив взгляд на меня. - Когда мисс слушает рассказы о привидениях в конце дня, она немного возбуждается. Я не хочу, чтобы она полночи лежала без сна, воображая, будто ей что-то слышится.
- Ах, нет, мистер Долланд, - взмолилась я. - Пожалуйста, расскажите сейчас. Я не могу ждать. Мне хочется услышать о сорока шагах.
Фелисити смотрела на меня с улыбкой.
- Ничего, всё с ней будет в порядке, - успокаивала она.
Ей не меньше моего хотелось услышать продолжение рассказа. Убедившись, что аппетит у нас разгорелся, мистер Долланд решил продолжить своё повествование.
У няни вид был слегка недовольный. Она не была в таком восторге от Фелисити, как все мы. Думаю, она опасалась, как бы моя любовь к юной гувернантке не ослабила привязанности к ней. Однако страхи её были напрасны. Я была способна с одинаковой силой любить их обеих.
Мистер Долланд прокашлялся, и лицо его приняло то выражение, которое, я думаю, появлялось, когда он выжидал за кулисами момента выхода на сцену.
Он начал очень эффектно.
- Жили-были два брата. Было это давно, когда на троне находился король Карл… И вот король умер, а его сын, герцог Монмут, решил, что он больше подходит на роль короля, чем брат Карла, Джеймс. И он пошёл на Джеймса войной. Один из братьев, про которых этот рассказ, был за Монмута, а другой за Джеймса, так что воевать им пришлось на разных сторонах. Важнее, однако, было то, что оба восхищались одной юной леди. Да, оба брата полюбили одну и ту же женщину, и дело дошло до того, что спор пришлось разрешать сражением. Юная леди считалась первой красавицей Блумзбери и была очень высокого мнения о себе. Таким дамам это свойственно. Ей льстило то, что из-за неё происходит битва. Братья должны были сразиться на шпагах - так было в те времена принято. Называлось это дуэлью. По соседству с фермой Капперс находился пустырь. Это было излюбленное место разбойников, и ни один благомыслящий человек не решался попадать туда после наступления темноты. Место для дуэли было, видимо, подходящее.
Мистер Долланд взял со стола длинный кухонный нож и стал ловко им орудовать, то делая выпад вперёд, то отступая назад в схватке с воображаемым противником.
Он двигался изящно, но так реалистично, что у меня было полное впечатление, будто я вижу двух фехтующих мужчин.
На миг он остановился и, указывая в сторону кухонной плиты, произнёс:
- Вон там, на берегу, восседала виновница происходящего, упивавшаяся зрелищем того, как братья бьются, готовые ради неё убить друг друга.
Плита превратилась в берег реки. Я ясно представляла себе девушку - она была немного похожа на Фелисити, только с той разницей, что Фелисити была слишком добросердечной, чтобы желать чьей-то смерти из-за своей персоны. Всё было совершенно наглядно, как и всегда со всеми эпизодами, которые оживлял мистер Долланд.
Сделав драматический выпад "шпагой", он произнёс глухим голосом:
- В тот самый момент, когда один из братьев попал своему противнику в шею и проколол ему вену, другой поразил родного брата в сердце. Так оба и погибли на поле, которое называлось тогда Лонг Филдз. Впоследствии его переименовали в Саутхэмптон Филдз.
- Ну и ну! - воскликнула миссис Харлоу. - На что только любовь не толкает людей!
- Который из братьев стал постоянно являться ей? - спросила я.
- Ты уж не можешь без привидений! - неодобрительно обратилась ко мне няня. - Ей обязательно нужен призрак!
- Вы вот что, послушайте, - снова продолжил мистер Долланд. Он ещё немного пофехтовал несуществующими шпагами, чтобы проиллюстрировать свой рассказ. - Пока братья двигались туда-сюда, они успели сделать сорок шагов на этой политой кровью поляне, и на том месте, где ступали их ноги, никогда больше ничего не росло. Люди, бывало, специально ходили смотреть на эту поляну. Моя бабушка говорила, что отпечатки ног были ясно видны, и цвет их был красный. Там, случалось, пробовали что-то сажать, но растения не принимались. Отпечатки ног сохранялись.
- Что сталось с девушкой, из-за которой произошёл поединок? - спросила Фелисити.
- О ней ничего с тех пор не было слышно.
- Надеюсь, их призраки постоянно являются ей, - сказала я.
- Не надо было быть такими дурными, - заявила няня. - Терпеть не могу дураков. Никогда их не терпела и не буду терпеть!
- По-моему, довольно печально, что они оба умерли, - заметила я. - Было бы лучше, если бы один из них уцелел и страдал от угрызений совести. Девушка же вообще не стоила всего этого.
- Приходится мириться с тем, что есть, - возразила мне Фелисити. - Жизнь не изменишь так, чтобы концы аккуратно сходились с концами.
Мистер Долланд продолжал:
- Об этом была написана пьеса. Она называлась "Поле сорока шагов".
- Вы бывали там, мистер Долланд? - спросила Дот.
- Нет. Меня тогда ещё на свете не было. Но я об этом слыхал, и история братьев меня заинтересовала. Некто Мэйхью вместе со своим братом сочинил об этом пьесу. Любопытно, что братья написали о братьях! Пьеса довольно долго шла в театре на Тоттенель-стрит.
- И подумать только, что всё это происходило здесь, неподалёку! - воскликнула Эмили.
- Да уж! Никто никогда не знает, что с ним может случиться в следующую минуту, - очень серьёзно отозвалась Фелисити.
* * *
Так текло время. Недели слагались в месяцы, месяцы - в годы. Счастливые, безмятежные, когда покой наш почти ничем не нарушался. Скоро мне должно было исполниться двенадцать лет. Фелисити было в ту пору, вероятно, года двадцать четыре. У мистера Долланда начали седеть виски, что, по нашему мнению, придавало его внешности особый аристократизм и добавляло эффектности его "номерам". Няня стала чаще жаловаться на свой ревматизм, Дот покинула нас, так как вышла замуж. Мы скучали по ней, но её место заняла Мег, а место Мег - Эмили, нанимать же новую младшую служанку сочли излишним. Спустя некоторое время Дот родила чудесного пухленького младенца, которого она принесла продемонстрировать нам.
У меня осталось немало приятных воспоминаний о тех днях, но мне следовало уже тогда понять, что вечно так продолжаться не может.
Моё детство кончилось, а Фелисити превратилась в красивую молодую женщину.
Суровые перемены в жизни подкрадываются незаметно.
С тех пор, как Фелисити поступила к нам, её иной раз приглашали на званые обеды, которые устраивали мои родители. Фелисити объяснила мне, что это делалось исключительно потому, что для кого-то из гостей не хватало дамы, а поскольку она племянница профессора Уиллза, она годилась на роль гостьи, хотя и была всего лишь гувернанткой. Она не любила эти вечера. Помню, у неё было одно-единственное парадное платье, сшитое из чёрных кружев. Она была очень хороша в нём, но оно постоянно висело в её шкафу как грустное напоминание о званых обедах, служивших единственным поводом принарядиться. Она всегда радовалась, когда мои родители куда-нибудь уезжали, потому что это означало, что ей не грозит приглашение на званый обед. Она никогда не знала, когда ей придётся присутствовать на таком обеде, ибо, как правило, решение принималось в последнюю минуту. Она сама говорила мне, что с величайшей неохотой исполняет роль "затычки".
По мере того как я подрастала, мои встречи с родителями становились более частыми. Иногда я пила с ними чай. Мне казалось, они стеснялись меня ещё больше, чем я их. Они всегда были ласковы, задавали массу вопросов о том, чему я в данный момент обучалась, а так как у меня была способность к обобщению фактов и склонность к литературе, мне удавалось создавать благоприятное впечатление о моих успехах. Поэтому, хотя мои достижения в науках не приводили их в восторг, они не испытывали и особого недовольства.
Несколько позже появились первые признаки грядущих перемен, хотя я и не сразу их распознала.
Предстоял очередной званый обед, и на него пригласили Фелисити.
- Моё платье начинает ветшать и блекнуть, - сказала она мне. - С чёрными тканями это случается.
- Вы в нём очень красивы, Фелисити, - заверила я её.
- Я чувствую себя настолько не на месте… такой чужой, посторонней! Все понимают, что я - гувернантка, которую пригласили, чтобы уравнять число кавалеров и дам.
- Ну и что? Вы выглядите лучше их всех, и к тому же, вы как человек интереснее их!
Мои слова рассмешили её.
- Эти знаменитые старые профессора считают меня легкомысленной, пустоголовой идиоткой.
- Сами они пустоголовые идиоты! - рассердилась я.
Я была с ней, когда она одевалась к обеду. Её чудесные волосы были уложены высоким узлом на затылке, а из-за того, что она нервничала, на щеках у неё появился очень ее красивший лёгкий румянец.
- Вид у вас просто замечательный! Все будут вам завидовать.
Она снова рассмеялась, и я порадовалась, что немного подняла ей настроение.
В голову мне пришла ужасная мысль: скоро мне придётся присутствовать на этих скучных обедах.
В тот вечер Фелисити зашла ко мне в комнату в одиннадцать часов. Такой красивой я её никогда не видела. Я села. Смеясь, она сказала:
- Ах, Розетта, мне необходимо было рассказать тебе обо всём.
- Ш-ш-ш, - одёрнула я свою гувернантку. - Няня Поллок услышит и скажет, что вы не должны нарушать мой сон.
Хихикая, Фелисити присела на край постели.
- Было так весело!
- Что? - вскричала я. - Весело обедать со старыми профессорами?
- Они не все старые. Там был один…
- Ну, продолжайте!
- Он оказался очень интересным человеком. После обеда…
- Знаю, - прервала я. - Дамы оставляют джентльменов обсуждать за портвейном дела, слишком серьёзные или слишком нескромные для женских ушей. - Мы снова начали смеяться. - Ну-ка, расскажите мне поподробнее об этом не очень старом профессоре. Не представляла, что такие вообще бывают. Мне казалось, они так и появляются на свет старыми.
- Есть такие, которые легко несут груз своей учёности…
И тут я заметила, что она вся так и светится.
- Никогда не думала, что увижу вас в восторге от званого обеда, - заметила я. - Вы подаёте мне надежду - ведь наступит день, когда и мне придётся на них присутствовать.
- Всё зависит от того, кто в них участвует, - сказала Фелисити, улыбаясь своим мыслям.
- Вы не рассказали мне о молодом человеке.
- Ему, я думаю, лет тридцать.
- О! Не такой уж молоденький!
- Для профессора - молодой.
- Какая у него специальность?
- Египет.
- Судя по всему, популярный предмет.
- Твои родители вращаются в этом кругу.
- Вы сказали ему, что меня назвали в честь камня "Розетта"?
- Честно говоря, да.
- Надеюсь, это произвело на него должное впечатление?
Мы продолжали болтать всё в том же легкомысленном тоне, и мне даже в голову не пришло, что такой мелкий факт, как удовольствие, полученное Фелисити от званого обеда, мог знаменовать собой начало радикальных перемен.
Уже на следующий день я познакомилась с Джеймсом Графтоном. Мы с Фелисити совершали свою обычную утреннюю прогулку, и с тех пор, как мы услыхали историю о сорока шагах и нашли то самое поле, мы часто направлялись в ту сторону. Там действительно был клочок земли, на котором почти не росла трава, и он выглядел достаточно заброшенным, чтобы служить немым свидетельством истинности давнего происшествия.
Неподалёку была скамья; Я любила сидеть на ней. Мистер Долланд так живо описал, что тут случилось, что я отчётливо представляла себе двух братьев, схватившихся в роковом поединке.
Мы почти по привычке направились к скамейке и уселись. Очень скоро перед нами появился молодой человек. Сняв шляпу, он поклонился. Он стоял и улыбался нам, а Фелисити вспыхнула, и я снова заметила, что румянец ей очень к лицу.
- Ба! - воскликнул незнакомец. - Итак, это не кто иной, как мисс Уиллз!
Она рассмеялась.
- Ах, с добрым утром, мистер Графтон. Познакомьтесь, мисс Розетта Крэнли.
Он поклонился мне.
- Здравствуйте! Можно мне присесть на минутку?
- Сделайте одолжение, - ответила Фелисити.
Конечно, я сразу догадалась, что это тот самый молодой человек, с которым она накануне познакомилась на обеде, и что о сегодняшней встрече они договорились заранее.
Поговорили о погоде.
- Это ваше любимое место? - поинтересовался он, и я поняла, что он пытается вовлечь и меня в разговор.
- Мы часто сюда приходим, - ответила я.
- Нас заинтересовала история о сорока шагах, - пояснила Фелисити.
- Вы её знаете? - спросила я.
Оказалось, что он ничего не знал, а потому я рассказала ему, что тут произошло когда-то.
- Когда я тут сижу, я так ясно рисую себе всё это в воображении, - закончила я.
- Розетта - романтик, - заметила Фелисити.
- В душе большинство из нас романтики, - сказал, дружелюбно улыбнувшись мне, молодой профессор.
Он сообщил нам, что направляется в музей. Найдены какие-то новые папирусы, и профессор Крэнли разрешил ему с ними ознакомиться.
- Встреча с чем-то, что может пополнить наши знания, всегда волнует, - добавил он. - Профессор Крэнли вчера вечером рассказывал нам о некоторых недавних замечательных открытиях.
Он продолжал говорить о них, а Фелисити восторженно ему внимала.
Внезапно я поняла, что происходит нечто очень важное. Она ускользает от меня. Казалось бы, думать так было нелепо. Она оставалась такой же ласковой и заботливой, как всегда, но производила впечатление несколько рассеянной, словно разговаривая со мной, думала о чём-то другом.
Конечно, в ту первую встречу с привлекательным профессором Графтоном мне как-то не пришло в голову, что Фелисити влюбилась.
После этого мы ещё несколько раз с ним встречались, и я знала, что ни одна из этих встреч не была случайной. Он ещё раз или два обедал у нас, и Фелисити приглашали на эти вечера. Мне пришло в голову, что мои родители посвящены в тайну.
Фелисити купила новое вечернее платье. В магазин мы с ней пошли вместе. Приобрела она не совсем то, что ей бы хотелось, но лучшее из того, что было ей по средствам. С тех пор, как она познакомилась с Джеймсом Графтоном, она ещё больше похорошела и в своём новом наряде выглядела прелестной. Платье было синего цвета, как и её глаза. От неё буквально исходило сияние.
Мистер Долланд и миссис Харлоу скоро прознали о происходящем.