- Я сама написала это письмо… - Мама отошла от окна и села возле стола, на котором все еще стояли в вазе подаренные Камышевским розы. - Мы не знали, что с ним делать. Он уже не работал в оперетте. Подрабатывал игрой на скрипке в ресторане и кинотеатре. И здорово пил. Иногда он появлялся у нас. Голодный, грязный. Я плакала. Я хотела, чтобы мой будущий ребенок рос в полноценной семье и очень страдала оттого, что ее у меня не было. Ритка не отходила от меня и как могла отвлекала от мрачных мыслей. Она водила меня в кино. Вероятно, это спасло меня от чего-то нехорошего. Думаю, искусство для того и существует, чтобы спасать человека от ужасов реальной жизни… Однажды Михай пришел поздно ночью - у него был свой ключ. Я уже спала. Он вошел в мою комнату и включил свет. Мне сделалось плохо, когда я увидела, в каком он виде: бледный, весь в крови. Он сказал, будто его кто-то хотел убить, но ему удалось бежать. У него отняли скрипку. Он, рыдая, твердил, что без скрипки превратится в навозного червя. Мне стало его жалко. Три дня он никуда не выходил и был нежен со мной. Потом… - Мама обхватила голову руками. - Они не разрешили мне пойти в морг. Тело опознали бабушка с дедушкой. Подробности я узнала уже в больнице, где рожала тебя. Жуткие подробности. Как выяснилось, у твоего отца было много женщин определенного сорта. Всегда. Даже когда он был в меня влюблен. А он был в меня влюблен, поверь. Дело в том, что большинству мужчин не дано понять, что без верности не может быть настоящей любви. А мне хотелось настоящей любви. - Ты не ходишь к нему на могилу. Я думала, он похоронен не в нашем городе.
- Я даже не знаю, где он похоронен. Иногда мне вдруг начинает казаться, что в морге был не его труп, что твои бабушка и дедушка нарочно опознали в том человеке Михая, чтобы я обрела наконец покой. Если это так, я им очень благодарна.
- Может, он на самом деле жив?
- Ну и что из этого? Тебе не нужен такой отец, а мне - муж. Лучше прожить всю жизнь одной. - Мама горька вздохнула. - История с Камышевским лишь тому подтверждение. Мне жаль, что все закончилось так трагично. Но, уверена, этот человек получил по заслугам.
В глазах у мамы было странное выражение. Я вдруг подумала о том, что она следила за Камышевским, притаившись за занавеской. Она все видела, но и не подумала прийти ему на помощь. Эта мысль показалась мне абсурдной. И тем не менее я не могла от нее отделаться.
- Я жестокая, - вдруг сказала мама. - Но я в этом не виновата. Меня такой сделали. Те, кому я готова была отдать всю себя.
* * *
Марго выписали из больницы на пятый день. Арсен встречал ее с букетом роз и шампанским. Мы взяли такси и поехали к нам. Мамы дома не оказалось.
Марго уже знала про Камышевского. Я рассказала ей об этом, когда была в больнице без Арсена. Кажется, я ничего не утаила - не видела в этом никакого смысла. Марго выслушала меня не прерывая.
- Пупсик, ты умница, что не взяла с собой этого Отелло из аула. - У Марго повлажнели глаза. - Прошлое, оно и в Африке прошлое. Да и в Акапулько, наверное, тоже. У каждой женщины должно быть прошлое, иначе ей не светит будущее. - Марго усмехнулась. - Видишь, на старости лет твою тетку тянет пофилософствовать. Спасибо тебе, Пупсик.
Мы сидели за столом на веранде, ели абрикосы и ранний виноград. Потом я вышла в сад и стала смотреть на звезды. Откуда-то доносилась музыка - это была моя любимая песенка из репертуара Элвиса Пресли. В ней есть такие замечательные слова: "Пожалуйста, будь моей и никогда не бросай меня одного. Потому что я умираю каждый раз, когда мы расстаемся". Я вздохнула и вернулась на веранду.
Я поняла, что сыта по горло морем и местной экзотикой. Домой. Так хочется домой…
Когда Арсен наконец ушел и мы с Марго стали готовиться ко сну, она неожиданно сказала:
- Знаешь, из этого парня получился бы отменный муж. Кому-то повезет. Но я не выйду за него замуж.
- Почему? Ведь ты его любишь.
Марго мне хитро подмигнула.
- Но еще больше - всякие приключения. Арсен посадит меня в клетку и заставит петь глупенькие детсадовские песенки про то, как хорошо всю жизнь спать в одной постельке, смотреть вместе телевизор, воспитывать общих деток и верить в светлое будущее. Он такой правильный, этот Арсен. Знаешь, Пупсик, в его правильности мне чудится какая-то жестокость. Я рада, что твой Славка другой. Но и ты, надеюсь, не станешь торопиться с замужеством.
- Арсен от тебя так просто не отстанет.
- Ты думаешь? - Марго поправила косынку, под которой прятала повязку. - Тогда я, возможно, расскажу ему одну преромантичнейшую историю из моего недавнего прошлого. Пупсик, а тебя интересует прошлое твоей непутевой тетки?
- Это связано с твоим таинственным свиданием на пустынном пляже?
- Это связано с Камышевским, - сказала Марго и с опаской покосилась на раскрытую дверь. - Похоже, Женька не скоро придет. Глупая, она боится встречи со мной. На самом деле я должна стыдиться смотреть ей в глаза.
- Я так и знала, что это Камышевский.
- Откуда, Пупсик?
- Ты была к нему неравнодушна.
- Это верно. Но, как правильно заметил какой-то мудрец, от любви до ненависти - один шаг. Меня последнее время бросало из стороны в сторону.
- В ту ночь тебя бросило в его объятия.
- Не совсем так, Пупсик. Мне, помимо всего прочего, нужно было получить от этого пижона кое-какую информацию. Словом, я занималась проверкой алиби моего нового возлюбленного. Как говорится, доверяй, но проверяй. Так вот, я ждала нашего теперь уже покойного друга возле хижины. Сидела в качалке и смотрела на звезды. Я знала, они с Женькой в ресторане, потом он пойдет ее провожать. Словом, все как по нотам расписано. Я прождала этого рокового для нашей семейки мужчину минут сорок или даже больше и уже собралась было смотаться, как он заявился. Мое присутствие оказалось для него сюрпризом, то бишь я застала его врасплох, погруженным в какие-то безрадостные думы. Это теперь я знаю, что Женька устроила ему скандал из-за тех фотографий, которые мне дала Ленка, Жанкина подруга, и которые я незаметно подсунула Женьке в чемодан. Конечно же, мне не нужно было играть в прятки с собственной сестрой, а следовало вручить эти фотографии в присутствии Камышевского, но я сробела в самый последний момент. Так вот. Мы выкурили по сигаретке, и я как бы между прочим спросила у него, где он был семнадцатого утром, то есть в день, когда прикончили Жанку. Я знала, у них была тепленькая компания развеселых парней и девиц - мне Ленка под бутылочку все выболтала. Он насторожился. - Марго помолчала, задумавшись.
- Понимаешь, Пупсик, в этом типе были какие-то биотоки, которые проникали в тебя и делали бесшабашной, а главное, безвольной. Он сказал, что семнадцатого днем они с Женькой ходили в "Буревестник" на "Леди Каролину Лэм", ну а утром он по своему обыкновению долго спал. Потом он оживился и стал делать мне комплименты. Я растаяла, как пломбир на солнышке. "Почему бы нам не предпринять морскую прогулку? Хотя бы в память о том, что между нами когда-то было?" - Марго так здорово имитировала интонацию Камышевского, что я не могла не улыбнуться. - Сама понимаешь, я согласилась. Он сказал, что возьмет свитер и что-нибудь тепленькое для меня - ночью на море прохладно. Я ждала его на лавке возле забора. Долго. Минут десять. Наверное, он в это время сворачивал матрац и набивал сеном колготки. - Марго хихикнула. - Кстати, Ленка рассказала, Камышевский просил, чтоб ему садились на грудь в колготках и трусиках. Его это очень возбуждало. Ну, понимаешь, у этого типа были проблемы с потенцией, а ему хотелось выглядеть суперменом во всех отношениях. Ленка рассказала, что когда под рукой не оказывалось бабы, которая согласилась бы усесться к нему на грудь и наблюдать за тем, как он, пардон, трахает другую, он сажал эти чертовы колготки в трусиках.
Я раскрыла от изумления рот.
- Как это?
- Очень просто, Пупсик. Только нам с тобой, как ни пыжься, не понять.
- Какая гадость, - вырвалось у меня.
- Возможно, ты права. Хотя мне в какой-то мере понятно стремление человека познать все тайны. Я сама ужасно любопытна… Он наконец появился, и мы направились в сторону мола. Камышевский отвалил каким-то ребятам десятку, и нам дали лодку. Он греб ужасно, но мы все-таки добрались до того дикого пляжа. По пути он рассказывал мне о том, как любит Женьку, тебя. Говорил, что станет совсем другим, если твоя мать согласится выйти за него замуж. Пупсик, мне кажется, он по-настоящему в это верил. Это мы с тобой знаем, что такие, как он, неисправимы.
- И как мой отец, - прошептала я.
- При чем тут твой отец, Пупсик?
- Мама мне все рассказала.
- Понятно. Ладно, не принимай близко к сердцу. Было бы хуже, если бы твой отец был бухгалтером или сторожем в гастрономе.
- Спасибо за утешение. - Я поклонилась ей. - "Она выросла в семье профессиональных музыкантов, впитав в себя вместе с музыкой всю красоту жизни". Это строки из моей будущей биографии.
- Не ёрничай. В жизни действительно больше красивого, чем безобразного. Ты когда-нибудь поймешь, что судьба поступила с тобой не так уж плохо.
- Ладно читать мне морали. Рассказывай дальше.
- О'кей, Пупсик. Разумеется, я забыла про Арсена и его алиби. Я знала, что Камышевский трус, обманщик и все прочее, но почему-то это не мешало мне любоваться его благородным профилем, артистизмом, от которого редко у какой женщины не поедет крыша. Мы бродили по пляжу, и он рассказывал мне историю своей жизни. Похоже, ему необходимо было перед кем-то исповедаться, хотя я не уверена, что все в его рассказе было правдой. Он сам заговорил про семнадцатое. Он сказал, что к Жанке приехал какой-то нацмен, за которого она собиралась выйти замуж. Не только выйти замуж, а уехать из нашего города и начать новую жизнь. Камышевский признался, что считал Жанку самой сексуальной девочкой в городе. Ему очень не хотелось, чтобы она уезжала, хотя в последнее время она ему изрядно портила жизнь. Дело в том, что Жанка забеременела и считала Камышевского отцом ее будущего ребенка.
- Как ты могла крутить любовь с таким подонком? - не выдержала я. - Какие вы с мамой неразборчивые.
- Наконец-то я дождалась от тебя этого высказывания. - Марго, довольная, выпрямилась. - Теперь я вижу, что с тобой все в полном порядке. А то одно время мне начинало казаться, будто и ты подпала под чары этого провинциального соблазнителя.
- Ты права. - Я опустила глаза. - И я презираю себя за это.
- Не советую, Пупсик. Где уж было устоять тебе, если пала такая крепость, как наша Женька. Ладно, слушай дальше. Камышевский сказал, что не спал всю ночь с шестнадцатого на семнадцатое, - им вдруг овладело какое-то странное возбуждение, - и на рассвете пробрался переулками к Жанкиному дому. Окно было не зашторено. Он заглянул в комнату и увидел Жанку и Арсена, лежащих в обнимочку в чем мать родила. Прости, Пупсик, но ты у нас уже шестнадцатилетняя. Камышевский сказал: "Она держала в руках его пенис, а он положил ей между ног ладонь. Они только что кончили заниматься любовью и еще не отдышались". Камышевский побродил возле дома и снова заглянул в Жанкино окно. Те двое опять занимались любовью. Это его здорово возбудило. Он собрался было влезть в окно, но подумал, что Жанка будет строить из себя недотрогу. Когда он заглянул в окно еще раз, - продолжала свой рассказ Марго, - он увидел, что Арсена в комнате нет. Жанка лежала, раскинув ноги, на спине и спала. Он влез в окно и с ходу ею овладел - он был очень возбужден. Она стала звать на помощь Арсена. Камышевский зажал ей рот рукой, но она вырвалась. Тут он увидел нож. Очевидно, они ели прямо в постели и резали на тумбочке колбасу и хлеб. Он уверял меня, что ему бы и в голову не пришло зарезать Жанку, если бы ему на глаза не попался этот нож. Он не помнит, как все произошло. Он пришел в себя, когда Жанка уже захлебывалась собственной кровью. Бросил нож на пол, раскрыл шкаф, вытащил ящики из трюмо, рассыпал по полу их содержимое. А потом вылез в окно. Его никто не видел.
- Зато видели Арсена. Теперь, когда Камышевский умер, твоему возлюбленному будет трудно доказать, что это не он убил Жанку.
- Ошибаешься. - Марго легла, накрылась простыней и вытянула ноги. - Здесь куда прохладней, чем в больнице. К тому же я там последние ночи глаз сомкнуть не могла - все боялась, что Камышевский меня добьет. Ведь ты рассказала мне о случившемся уже перед самой выпиской.
- Мы не хотели тебя расстраивать.
- Скажите, какая чуткость. Спорю, это ты не хотела меня расстраивать. Я угадала, Пупсик?
Я промолчала. Я слышала, как Марго вертится, устраиваясь поудобней в кровати.
- Ну вот, теперь совсем хорошо. - Она сняла с головы косынку и аккуратно расправила ее у себя на груди. - Продолжаю. Камышевский еще долго слонялся возле Жанкиного дома, разумеется, прячась за кустами и заборами. Он видел, как вернулся Арсен. Он тоже влез через окно. Пробыл в Жанкиной комнате минут пять и вышел через дверь. Возле молокозавода околачивались какие-то ребята. Они набросились на Арсена и стали выкручивать ему руки. Он вырвался и убежал. Тут Камышевский вспомнил, что где-то у Жанки валяется его гениальное произведение - набитые сеном колготки в кружевных трусиках, и хотел было их незаметно забрать. Вдруг он увидел, что к дому подкатил парень на мотоцикле. Он постучал в Жанкину дверь, потом приоткрыл ее и вошел в комнату. Через полминуты он выскочил оттуда как ошпаренный, сел на мотоцикл и рванул на полной скорости.
- Это был Славка. - Я горестно вздохнула.
- Думаю, ты права. Но не спеши вздыхать. Послушай свою старую побитую тетку. Камышевский так и не забрал эти колготки - возле дома все время кто-то болтался. Он так и ушел… Потом позвонил Женьке и пригласил ее в кино.
- Арсен считает, он был шизиком, этот ваш горе-любовник, - сказала я.
- Возможно… Весь день Камышевский чувствовал себя как на раскаленной сковородке. Он дико боялся, что милиция обнаружит его гениальное изобретение и ниточка потянется к нему - ведь кое-кто знал о его чудачествах. После кино они с Женькой гуляли по Бродвею, естественно, встречали кое-кого из знакомых. Про убийство Жанки еще не знала ни одна живая душа. И тогда Камышевский решил еще раз посетить ее квартиру, но уже под покровом ночи.
Я услыхала, как скрипнули пружины кровати, - Марго поменяла позу.
- Только он собрался влезть в окно, как увидел возле кровати какого-то мужчину. Камышевский не разглядел его лица. Мужчина стоял на коленях и гладил Жанкину руку. Камышевского он не заметил.
- Это был Арсен?
- Не думаю. Камышевский решил выждать - ему не давала покоя мысль о колготках. К тому же он вспомнил, что не так давно писал Жанке записку, в которой умолял сделать аборт и обещал дать ей на это деньги. Мужчина все не выходил. Стало светать. Камышевский отважился заглянуть в окно. Мужчина сидел на полу и снимал с колготок трусики. Потом поднялся, положил их в карман и направился к окну. Камышевский едва успел спрятаться в кустах. Мужчина, не оглядываясь, пошел в сторону ликероводочного. Мужчина был немолодой - он здорово горбил спину и волочил ноги. К тому же у него были седые волосы.
- Не может быть! - Мне пришла в голову совершенно абсурдная мысль. Я вдруг вспомнила дедушку Егора в белой кепке и с бидоном в руке. Вряд ли он оказался возле Жанкиного дома случайно.
- Что ты сказала, Пупсик?
- Ничего. Рассказывай дальше.
- Камышевский влез в окно. Уже почти совсем рассвело. Зрелище было отвратительное, и его вывернуло наизнанку. Он испугался: еще улика!.. В помрачении сознания он схватил нож, распорол Жанке живот, вытащил кишки. Он возбудился, увидев ее внутренности, почувствовал, как по его ноге потекло семя. Прости меня за такие подробности, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Он впал в настоящий экстаз и не помнил себя. Очнулся уже на улице с колготками под мышкой. Он кинул их в какую-то яму. Вспомнил про нож, на котором остались отпечатки его пальцев, но побоялся за ним вернуться, потому что к тому времени окончательно рассвело. В тот вечер они ходили с Женькой в ресторан, и Камышевский сделал ей предложение. Надо отдать должное твоей маме - она не приняла его с ходу. Она сказала: я подумаю. И еще что-то в этом духе.
- Когда он рассказал тебе все это, ты поняла, что он собирается…
- Когда он мне рассказал, я поняла, что мне нужно линять, иначе меня ждет участь Жанки. - Марго невесело усмехнулась. - Но ты, Пупсик, не можешь себе представить, как был красив Камышевский в своем возбуждении. Он бросился на меня, мы загремели на камни. Я ударилась головой и потеряла сознание. Когда пришла в себя, уже было светло. Я попыталась встать, но снова закружилась голова. Остальное тебе известно. Пупсик, мне ужасно хочется спать. Спокойной ночи.
Я поняла интуитивно, что Марго рассказала мне отнюдь не все. Но я прекрасно знала, что силой из нее словечка не вытащить.
Я вздохнула и отвернулась к стенке.
* * *
- Я сказала следователю, что меня не было дома, когда это случилось. Меня на самом деле не было дома. Дело в том, что между нами произошел окончательный разрыв, и я больше не желала видеть этого человека. Я же не знала, что он настолько психически неуравновешен.
- Ты ни в чем не виновата. Выкинь все из головы.
- Он ужасно расстроился из-за этих фотографий, хотя они на меня особого впечатления не произвели. Я давно поняла, что плоть приносит нам одни страдания и разочарования. Если хочешь жить в гармонии с собственной душой, нужно подчинить плоть разуму, то есть здравому смыслу. Недаром ведь отшельники уединялись от мира и умертвляли свою плоть.
- Женька, ты все-таки порядочная зануда. - Марго беззлобно рассмеялась. - Если следовать твоей теории, то по-настоящему счастливыми могут быть только скопцы и монашки.
- У меня нет никакой теории. Оба мои экскурса в так называемую страну плотской любви принесли мне, мягко выражаясь, массу разочарований.
- Бог любит троицу.
- Нет уж. С меня хватит. Это у тебя еще все…
Я дремала под их разговор. Самолет шел на посадку. Мне не терпелось попасть домой. Все предыдущие годы я плакала, расставаясь с морем.