- Честно говоря, все произошло спонтанно. Когда я прошлым летом уволилась из окружной прокуратуры, то не могла придумать для себя подходящего занятия. И очень скоро я обнаружила, что уход за садом и собаками никак не может заполнить мой день. Ассоциация по защите жертв насилия в семье искала для себя нового руководителя и попросила моего друга из полиции порекомендовать кого-нибудь. Я не имела большого опыта работы с пострадавшими женщинами, так как в прокуратуре не занималась преступлениями, связанными с физическим насилием, но все же явилась в отборочную комиссию на интервью. И вот теперь я работаю там. - Фрэнсис улыбнулась. - Думаю, им пришлось по душе то, что я долго проработала обвинителем и разбираюсь в законах.
- Тогда скажите мне, почему женщины остаются там, где им плохо, где их бьют и унижают?
Такое отчаяние исходило от Хоуп, что Фрэнсис стало не по себе. Сотни раз ей задавали подобный вопрос, и всегда ей с трудом давался вразумительный ответ.
- Очень нелегко кому-то, кто влюблен и счастлив, представить, насколько страшно, горько и обидно быть оскорбленным, а тем более избитым близким мужчиной…
Она сделала паузу, чтобы просчитать реакцию Хоуп и решить, стоит ли ей продолжать. Не лучше ли перевести разговор на медовый месяц и планы молодоженов на будущее?
- Что вы молчите? Продолжайте, - настаивала Хоуп. Ее приказной тон шокировал. Он был почти неприличен.
- Я думаю, что в сознании жертвы происходит некий сдвиг. Она не в состоянии принять тот факт, что муж бьет ее, издевается, пытает, изолирует от подруг и знакомых, чтобы установить полный контроль над ней. Насилие воздействует на жертву не только физически, но и уродует ее психику. Часто женщина принимает чужую вину на себя. Мол, она недостаточно хороша для своего обожаемого супруга, который беззастенчиво плюет ей в душу. Утирая плевки, бедняжка гадает, в чем она могла провиниться. Например, не следовало бы ей флиртовать за ужином с гостями мужа. Блюда, приготовленные ею, могли бы быть более изысканными, а наряд - более элегантным. Начинается все с пустяков, а завершается подчас ужасно.
- Расскажите мне про самое страшное, - неожиданно попросила Хоуп.
Фрэнсис попробовала снисходительной усмешкой снять напряжение, но у нее ничего не вышло. Настойчивость кузины заставляла ее нервничать.
- Ты действительно хочешь знать?
Хоуп кивнула.
- Ну что ж… Случилась одна жуткая история… как раз неподалеку отсюда, в Риверхэд-Тауне. Он был инженером, а она - владелицей магазина одежды. Они прожили в браке уже около пяти лет, и у них был двухлетний сынишка. Однажды воскресным днем мужчина отрезал жене голову и насадил на кол у себя во дворе. Перед этим соседи, у которых в саду был пикник, слышали ее рыдания. Она все просила прощения, что сожгла запеканку, но к тому времени, как они осознали, что происходит нечто неладное, было уже поздно. Когда полиция начала дознание, выяснилось, что супруг прибегал к насилию неоднократно, и это длилось годами. Ее история болезни в поликлинике оказалась в три дюйма толщиной, и в ней были зафиксированы ожоги, множественные ссадины и переломы. Но никому и в голову не пришло попробовать выяснить, откуда они взялись.
Фрэнсис замолчала. Хоуп выжидающе смотрела на нее. Фрэнсис с недоумением пожала плечами:
- Зачем я тебе рассказываю про все эти ужасы? Не лучше ли нам поговорить о твоей свадьбе?
- Нет, не стоит, - мотнула головой Хоуп. - Это важнее…
Юная леди - вся в розовом - возникла из-за спины Фрэнсис и бросилась на шею Хоуп.
- Что за потрясающий прием! - захлебывалась она от восторга. - А ты… ты потрясающе выглядишь! Такая счастливая, просто потрясно!
Фрэнсис хотелось ободряюще погладить Хоуп по плечу, но она только коснулась ткани ее платья.
- Поговорим позже. Попытаюсь как-нибудь перехватить тебя, - заверила она девушку.
Хоуп никак не отреагировала на ее слова.
- Я повторяю еще раз: или отказной документ будет подписан, или свадьба не состоится.
Разговор происходил в мужском туалете. Джим помочился, застегнул брюки и принялся намыливать руки над мраморной раковиной. Джек смотрел на отражение отцовского лица в зеркале, как кролик смотрит на удава.
- Я сделал все, что мог, - солгал он. Ему уже довелось хлебнуть немало неприятного в этот вечер, и он сомневался, достаточно ли осталось у него сил для очередной схватки.
- Сомневаюсь, - отрезал Джим.
Явно враждебный тон отца заставил Джека оглянуться в тщетной надежде, что кто-нибудь своим появлением помешает разыграться неминуемому сражению. К несчастью, в туалете они были одни.
- Эти бумаги должны лежать у меня на столе до того, как ты пойдешь к алтарю.
- Зачем ты ставишь такие условия? Зачем вставляешь нам палки в колеса? Ведь ты прекрасно знаешь, что я не передумаю.
- А ты вспомни, о чем рассказала мать пару часов назад!
Джек не нуждался в напоминании. Буквально перед тем, как они собрались в клуб встречать гостей, его мать разразилась пространной, заранее подготовленной и весьма аргументированной речью, смысл которой сводился к тому, что он должен отменить бракосочетание незамедлительно. Она выложила массу подробностей, касающихся детства и юности Хоуп, причем столь интимных, что Джек был ошеломлен. Откуда она все это узнала? Кто выдал ей такую информацию, и почему она занялась составлением обширного досье на его невесту? Окончательно добило Джека утверждение Фионы, что Хоуп не может иметь детей. После этих слов он покинул комнату. Он не в состоянии был больше слушать.
- Не сомневайся, я запомнил все… каждое слово, - сказал отцу Джек. - И знаешь, что я подумал? Как ловко Хоуп подставили! И кто? Моя собственная мать! И я совсем не удивился ее умению. Ведь она столько лет замужем за тобой и прошла хорошую выучку.
- Хоуп не может забеременеть и не соизволила предупредить тебя об этом. Предпочла скрыть, так же, как и многое другое.
Слушая отца, Джек отказывался верить не только произносимым словам, но и вообще тому, что такой разговор возник. Мать, безусловно, или ошибалась, или намеренно сказала неправду. Они с Хоуп столько говорили о будущей семейной жизни, о детях, которые появятся у них, представляли себе мальчика верхом на пони или девочку за пианино. Однажды Хоуп даже призналась ему, что уже придумала, как будет разрисован потолок в детской комнате - звезды, луна и кометы.
"Чтобы наши дети во сне улетали далеко-далеко, путешествовали по галактикам", - объяснила Хоуп. Неужели это была лишь игра?
- Почему вы с мамой не можете держаться в стороне и не лезть в мою жизнь? - попробовал огрызнуться Джек, но выглядело это жалко.
- Мы никогда не вмешивались в твою жизнь. Мы поддерживали все твои начинания, даже те, которые обходились нам весьма недешево. Но позволь мне высказаться по одному-единственному поводу напрямик и категорически. Наше финансовое будущее не должно быть связано с Хоуп. Тебе надо принять это условие. Иного выбора не дано.
10
- Пенни! Пенни!
Сбегая по лестнице, Пенелопа услышала за спиной громкий шепот и обернулась.
Хрупкий силуэт младшей сестры маячил на пороге ее спальни, просвечивая сквозь кружево комбинации. Побелевшими от напряжения пальцами она цеплялась за дверную притолоку, как будто боялась упасть.
Пенелопа глянула на свои часики. Как это типично для Хоуп! В день своей свадьбы, за пятнадцать минут до праздничного ленча она еще не одета. Для нее порядок и вообще понятие времени как бы не существует. Она насквозь эгоцентрична, занята только собой. Днем раньше она опоздала на репетицию свадебной церемонии. Подружки невесты, девочки с цветочными корзинками и прочая публика праздно шаталась меж церковных скамей, и сдерживаемое с трудом раздражение, вызванное отсутствием невесты, все нарастало. Даже Аделаида - образец светской выдержки - сорвалась с места, чтобы переговорить с преподобным Уитни. Затем, с более чем часовым опозданием, из двери ризницы, откуда ее не ждали, появилась Хоуп, приняла поцелуй в лоб от Джека и обратила свой взор на священника, готовая слушать его традиционное наставление как ни в чем не бывало.
- Почему ты не одеваешься? - изумилась рассерженная Пенелопа.
- Мне надо поговорить с тобой.
Пенелопа вздохнула. Раньше сводная сестрица не жаловала ее своим доверием. Почему сегодня ей вдруг приспичило?
- Не уверена, что ты выбрала подходящее время.
- Пожалуйста… - Глаза Хоуп умоляли, а губы подрагивали.
- Ну хорошо. Только давай побыстрее. Тедди и так переживает за тебя, а ты своим опозданием заставляешь ее нервничать.
- А разве ты не собралась туда?
- Нет. Здесь у меня еще масса дел, - солгала Пенелопа.
Этот день - день свадьбы Джека - был самым горестным в ее жизни, а ленч с бабушкой в тягостной стариковской компании в старомодном клубе лишь усугубил ее похоронное настроение. Уже невмоготу было ей слушать воркование по поводу невесты. Вчера ей хватило этого с избытком на приеме, устроенном Кэботами. Пенелопа дала себе зарок не слушать больше этой словесной шелухи.
- Я уже позвонила и извинилась, - сказала Пенелопа, входя в спальню сестры. - Со мной все в порядке, а вот ты не имеешь права так наплевательски относиться к бабушке.
В спальне царил полный хаос. Платья были разбросаны и на кровати, и на полу и свисали со спинок стульев. Туалетный столик был измазан кремом и засыпан пудрой.
- Тут что, Атилла прошелся? - съязвила Пенелопа.
- Я не знаю, что мне делать, - дрогнувшим голосом призналась Хоуп.
- Все нервничают в такой день. - Пенелопа даже удивилась, насколько мало трогают ее переживания сестры. Все-таки ей следовало проявить побольше сочувствия.
- Это не по поводу свадьбы. Она меня больше не волнует.
Пенелопа не знала, что сказать на это. Сама она мечтала о грандиозной, эффектной свадебной церемонии с букетами белых роз, с шатром, освещенным разноцветными фонариками, с роскошным воздушным платьем и с толпой нарядных гостей - словом, о том, что Хоуп получит сполна сегодня. У Пенелопы не было родного отца, который поведет ее к алтарю, когда такой день настанет, хотя она уже начала в этом сомневаться. Билл никогда не пойдет на подобные хлопоты и затраты ради своей падчерицы. Зато он не уставал потакать Хоуп, портить ее и сделал из родной дочери законченную эгоистку.
- Ты болтаешь невесть что, - только и смогла сказать она.
- Ты не понимаешь. У меня сердце так колотится, что вот-вот разорвется. Я не могу одеться и все время меняю белье и платья, потому что обливаюсь потом.
Хоуп схватила со спинки стула ворох одежды и расшвыряла по комнате.
У Пенелопы глаза расширились в изумлении.
- Почему я не сказала до сих пор то, что давно должна была сказать! - с отчаянием воскликнула Хоуп.
- О чем ты?
- Случалось ли с тобой такое, что кому-то ты верила абсолютно, а потом была им обманута? Как будто мир распался у тебя под ногами и ты летишь в бездну. Я падаю, я не могу удержаться на краю.
Хоуп на глазах Пенелопы в самом деле упала, только не в пропасть, а на свою кровать и зарылась головой в подушки. Пенелопа услышала глухие рыдания.
- Может, тебе поговорить с мамой? Или с Биллом? - посоветовала Пенелопа, уверенная, что родители найдут способ, как это бывало неоднократно, лаской возвратить любимую дочурку из кошмарных грез в реальность.
- Зачем? Они лгали мне всю жизнь. Как и все вокруг. Я хочу с этим покончить. Ты должна помочь мне.
"Почему Джек выбрал себе в жены эту истеричку?" - словно раскаленным железом обожгла Пенелопу мысль. Она сейчас воочию видела разницу между Хоуп и собой, но могла лишь горестно удивляться. Со вздохом она спросила:
- Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Хоуп оторвала заплаканное, распухшее лицо от подушки и произнесла едва слышно:
- У мамы в аптечке есть экуанил. Стибри его для меня.
- Экуанил?
- Это успокаивающее средство. Типа транквилизатора.
Пенелопе показалось странным, что ее мать, столь душевно здоровая женщина, держит у себя седативные препараты.
- Я не стану рыться в ее аптечке, - твердо заявила Пенелопа. - А если хочешь успокоить нервы, глотни вина. Только сначала напяль на себя что-нибудь поприличнее.
- Пожалуйста, сходи к маме в ванную…
- Иди сама.
- Я не могу. Вдруг я наткнусь на кого-нибудь? Не хочу, чтобы меня видели.
- Все равно тебе придется показаться на людях.
- Только не сейчас. После… Я приму лекарство… и скоро буду готова. Пожалуйста, Пенни! Прошу тебя…
Хоуп вдруг перешла на крик. Она вся тряслась мелкой дрожью, а руки ее бесцельно шарили в воздухе, словно стараясь ухватить что-то невидимое.
- Только это. Больше я ничего не прошу…
Пенелопа прониклась жалостью к сестре, но одновременно ее истерика вызывала у нее чувство брезгливости. Она подумала, что неплохо было бы, если б Джек застал свою "принцессу" в таком состоянии. А еще лучше - напичканную успокаивающими средствами, вялую и бездушную, как кукла. Может, тогда он опомнится. Слабый лучик надежды забрезжил в мозгу Пенелопы. Пусть Джек сказал накануне, что поезд уже ушел. Неправда. Ведь бывали случаи, когда бракосочетание отменялось в самый последний момент. Может быть, Пенелопе еще уготована победа и вожделенный приз.
- А ты принимала это лекарство раньше?
Хоуп отрицательно мотнула головой, и слезы потекли у нее из глаз.
- Окажи мне услугу, Пенни… - всхлипывая, бормотала она.
Как хватает совести у их матери подсовывать благородному, честному, слепому в своей влюбленности парню столь негодный товар - больную и распущенную девицу - в невесты? А у отчима Пенелопы вообще нет стыда. Он хоть волоком потащит полубезумную дочь к алтарю ради материальной выгоды и дутого престижа.
Пенелопа выдавила из себя ободряющую улыбку.
- Попробую пошуровать в ванной у мамы… если ты уверена, что лекарство там есть. Только бы Аделаида меня не застукала. - Пенелопа повернулась к двери.
- Не знаю, что бы я делала без тебя, - произнесла Хоуп ей вслед.
Фрэнсис блуждала взглядом меж круглых столов, которыми была уставлена лужайка Прибрежного певческого клуба, и под клетчатыми зонтами и соломенными шляпками не различала лиц. Она поборола искушение расположиться в банкетном зале, примыкающем к буфету, что имело свои преимущества, как-то: удобная близость к напиткам и закускам, но зато исключало возможность повидать Тедди.
Старушка ее предупредила: "Если погода позволит, я буду снаружи. Внутри, когда многолюдно, я страдаю клаустрофобией. К тому же в этом помещении невозможно расслышать собеседника. Акустика там ужасная". А так как небо было безоблачным, искать Тедди следовало на лужайке.
Фрэнсис покинула зал и вышла на воздух.
В конце концов она заметила Тедди и Хоуп, примостившихся на складных стульчиках за пустым столом. На бабушке была видавшая виды соломенная шляпа, розовое с желтым летнее платье, странно перепоясанное под самой ее объемистой грудью, и телесного цвета ортопедические ботинки. Ее трость была прислонена к спинке стула.
До начала ленча еще оставалось десять минут, но, видимо, Тедди уже успела заблаговременно навестить буфет. Ее тарелка была полна. Фрэнсис отметила, что старушка не страдает отсутствием аппетита. Сандвичи с огурцами, фаршированные яйца, заливное с томатным соусом, причем все в изрядном количестве.
- Ты что-то поздно являешься, - упрекнула она Фрэнсис. - Подражаешь моей неорганизованной внучке? Ступай в буфет, запасайся закусками и возвращайся скорее. Я умираю с тоски. Пенелопа отказалась прийти. Аделаида вся в хлопотах и предупредила, что опоздает. А наша невеста, помимо того, что неприлично опоздала, сидит истуканом и до сих пор не проронила ни словечка. Выходит, мне не с кем потрепаться. Вся надежда на тебя. Возможно, ты припасла кое-что интересное, чем с нами и поделишься.
Фрэнсис усмехнулась. Старые люди обладают преимуществом говорить вслух что думают, отпускать критические замечания и рискованные остроты, не стесняясь и не боясь осуждения окружающих. Все списывается на возраст и принимается более молодыми поколениями со снисходительным добродушием.
Фрэнсис вернулась в помещение, взяла из стопки тарелку и двинулась вдоль буфетной стойки. Меню не изменилось с той поры, когда ее приводили сюда еще ребенком. Она могла, закрыв глаза, вспомнить последовательность выставленных блюд и чуть ли не накладывать их на тарелки вслепую. Выбор не отличался богатством, мебель и прочая обстановка давно обветшали, да и вообще клуб выглядел ужасно старомодным, однако все стремились в него попасть. Чтобы быть принятыми в члены клуба, люди записывались в очередь и ждали лет по пять, а то и дольше. Логика Фрэнсис восставала против подобного феномена.
Наполнив свою тарелку, она возвратилась к бабушкиному столу. Старушка обрадовалась и принялась разглагольствовать:
- Да будет тебе известно, что меня считают поклонницей и знатоком жемчуга. Мама утверждала, что мои сальные железы выделяют на кожу какие-то вещества, благотворно воздействующие на жемчуг. Скорее всего, это вздор, а может, и правда. Во всяком случае, все восторгаются розоватым оттенком моих жемчужин. Знакомые наперебой просят меня поносить их бусы, рассчитывая, что они тоже изменят цвет. Я соглашаюсь. Ты можешь не поверить, но не так давно я надевала на себя по семь-восемь ниток сразу и так ходила.
Воспользовавшись паузой, когда Тедди поднесла ко рту сандвич, Фрэнсис обратилась к Хоуп:
- Ну, как, ты готова?
- Я же сказала, что Хоуп не разговаривает. Я уже пыталась, - вмешалась Тедди. - Она портит ленч, который я ей устроила. Сама не ест ни крошки и отпугивает всех, кто бы к нам ни подошел.
- Я тоже нервничаю. - Своим признанием Фрэнсис попыталась пробить прозрачный купол, в котором замкнулась мятущаяся, но внешне невозмутимая девушка. - В такой день всегда возникает масса непредвиденных мелочей… Если я могу чем-то помочь…
- У Аделаиды ничего непредвиденного не возникает, - возразила Тедди. - Во всем полный порядок. Сейчас дом похож на военную базу. Раз наша девочка не смылась вовремя, ее сегодня захомутают честь по чести с благословения преподобного Уитни.
При упоминании этого имени Хоуп вздрогнула.
- Не слишком ли цинично мы рассуждаем? - Фрэнсис хотелось сгладить впечатление от бабушкиной грубости. Хоуп выглядела такой подавленной, что естественным желанием было встать на ее защиту. При всех достоинствах Тедди ее язычок был ядовит. Ради острого словца она могла пренебречь даже элементарными приличиями.
- Только, пожалуйста, не надо, Фрэнни. Пожалей старуху и не говори, что тебя тоже охватил религиозный зуд и все церковное для тебя свято. В нашей семье и одной фанатички хватает.
Фрэнсис, не догадавшись, о чем идет речь, перевела удивленный взгляд на Хоуп. Девушка слегка оживилась, по крайней мере подала голос.
- Тедди не нравится, что я работаю волонтером для церкви, - робко объяснила она. - Мне кажется, что вы иначе к этому относитесь. Правда, Фрэнни?
- Когда я лежала со сломанной ногой прошлым летом, прикованная к постели, преподобный Уитни ни разу даже не поинтересовался, каково мне. Что же это за священник?
Фрэнсис вспомнила, что ей рассказывали об инциденте, приключившемся с бабушкой. Терьер попался ей под ноги во время прогулки. Она упала на дорожку и пролежала несколько часов, пока ее не обнаружил соседский садовник.