- Веди машину осторожно.
- В ней два наших любимых человека, - кивнула Шерилин.
- Мишель всегда была отличным водителем, - пробормотал Зак. - Я не мог попасть в лучшие руки.
Голос Зака, казалось, приобрел бархатную нежность. Мишель почувствовала, как на его звучание откликается каждый ее нерв.
- Обещаю позвонить вам, как только мы прибудем на место. - Мишель крепче сжала руль. - Так что не надо беспокоиться. Увидимся в воскресенье, - крикнула она, выезжая на подъездную дорожку.
- А что произойдет в воскресенье? - поинтересовался Зак, когда они выехали на шоссе.
- Они приедут к нам обедать.
- Прекрасно.
- По-моему, тоже.
Как приятно, что ему это понравилось.
- И для Линетт полезно увидеть всех вместе, - заметил он.
Так значит, он еще ничего не знает? Мишель подождала, пока они выедут на свободную дорогу, и рассказала, что произошло утром.
- Ты все правильно сказала Грэхему, - поддержал ее Зак, когда она передала ему суть разговора с братом. - Линетт по-другому взглянет на этот мир, когда начнет работать. Она умная девушка. Дайте ей время, и она наладит свою жизнь.
- Нам легко говорить, она не наша дочь.
Мишель прикусила губу, когда поняла, что сказала.
- Если бы Линетт была нашей дочерью, по крайней мере, мы бы действовали согласованно, - усмехнулся Зак. - Раз уж заговорили о детях, я знаю, что ты всегда хотела иметь семью. Это из-за болезни Роба у вас не было детей?
Они с Заком всегда могли говорить обо всем. Поэтому Мишель не удивил его вопрос. Но так было до того, как она осознала, какое значение он имеет в ее жизни.
Но выбора нет. Такие моменты будут случаться и в последующем, если она собирается ухаживать за ним.
- Он заболел раньше, чем я обратилась к врачам, прошла обследование и сделала анализ. Когда Робу поставили диагноз, он понял, что нам лучше не заводить ребенка.
Она словно слышала голос мужа, произносившего эти слова. Его спокойный, непререкаемый тон, не терпящий возражений.
- Я понимала, он так решил, потому что насмотрелся на матерей-одиночек, чьи дети попадали в операционную "скорой помощи". Рядом ни отца, ни мужа. И никакой надежды на счастливое будущее. Он хотел, чтобы я была свободна, занималась своей профессией, жила своей жизнью.
Она услышала, как Зак тяжело вздохнул.
- Роб рассуждал правильно. На его месте я бы сказал то же самое. Когда человек знает, что умирает, у него обостряется защитный инстинкт. И появляется желание оставить свою супругу в наилучших условиях. - Зак помолчал. - Но, слава богу, я еще не на его месте. И вижу, сколько радости тебе принес бы ребенок, как бы ты его любила и холила.
Не говори больше, Зак. Ты понимаешь слишком много. Ты мудрый не по годам. И всегда был таким.
Пора поменять тему разговора:
- Шерилин сказала, что тебе каждый день в больницу звонила женщина. Не помню, чтобы я слышала ее имя…
- Наверное, это Бреда Нильсон.
Имя звучит по-скандинавски. Видно, она стройная и красивая.
- Почему бы тебе не пригласить ее в воскресенье на обед?
- Это не значит, что ты уже пригласила Майка Фрэнсиса?
Он так быстро выстрелил в нее вопросом, что она онемела. Грэхем предупреждал ее.
- Конечно, нет. Когда я на работе, я не смешиваю дело с удовольствием.
- Только в свободные часы? - продолжал он обстрел.
- Если ты не против, я бы предпочла не говорить о Майке.
- Он не подходит тебе, Мишель.
Она уже сама так решила, хотя и не по тем причинам, которые имел в виду Зак. Наверное, лучше, чтобы Зак не знал, что она решила положить конец отношениям с Майком. Для собственной защиты притворяться увлеченной другим может быть полезно. Это послужит защитой от сокрушительного очарования Зака. Мишель старалась сладить с прерывистым дыханием.
- Я пытаюсь объяснить тебе, что Грэхем и Шерилин будут рады женщине, важной для тебя, - упорно гнула она свою линию.
- Когда этот день придет, они все узнают. И долго Майк лежал со своей сломанной ногой?
Опять вернулись к Майку!
- После выписки из больницы - два месяца.
- Насколько я знаю, его дом граничит с полем для гольфа?
- Да.
- Каждый день смотреть в окно и видеть, что он не может выполнять свою работу, что ему для этого требуется помощь. Это, должно быть, тяжело для него.
- Да.
- Но для него не тяжело, когда ты обслуживала каждую его потребность?
Она покраснела от его намека.
- Между сеансами процедур он смотрел видеозаписи своей игры в гольф, анализировал, замечал, где требуется доработка.
Мишель попыталась свести разговор на менее щекотливую тему.
- Это он говорил тебе, - последовала насмешливая реплика. - А ты часами сидела рядом и восхищалась им. Без сомнения, твоя реакция подпитывала его эго.
Мишель моргнула. Майк явно не нравился Заку. Неужели он мог проглотить всю ложь, которую распространяли газеты? И почему это его интересовало?
- Ухаживая за Майком, я много узнала об игре в гольф. Раньше я ничего не понимала и не интересовалась ею.
- А сейчас интересуешься?
- Да. Мне нравится не играть, а смотреть. Гольф требует невероятного мастерства и упорства.
- А ты знаешь, что жена развелась с ним потому, что у него было много любовниц? - после паузы спросил он.
Конечно, она не влюблена в Майка, но относится к нему достаточно хорошо, чтобы развеять этот миф.
- Есть и другой вариант. Майк разошелся с женой, когда узнал, что у нее есть любовник. Она хочет вернуться к нему. Я об этом знаю, потому что она несколько раз приезжала к нему, пыталась поговорить. Он отказался от встречи с нею. Она расстроилась и рассказала все мне, надеясь, что я вмешаюсь…
Зак издал горлом какой-то странный звук.
- Правда, наверное, лежит где-то посередине между этими двумя вариантами.
- Может быть.
Удивительно, но Мишель думала так же.
- А ты готова стать новой мишенью для прессы? - спросил он. - Если тебе трудно представить сценарий, в котором сиделку превратили в любовницу, то я вполне могу.
И опять эта свойственная Заку прямота! Но даже если бы она любила Майка, она бы не позволила страху перед прессой помешать ей быть с ним.
- Как твоя тошнота? - Мишель намеренно перевела разговор на другую тему. - Хочешь, я сделаю остановку и ты немного попьешь?
- Понимаю, - проворчал он, - я затронул нерв. Отвечаю на оба вопроса: мой желудок, кажется, угомонился, и я ничего не хочу. Только бы вернуться в собственный дом с моей любимой медсестрой.
- Похоже на название старого радиоспектакля, - улыбнулась она. - "Моя любимая медсестра". Правда, я довольно стара для такой роли.
Он засмеялся, но смех быстро перешел в стон.
- Господи, мне даже смеяться больно! Так что больше не смеши меня.
- У смеха есть целительные свойства, - возразила она. - Он лечит твои хвори.
- Готов согласиться. А теперь скажи мне, откуда ты выкопала идею, будто ты старая?
- Когда ты достигнешь почтенного возраста - тридцати пяти лет, то перестанешь задавать такие вопросы. К счастью, для тебя это время наступит не скоро.
- Если кто-нибудь случайно нас подслушает, то наверняка решит, будто ты разговариваешь с ребенком. Разве ты не знаешь, что у взрослых возраст становится относительным понятием? Ты чувствуешь себя в душе старшей, потому что после колледжа постоянно ухаживаешь за больными.
Новое направление разговора вызвало у нее неловкость.
- Даже когда ты вышла замуж, у тебя не оставалось свободного времени, ты все время работала, - разглагольствовал Зак. - А потом твой муж заболел, ты отдавала ему все силы, ухаживая за ним. Точно так же ты забывала о себе, заботясь о пациентах. Пора это изменить, Мишель.
- Ты хочешь сказать, что мне надо найти другой способ зарабатывать на жизнь после того, как тебе больше не понадобятся мои услуги?
Под шуткой она тщетно пыталась спрятать свое возрастающее смятение.
- Я говорю о том, чтобы ты полностью отказалась от любой работы.
Он сказал это так серьезно, что она обомлела.
- Я сойду с ума от скуки.
- Прекрасно, если это потрясет тебя и выведет твой разум из его восьмидесятилетнего состояния.
- Ты хочешь расслабить повязку на груди, прежде чем мы выедем на Прибрежное шоссе?
Она нажала на газ.
- Конечно, не хочешь говорить на эту тему, не говори. Только я не отступлюсь. У нас не одна неделя впереди.
От напоминания о том, что они на целый месяц останутся одни, у Мишель мурашки забегали по коже.
Когда это началось? С тех пор как ее брат Грэхем встретил Шерилин, вся жизнь Мишель оказалась связана с Заком.
Задумав жениться, Грэхем продал семейный дом, в котором он и Мишель выросли. Как внимательный брат, он нашел себе другой дом с отдельной квартирой для Мишель, чтобы им по-прежнему оставаться вместе.
Они потеряли родителей, когда те проводили отпуск в Мексике. Произошла авария туристского автобуса. Брат и сестра познали страдания утраты и всегда сочувствовали Заку. Он получил такую травму в раннем детстве - ему было всего три года. Усыновившие его родители тоже погибли в автомобильной катастрофе.
Во время свадьбы Грэхема Мишель была второкурсницей. И с тех пор у нее всегда находилось время для Зака. Даже когда она училась в школе медсестер, в единственный свой свободный день она возила его на пляж в Ошен-сайд или в Карлсбад, где они занимались серфингом.
И Зак воспринимал это как само собой разумеющееся.
Иногда она брала к океану соседских мальчиков его возраста. Он неизменно составлял ей компанию. И никаких сложностей. Они всегда были друзьями - и в той, другой, жизни, и сейчас.
Друзьями?
Мишель вспоминала, как они обследовали каждый прибрежный городок. Зак всегда любил океан, и особенно в Карлсбаде.
Ее не удивило, что после окончания колледжа он решил поселиться там. А вот Грэхему и Шерилин пришлось долго к этому привыкать - они с ума сходили от беспокойства о нем и предпочли бы жить с ним в одном городе.
Когда Шерилин Сэдлер вышла замуж за Грэхема Роббинса, она была учительницей первого класса в Риверсайде. После смерти родителей Шерилин продала свой скромный дом и сняла квартиру, поселившись в ней с шестилетним Заком. В следующие три года она старалась быть для маленького брата и матерью и отцом.
Денег хватило ненадолго, и ей пришлось начать работать учительницей. В одной компании она случайно встретила Грэхема. Они влюбились друг в друга и вскоре поженились. Оба потеряли родителей и поэтому решили дать осиротевшим Заку и Мишель все самое лучшее, что было в их силах.
Зак, став подростком, переживал трудное время. Он потерял способность доверять людям. Как-то во время поездки к океану он открыл Мишель свои самые сокровенные мысли.
Его преследовали смутные болезненные воспоминания о том, как он переходил из одной семьи в другую. Новые приемные родители сначала принимали его, а потом, получив от государства деньги, снова возвращали мальчика социальным службам. Но самые тяжелые мысли возникали у Зака, когда он думал, почему его настоящие родители бросили его. Понять этого он не мог.
Мишель тоже не могла понять. Она могла только слушать. Во время таких признаний и возникла их дружба.
Очень глубокая.
Вероятно, глубже, чем она думала. Их дружба пережила и последние десять лет, когда они так редко виделись и почти не общались. Зак был занят становлением своей карьеры. Мишель целиком погрузилась в работу: и до, и после потери мужа, врача-педиатра Роба.
И что бы сейчас она ни думала о Заке, он, Мишель это видела, стал другим человеком. Тот сердитый, обиженный, но все равно замечательный подросток, пытавшийся понять свою жизнь, исчез. Теперь это был взрослый и сильный мужчина.
С помощью Шерилин и Грэхема Зак во многом исцелился от детских обид и нашел свое место в мире.
Он и не догадывается, с каким уважением к нему относится Мишель. Дело в том, что она знала нескольких молодых людей, приближающихся к тридцатилетнему рубежу, которые так и не выросли из школьных одежек, жили бездумно, никак не планируя собственное будущее.
Она бы многое отдала, чтобы настоящие родители Зака увидели, какой мужчина из него вырос. Но такого рода мысли никуда не ведут. Как много раз говорил Роб, который за время десятилетней медицинской практики насмотрелся всякого: "Слава Богу за жизнестойкость детского духа".
Зак тоже обладал жизнестойкостью духа.
- Мы уже недалеко от океана, - прервал он молчание, очнувшись от дремы.
- У меня тоже побережье - самое любимое место. Иногда мне кажется: если бы я жила здесь, то чувствовала бы себя в постоянном отпуске. Такой целительный воздух! Нигде нет ничего похожего.
Она могла пробовать этот воздух на вкус, с наслаждением вдыхать его. Над океаном висел туман. Ну и пусть, это не имеет значения.
Невероятно, но Мишель не видела океан почти четыре года. С того самого раза, когда она и Роб, у которого уже стали проявляться признаки болезни, приехали сюда на барбекю. Зак устраивал пикник для всей семьи. Он тогда снимал квартиру, о своем доме оставалось лишь мечтать, бизнес только-только закладывался.
С тех пор ее мир так резко изменился…
- Скажи, куда ехать.
Она остановилась у светофора.
- Два квартала на юг, потом поверни направо и по дороге до конца. Там слева увидишь частную аллею. Гараж номер два.
Через несколько минут она нашла так называемую аллею. На самом деле это был тупик.
Шерилин показывала ей фотографии этого здания. Несколько лет назад компания Зака взялась за перестройку дома, после чего он должен был быть выставлен на продажу. Двадцать безвкусных квартир, единственным достоинством которых был вид на океан, превратились в десять роскошных белых строений, напоминающих архитектуру Средиземноморья. Их быстро раскупили, а один двухэтажный домик приобрел Зак.
Так осуществилась его мечта жить на берегу океана. И теперь Мишель могла бы сказать одно: снимки не идут ни в какое сравнение с реальностью.
Она остановилась перед гаражом.
- На заднем сиденье лежит чемодан, открой его, там, на куртке сверху - пульт и мой бумажник.
Вместо того чтобы выйти из машины и подойти к задней дверце, Мишель отстегнула ремень безопасности и повернулась, нащупывая чемодан правой рукой. Но замок все равно открыть не удалось. Тогда она потянулась еще больше и наконец достала пульт.
Едва рука легла на пульт, она тут же села прямо. Но во время этих манипуляций ее тело дотронулось до его плеча. И сразу словно жидкий огонь побежал по всем клеточкам ее существа.
В этот момент их глаза встретились.
Между черными ресницами сверкали его глаза, два зеленых уголька.
Сердце Мишель принялось стучать, точно молот. Загорелись ладони.
Надо нажать кнопку, пока она не потеряла контроль над собой. Дверца поднялась вверх. Мишель поставила машину рядом с белым грузовиком с надписью на борту "Сэдлер констракшн".
У Мишель еще тряслись руки, когда Зак взял у нее пульт и снова нажал кнопку. Гаражная дверь закрылась за ними.
- Я так долго ждал этого момента. Добро пожаловать в мой дом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
- Готово, - сказала Мишель, стоя за спиной у Зака и закрепляя пластмассовый корсет. Он защищал грудь, проходил под мышками и застегивался на спине. - Повязка останется совершенно сухой. Сейчас пойдем в душевую кабину. О тренировочных брюках не беспокойся. Когда я вымою тебе голову, ты просто перешагни через них и заканчивай свое мытье под душем. Потом надень новую пижаму, которую положила Шерилин. Пижамные штаны рядом с полотенцем.
Вода уже бежала. Приходилось следить за ее температурой, чтобы Зак не замерз или, наоборот, не обжегся, если перегреется пластмасса.
Мишель открыла дверь душевой кабины и помогла ему сесть на маленькую стремянку, которую поставила заранее. Хотя Мишель считала себя высокой женщиной, она бы не дотянулась до его головы, если бы он стоял. Как следует намочив его волосы, она выключила воду, налила шампунь и принялась энергично втирать в волосы. Черные кудри вихрем крутились под ее пальцами. Зак замурлыкал от удовольствия.
- Мне так хорошо…
- Ты выйдешь отсюда новым человеком, - усмехнулась Мишель. Она знала, как приятен массаж головы. - Теперь, прежде чем я включу воду и оставлю тебя, мне надо вымыть твои подмышки шампунем. Не поднимай руки! Только пропусти мои пальцы. Вот так.
Снова довольное урчание.
- Это даже лучше, чем мытье головы. Ты Майку тоже оказывала такие услуги?
- Для своих пациентов я делаю все, что могу.
Она почувствовала, как загорелось лицо.
Но у меня никогда не было такого пациента, как ты, Зак Сэдлер.
- Неудивительно, что ты так востребована, - пробормотал он. - Королевство - за сиделку.
Настроение его с каждой минутой улучшалось.
- Я включаю воду. Позволь мне сполоснуть тебе голову и подмышками. И потом я уйду. Но буду рядом, если тебе понадобится помощь. Позови меня, когда будешь готов, я сниму корсет.
Она включила воду, проверила, смылась ли мыльная пена от шампуня, и оставила его одного.
Вместе с его одеждой Шерилин положила новые простыни. Пока Зак мылся, Мишель сняла старое белье и застелила свежим его королевского размера постель. Но едва она успела надеть наволочки, как услышала крик:
- Сиделка!
Мишель засмеялась. В Заке всегда жил маленький дьяволенок. Если бы он и в самом деле нуждался в ее помощи, он бы позвал ее по имени.
- Иду!
- Что ты подумала? - спросил он, когда она открыла дверь.
Он стоял, точно Адонис, в дорогой черной пижаме, низко сидевшей на бедрах. Что она подумала и что сказала - было вовсе не одно и то же.
- Надо высушить волосы. - Мишель подошла к нему сзади и сняла корсет. Потом взяла полотенце. - Пойдем. Тебе надо сесть на край кровати.
Она поддерживала его за руку выше локтя, и так они добрались до спальни. Он сел, и она нежно высушила его вьющиеся, коротко остриженные волосы. Причесав их так, как он хотел, Мишель объявила, что теперь он готов для упражнений.
- А я-то думал, что ты ангел, упавший с небес, - нахмурился он.
- Ты хочешь побыстрее встать на ноги?
- Все зависит от тебя, раз ты здесь.
Лучше бы он не говорил такие вещи. Он просто дразнит, а она…
Следи за собой, Мишель…
Схватив ближайшую подушку, она подложила ее под его грудь и нагнула Зака вперед, чтобы он откашлялся. А потом они стали выполнять дыхательные упражнения.
- Никаких развлечений, - пожаловался Зак через несколько минут.
Мишель попросила его помолчать, пока она прослушивает стетоскопом его сердце и легкие.
- По-моему, все в порядке. А сейчас ложись и обопрись на подушки.
Когда он все выполнил, она дала ему лекарства.
- Прежде чем я укрою тебя простыней, мне надо растереть тебе руки и ноги.