* * *
- Марго? - окликнула я, тихо прикрыв за собой дверь ее комнаты. - Ты не спишь?
До меня донеслись странные шорохи и скрип кровати.
- Это ты, Пупсик? - У нее был сонный голос.
- Можно к тебе? - Не дождавшись ответа, я шагнула в сторону кровати.
- Пупсик, мне завтра рано вставать.
- Я на пять минут. Марго, прошу тебя…
Ставни в ее комнате были закрыты. В темноте я больно ударилась коленкой о спинку кровати и вскрикнула.
Марго очутилась возле меня, обхватила руками за шею, прижала к своей теплой голой груди. Я залилась слезами.
- В чем дело, Пупсик?
Что-то упало. Очевидно, Марго зацепила в темноте табуретку.
- Мне плохо. Очень плохо. Я… я не хочу жить.
- Глупости. - Она заботливо уложила меня в кровать и легла рядом. - Все пройдет. Не бывает ничего вечного под солнцем и луной. А уж тем более вечной скорби.
- Я серьезно, Марго.
- Я тоже, Пупсик. Может, для начала скажешь, что произошло?
Меня прорвало. Я рассказала Марго про Арсена и про то, что случилось в крольчатнике. Мой рассказ был сбивчивым, но она, похоже, все поняла. В наступившей тишине я услышала, как тикают часы.
- Дела… - протянула Марго. - Я и не знала, что на белом свете встречаются такие подонки. - Он не подонок. Я не верю, что это он убил Жанку.
- Мне бы тоже не хотелось в кое-что верить.
- Ты про него что-то знаешь?
- Ничего особенного. Просто хочу сложить в уме два и два. Так ты говоришь, этот тип не лишил тебя невинности. Забавно. - Она недоверчиво хмыкнула.
- Он был такой нежный… - Я вздохнула. - Может, Арсен попал в милицию?
- Не думаю. Так или иначе, Пупсик, советую тебе выкинуть из головы этот эпизод из твоей юной жизни и начать все сначала. Как говорится, начисто.
- Не смогу, Марго.
- Сможешь. - Она обняла меня за талию и крепко прижала к себе. - Придется, Пупсик.
- Ты говоришь так, будто знаешь Арсена. Может, ты на самом деле его знаешь?
- Может быть. Но это сейчас не имеет значения.
Я лежала и смотрела в темную пустоту. На душе у меня полегчало, хотя Марго не сказала вроде ничего утешительного.
- А что тогда имеет значение? - тихо спросила я.
- Ваши отношения со Славкой. Он любит тебя по-настоящему.
- Если я расскажу ему про то, что случилось…
- Ни в коем случае. - Марго шутливо ударила меня по губам. - Это твоя ноша, и ты не имеешь никакого права перекладывать ее на Славкины плечи. Да и со своих скинь - и забудь. Слышишь?
- А если Арсен снова появится…
- Не появится. Пупсик, мне завтра рано вставать. Топай к себе, ладно?
Вернувшись к себе, я легла и мгновенно заснула.
Разбудил меня крик. За стеной - там была комната Марго - что-то упало и разбилось.
- Мерзавка! Сделала из дома бордель! Вот я сейчас тебя!..
Я узнала бабушкин голос, хоть он был искажен негодованием и злобой.
- Потише, Варечка. Я не глухая. Этот дом всегда был борделем. Хахалем больше, хахалем меньше…
- Да как ты смеешь!
Снова что-то упало, на этот раз тяжелое и небьющееся. Кто-то приглушенно вскрикнул.
- Если ты убьешь меня, Варечка, тебя будут судить. А суд дело грязное. Из всех самых темных углов выметут сор.
- Она еще будет меня пугать. - Голос бабушки уже звучал потише. - И тебе не стыдно? Что про тебя люди подумают?
- Ни капли. Это вы с Женькой всегда чужих языков боялись. По мне, пусть мелют что угодно.
- А вот мне не все равно! Потому что я дорожу честью ветлугинского дома.
Марго рассмеялась.
- Честь - это что-то вроде накрахмаленных занавесок на окнах и чисто вымытых ступенек парадного входа. Я тебя правильно, Варечка, поняла?
- Ну хотя бы и так. Что тут плохого? Я не позволю, чтобы о нашей семье говорили в городе всякие гадости.
- Очень хорошо. Вот и держи рот на замке.
- Кто это был? Опять кто-нибудь из этих уголовников? Когда только ты за ум возьмешься.
- Уже взялась. А к чему тебе знать, с кем спала или не спала твоя младшая дочь? Разве что для общего развития? Ладно, удовлетворю твое любопытство. Только скажи мне сначала: ты любишь черную икру и копченый балычок?
- Перестань паясничать. Господи, все вокруг играют в какую-то игру. А ведь жизнь-то человеку дается одна. Как вы это не понимаете?
- Ты абсолютно права, Варечка. Только не цитируй давно почивших классиков, не то я заплачу от ностальгии по пионерскому детству. Слушай, а тебя никогда не мучает ностальгия? Думаю, не мучает, иначе бы ты не спалила фотографии своего младшего брата.
Бабушка проворчала что-то неразборчивое.
- Так и быть, Варечка, скажу тебе, кто валялся сегодня в моей постели. Ну да, вы с Женькой иной раз придаете такое значение всяким пустякам, что на настоящие проблемы у вас попросту не остается сил. Готова выслушать мое чистосердечное признание?
- Дело хозяйское. - У бабушки был уставший голос. - Ладно, пошла спать.
- Нет, постой! Ты должна знать, кто это был. Не то я открою окно и крикну об этом на всю улицу! Борис Моисеевич, вот кто у меня был. Слыхала о таком? Думаешь, зря я у тебя про черную икру и балычок спросила?
- Это директор гастронома, что ли? Ты в своем уме, Маргарита? Его Софа тебе глаза кислотой выжжет.
- Слабо, - Марго хихикнула. - Не ожидала небось, что твоя младшая дочка такую шишку с ветки сорвет? А теперь ступай спать. Хорошо, Женьки нет - не то бы сейчас вдвоем мне в волосы вцепились. Дружная семейка, ничего не скажешь.
- А где она? - упавшим вдруг голосом спросила бабушка. - Маргарита, тебе известно, где твоя сестра?
- Не надо мелодраматизма. От смешения жанров за версту разит прокисшим борщом.
- Выкормила себе на горе двух сучек. Хоть бы об Асе подумали. У девочки вся жизнь впереди.
- Женька о ней день и ночь думает. Уже, похоже, крыша поехала. Но твой новый зять, будем надеяться, оправдает надежды благородной семейки.
- Всегда все узнаю последней. Бедная Ася.
- Это еще почему? Наконец-то у нее будет отец.
Я не разобрала, что сказала бабушка. Вскоре мимо моей двери прошлепали ее тяжелые шаги. Скрипнула дверь в столовую. Судя по всему, бабушка решила подышать воздухом в саду.
Я снова заснула.
* * *
- Что ты делала в общаге? Как ты можешь ходить в этот вертеп? Принесешь домой какую-нибудь гадость!
Я никогда не видела маму такой разъяренной. Даже присутствие дедушки Егора и меня ее не сдерживало.
- Если и принесу, с тобой не поделюсь.
Марго с невозмутимым видом гладила платье. Она была в широкой розовой юбке с оборками и лифчике. На улице стояла умопомрачительная жара.
- Нет, ты отвечай! У тебя там что, знакомые есть? Да как ты можешь водиться с людьми подобного уровня? Они же бескультурные свиньи и…
- Мы все свиньи, - невозмутимым тоном изрекла Марго. - Рано или поздно нас тянет к одному корыту. Всех без исключения.
- Как ты смеешь так говорить? Хочешь сказать, я такая, как ты?
Мама чуть ли не с кулаками наскакивала на Марго. Дедушка Егор взирал на эту сцену с нескрываемым интересом. Даже про свой пасьянс забыл.
- Не бесись. Я ведь о тебе молчу. А то могу и сказать.
Марго посмотрела на маму с сожалением.
- Саша, пойди погуляй, - наконец вспомнила про меня мама. - Мы с твоей тетей можем наговорить друг другу лишнего. Дядя Егор, извини нас…
- Пускай остаются. - Марго припечатала утюгом платье. - Я не собираюсь говорить ничего лишнего.
- Но это не для чужих…
- Они не чужие. Если хочешь знать правду, у меня в общаге любовник. По-вашему с Варечкой - жених. Или ты предпочитаешь, чтобы твоя младшая сестра старой девой умерла?
Марго поставила утюг на край доски и приложила к себе платье. Я обожала это ее платье из французского трикотажа. Увы, у него был фасон, облегающий фигуру, и оно болталось на мне как на вешалке.
- Тебе это не грозит. Ритка, прошу тебя, будь с этим делом поосторожнее.
- С каким делом?
Марго подняла голову и с искренним удивлением посмотрела на мать.
- Не прикидывайся. Сейчас какие только болезни не ходят.
- Например?
Она продолжала смотреть на маму. Та вдруг опустила глаза.
- Ну, я даже толком не знаю. Я прочитала в газете, что врачи-венерологи обеспокоены вспышкой в городе кожных и прочих заболеваний.
Марго присвистнула.
- Этот подарочек можно и в супружеской постельке заработать. Правда, дядя Егор?
- Хм, вот уж не знаю. - Вопрос застал его врасплох. - Я уже далеко не молодой человек, ну, а во времена моей молодости мы про такие страсти и слыхом не слыхивали. Да у нас просто времени не было на чужих женщин. Своим женам и то мало внимания уделяли.
- Рита, ну как ты можешь якшаться с этой ужасной публикой? - не унималась мама.
- А ты?
Марго вылезла из юбки и стала надевать свое узкое оранжевое платье на длинной молнии сзади.
- Сашка, застегни, - велела она, повернувшись ко мне спиной. - Да, я у тебя спрашиваю, наша советская Артемида, как ты можешь принимать всерьез тех, кто эту публику развлекает?
Раздался звонкий хлопок. Я не видела, как это произошло, но уже в следующую секунду поняла, что мама залепила Марго пощечину.
- Как же ты его ненавидишь, - прошептала мама. - Он, между прочим, говорил мне об этом.
- Скажите какая предупредительность. - Марго прижала к щеке руку. - Интересно, а что еще он тебе говорил?
- Что ты сделаешь все возможное, только бы нас разлучить. Но у тебя, поверь, ничего не выйдет.
- Ладно, я вас покидаю, - сказала Марго и направилась к себе в комнату. Она на секунду задержалась на пороге столовой, сказала, не поворачивая головы: - Выйдет. В моей старшей сестре над всем остальным преобладает здравый смысл.
- Девочки, что произошло? - начал было дедушка Егор. Но мама не дала ему слова:
- Ничего особенного. Обычная семейная разборка. Саша, пошли с нами в кино?
Разумеется, я с ходу приняла приглашение.
Я сидела в душном зале "Буревестника" между мамой и Камышевским и изо всех сил старалась смотреть на экран. Кажется, у меня это получалось, но убей не скажу, про что была та комедия с Жан-Полем Бельмондо, хоть и очень любила этого актера. Помню только, что время от времени зал заходился диким хохотом.
Потом мы сидели в кафе "Мороженое", и на нас смотрели - Камышевского знал весь город, в особенности на Бродвее. На маме была гофрированная юбка и черная кофточка с люрексом. Я давно не видела ее такой веселой и беззаботной.
- Хочу выпить за красоту двух самых очаровательных в мире женщин. - Камышевский держал свой бокал между третьим и четвертым пальцами. Я хорошо помню этот его жест - никогда не видела, чтобы кто-то так красиво держал бокал. - Еще я хочу, чтобы мы как можно скорее очутились в обетованном краю. Море, пальмы, белые корабли на горизонте, длинноногие загорелые женщины в бикини… И среди них две мои самые любимые и желанные.
Мама загадочно и слегка смущенно улыбалась Камышевскому. А он смотрел на нее очень серьезно. От этого его взгляда даже у меня бегали по спине мурашки.
Когда мы расстались возле нашего дома и мама стала рыться в сумочке в поисках ключей, я сказала вдруг:
- За ним можно пойти на край света. Интересно, почему ты не влюбилась в него с первого взгляда?
Мама перестала рыться в сумочке и сказала, глядя не на меня, а куда-то вбок:
- Я боялась. Я еще и до сих пор чего-то боюсь. - Она вздохнула и наконец извлекла из сумочки ключи. - Понимаешь, это такой серьезный шаг. И если снова окажется не то… - Она медленно повернула ключ в замке и, прежде чем открыть дверь, едва слышно сказала: - У меня просто не останется сил жить.
* * *
- Мне тоже не хочется ехать. - Марго с треском застегнула молнию своей дорожной сумки. - Но я поеду. И ты, Пупсик, тоже поедешь. Нам с тобой здесь больше нечего делать, секешь? Труппа уезжает на гастроли. - Она расхаживала по комнате в новых босоножках на высоких каблуках и в двухцветном - черно-белом - купальнике с геометрическими фигурами на животе. - Здорово он на мне смотрится, а? - Марго задержалась перед зеркалом, разглядывая себя сзади. - Секс-бомба из провинции покоряет черноморский пляж. Берегитесь, самодовольные волосатые самцы. Но и ты, Марго, будь осторожна: на тропе войны тебя могут подстерегать всякие неожиданности. Ах, ты бросаешь вызов всему миру? Какая же ты храбрая, милая крошка Марго! Они уже трепещут перед тобой, эти жалкие одноклеточные бородавки в импортных плавках. - Она захохотала и медленно опустилась на пол. - Ой, не могу. Он наверняка напихает себе в плавки килограмм поролона. Ведь у него такой крохотный, такой малю-юсенький… Ох, Женька, какая же ты дура! Идиотка самая настоящая.
- Выходит, ты на самом деле спала с Камышевским? - полюбопытствовала я, когда Марго наконец успокоилась.
- Как тебе сказать… - Марго глянула на меня чуть виновато. - Ладно, Пупсик, ты уже совсем взрослая, и я расскажу тебе все, как было. Или, скажем так, - почти.
Она встала с пола, обняла меня за плечи, и мы сели рядышком на край кровати.
- Понимаешь, у нас в редакции был сабантуйчик по случаю дня рождения шефа. Ну, он у нас, как тебе известно, человек светский, а потому пригласил Эдика. Мы, помню, до чертиков напились, а эта Олька, наша профоргша, даже небольшой стриптизик устроила. Ее быстро увели к себе орлы из политической редакции. А мы остались в тесной компашке - Жанка, Камышевский, шеф и я. Потом шеф затащил нас к себе на новую квартиру. Они там еще не жили, хотя уже и мебель стояла, и ковры были постелены. Шеф, я так поняла, на нас двоих виды имел. Мы выжрали еще бутылку коньяка, я на балкончик вышла. А Жанка подходит ко мне и говорит: "Никитич зовет. Срочно". Мы с ней заходим в спальню, а Родион Никитич лежит в чем мама родила на голом матраце и манит нас к себе пальчиком. Я увидела его тонкие ножки и животик-тыкву и со смеху чуть на пол не упала. Не мужик, а гнилая поганка. Жанка, как ты понимаешь, осталась его ублажать - как-никак шеф и наверняка еще пригодится. Жанка неразборчивая в этих делах была. Ну, а мы с Эдиком еще выпили, и он стал мне, как и положено, стихи читать. Потом под юбку залез. Пупсик, дальше неинтересно. - Марго сделала кислую физиономию. - У тебя с твоим таинственным незнакомцем наверняка все было гораздо романтичней.
Я непроизвольно вздохнула, и Марго еще крепче прижала меня к себе.
- Нет, давай дальше.
- А дальше, говорю, ерундистика была. Лучше бы я пошла в туалет и засунула себе в рот два пальца. Это помогает, когда переберешь, имей в виду. Эдик нажрался вдребадан и весь вывернулся передо мной наизнанку. Это отвратительное зрелище, Пупсик. Понимаешь, его так избаловали шлюхи, что завести его можно только при помощи всяких мерзких штучек, о которых тебе, Пупсик, и вовсе не нужно знать. Я сама ненавижу этих рукоблудов-затейников. Предпочитаю здоровый нормальный секс. Поясняю: женщина должна отдаваться, мужчина брать. Но для этого он должен быть стопроцентным мужчиной, а не скрытым педиком. Боюсь, Женька еще наплачется со своим героем-любовником.
- Он очень красивый, - задумчиво сказала я. - На нас все смотрели, когда мы были в кафе.
- Красотой быстро объедаешься, Пупсик. Для того чтоб аппетит не проходил, нужно что-то еще. Ты давно у Славки была?
Марго повернула ко мне лицо.
- Понимаешь, мне стыдно смотреть ему в глаза.
- Глупости мелешь. Славка тоже не святой. Жанка была любвеобильной особой, царство ей небесное. Ему тоже вполне могло перепасть.
- Марго…
- Да, Пупсик?
- А зачем ты ходила в общагу?
Марго встала и прошлась по комнате.
- Там жила одна девчонка, которая с Жанкой дружила. Я хотела спросить у нее… - Она остановилась передо мной и как-то странно на меня посмотрела. - Пупсик, ты наверняка решишь, будто я ревную Камышевского к твоей матери. Может, я и на самом деле его слегка ревную, но, поверь, дело в том, что я должна во что бы то ни стало удержать Женьку от этого опрометчивого шага. Увы, она, как и я, обожает делать назло. И все равно я костьми лягу, а не позволю этому случиться. Ясно?
- Ты собираешь на Камышевского компромат? - догадалась я.
- Что-то вроде этого. Та девочка, как мне сказали, неожиданно уволилась и уехала к матери в Донецк. Это случилось на следующий день после того, как убили Жанку.
- Но при чем здесь Камышевский?
Марго вдруг глянула на свои часы, схватила сарафан и бросилась к двери.
- Собирайся, Пупсик. Через полчаса подъедет такси. Я скоро вернусь.
* * *
- Я никуда не поеду без Марго.
- Глупости. Она приедет прямо в аэропорт. Мы захватим ее сумку и билет.
- Но ведь она сказала, что скоро вернется, - не унималась я. - А прошло уже сорок минут. Вдруг с ней что-то случилось?
- Эдуард Леонидович уже ждет нас в аэропорту. - Мама тянула меня за руку. - Прошу тебя, будь разумной. Рита, вероятно, уже тоже там.
- Она бы нам позвонила.
- В нашем городе это не так просто сделать.
- Но вдруг с ней что-то…
Мамино лицо выражало досаду и нетерпение. Целеустремленная, она уже видела себя на берегу Черного моря, а потому никакие силы в мире не могли помешать этой поездке состояться.
- Обещаю тебе, если Марго не появится к самолету, мы сдадим билеты и тоже останемся, - сказала мама и взяла меня за локоть. - Скорее, Сашенька.
Всю дорогу до аэропорта я была как на иголках. В машине было жарко и воняло бензином. Я с трудом удерживала позывы к рвоте.
Я первая увидела Марго. Она стояла под табло в центре зала. Рядом с ней был Камышевский. Они оживленно и мирно беседовали.
Когда мы прошли досмотр и оказались в душном зале накопителя, Марго спросила, наклонившись к моему уху:
- Возле нашего дома никто не болтался?
- Не обратила внимания.
- Понятно.
- Почему ты не позвонила? Мы так волновались.
- Я хотела, но вспомнила в последний момент, что телефон вынесли на веранду. У тебя, Пупсик, такой громкий голос, что слышно даже на соседней улице. Марго любит работать чисто.
- Решила поиграть в Шерлока Холмса.
- Пупсик, я нахожусь под влиянием навязчивой идеи. Я даже готова на кое-какие компромиссы с собственной совестью, только бы проверить одну версию. А потому не спеши с выводами, если вдруг увидишь что-то такое, что не поддается логическому объяснению. Надеюсь, рано или поздно тебе все станет ясно.
- Марго…
- Да, Пупсик?
Мы сидели рядышком в креслах, и стюардесса уже велела пристегнуть ремни.
- Ты и этот… Борис Моисеевич. Это правда?
Марго похлопала меня по руке.
- А ты как думаешь?
- Я думаю, ты тоже очень хорошая актриса.
- Спасибо, Пупсик. Но только никому об этом не говори. Ладно?
- Но тогда кто был у тебя в ту ночь?
Марго приложила к губам палец и округлила глаза.
- Когда-нибудь узнаешь. А если что-то не так, постарайся все-таки простить свою старую тетушку и не поминать ее лихом. Пупсик, через два часа будем купаться в море. Прощай, треклятая вонючая дыра.