Осторожно держа чашку, полную до краев, Маша присела к дальнему концу стола, размешала сахар, отхлебнула ароматного чаю и, прислонившись спиной к столу, блаженно закурила первую за день сигарету.
- Господи, хорошо-то как! - тихонько сказала она сама себе.
- Ага, только вот макароны с тушенкой надоели, - тихонько буркнула пристроившаяся рядом Татьяна. - Дядя Ваня ими затравила уже.
- Это верно… Танька, давай проявим инициативу?
- Какую?
- Пирожков нажарим. Капусты навалом, рыбы ребята наловят, пока тесто подходит. Надо посмотреть, может, в погребе еще варенье есть, которое я из дома брала.
Татьяна просияла:
- Отлично! Только, Маш, всякая инициатива наказуема, и ты это прекрасно знаешь. Проявив инициативу, нам с тобой придется проявить и трудовой энтузиазм.
Маша весело улыбнулась:
- А организация труда на что? Сейчас я начальственной властью все организую.
Докурив, она на минутку подошла к Евгению Ивановичу и, посоветовавшись с ним, громко объявила:
- Так, народы! Два дня отдыха, три дня - камералка. Или дольше, как погода покажет. В общем, сегодня занимаемся генеральной уборкой, кухней и баней. Если Дима-большой с Игорем берутся обеспечить рыбу, то мы с Татьяной кормим вас пирожками. Как, мужики?
- А то! - с подъемом отозвался Игорь. - За пирожки, Машенька, я тебе не только рыбы, я тебе ихтиозавра поймаю!
- Зачем он мне - я ими не занимаюсь. Ладно, стало быть, вы на рыбе. Паша, баню обеспечишь?
- Ну больше-то все равно некому, без меня вы так немытые и будете ходить.
Паша был большим специалистом по топке бани. Это ведь не так просто - истопить баню. Нужно правильно подкладывать дрова, чтобы и печь, и котел с водой равномерно нагревались, и глина, которой они были обмазаны, не трескалась. И угли нужно выгрести из печи вовремя, когда все дрова уже прогорели, и вьюшку открыть-закрыть, чтобы и тепло не выходило, и угара не было. В общем, целая наука. У Павла пар получался на редкость жарким и легким, поэтому столь ответственное дело поручалось всегда ему. А под самый конец топки он кидал в печку охапку можжевеловых веток, и их аромат стоял в бане несколько дней.
- Отлично, - продолжала распоряжаться Маша. - А молодежь - на уборку. Все кастрюли, все баки с кухни отнести на бережок и с песочком отдраить. Ну, это Дядя Ваня проконтролирует. Помойку пора закопать и новую яму вырыть. Ну и мусор всякий по лагерю приберите. Сами решайте, кто чем заниматься будет, главное, чтобы все сделали.
После того как все начали разбредаться, Маша подошла к шоферу.
- Саша, в деревню сгоняй. На почте уже неделю не были, и у Дяди Вани спроси, что купить. Как ты думаешь, дорогу не очень развезло?
- Да нет, глины же нет нигде, да и дождь не сильный был. Надо прямо сейчас ехать, а то может снова полить. Проеду, Маша, не беспокойся.
К Маше обращались по-разному, чаще всего по имени, даже студенты - она отнюдь не стремилась к насильственному поддержанию авторитета, справедливо полагая, что создается он совершенно другими способами. В этом сезоне по имени-отчеству ее называли лишь старый шофер Петр Петрович, который вообще ни к кому иначе не обращался, повариха и Леночка.
Маше иногда казалось, что Лена старательно подчеркивает этим не только свое уважение к начальству, но и собственную молодость. Маша, конечно, далеко не старуха, но девятнадцатилетняя Леночка явно стремилась лишний раз напомнить об этой разнице в десять лет. Маша совершенно не понимала, зачем девочке это нужно, но и не переживала по этому поводу. Она вообще, обладая спокойным характером, не была склонна к ненужным переживаниям.
Маша прошлась по лагерю, чтобы посмотреть, начали ли ребята работать. Яркие палатки не стояли в один ряд, а были живописно разбросаны вдоль берега.
Поставлены они были с умом, так, чтобы деревья и густой кустарник прикрывали каждую от ветра и защищали от прямого солнца.
Кроме столовой, в центре лагеря возвышались еще три больших шатра - кухня, склад и камералка, то есть палатка, в которой геологи и студенты занимались всяческой бумажной работой, которой было немало.
Партия, в которой работала Маша, была съемочной, то есть занималась составлением геологической карты. Вся работа заключалась в том, что геологи в сопровождении студентов проходили по определенным маршрутам и собирали образцы пород в тех местах, где они выходили на поверхность - в оврагах, на берегах рек и ручьев. Работа была кропотливая: требовалось взять образец из каждого слоя и сделать подробное его описание.
А сама Маша была специалистом-палеонтологом. Работала в этой партии она потому, что маршруты ее проходили в тех местах, где был шанс обнаружить окаменелости для ее кандидатской - Маша изучала древних предков амфибий.
Ребята уже успели вытащить на берег большие кастрюли и теперь, брызгая друг в друга водой, старательно драили их песком. Так, здесь Леночка, Леша и Дима-маленький - студент, которого называли так, чтобы отличить от геолога Димы. Причем Дима-маленький был на полторы головы выше Димы-большого, зато вдвое худее.
Так, стало быть, Славик должен яму для мусора копать. А вот и он, с лопатой идет от склада к дальнему концу лагеря, за которым и была мусорная яма. Неплохие студенты в этом году, не слишком ленивые, работой интересуются и не пьют слишком много.
- Дима! - сложив ладони рупором, позвала сверху Маша. Высокий смуглый парень поднял голову. - Дим! Пойдем, на кухне нам с Татьяной поможешь, а то мы столько капусты до ночи не напашем!
Дима с удовольствием бросил сковороду на песок и большими прыжками направился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
- А домывать кто будет? - скривилась Леночка, но парень не отреагировал.
Маша выдала ему несколько вилков капусты, и Дима, вытащив их на обеденный стол, принялся за дело. Сама она отправилась на поиски куда-то запропастившейся Татьяны. Подойдя к ее палатке, она позвала:
- Эй, кто-нибудь дома?
- Ага, - лениво отозвалась Таня. - Заползай!
- Здрасьте! Это ты давай выползай, кто тесто будет ставить?
- Ты.
- А пирожки есть?
- Пирожки есть вообще вредно для фигуры.
- А макароны - полезно? - парировала Маша.
Татьяна рассмеялась:
- Так их много не съешь, а пирожков - сколько угодно! Это тебе, Машка, хорошо - лопаешь что угодно и не толстеешь.
Маша сокрушенно заметила:
- Ну, Дюймовочкой меня тоже не назовешь.
- Не прибедняйся, у тебя восхитительная фигура - и не тощая, и лишнего нет ничего. Это ты нарочно меня пирожками хочешь закормить, чтобы я, не дай Бог, не похорошела и тебе конкуренцию не могла составить.
Маша решительно залезла внутрь палатки и потянула подругу с раскладушки за голую розовую пятку.
- Хватит болтать, тебе просто после завтрака лень шевелиться.
Таня сокрушенно вздохнула и отправилась вслед за Машей к кухне. Занимаясь кулинарными хлопотами, она поглядывала на сосредоточенно орудующего ножом Диму.
- Это ты, Машка, его с речки вытащила, или он сам вызвался?
- Я, конечно.
- Смотри, наживешь себе врага.
- Димку? Да почему?
- Да не Димку, а эту гадюку молодую, Леночку нашу. Ты что, не видишь, что она к нему неровно дышит?
- Серьезно? Ну и что?
- Да то, что Дима на тебя посматривает, вот Ленка ядом и брызжет.
- Глупости какие! - возмутилась Маша. - Тебе, Танька, безделье противопоказано. Вот начнутся маршруты, и перестанешь всякую ерунду городить.
Татьяна с легкой ехидцей произнесла:
- Ну конечно, где уж тебе заметить. И то, что Пашка с тебя глаз не сводит, ты, конечно, тоже не замечаешь? Ты, подруга, в этом сезоне пользуешься популярностью.
Маша смущенно ответила:
- Ну, про Пашку ты, похоже, права… Только не пойму, какой в него бес вселился - ведь тысячу лет друг друга знаем.
Их разговор прервал внезапно загородивший свет силуэт шофера. Саша протянул пачку писем:
- Вот, целых шесть штук.
- Спасибо, Саша.
Маша быстро просмотрела письма, выбрала адресованное ей, а остальные вернула.
- Положи в камералку и ребятам скажи, чтобы забрали свои.
Она сунула письмо в задний карман и продолжала колдовать над тестом. Татьяна с удивлением взглянула на нее:
- Маш, а ты письмо читать не собираешься?
- Руки вымою, тогда и прочитаю. Успеется, убежит оно, что ли?
Подруга все не унималась:
- А письмо от Мишки?
- Ага, - кивнула Маша. - А что?
- Да то, что ты письма от мужа не слишком-то читать торопишься.
- Вечно ты, Танька, выдумываешь черт знает что, - досадливо дернула плечом Маша. - Ну что мне, все бросить и кинуться руки мыть и письмо это читать?
- А почему бы и нет? Ох, Машка, говори что хочешь, но семейная жизнь чувства убивает, по себе знаю, - вздохнула Татьяна, которая два года назад развелась с мужем, прожив с ним всего около года.
Маша задумчиво присела на складной стул, стоящий в кухне.
- Может, ты отчасти и права. Тань, ну мы с Мишкой ведь восемь лет уже женаты, не может ведь сохраниться все то, что было. У нас нормальная семья, что еще нужно?
- А ты уверена, что тебе ничего больше не надо? - не отставала Таня. - Я, между прочим, читала, что мужики как-то чувствуют, когда женщина своей жизнью недовольна, даже раньше, чем она сама это поймет. Ну и ведут себя соответственно. А ты, Машка, действительно в этом сезоне просто секс-бомба какая-то стала, и Дима на тебя косится, и Пашка с ума сходит… Да ты вспомни, как к тебе в мае главный геолог этого института приставал… ну, где мы аэрофотоснимки брали…
- Напился, вот и приставал! - отрезала Маша.
- Угу! - скептически хмыкнула Танька. - Только что-то он ко мне не приставал? Завидую я тебе, Машка, - и умная, и кандидатская уже почти готова, и семья у тебя хорошая, и красивая ты вся такая. Даже пирожки без всякого вреда трескать можешь. А я, горемычная? Муж бросил, диссертацию мне писать лень, а от пирожков я толстею на глазах. В общем, никаких радостей у меня в этой жизни нет, а если и есть, то от них толстеют.
Татьяна действительно была не то чтобы толстухой, а аппетитной пышечкой небольшого роста и постоянно садилась на всякие чудодейственные диеты, чтобы через три-четыре дня, когда жгучие муки голода пересиливали угрызения совести, бросить эти самоистязания.
Пока тесто, заботливо накрытое белоснежной чистенькой марлей, подходило в большом тазу, а начинка для пирожков была уже готова, Маша решила немного передохнуть перед вахтой у плиты. Антонине Петровне она жарить пирожки не доверяла, у нее все получалось как-то не так. Если вообще получалось.
Воспользовавшись кратковременным затишьем, Маша отправилась в свою палатку. Хотелось немного поваляться, послушать приемник и прочитать наконец Мишкино письмо. Она сделала бы это и раньше, но хотела подразнить Татьяну, которая вот уже второй год упорно толкала ее на какую-нибудь любовную авантюру.
Таня давно уверяла Машу, что легкий, ни к чему не обязывающий роман оживляет семейные отношения. Маша даже как-то сказала Татьяне, что та, не имея возможности проверить это на собственном опыте, хочет поэкспериментировать на подруге. "Вот, Танька, давай-ка замуж снова быстренько выходи, а потом и оживляй отношения, а мне не хочется", - заявила она.
Татьяна не обиделась, она вообще не была обидчивой, а лишь сокрушенно сказала: "Ты мне жениха хорошего подгони, тогда и выйду". На самом деле симпатичная, обаятельная, обладающая легким живым характером Танька вовсе не испытывала недостатка в кавалерах, но любила демонстративно поплакаться на свою горькую долю.
С наслаждением вытянувшись на спальнике, аккуратно застеленном веселым одеялом в крупную желто-оранжевую клетку, Маша подсунула под голову небольшую подушку и несколько минут бездумно смотрела наружу, на куст шиповника, ветви которого шевелил легкий ветерок. Снова заморосил дождик, но в палатке все равно было довольно светло из-за ее солнечного желтого цвета.
Половину всего небольшого пространства занимала постель, на свободной половине разместились маленький складной столик, стопка книг и рюкзак с вещами. На столе - карманный фонарик, кипятильник, чашка, зажигалка, блок сигарет и букетик полевых цветов в банке.
Маша любила вечером, под хорошую книгу, выпить чашечку кофе, пусть даже растворимого, а тащиться за кипятком через весь лагерь, спотыкаясь в темноте о растяжки палаток, - удовольствие маленькое, вот она и держала под рукой все необходимое, как и большинство геологов.
Полежав минут пять, наслаждаясь отдыхом, Маша лениво приподнялась на локте и, изогнувшись, достала из кармана уже успевший помяться белый конверт, подписанный давным-давно знакомым крупным неровным Мишкиным почерком. Небрежно оторвав краешек конверта, Маша достала двойной листок в клеточку и начала читать.
Так, дома все в порядке… работает… на даче у родителей был аж четыре раза… В общем, ничего нового. А, вот: звонил в Геленджик, Ксюша здорова, из моря не вылезает, тетку не слушается, по родителям скучает, но домой пока не хочет. В общем-то и в этом ничего нового не было. Маша и сама старалась почаще звонить в тот пансионат в Геленджике, куда отправилась на лето ее двоюродная сестра Нина, прихватив вместе со своим Петькой и ее Ксюху.
С тех пор как дочери исполнилось четыре года, Маша хоть на месяц брала ее с собой в поле, а остаток лета она проводила на даче с Машиными родителями. Но в этом году Машина сестрица решила совместить отдых с работой и устроилась на лето врачом в хороший пансионат в Геленджике. Ее сын был ровесником Ксюше, и Нина взяла с собой обоих бандитов, чтобы надышались морским воздухом. Маша, правда, беспокоилась, не надоест ли ее непоседливой дочери торчать там почти три месяца, но, судя по всему, море ей не наскучило.
Маша улыбнулась, представив себе своего "вождя краснокожих". Ксюха росла настоящим атаманом, вечно бегала с разбитыми коленками и дралась с мальчишками. Ни Маша, ни ее муж не пытались этому воспрепятствовать. Да Маша, честно говоря, в детстве и сама была в точности такой же хулиганкой. Ксюша вообще была на нее очень похожа - и внешностью, и характером. Соскучилась она, конечно, по дочери, но побыть на море ребенку полезно, тем более раз уж ей там так понравилось.
Вздохнув, Маша вновь взялась за письмо, но оказалось, что дочитывать там практически нечего. "Скучаю, люблю, целую" - ничего нового. Она поймала себя на этой мысли и удивилась: а что, собственно говоря, она подразумевает под "новым"? Что ей не нравится - что муж ее любит и скучает? Что же ей еще нужно? Нет, глупости все это…
Однако при мысли о том, что придется писать ответ, Маше стало совсем скучно. Ну и что она Мишке напишет? Ну, новости у нее, конечно, есть. Например, в последнем маршруте она нашла дивную бедренную кость плагиозавра, прекрасно сохранившуюся. Но Мишка не палеонтолог, он геофизик, и Машин восторг он, конечно, разделит, но не оценит всей прелести ее находки.
А что еще? Работа, отдых, погода, маршруты. Что же получается - ей, стало быть, мужу не о чем написать, кроме работы? Маша постаралась припомнить, о чем они с Мишкой писали друг другу длиннейшие письма, с трудом влезавшие в конверт, и не смогла. А ведь получать их было так радостно и читать так интересно!
- С жиру ты, Машка, бесишься! - сказала она. Она хотела прочитать себе более длинную нотацию, но ее прервал раздавшийся вдали вопль Татьяны:
- Машка-а-а!
Она пулей вылетела из палатки. Возле кухни в нетерпении пританцовывала Таня.
- Что случилось? Ты вопишь, как будто тебя в кипятке живьем варят! Напугала до смерти!
- Во-первых, твое тесто уже на стол лезет, а во-вторых, иди посмотри, какое чудище мужики выловили.
Маша быстренько вывалила тесто на посыпанный мукой стол и отправилась к мосткам. Там возле легкой моторной лодки возились Игорь и Дима-большой. Маша осторожно заглянула в лодку. На дне лежал огромный сом - такого она в жизни не видела.
- Вот это да! Как вы такого монстра выловить умудрились? - восхитилась Маша.
Игорь самодовольно подбоченился:
- Я же обещал что-нибудь редкостное выловить. Дима, досадливо поморщившись, перебил его:
- Ты, Маша, этого болтуна не слушай. Перемет съездили проверить, а там этот красавец нас ждет. Правда, всю снасть запутал, придется заново налаживать.
- Ой, Димка, попадемся мы с твоими браконьерскими штучками.
- Да ладно тебе, - протянул Дима. - Какое там браконьерство - пару переметов поставить. Мы ж не динамитом рыбу глушим. А рыбнадзора тут отродясь не видали. Давай, Игорек, вытащим этого головастика.
Вдвоем они с трудом выволокли рыбину из лодки, перевалив через борт на мостки, и торжественно потащили наверх, на всеобщее обозрение. Маша пошла вслед за ними, но во всеобщем ликовании участие принимать ей было уже некогда.
Обед прошел на ура, и огромное количество вкуснейших пирожков растаяло в одно мгновение.
- Девочки, а как насчет добавочки? - умильно спросил пропахший дымом Паша, нежно поглаживая себя по животу.
- Обойдешься. Остальное - завтра. Так что, если не наелся, еще миску супа себе налей, - тоном, не терпящим возражений, распорядилась Татьяна. - Можешь утешаться тем, что на ужин будет жареная рыба в большом количестве.
- А кто жарить будет? - живо заинтересовался Павел.
За столом воцарилось заинтересованное молчание. Все уставились на Машу. В ответ она лишь тяжело вздохнула и с видом покорности судьбе развела руками.
Причина такого беспокойства была очевидна - никто еще не успел забыть об очередном подвиге Дяди Вани. Парни наловили в озере неподалеку от лагеря прекрасных крупных карасей, и весь личный состав экспедиции с нетерпением предвкушал вкуснейший обед. Татьяна оказалась наиболее недоверчивой и с легким сомнением в голосе спросила повариху:
- Антонина Петровна, а вы рыбу жарить умеете?
- Ой, что вы, Танечка, как же рыбку-то не суметь пожарить?
На этом все и успокоились, а Дядя Ваня, хлебнув из фляжки вишневой наливочки, принялась за стряпню. Народ разошелся по своим делам, а через некоторое время Евгений Иванович, приблизившись к кухне, узрел нечто странное. Повариха сосредоточенно нависала над сковородой, на которой высилось нечто странное, почти круглое. Вглядевшись, Рузаев понял, что это раздувшиеся до невероятных размеров караси.
- А… вы… как… - попытался он что-то сказать, но так растерялся, что почти утратил дар речи, во всяком случае, членораздельной. Выговорить имя поварихи он так и не смог и завопил: - Дядя Ваня! Это что же - вы их не потрошили, что ли?!
Повариха с искренним недоумением плавно повела полными плечами:
- А разве надо?
Естественно, после этой истории, когда всем пришлось вместо вожделенных жареных карасей с золотистой хрустящей корочкой довольствоваться гречкой с неизменной тушенкой, остатки доверия к Дяде Ване исчезли окончательно, и всю еду из мало-мальски приличных продуктов приходилось готовить кому-нибудь еще.
В результате в баню Маша до ужина попасть так и не сумела. Провозилась целый день у плиты, а перед самым ужином, устав от жарки рыбы, снова прилегла отдохнуть. Она терпеть не могла спешки в бане и решила пойти туда после ужина. Татьяна звала ее, но Маша отказалась:
- Нет, Танька, ты же знаешь, что я в парилке задержусь. Не хочу торопиться. Да и устала как черт, лучше поваляюсь минут двадцать. Так что иди без меня.