"Что тебе еще надо про нее узнать, чтобы ты убедился, что она недостойна тебя? - поинтересовалась мать после его очередной, особенно бурной вспышки. - Тебе будет мало, если ты узнаешь о ее психической болезни?"
Джек пропустил эти слова мимо ушей. Он вообще не желал ничего слушать в эти тягостные минуты. Он спешил вон из дому, но вслед ему донеслось: "Зачем ты взваливаешь на себя эту ношу? Ты - наша надежда на продолжение рода. Ты - наше будущее!"
Он знал только один способ развеять гнетущую печаль - вдохнуть знакомый воздух конюшни, пропитанный запахами овса, сена и навоза, сесть в свое любимое, хорошо прилаженное седло, ощутить в пальцах мягкую кожу поводьев, погладить шелковую гриву своей кобылы. Его лошадка никогда не подведет его. И не предаст.
"Ты быстро найдешь ей замену", - твердили все без исключения в то недавнее лето, когда он набрался мужества, или возымел глупость - это с какой точки зрения смотреть, - разорвать отношения с Хоуп. Он пытался забыть ее, но безуспешно.
Не помог даже роман с ее старшей сестрой. Пенелопа была сексуальна - он отдавал этому должное, - и она буквально вешалась на него, готовая на все, чтобы угодить и доставить удовольствие ему, а заодно и себе. Но у Пенелопы имелись большие амбиции и собственный значительный заработок, и это отвращало его от нее. Успешно делающая карьеру и удачливая в своей профессии женщина ему была не нужна. Он не желал год за годом следить за тем, как она постепенно взбирается по служебной лестнице все выше и выше. Он хотел иметь просто жену.
У Хоуп был мятежный дух, но нежная, ранимая натура. Она много страдала в жизни, хотя никогда не была с ним до конца откровенна, рассказывая о своем прошлом. Однако даже если Джек не мог оценить ее поэтических творений или понять причин ее угнетенного состояния и приступов депрессии, все равно вокруг он не видел никого, сравнимого по обаянию с ней. А главное - Хоуп нуждалась в нем, и это льстило его самолюбию. Ее уязвимость, ее хрупкость воздействовали на него опьяняюще, возбуждали в нем чувство собственной значимости. Джек любил ее так сильно, что готов был удовлетвориться лишь тем, что она соглашалась ему предоставить от щедрот своих, и не требовал всего остального.
Сейчас он, измученный и опустошенный, прикрыл глаза и тут же представил Хоуп в своих объятиях, ощутил нежность ее кожи, шелковистость ее волос. Еще соблазнительнее были видения того, что предшествовало этим объятиям. Он вспоминал, как она медленно расстегивала и спускала свои голубые джинсы, стягивала через голову облегающий свитер, и все это проделывала с робкой улыбкой, словно стесняясь. В ее поведении напрочь отсутствовало женское кокетство, что как раз и было наиболее дразнящим.
Наверняка она разыгрывала подобные представления на глазах у Карла, и тот возбуждался точно так же, как и Джек. А затем следовало продолжение, хорошо известное Джеку, чем они теперь и занимаются там, наверху.
Он повернул ключ в замке зажигания, тихо завел мотор и отъехал осторожно, чтобы не привлекать к себе внимание на пустынной улице. Он знал, что тоскливое одиночество теперь надолго станет его уделом. Джека могло бы спасти от одиночества сознание того, что Хоуп будет страдать так же, как он. А для этого ее необходимо навсегда оторвать от Карла.
Август
9
Фрэнсис нырнула в серовато-зеленые шелковые брюки, подтянула, застегнулась, ощупала пальцами стрелки и глянула на себя в большое, в рост, зеркало, проверяя, как она выглядит сзади.
- С моего наблюдательного пункта ты смотришься великолепно, - заверил ее Сэм, расположившийся на стуле в углу.
Его рука непроизвольно тянулась к шее, к непривычно тугому воротничку рубашки. По его просьбе Фрэнсис взяла на себя заботу по экипировке своего спутника и сделала выбор в пользу не слишком оригинального, но вполне соответствующего облику Сэма одеяния - тщательно отглаженные серые брюки, синий блейзер и галстук в горошек. Сэм ощущал некоторый дискомфорт, но зато смотрелся отлично.
Они добрались до мотеля "Кингз Армз" на шоссе 128 и взяли номер с двумя кроватями, стандартным ковром в подозрительных пятнах и проплешинах и телевизором на облицованной полированной фанерой тумбочке со множеством выдвижных ящичков. Балкон выходил на автостоянку, и, следовательно, за отсутствием пейзажа Фрэнсис и Сэму предстояло любоваться только друг другом.
Несмотря на относительно высокую стоимость номеров и убогую обстановку, мотель в эти выходные был набит битком благодаря наплыву приглашенных Кэботами и Лоуренсами гостей, прибывших почти одновременно.
- Нам пора трогаться, - напомнил Сэм, проявляя присущую ему пунктуальность.
- Я, как скаут, всегда готова, - улыбнулась Фрэнсис и еще раз оглядела себя в зеркале.
Как удачно получилось, что она успела хоть чуть сбросить лишний вес и подзагореть, а искреннее восхищение всегда честного Сэма еще больше поднимало ей настроение. Она побросала в сумку всякую мелочовку, ключи от номера и машины и карточку с аккуратно отпечатанными и подробными разъяснениями, как проехать в Охотничий клуб, где состоится предсвадебный прием, устраиваемый Джимом и Фионой Кэботами. Кроме карточки, в номера всем гостям доставили по корзинке, перевязанной белой шелковой лентой.
"Шикарней, чем на Рождество!" - воскликнул Сэм, рассматривая содержимое корзинки. Здесь были пакетики с маской для лица из морских водорослей, дорожная карта и путеводитель по достопримечательностям края, магнитный держатель для дверцы холодильника в виде лобстера, по паре бейсбольных шапочек и футболок с надписью на груди ярко-синими буквами: "Джек и Хоуп, 18 августа, Манчестер".
Явно сказались заботливость и внимание к деталям, свойственные Аделаиде. Фрэнсис представила, как тетушка подбирала после долгих раздумий каждый сувенир, тщательно упаковывала корзинки, оставляя какое-то число про запас, чтобы послать их тем, кто не смог лично попасть на торжество, например старшему брату в больницу и Блэр. Ее хлопотливость всегда вызывала трогательное чувство, и щедрость подчас изумляла. Фрэнсис помнила, как вела Аделаида свое домашнее хозяйство. У нее постоянно подавались на стол к чаю пирожные и печенье собственного приготовления, в холле стояли в вазах свежие цветы, а в ванной на полочке каждый гость обнаруживал дорогое душистое мыло. Из таких мелочей слагалась в доме Лоуренсов удивительно уютная и гостеприимная атмосфера.
- А что представляют из себя Кэботы? - спросил Сэм. - Ты мне ни слова о них не сказала.
- Я их почти не знаю. Мои наезды сюда были краткими. Папа привозил нас с сестрой на пару дней, потом забирал. Нечто вроде обязательного ритуала для поддержания семейных связей, чтобы мы не забывали, что у нас есть тетя и кузины. Вот Джека я запомнила. Он постоянно болтался где-то поблизости. Я думаю, он был влюблен в Хоуп чуть ли не с пеленок. А его родители почти не появлялись на горизонте. Пару раз видела их на вечеринках с коктейлями. От них так и разило богатством. Она очень много говорила, а он держался надменно.
- Такое описание соответствует, по-моему, большинству супружеских пар, среди которых ты росла.
- Ты уже настроился против Кэботов, а может, и немного оробел, - засмеялась Фрэнсис. - Не переживай. Наше общение с ними сведется к минимуму и продлится недолго.
- Это ты так говоришь, а на поверку выйдет, что мисс Фрэнни заодно с беднягой Сэмом окажутся на почетных местах рядом с отцом и матерью жениха.
- Не бойся, я не устрою тебе такого испытания.
- Посмотрим. Если ты соврала, я тебя потом здорово отшлепаю по такому соблазнительному, обтянутому шелком заду, - шутливо пригрозил Сэм.
Сэм было уже собрался прорепетировать будущую экзекуцию, но Фрэнсис ловко увернулась.
- Тебе не следовало бы здесь появляться, - понизив голос, произнес Билл Лоуренс. Он не хотел лишний раз волновать Аделаиду, которую оставил в библиотеке, пойдя открывать дверь нежданному посетителю.
- Мне надо повидаться с Хоуп.
- Мы опаздываем на прием. У моей дочери нет времени на разговоры. Так что вон отсюда!
Он попытался вытолкнуть Карла, но тот уперся и, больше того, заставил Билла попятиться. Вот уж чего Биллу не хотелось, так это ввязываться в потасовку на пороге своего дома, тем более сегодня. За одно мгновение он перебрал в голове все варианты выдворения Карла - от силовых приемов до вызова полиции - и отмел их.
- Пожалуйста, уходи, - предпочел попросить он.
Карл вытянул руку, и, прежде чем Лоуренс опомнился, шея его попала в тиски. Безжалостные пальцы сжимали трахею, давили на адамово яблоко. Казалось, что Карл полностью перекрыл ему кислород, и Билл приготовился к смерти. Голова его отяжелела, налившись свинцом, в глазах потемнело. Последней его мыслью было - только бы Аделаида не вздумала покинуть библиотеку и не увидела, как позорно ее беспомощный супруг расстается с земным существованием.
Впрочем, конец все не наступал, и время как бы остановилось. Тогда Билл попытался вспомнить, что говорится в законе о допустимых пределах самообороны, а также высказывания известных военных стратегов о пользе концентрации всех имеющихся в наличии сил на одном узком участке фронта. Сил у Лоуренса было маловато, но он собрал их в единый кулак и нанес противнику удар в солнечное сплетение. Фактор неожиданности сыграл свою роль. Карл ослабил хватку и отступил на шаг.
Билл потер шею, предварительно набрав в легкие побольше воздуха. Заговорить он не решился, боясь, что его подведут голосовые связки. Ну и жуткий выдался денек! Они безнадежно запаздывали на ужин к Кэботам, а тут еще он подрался с парнем на двадцать лет его моложе, который мог сломать ему челюсть или позвоночник, не прилагая особых усилий. Даже будучи подростком, Лоуренс избегал драк. Мир физического насилия был ему чужд.
- Возьми свои деньги, - прохрипел Карл. Все-таки и ему досталось от старика.
Билл сразу узнал мятый конверт, который Карл держал в руке. Около двух месяцев прошло со дня его свидания с Карлом, когда Билл, уходя, оставил ему деньги. С тех пор он неоднократно возвращался в мыслях к тем событиям, гадая, сработал ли его план и достаточно ли оказалось десяти тысяч, чтобы удерживать Карла на расстоянии. Если так, то это ничтожная плата за грандиозный шатер, воздвигнутый сейчас в его дворе.
- Ты меня не купишь!
"Купить можно любого", - подумал Билл, но вслух этого не сказал и ограничился осторожным напоминанием:
- По-моему, мы заключили полюбовную сделку.
- Вот когда я сломаю твою шею, это и будет полюбовная сделка. Я придержал у себя твои вонючие деньги, чтобы показать Хоуп, из какого дерьма слеплен ее папаша. Я не уйду, пока не увижусь с ней.
- Не вынуждай меня звонить в полицию.
- А мне наплевать! Ничто меня не остановит. Твоя дочка меня любит, и я заслужил ее любовь. И имею на нее право. Если ты все-таки затолкаешь ее под венец, если ты вынудишь ее изменить мне ради дерьмового счета в банке, кончится это для нее очень плохо.
- Не смей угрожать нам!
- Кто угрожает? Я? Я только возвращаю тебе твое же дерьмо!
Он швырнул конверт Биллу прямо в лицо. Тот инстинктивно отшатнулся. Конверт упал на пол.
Билл смотрел в глаза мужчины, который много раз занимался любовью с его дочерью, и видел в его глазах только ненависть. Как он мог любить Хоуп, если так ненавидел ее отца и все, что ее окружает, все, к чему она привыкла с младенчества? Нет, тут не любовь, а какое-то иное, сложное, непонятное и страшное чувство. Сам же Билл возненавидел любовника дочери еще заочно, с того момента, как до него только дошли слухи об их связи. И ему было безумно горько осознавать, что дочь, отдавая мерзавцу свое тело, еще и делилась с ним секретами семьи, предавая отца.
Он услышал стук каблучков у себя за спиной. Аделаида, встревоженная задержкой, спешила в холл. Предчувствуя грядущий допрос с пристрастием, Билл впал в отчаяние, но в последний момент фортуна улыбнулась ему. Сделав свое черное дело и избавившись от "проклятых" денег, мерзкий португалец отступил, видимо посчитав свою миссию выполненной, и тем самым позволил Биллу захлопнуть дверь перед его носом.
При приближении Аделаиды Билл носком замшевого ботинка украдкой затолкнул конверт с деньгами под тумбочку у входа и обернулся к жене.
- Кто это был? - поинтересовалась Аделаида.
- Никто… Мне просто показалось… - неубедительно солгал Билл и отер пот со лба.
- Пожалуйста, Джек, побудь со мной хоть минуту. - Пенелопа схватила его за руку.
- Прекрати. - Джек встревоженно огляделся по сторонам, не заметил ли кто этот ее жест и дикий взгляд, каким она уставилась на него.
К счастью, вечер выдался холодный, и посетители клуба предпочли находиться в помещении. Они толпились у бара, пили, закусывали, слушали музыку.
На продуваемой ветром веранде было пустынно.
- Ты не можешь так просто уйти. Я пыталась связаться с тобой бог знает сколько раз, а ты так и не перезвонил мне.
- Пенни, прекрати, - повторил он снова. - У нас все кончено. Я женюсь.
Ее притязания отдавали пародией на фильм "Роковое влечение", и только не хватало, чтобы она устроила ему сейчас сцену. Их кратковременная связь - если так ее можно назвать - мало кому была известна, и он предпочел бы сохранить это положение.
- Что было, То прошло, хотя ты мне по-прежнему дорога, поверь. Я сожалею, что причиняю тебе боль, но я люблю твою сестру, и тут ничего не поделаешь. Не создавай лишних осложнений ни мне, ни себе.
- Как ты можешь любить ее? Ты что, ослеп и не видишь, что тебя просто-напросто используют?
Ее глаза были полны слез, губы дрожали. Ему пришлось обнять ее за плечи, чтобы хоть немного успокоить.
- Неужели ты до сих пор не понял, как сильно я люблю тебя? Я буду для тебя всем… и буду верна тебе до самой смерти. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив, все, что ты заслуживаешь…
- Я, конечно, польщен… - Джек с трудом подбирал нужные слова.
Он никак не ожидал от нее такого взрыва. Не откликаясь на ее бесконечные звонки и послания, Джек рассчитывал, что проблема рассосется сама собой. Он был наивен и глуп. Ему следовало учесть степень ее привязанности к нему и давным-давно принять меры.
- Не гони меня, - настойчиво продолжала Пенелопа. - Я обещаю, что ты не пожалеешь, вернувшись ко мне. Разве тебе не было со мной хорошо? Разве я не доставляла тебе удовольствие? Скажи мне, что ты хочешь, и я это сделаю.
Что он мог на это ответить? В его мозгу возникали лишь какие-то обрывки вежливых фраз, а надо было бы попросту резко и определенно заявить, что он не намерен впредь иметь с ней дело, и если бы она не была сестрой Хоуп, он был бы счастлив вообще больше с ней не общаться.
- Мы опоздали с этим разговором. Наш поезд ушел, - наконец нашелся Джек. - Через двадцать четыре часа мы с Хоуп станем мужем и женой.
Джек надеялся, что небольшая смена тактики прольет бальзам на ее душевную рану, и то, что он притворится огорченным, как-то утешит ее.
- Значит, дело только в этом? В том, что твоя свадьба на носу? - оживилась Пенелопа.
- Пенни… - Он старался не выплеснуть наружу свое раздражение. - Наши отношения не могут продолжаться. Ты найдешь кого-то другого, достойного тебя. Ты замечательная девушка и заслуживаешь, чтобы мужчина боготворил тебя.
- Она всегда одерживала надо мной верх! - воскликнула Пенелопа. - Но я не позволю ей это сделать снова. Если мы любим друг друга, то должны быть вместе. Скажи ей, Джек. Скажи сам, или скажу я!
Он ощутил невероятную слабость. Не было никакой возможности по-хорошему избавиться от Пенелопы, не унижая ее, но и находиться с ней рядом Джек уже не мог. Он высвободил руку из ее цепкой хватки.
- Я ухожу, меня ждет невеста. У нас праздник. Прости, что расстроил тебя, испортил настроение. Но я люблю Хоуп и собираюсь строить свою жизнь с ней, а не с тобой.
- Ты совсем не так говорил только что… Ты сказал, что, если бы ее не было, ты был бы со мной.
- Но она есть. И, значит, смысл в моих словах тот же, - произнес Джек нарочито беспечно. Он наклонился и поцеловал ее мокрую от слез щеку. На губах остался солоноватый привкус. - Нам нечего больше обсуждать. По-моему, мы обо всем договорились. Прощай!
Фрэнсис и Сэм пробивались через густую толпу гостей к бару.
- Да тут прямо пир горой, - заметил Сэм, оглядывая подготовленное к банкету помещение.
На площадке для танцев было накрыто более тридцати столов, на каждом ваза с нежно-розовыми и кремовыми тюльпанами в окружении традиционных зажженных свечей. Каждого гостя помимо сверкающего прибора из трех серебряных ножей и четырех вилок ожидала тарелка с надписью, сделанной от руки: "В честь праздника Джека и Хоуп". Небольшой оркестр исполнял классический джаз.
У входа Фрэнсис вручили карточку, где значилось, что их места за столом номер шесть, но Сэм не выразил желания торопиться искать свой стол в толчее.
- Кто все эти люди? - поинтересовался он у Фрэнсис.
- Спроси что-нибудь полегче. Понятия не имею. Не вижу знакомых лиц.
- Не стоит ли нам пропустить пару стаканчиков у стойки, прежде чем засесть накрепко? - предложил Сэм. - Судя по длине очереди у дверей, гости будут собираться еще долго и подавать на стол начнут не скоро.
Фрэнсис рассеянно кивнула. Ее озадачило отсутствие Джека и Хоуп рядом с родителями жениха, встречающими гостей. Плюс к тому странной могло показаться отношение к ней Джима и Фионы Кэбот, когда она представилась. Они ограничились вялым рукопожатием и минимумом слов. По установленным в светском обществе правилам ее относительно близкое родство с невестой должно было быть отмечено гораздо более эмоциональным приемом.
- Ты не будешь возражать, если я попробую поискать Хоуп? - спросила Фрэнсис у Сэма. Ей хотелось использовать шанс перекинуться парой слов с кузиной, прежде чем все рассядутся на свои места и банкет потечет по намеченному руслу.
- Иди, конечно. А я займу очередь за напитками.
- Если ужин объявят, встретимся за столом.
- Если я его отыщу. - Сэм лукаво подмигнул ей.
Фрэнсис начала кружить по залу. Иногда ей приходилось останавливаться, так как ее узнавали друзья Аделаиды и Билла и спрашивали об отце, а некоторые сохранившие бодрость ровесники отца вдавались в воспоминания о том времени, когда она была совсем крошкой.
Хоуп она обнаружила случайно, стоящей в стороне от толпы, за пределами ярко освещенного пространства. Она стояла в одиночестве, спиной к залу, у окна, выходящего на поля для гольфа. Тяжелая плотная портьера почти скрывала ее фигуру. Фрэнсис было любопытно, намеренно ли прячется Хоуп от людских глаз. В слабом сумеречном свете, падающем на нее, она выглядела бледной и осунувшейся.
- Я хочу принести тебе свои поздравления заранее, пока лавина их не обрушилась на тебя. - Фрэнсис попыталась заговорить шутливо, но Хоуп, казалось, не слышала ее. Она напряженно смотрела на Фрэнсис, словно не узнавала свою родственницу. Затем вдруг, не поблагодарив и даже не поздоровавшись, заявила:
- Мама сказала мне, что вы помогаете женщинам, ставшим жертвами насилия.
- Да.
- Как это получилось?
Казалось, что сейчас не время и не место обсуждать проблему насилия в семье, но Фрэнсис почувствовала, что обязана откликнуться. Разговор был затеян явно неспроста, и, ко всему прочему, Хоуп была невестой, главным действующим лицом сегодняшнего празднества. Это был ее вечер.