Она была счастлива. Так, как только может быть счастлива женщина, у которой есть ВСЁ: интересная работа, ребенок и, главное, ЛЮБИМЫЙ МУЖ - не просто спутник жизни, но верный друг и пылкий возлюбленный, добрый и сильный защитник.
Так было еще совсем недавно.
Но теперь она - невольная жертва чьей-то злобной мести.
Что делать? Сдаться без боя? Беспомощно смотреть, как рушится вся ее жизнь?
Или - сражаться, бороться за свое счастье?!
Содержание:
Пролог 1
Глава 1 1
Глава 2 5
Глава 3 8
Глава 4 11
Глава 5 15
Глава 6 19
Глава 7 23
Глава 8 26
Глава 9 30
Глава 10 33
Елена Лагутина
Экспедиция в любовь
Пролог
- Мама, а можно, я сегодня в школу не пойду?
Маша от неожиданности дернулась, и половина бело-синего червячка зубной пасты упала в раковину, а вторая - на карман ее голубого махрового халата. В зеркале отражалась мордашка дочери, просунувшаяся в приоткрытую дверь ванной. На Ксюшином лице было выражение лукавой невинности.
- Ксюха, нельзя же так пугать! А если б я зубную щетку проглотила? - притворно возмутилась Маша.
- Не-а! - уверенно заявило настырное дитя. - Мам, ну можно, можно, да?
- Погоди, я умоюсь, а потом поговорим. Хорошо?
- Хорошо, - уныло буркнула Ксюша и исчезла.
Маша принялась чистить зубы, размышляя о том, что ей предстоит сделать сегодня. Нужно обязательно еще раз просмотреть все материалы к участию в международном проекте. Это главное, потому что времени уже совсем не осталось. Вчера они в институте работали до позднего вечера, а сегодня - последний день подачи заявок, и нельзя упускать такой шанс. Год работы в Эдинбургском университете! Об этом любой ученый может только мечтать, не говоря уж о том, что за этот год она будет получать более чем солидную не только по российским меркам зарплату, да и потом, после возвращения, наверняка на ее тему будет выделен немалый грант.
Если, конечно, она попадет в число участников этого проекта. Впрочем, профессор Скворцов уверяет, что у нее есть все шансы. Все-таки Маша действительно проделала колоссальную работу по систематике древнейших земноводных, и это не может не заинтересовать зарубежных специалистов.
Очнувшись от своих мыслей, Маша поняла, что стоит перед зеркалом, бессмысленно всматриваясь в собственное отражение и держа в руке зубную щетку. "Совсем с ума сошла со своими заграничными планами", - сказала она себе и отправилась на кухню, готовить завтрак и заниматься Ксюшиными проблемами.
- Миш, ты что на завтрак будешь - омлет или вчерашнюю картошку? - крикнула она, обращаясь к мужу.
Ответом ей было молчание. Странно, неужели Мишка опять заснул, пока она умывалась? Обычно он уходил на работу позже, чем Маша, потому что идти ему было совсем близко. Да нет, не мог он снова спать завалиться, он же встал раньше, чем она сама, и умывался тоже раньше.
- Миша! - снова позвала она.
В кухне появилась Ксюха, все еще непричесанная и одетая в пижаму.
- А папа уже ушел, - сообщила она.
- Как ушел? - не поняла Маша. - Почему так рано? И почему не позавтракал?
- А он кофе выпил и пошел. Сказал, что сегодня ему пораньше нужно на работу и что меня в школу ты отведешь. Мам, а можно, я сегодня в школу не пойду? Я не пойду, можно? - снова заныла дочь.
- Погоди, Ксюша. Значит, папа сказал, что ему на работу нужно раньше? Странно, почему же он вчера меня не предупредил? Ладно, Бог с ним. Давай-ка, садись за стол. Завтракать пора.
Маша поставила перед дочкой тарелку с дымящимся омлетом, отрезала ей хлеба и села завтракать сама.
- Мам, а мам… Ну можно, я в школу не пойду? - вновь противным голосом спросила Ксюха.
- Ксения, я такого твоего голоса просто не слышу, - строго сказала ей Маша. Нытье в их семье строго преследовалось.
Дочь тут же повторила то же самое, но уже нормально.
- А, собственно говоря, почему вдруг ты решила не ходить в школу? - спросила Маша, зная, что простым "нельзя" от чада не отделаешься. - Ты что, заболела?
По Ксенькиной мордочке было видно, что она мучительно борется с искушением сказать "да". Но врать она не любила и честно помотала головой.
- А в чем тогда дело?
- Ни в чем. Просто так.
- Странно… Я почему-то считала, что ты вполне взрослый, серьезный человек, а ты, оказывается, совсем маленькая, - разочарованно отреагировала Маша.
- Почему это маленькая? - мгновенно ощетинилась Ксюша.
- Да потому что только маленькие дети не знают, почему они что-то делают или не делают. Так что случилось-то?
Ксюша немного помялась, а потом решилась:
- Мам, а если я что-то про кого-то скажу, это не будет считаться, что я ябедничаю?
- Не будет. Когда ябедничают, то обычно хотят, чтобы кого-нибудь наказали. Ты же этого не хочешь, правда?
- Нет.
- Ну тогда говори.
- Мам, у нас такой есть Темка Семенов, он мне просто проходу не дает. Он меня вчера толкнул, а потом еще ручку стащил и не отдавал, пока уроки не кончились. Вот.
Маша улыбнулась:
- Ксюха, а если ты сегодня в школу не пойдешь, то завтра, ты думаешь, этот Тема Семенов исчезнет? А если и завтра не идти, и послезавтра, то что же, ты из-за него неучем останешься? Получается, что ты из-за кого-то делаешь не то, что тебе самой нужно.
Дочь озадаченно посмотрела на Машу. Проблему в таком масштабе она себе не представляла. А Маша хотела выяснить окончательно, насколько серьезна проблема.
- Ну подумаешь, ручка. У тебя же всегда несколько запасных есть, правда?
- А он еще толкается!
- Возьми да сама его толкни. Только первая не начинай, а просто дай сдачи, если нужно. Кстати, Ксюш, а почему он к тебе пристает?
- Не знаю, - пожала плечами Ксения. - Он больше никого не трогает.
- По-моему, ты ему просто нравишься, а признаться в этом он стесняется. Просто он хочет, чтобы ты на него внимание обратила. Ты попробуй с ним подружиться, вот и драться не придется.
- Попробую, - по-взрослому вздохнула дочь. - Мам, я йогурт хочу.
За окном низко нависли осенние свинцовые тучи, и Маша поторопилась забросить дочку в школу до того, как начнется дождь. Ксюша могла дойти до школы и сама, благо она была совсем недалеко от их дома, но Маша предпочитала, когда у нее была такая возможность, идти с дочкой вместе. Да и Ксюше это нравилось.
Действительно, когда она вышла из трамвая возле своего института, небо прорвало, но пошел не дождь, а мокрый снег, тут же таявший под ногами прохожих и превращавшийся в грязную воду. Однако Маша почти не обращала внимания на то, что творится вокруг, торопясь поскорее оказаться в своем "кабинете", то есть в закутке, отгороженном от лаборатории профессора Скворцова.
Там с трудом умещались два стола - письменный и препараторский, несколько полок и шкаф, в котором, кроме бумаг, хранилась еще и бутыль с техническим спиртом, поэтому шкаф когда-то запирался на ключ. Раньше вся лаборатория оставалась без спирта, необходимого для некоторых препараторских работ, по вине то ли уборщицы, то ли вахтера, а потом его стали убирать в Машин шкаф - единственный, имеющий замок.
Правда, эта мера предосторожности довольно быстро потеряла смысл, поскольку любители крепкого напитка нашли способ добираться до него. И теперь получалось так, что все сотрудники лаборатории, кроме того, кто таскал спирт, были уверены в том, что шкаф запирается. Парадокс - получалось, что замки сделаны для защиты от честных людей, а не от воров.
- Доброе утро, Иннокентий Ильич! - поздоровалась Маша с бровастым пожилым мужчиной. Это был ее научный руководитель, профессор Скворцов.
- Доброе утро, Машенька, - приветливо отозвался профессор хрипловатым баском. - Вы хорошеете с каждым днем. Страшно подумать, что будет дальше!
- Я больше не буду, - весело пообещала Маша, пробираясь в свой "кабинет". Ей не терпелось поскорее составить окончательный текст заявки и отправить его.
Повернув ключ, она распахнула дверцу шкафа и, не глядя, протянула руку за папкой с подготовленными материалами. Рука ее пошарила по полке. Маша удивленно заглянула внутрь и увидела, что в шкафу, кроме пластиковой бутыли, нет ничего.
Глава 1
Монотонный стук дождя по туго натянутому над палаткой брезентовому тенту долго не давал Маше выйти из полудремы. Наконец с усилием она вынырнула из мягко обволакивающей ее темноты какого-то смутного сна и ужаснулась: "Господи, это сколько же времени?!" Но потом, поняв, что идет дождь, успокоилась - торопиться сегодня некуда.
Она попыталась дотянуться до стоящего рядом с ней радиоприемника, но что-то сковывало движения. Со сна она сразу не могла вспомнить, что вчера вечером замерзла и забралась в спальный мешок. Теперь ей стало жарко, несмотря на сырость. Высвободившись наполовину из мешка, она включила приемник. "На всей территории… небольшое понижение температуры… массивный циклон… продолжительные дожди…"
Так, стало быть, маршруты их геологической партии на ближайшие несколько дней отменяются. Пока уйдет циклон, пока просохнет немного, работать будет нельзя. Впрочем, это даже неплохо - за месяц непрерывных маршрутов накопилось много материала, требующего обработки и систематизации, так называемой камеральной работы.
Нужно будет Пашу попросить баньку протопить, что-нибудь вкусненькое приготовить, а то повариха не слишком их балует. И выпить, кстати, слишком уж любит. У нее постоянно под рукой заветная фляжка с какой-то неимоверной настойкой, и она то и дело пополняется из бидончика, бережно хранимого в палатке. Поддает она в основном с шоферами, которые охотно употребляют ее "таракановку" и считают ее "своим парнем". Поэтому и зовут эту пожилую толстую тетку Дядя Ваня. Не стоит ее в следующем сезоне брать, до конца этого-то дотерпеть бы с такой кормилицей!
Маша с хрустом потянулась, взглянула на часы и вылезла из мешка. В базовом лагере, который строился на весь полевой сезон, геологи жили с комфортом. Палатки стояли на деревянных настилах, немного приподнятых над землей, поэтому даже в дождь в них было сухо. Маша пользовалась этим и обходилась без раскладушки, подстелив пару лишних спальников. И мягко, и не провисает - очень удобно. Кроме того, над каждой палаткой был натянут дополнительный брезентовый тент, защищающий и от дождя, и от палящего солнца. В общем, полный комфорт.
В базовом лагере стараниями бессменного начальника партии Евгения Ивановича Рузаева был даже свой маленький бензиновый генератор, и по вечерам в палатках и в столовой загорались лампочки. Правда, всего на несколько часов, горючка нынче кусается, но светлыми летними вечерами электричество было нужно в основном для того, чтобы немного посмотреть перед сном переносной телевизор, который Иваныч неизменно возил с собой. И конечно, главной гордостью их партии была настоящая русская баня, сооруженная Рузаевым на крутом обрывистом берегу реки.
Маша на коленках подползла к выходу из палатки и потянула молнию противокомариной сетки. Она очень редко закрывала палатку наглухо, опуская переднее полотнище. Выглянув наружу, она повертела головой. Так, небо сейчас довольно темное, тучи висят плотно, но дождь вроде кончился, хотя, наверное, ненадолго. Но совсем не холодно, просто немного прохладно, это очень приятно после стоявшей весь месяц жуткой жары.
Немного подумав, она решила пойти умываться на реку, хотя можно было воспользоваться рукомойником, аккуратно прикрученным к сухому дереву. На речке умываться гораздо приятнее, да и искупаться можно, если возникнет такое желание. Маша любила купаться по утрам, но не всегда успевала. А в те недели, когда каждый день приходилось вставать ни свет ни заря и собираться в маршрут, каждая минута сна была драгоценной. Так что провести утро так, как ей нравилось, Маша могла далеко не всегда.
Натянув купальник, она прихватила все умывальные причиндалы, лежащие рядом с палаткой на краешке деревянного настила, и подобрала валяющееся в траве небольшое белое блюдце.
- Эй, Васька, опять ночью нахулиганил! Смотри, не буду больше кормить! - негромко сказала она, повернувшись к густым зарослям шиповника.
По вечерам оттуда частенько приходил симпатичный толстый ежик. Он был довольно общительным, быстро привык к Маше и совершенно ее не боялся. В лагере было еще три таких полуприрученных ежа - Анфиса, Жулик и Бармаглот. Их подкармливали другие геологи, хвастались друг перед другом подвигами своих питомцев и старались угостить чем-нибудь повкуснее.
Маша, прижав под мышкой полотенце и все прочее и размахивая другой рукой с сандалиями, легко сбежала по ступеням, вырытым в обрывистом берегу и выложенным ящиками из-под керна, чтобы не скользить и не пачкаться в дождливую погоду. После изнуряющей жары приятно было ощущать под босыми ногами сначала мокрую траву тропинки, а потом влажное дерево ступеней.
- Ногу занозишь! - крикнул ей Павел, возившийся возле поленницы.
- Не-а, доски уже гладенькие! Пашка, пошли купаться!
Бородатый Паша в притворном ужасе схватился за голову:
- Нет уж! Это только ты у нас такая закаленная. И вообще я уже умывался, а вместо зарядки лучше дров наколю.
- Что, баню топить будешь? Ура! - обрадовалась Маша.
Немного потоптавшись на дощатых мостках, выдвинутых далеко над водой и опирающихся на столбики, Маша помахала руками, присела несколько раз, разогреваясь, попрыгала на пружинящих досках, глубоко вдохнула и наконец решилась - подпрыгнув, ушла головой в воду, подняв за собой фонтан брызг. Вода была теплее, чем она ожидала.
Вынырнув, Маша оглянулась. Над обрывом виднелась коренастая фигура Паши и послышался его насмешливый голос:
- На троечку, не больше!
- Подумаешь! Зато ты меня в жизни в воде не догонишь! - крикнула Маша в ответ и размашисто поплыла к противоположному берегу, уже не слыша ответа Пашки: "И не собирался!"
Река была довольно широкой, течение - быстрым, и на другой, отлогий, берег Маша выбралась уже возле излучины, метров на сто ниже мостков. На песчаной косе любило загорать все население лагеря, но сейчас, в дождь, делать здесь было нечего, и Маша, отдышавшись, прошла повыше по течению и поплыла назад.
После купания все тело горело, по загорелой коже скатывались капли воды. Маша, вытирая свои светлые короткие волосы, резко повернула голову и успела заметить цепкий взгляд Павла.
- И что? - тут же спросила она.
- Загар у тебя, Машка, потрясающий! Ты кремом, что ли, мажешься каким-нибудь?
Маша недовольно пожала плечами:
- Ты, Паша, с утра глупости говоришь. Мы что, с тобой первый год вместе работаем? Прекрасно знаешь, как я загораю.
Действительно, несмотря на светлые волосы и очень белую зимой кожу, Машин загар всегда вызывал зависть ее подружек. За пару дней она становилась ровного золотистого цвета и не обгорала никогда.
Павел продолжал неотрывно смотреть на Машу. Она, хотя и не была неземной красавицей, привыкла ловить на себе мужские взгляды. Довольно высокого роста, стройная, крепкая, длинноногая, с привлекательным загорелым лицом, на котором особенно ярко сейчас выделялись большие серые глаза, Маша выглядела намного моложе своих двадцати девяти лет. Но такие вот откровенные взгляды в экспедиции, где люди месяцами живут бок о бок друг с другом, она отнюдь не приветствовала, хотя и давно подозревала, что Паша к ней неравнодушен.
- Ты вроде как дрова колол? Смотри, без ноги останешься, если не туда смотреть будешь.
- На ботинках экономить начну, - усмехнулся Паша. - Приходи в баню, спинку потру.
Такие шуточки были вполне в ходу, но Маша чувствовала, что сейчас Пашка не шутит. Она отнюдь не была ханжой, завязался у кого-то роман во время полевого сезона - ради Бога, это личное дело, но самой ей это совершенно ни к чему.
- Лучше ты в гости приходи, когда "поле" закончится. Вот тогда Мишке все расскажу, он тебе сам потрет что-нибудь.
- Ну уж нет, у нас с Мишкой весовые категории разные!
Маша представила рядом с Павлом своего мужа и невольно улыбнулась. Несмотря на то что Паша, коренастый мужик среднего роста, отнюдь не был задохликом, в спарринг-партнеры двухметровому широченному Мишке он явно не годился.
Решив не обращать внимания на Пашкины пристальные взгляды - мало ли, может, гормональный всплеск у мужика, вот и все, - Маша добежала до палатки, быстренько переоделась в шорты и хлопчатобумажную легкую толстовку с капюшоном и ринулась в столовую, откуда уже слышались призывные удары поварешки о кастрюлю. После утреннего купания есть хотелось жутко.
- Доброе утро! - Маша подошла к длинному столу, врытому в землю под огромной армейской палаткой, стенки которой были завернуты и заброшены наверх, когда не было сильного дождя или ветра. Перешагнув через одну из двух длинных лавок, тянущихся по обе стороны стола, она уселась на свое привычное место, между Рузаевым и своей подругой Татьяной.
- Здравствуй, здравствуй, красавица, - поприветствовал ее начальник экспедиции. Евгению Ивановичу было уже под шестьдесят, но он никак не хотел расставаться с кочевой жизнью. Правда, сейчас он преимущественно занимался научными вопросами, а весь груз хозяйственных и прочих забот тащила на себе Маша, которая вот уже три года была его заместителем.
- Мария Сергеевна, вот ваша чашка, - сунулась к ней студентка-второкурсница Леночка, поставив перед Машей ее темно-синюю, с золотым ободком, чашку. - Вам чаю налить?
- Спасибо, Леночка, я попозже сама налью, - отказалась Маша. Ей почему-то не слишком нравилась эта тоненькая девочка с острыми чертами лица и желанием всем угодить. Слишком уж явно она проявляла заботу о начальстве, причем строго дозированно. Львиная доля ее внимания доставалась поровну Евгению Ивановичу и Маше, геологи Павел, Татьяна, Дима и Игорь шли уже вторым сортом, со студентами Леночка вообще обращалась как-то свысока, делая исключение лишь для Леши - все-таки аспирант. А с поварихой и шоферами Леночка вообще практически не общалась, насколько это было возможно в небольшой экспедиции.
Маша приняла из рук поварихи миску с макаронами. Опять одно и то же!
- Спасибо, Антонина Петровна.
Макароны, несмотря на зверский аппетит, большого энтузиазма у нее не вызвали. Правда, опустошила миску Маша довольно быстро и, встав из-за стола, налила себе чаю из огромного закопченного чайника, ставшего уже почти живым членом их экспедиции. Студентам, попадавшим сюда на практику, приходилось привыкать к тому, что чай в партии Евгения Ивановича пьют крепчайший и заваривают его не как все люди, а наоборот. То есть в большой чайник сыпалась заварка, а для тех, кто не выдерживал напитка такой крепости, возле стола стоял маленький чайник с кипятком. Правда, к концу полевого сезона все уже, как правило, о нем забывали.